Некромант

Глава 17

— Мама, а где Петр? Почему он не идет?

Соня посмотрела на мать, и та улыбнулась:

— Я за ним послала. Скоро придет. Что, соскучилась по другу?

— Соскучилась! — Соня упрямо поджала губы, и Мозилла тут же сдала назад:

— Ладно, ладно! Не сердись! Ну что ты так близко принимаешь все к сердцу?

— Видимо далеко влез в сердце — улыбнулся Кордан, и Мозилла недовольно на него покосилась, ничего не сказав.

Она вообще сегодня была не в духе, хотя и не хотела этого показывать. Во-первых, вместо того, чтобы келейно отметить день рождения Сони, Кордан позвал несколько своих деловых партнеров, как всегда устроив из праздника что-то подобное деловой встрече.

Во-вторых, не надо было звать этого Ласселя, от которого вечные проблемы — он всегда устраивает какой-нибудь скандал. Мозилла помнила его с самого детства, когда он был ростом едва выше колена. Даже тогда он умудрялся сделать какую-нибудь гадость! Бросить в человека едой, выкрикнуть грязное ругательство, однажды даже запрыгнул на стул и помочился на стол! Мозилла была уверена, что с головой у него не в порядке, и с какой стати Кордан вечно во всеуслышание говорил, что Лассель будущий муж Сони — это совершенно непонятно и возмутительно. Кордан не раз говорил, но Мозилла подозревала, что все его слова были только ради каких-то деловых выгод. Потому что муж не делал ничего просто так. Он был гением бизнеса, и все, чего Кордан касался, превращалось в золото.

Когда-то муж принял от отца в высшей степени захудалый Клан, не имеющий ни денег, ни политического влияния. И кстати — первый пункт самый главный, потому что где деньги, там и влияние. Отец его был человеком хорошим, добрым и любящим, но деловой хватки у него не было от слова «совершенно». Грех говорить, но отец Кордана вовремя погиб, в одночасье умерев от неизвестной южной болезни, не успев дождаться лекаря-мага. Иначе бы этот горе-бизнесмен довел Клан до полной нищеты.

Кордан перехватил бразды правления Кланом, оставив службу императору на должности интенданта высшего ранга, и был отпущен с большой неохотой, ибо Кордан считал для себя бесчестьем воровать из бюджета Империи, а дела вел четко и без задержек. Таких людей очень ценят, хотя и не спешат вознаграждать за честность. Так бывает практически всегда — если ты не урвешь себе сам, государство не спешит позаботиться о твоем благе.

Мозилла сошлась с Корданом еще в Академии, он был ее первым мужчиной, хотя и далеко не последним. Кордан относился к изменам подруги, а потом и жены с непонятным Мозилле равнодушием, и даже как-то сказал, что он испытывает гордость, видя, как вокруг нее вьются толпы поклонников. И что если она не удержится, чтобы не лечь в постель с одним из обожающих ее мужчин — он ничего не будет иметь против. Скорее наоборот — это его возбуждает. Главное, чтобы она соблюдала три правила, без которых не должна обходиться ни одна женщина. Первое правило: соблюдать чистоту. Амулет от болезней. Если она заразит мужа дурной болезнью — Кордан отрежет ей голову, а потом будет плакать на могиле до конца своей жизни. Но отрежет. И Мозилла ему поверила. Кордан никогда и ничего не делал просто так, и всегда держал свое слово.

Второе — она не должна принести в дом чужого ребенка. Соблюдение этого правила — неукоснительно. Чистота крови — превыше всего.

И третье — она не должна вести себя на людях так, чтобы всем была видна ее измена. Соблюдение приличий — в жизни аристократа это очень важно. Нельзя бросать тень на репутацию мужа.

Он это сказал ей это еще до их замужества, когда они лежали в постели и отдыхали после секса, и Мозилла тогда была шокирована и раздосадована его словами. И не поверила ему. А потом, из чувства досады, из демонского желания проверить своего парня — взяла, да и переспала с его другом, Хельмусом Однаром, здоровенным мускулистым парнем, а потом призналась Кордану в своей измене. Она ждала чего угодно — скандала, даже побоев, расставания и выяснения отношений. Или скорее — всего и сразу. Но Кордан лишь спросил, выполнила ли она его три условия. А когда она сказала, что выполнила, осведомился, с легкой насмешкой, кто из них понравился ей больше — Хельмус, или он, Кордан. И Мозилла честно созналась, что с Хельмусом были свои приятныемоменты — эдакая животная страсть, и соответствующий тому размер, но Кордан гораздо более умелый в сексе, и нравится ей гораздо больше. Ибо утонченный, знающий, как доставить удовольствие женщине.

Потом они не раз занимались сексом втроем, и Мозилла уже не находила в этом ничего странного. А после были еще мужчины, и по одному, и по два…и без мужа, и с мужем вместе.

Кордан остыл к ней после трех лет замужества, секс у них был редким, и как-то даже наспех. Муж весь в делах — он вечно ездил по провинциям, улаживал проблемы, связанные с горнодобывающими предприятиями, и Мозилла оставалась дома одна. И что ей оставалось делать в пустой супружеской постели? Увы…Создатель наделил Мозиллу недюжинным темпераментом, и она не могла долго обходиться без мужчин. Мужа не было, так что приходилось обходиться без нее. Как выходила из положения? Во-первых, тяжелые физические нагрузки, которые держали ее тело в тонусе, не позволяя стареть. Результатом явилась ее прекрасная физическая форма. Даже сейчас, когда ей было уже под сорок, она выглядела Соне не матерью, а самой настоящей сестрой-погодком. Не без усилий мага-лекаря, конечно, но без упражнений и маг лекарь не смог бы скрыть возраст женщины.

А кроме физических усилий, направленных на подавление желания, Мозилла прибегала к услугам рабов, которых покупала сама лично, за огромные деньги, и среди которых не было ни одного уродливого.

Кстати сказать, Мозилла через некоторое время обнаружила, что ей нравятся не только мужчины. В сексе с женщинами были свои, особые удовольствия, кто кроме женщины лучше понимает, как доставить удовольствие женщине?

Кордана Мозилла знала с самого детства. Их матери были сестрами, так что он приходился Мозилле двоюродным братом. Они часто играли вместе, бегали по поместью, обсуждали свои планы на будущее, а когда оказались в Академии, их сближение как мужчины и женщины произошло так просто, так обыденно, что Мозилла абсолютно не удивилась тому, что это вообще произошло. Законы Империи не запрещали браки с близкими родственниками, и уж тем более никто не обратил внимания на родственную связь Мозиллы и Кордана. Наоборот — в порядке вещей было поженить брата и сестру для того, чтобы капитал не уходил на сторону. Это лишь у простолюдинов считалось, что брак между близкими родственниками дело неприличное и угодное лишь Темному. Аристократия смеялась над заблуждениями черни.

Когда родилась Соня, Кордан был вне себя от счастья, но…все равно пригласил в поместье магистра магии и провел ритуал, в котором было выяснено, что кровь Кордана и кровь Сони имеют родственное происхождение. Муж, чувства Мозиллы к которому угасли уже давно, задолго до рождения Сони — не хотел воспитывать чужого ребенка. И он ничего и никогда не оставлял в подвешенном состоянии. Кордан должен был убедиться — его это ребенок, или же продукт развлечений жены с одним из постельных рабов. Безусловно, Кордан знал о том, как Мозилла сбрасывает сексуальное напряжение. Она это и не скрывала.

Соня изменила жизнь Мозиллы, сделала ее насыщенной, непохожей на прежнюю сонную, животную жизнь. Девочка была очень живой, умненькой и веселой. Схватывала все на лету. Мозилла и Соня вместе тренировались — с тех пор, как Соня начала твердо стоять на ногах. Нанятый мастер единоборств говорил, что у девочки невероятное чувство дистанции и потрясающая скорость реакции.

Когда Соня подросла — Мозилла с удивлением обнаружила, что не может победить девчонку, которая была слабее ее как минимум вполовину. А когда Соня достигла возраста девичьей зрелости и у нее появились первые крови — Мозилла с усмешкой признала, что девочка превосходит ее в умениях на ристалище.

Впрочем — то же самое происходило и в обучении. Мозилла наняла учителей, и когда Соня не тренировалась — она изучала науки, необходимые ей для обучения в Академии. То, что Соня окажется в Академии никаких сомнений не было — магические способности она начала проявлять еще в пятилетнем возрасте, легко зажигая свечу на расстоянии сорока шагов.

Дочь была умна, красива и сильна — в отца и мать. И только одного боялась и не хотела Мозилла — чтобы Соня жила такой же жизнью, как она, ее мать.

Кто-то скажет, что жизнь в золотой клетке совсем не плохое дело, что это гораздо лучше, чем жить в бедной лачуге, пусть даже и по-любви. Но Мозилла с этим не хотела соглашаться. Она уже давно прокляла свой брак с Корданом, но…как колесо телеги в глубокой колее никуда не могла из этой колеи выскочить. Судьба, что еще скажешь…бывает и хуже.

Мозилла сделала все, чтобы Соня не знала, какие отношения связывают ее с отцом девочки. Внешне — она любила Кордана, отзывалась о нем только в превосходных эпитетах, и девочку приучала любить отца. В конце концов — он ее отец, который любит Соню, который готов ради нее убить весь мир. Он сам так сказал, и опять же — Мозилла ему верила. Кордан слов на ветер не бросал. И он позволял девочке все, что угодно. Вернее — готов был позволить, если бы Мозилла это разрешила. Однажды они с Корданом поговорили на эту тему, да так, что после этого их отношения стали еще холоднее, но Мозилла выбила себе право воспитывать девочку так, как она считает нужным. А она считала необходимым сделать из девочки не постельную шлюху, такую, как ее мать, лишенную счастья любви и вынужденную искать утешения в объятиях чужих мужчин, а нежную, романтичную, верящую в любовь девушку, которая выйдет замуж за того, кто покажется ей лучшим в мире. И которая не будет в тринадцать лет кувыркаться в постели сразу с двумя мужчинами.

Скандала не было. Был холодный, жесткий разговор, к которому Мозилла готовилась долгое, очень долгое время, подыскивая аргументы, которые подействуют на холодного, жесткого мужа, способного воспринять лишь железную логику. Но все закончилось хорошо. Муж, как ни странно, принял ее аргументы, сказав, что он не будет ограничивать Соню финансово — если у него есть дочь, так почему он не может побаловать ее подарками? А что касается морали, поведения в обществе — он принимает аргументы жены и оставляет воспитание девушки на ее усмотрение. НО! В любой момент готов вмешаться, если посчитает это необходимым. На том они и порешили.

Соня ничего не знала о том, как и чем живут ее родители. Мозилла никогда, ни разу не показала Соне изнанку их жизни. Рабы и рабыни приходили к ней ночью, или же днем — якобы делать массаж. С другими мужчинами Мозилла встречалась тайно, обставляя встречи как заправская шпионка (что кстати добавляло пряностей в ее редкие измены (секс с рабами изменой назвать нельзя)). Соня росла цветком, не знающим града и ледяного ветра, скручивающего лепестки.

Но нельзя и сказать о том, что Соня была совсем уж глупенькой и не представляла, чем женщины отличаются от мужчин. В этом отношении у Мозиллы было абсолютно однозначное мнение — девушки должны знать о продолжении рода и об отношениях мужчин и женщин все, что можно об этом знать. Для того служат специальные книги, а кроме того — имеется мать, которая расскажет и покажет все, что должна знать Соня. И венцом всего был тот день, когда Мозилла приказала двум рабам (рабыне и рабу) проделать перед Соней все, что должны делать мужчина и женщины в постели — с комментариями самой Мозиллы. Об этом никто не знал, даже муж, и Мозилла предупредила дочь, чтобы та никому об этом не говорила. Даже избраннику Сони. Эта тайна между матерью и дочкой.

На удивление Мозиллы Соня спокойно восприняла эту наглядную демонстрацию, даже задавала вопросы по ходу действия, и по окончанию действа спросила мать — когда можно начать отношения с мужчиной. На что мать ей ответила, что Соня должна дождаться того, кто придется Соне ближе к сердцу. И что она должна помнить о трех законах, которым подчиняется женщина…

В конце концов, из Сони получилась абсолютно странная девица — она плакала над умершей кошечкой, которая прожила у них пятнадцать лет, но при этом могла легко снести голову тому, кто посмеет нанести ей оскорбление. Соня не была жадной, но и не разбрасывалась деньгами направо и налево. Она великолепно разбиралась в ценах, умела вести хозяйство (поместьями занималась Мозилла, чему учила и дочь), отлично знала этикет, умела управляться со слугами, но никогда их не обижала. Была с челядью ровна и приветлива.

Дикая смесь романтичной, можно сказать оторванной от обычной жизни девочки из богатой семьи, и маленькой оторвы, которая могла работать мечом не хуже заправского гвардейца.

Когда Соня отправилась в Академию, Мозилла неделю не могла уснуть, у нее в голове крутились такие картины, которые могут прийти в голову только матери, отправившей единственного ребенка в дальнее путешествие, и неспособной никак повлиять на то, что с ней сейчас происходит. Разбойники, насильники, убийцы, растлители и просто негодяи, которые обижают любимое чадо — во сне Мозилла убивала их пачками, но никак не могла защитить любимую дочку и в каждом кошмаре умирала, видя как доченьку захлестывает толпа врагов.

Но прошло время, и Мозилла успокоилась. Когда-то ведь дочь должна была выйти в свет! По крайней мере, мать сделала все, от нее зависящее, чтобы дочь встретила реалии жизни подготовленная к любым ее перипетиям. Казалось — к любым. Потому, когда от дочери пришло известие о том, что она едва не погибла — глупо, случайно, непредсказуемо — Мозилла пришла в ужас и хотела поехать и попросту разбить ректору голову. И слова Сони о том, что ее спас курсант-ворк, абсолютно выпало из внимания женщины. Это уже потом, когда волна паники прошла, из следующего письма Сони Мозилла узнала, что дочь влюблена в этого самого ворка, который Соню спас. Дочь написала об этом парне в таких выражениях, что Мозилла тут же поняла — дочь влюблена. Да так, что…неизвестно, чем это закончится.

Кордан, надо отдать ему должное, узнав о том, что Соня едва не погибла, в панику не ударился. Первое, что он сделал — послал людей в город, и те, используя связи и деньги, навели справки и о случившемся, и о спасителе Сони. А когда получил исчерпывающую информацию — всю, до мельчайших подробностей — изложил ее своей жене. Скорее всего он заботился не только о Мозилле, которую все-таки по-своему любил, и уж точно уважал — и как мать своей дочери, и как умную, надежную подругу, но еще — он не желал скандала и хотел доподлинно выяснить, кто же именно виноват в том, что случилось. И выходило так, что ранение дочери было совершенно случайным, непредсказуемым божественным деянием. Вероятность происшедшего была на уровне того, как если бы человек вышел во двор, чтобы подышать свежим воздухом, а пролетающий в небе дракон вдруг решил на лету погадить, и его дерьмо, перемешанное с непереваренными бычьими костями упало на голову несчастному, убив его наповал.

Хорошо, что рядом оказался этот ворк, который при всем при том был лекарем на уровне магистра медицины. И это тоже невероятная случайность, хотя вначале Кордан заподозрил обратное — уж очень это было вовремя и кстати. Влюбить себя дочку Главы богатейшего клана, войти в семью, и…все понятно. Охотников за богатством этой семьи было более, чем достаточно. Не зря на день рождения съехалась такая толпа гостей. Все желали поздравить именинницу, и хоть как-то попробовать присосаться к сытному пирогу, хранимому этой семьей. Кто-то желал завлечь Кордана в очень выгодные (как ему думалось) проекты, кто-то хотел попробовать пристроить своего отпрыска (вдруг «принцесса» в него влюбится!), а кто-то выводил свою дочку в свет, алкая мечту завести нужные знакомства. Ведь у такого богатого человека соберутся точно не самые последние люди Империи.

Информация, которую Кордан получил от шпионов, была изложена на нескольких листах бумаги и представляла собой выжимку из всего того, что рассказали люди из обслуживающего персонала Академии, а так же курсанты, которых умело «выдаивали» специально обученные люди. И вот как это вкратце выглядело: курсант Син появился неизвестно откуда, и сразу же получил в Академии привилегированное положение. Он имеет свободный график посещения занятий, а вечерами ходит в трактир, где подрабатывает игрой на лютне, хотя судя по всему — средства на жизнь у него имеются.

А дальше шло уже странное: как оказалось, у ворка имеются еще две подруги, которые мечтают запрыгнуть к нему в постель, но он почему-то этого не желает! Как не желает и воспользоваться Соней, всей душой мечтающей о его крепких объятиях — Соня не раз писала Мозилле, как она мечтает об этом парне. Мозилла сразу заподозрила неладное — как можно удержаться, и не сдаться напору трех красивых девушек?! Ладно там, те две подруги, но Соня?! Как можно отказаться от нее?! Даже если бы она не была богатой наследницей рода, ее красота просто идеальна! Этот ворк что, любит мужчин? Кстати — в среде аристократов это нередкое явление. Хотя и не афишируемое.

Однако оказалось, что парень сожительствует со своей служанкой, и объясняет девушкам, что не хочет портить им жизнь, компрометируя связью до брака. Глупо, но вполне в духе романтичных понятий о жизни той же Сони. Девственность он ее бережет! Смешно… Восстановить девственность стоит три золотых. Только зачем? Как будто нельзя заниматься сексом и без разрыва это дурацкой пленочки.

Ну и дальше вообще странное — самый лучший боец в Академии, едва не убитый младший Элрон, лечение подруги Фелны, и всеобщая ненависть к ворку, пробравшемуся в святая святых — магическую Академию.

Ни Кордан, ни Мозилла никогда не испытывали ненависть к воркам. Может потому, что они не были на войне? Но скорее всего дело было в том, что согласно семейным преданиям, в их крови плескалась и капелька воркской крови. То есть у них в предках были ворки, хотя это не доказывалось ни одним архивным документов.

Кстати сказать, Мозилла всегда подозревала, что архивы их с Корданом семей были основательно почищены. Для чего? Это уже надо спрашивать у предков Мозиллы, хотя предположения и можно сделать. Вести бизнес с имперцами, будучи хотя бы на пять процентов ворком — это было бы опрометчиво по понятным причинам.

От воркского предка Мозилле и Кордану досталась безвозрастная внешность, более светлая кожа, серые глаза, крепкое здоровье и выдающиеся физические данные, а еще…неспособность родить более одного ребенка. Сколько они с Корданом ни пробовали завести детей кроме Сони — у них ничего не получалось. Даже с применением средств, разжигающих желание и способствующих беременности. Ни один лекарь не мог с этим поделать совершенно ничего.

Мозилла с огромным интересом, нетерпением ждала приезда гостей, и даже настояла, чтобы Соня пригласила своего странного друга. Очень хотелось его увидеть, особенно после долгих, пространных, насыщенных страстью писем Сони.

Мозилла и Соня общались так, как общаются близкие подружки, что было совершенно странно для всех, кроме…самой Мозиллы и ее дочери. Они обсуждали любую проблему — от вскочившего на носу прыщика и покроя платья, до сексуальных желаний дочери и ее отношений с объектом вожделений. Кто еще посоветует дочери, как не мать? Кто успокоит дочь, когда она плачет, не в силах понять поведение парня, так резко отличающегося от всех тех мужчин, которых она видела в своей жизни.

Это по настоянию Мозиллы Сину подарили меч, который стоил огромных денег. И Кордан совершенно не был против, и даже похвалил дочь и жену за правильное решение — ведь их семья славится тем, что отдаривает всех, кто приносит ей благо, и карает тех, кто пытается причинить зло. Кордан всегда считал, что нужно платить за услуги, щедро платить, и тогда это добро к тебе вернется сторицей. И наоборот — незаконченный оборот кармы, не оплаченное добро принесет тебе только зло. Потому — курьером меч был доставлен к город, и Соня торжественно вручила его своему объекту воздыхания. Она почему-то думала, что после такого подарка тот сразу же растает, и…отдастся ей со всей нерастраченной страстью. Глупенькая. Любовь купить нельзя! Это Мозилла знала наверняка.

А потом случился бал, о котором ходили совершенно неоднозначные слухи. Говорили, что в этой драке ворк по имени Петр Син уложил на пол несколько сотен курсантов Академии во главе с их преподавателями. И что в этом сражении поучаствовала и Соня.

Ну а потом Мозилла получила письмо от дочери, и долго его читала при свете магического фонаря — улыбалась, перечитывала некоторые места заново как при чтении хорошего роамана, и…завидовала собственной дочери, о чем конечно же никогда ей не расскажет.

Как бы она хотела начать все заново! Как бы хотела бросить все, и броситься в пучину отношений — не имеющих никакого будущего, дурацких, безумных, но таких сладких! Таких желанных! Ей хотелось романтики, ей хотелось…сказки.

Когда Мозилла впервые увидела Сина — она была потрясена, но как опытная, вышколенная аристократка не выдала себя ни единым движением, ни одной ноткой в голосе. Только доброжелательность, только искреннее внимание к одному из друзей своей дочери. Ничего более.

Само собой, она много раз видела ворков, более того — несколько раз спала с ворками — у нее был раб ворк, которого Мозилла потом продала. Она любила разнообразие, и нередко меняла своих слуг.

Все ворки, которых Мозилла видела в своей жизни, были красивыми людьми — стройными (у ворков нет неуклюжих толстяков), но этот парень…он был похож на огромного, ухоженного, хитрого и умного кота. Он и двигался так же — мягко, экономно, вроде бы не глядя по сторонам, но замечая все, что происходило вокруг.

И еще — он был невероятно красив. Так красив, что даже Кордан тихонько хмыкнул, и шепнул, стараясь говорить так, чтобы услышала его только жена:

— Понимаю Соньку. Красивый парень. Был бы я женщиной — сам бы ему отдался!

Мозилла не поморщилась, не стала говорить, что знает про его шалости с молоденькими рабами…есть такие вещи, которые знаешь, но…лучше промолчать. Тем более что и в юности она замечала за мужем такие…странности, если их можно так назвать. Слишком уж тесно он дружил со своим другом. Только лишь посмотрела на него в упор, не отводя взгляда, и так же тихо сказала:

— Не вздумай. Соня тебе этого не простит.

На что Кордан ответил сдвинутыми бровями и качанием головы: «Нет, нет, ты чего?»

А когда Син появился в обеденной зале, когда все гости уже сидели на своих местах…она снова испытала болезненный укол зависти, и еще — сожаление и тоску: «Почему не мой?! Почему мне не попался такой парень?! Да я бы плюнула на все, я бы убежала с ним на край света! Наплевала бы на деньги, не осуждение Света!».

Глупо, конечно же…потому что в самом начале их с Корданом любви она испытывала примерно те же самые чувства по отношению к нынешнему мужу, и готова была терпеть от него все, что угодно. Даже эту его тягу к изощренным постельным утехам. Его возбуждало, когда он видел, как Мозиллу берет другой мужчина. И Мозилла позволяла ему управлять собой — до тех пор, пока ей это не надоело. Тогда похоже что и кончилась любовь Кордана. Сейчас они жили вместе просто как два старых друга, партнера, от которого не нужно ждать ножа в спину. Но не более того.

А Сонька любила парня. И эти две красивые, холеные, породистые девушки тоже его любили. И готовы были для него на все, что угодно. И Мозилла всей своей душой хотела быть одной из них, хотя и понимала — это абсолютно нереально.

День рождения дочери продолжался, и Мозилла откровенно наслаждалась происходящим. Ей теперь не было скучно. Ей было очень хорошо.