Некромант

Глава 13

— И причем тут я? — спокойно спросила женщина, глядя на меня светло-голубыми ледяными глазами.

— Но это же вы прокляли и ее отца, и мать, и саму девушку! — мрачно ответил я — Или не вы?

— Нет — женщина пожала плечами — Я их не проклинала.

— Но как так?! Они…она не могла соврать! — сказал я, чувствуя, как земля уходит из ног. Неужели соврала?

— Я сделала снадобье, прокляла его, и отдала клиентке — так же холодно-спокойно ответила колдунья.

— Фухх… — выдохнул я — Значит, все-таки это вы. Зачем?

— Ну как это зачем? Деньги зарабатывала — так же безмятежно пожала плечами Еллана.

— Но как вы могли?! Они ведь этим снадобьем убили людей! Хороших людей!

— А если бы убили плохих людей, ты бы не так переживал? — усмехнулась женщина, и снова посерьезнела — Меня попросили сделать снадобье с проклятьем. Я его сделала. Сделала так, чтобы тот, кто его примет — заболел, но не умер. А то, что они сотворили с моим снадобьем, убили кого-то, или не убили — мне неинтересно.

Женщина помолчала, посмотрела мне в глаза, хмыкнула:

— Хмм…и чего ты так на меня смотришь? Плохая бабушка, да? А вот скажи, если кузнец сделал топор, и кто-то отрубил этим топором голову человеку — кузнец виноват?

— Не надо мне крутить мозги — довольно-таки резко ответил я — Топор может использоваться и для постройки избы, и для убийства. А яд…проклятое снадобье — только для убийства. Больше оно ни для чего не предназначено. И вы совершили подлость.

— А если снадобье предназначено, чтобы убить плохих людей? — задумчиво ответила женщина — Ну, вот представь: тебе говорят, что некий тиран мучает и терзает свою жену, свою дочь, и надо его утихомирить. Ты бы согласился сделать снадобье? Молчишь? То-то же…все зависит от точки зрения.

— И что, так все и было? — спросил я, в глубине души надеясь, что у этой женщины найдется оправдание. Уж больно не хотелось мне ее убивать! Все-таки бабушка Келлана.

— Нет — криво улыбнулась Еллана — Я просто сделала снадобье и отдала этим жадным тварям. Ну что ты так уставился на меня? Чем больше этих тварей умрет — тем лучше! Имперцы мучают нас долго, очень долго! Они отняли нашу землю, нашу жизнь. Почему я должна их жалеть?

— Они же люди! Нельзя же так! Они убили хороших людей! — я недоверчиво помотал головой — Ну как так можно?

— Убили? Ты же сам сказал, что девушка жива. А то, что умерли ее отец и мать — с чего ты взял, что это моих рук дело? А результат, кстати, очень неплохой. Ведь ты же пришел и убил их! Так ведь? Убил? Иначе откуда бы ты знал, как меня найти. Значит, я все сделала правильно.

Мы посидели молча, не глядя друг на друга, потом я спросил, посмотрев в лицо женщины:

— Странно, что вы так спокойно восприняли смерть своего внука. Ничего внутри не дрогнуло? Не жалко?

— Дрогнуло. И жалко — лицо Елланы сделалось каменным — Но они отринули меня. И Келлан — тоже. Они решили, что я занимаюсь постыдным делом, что надо держаться от меня подальше. Даже твоя мать…его мать, моя любимая дочь — и она меня отринула. Предали меня.

Женщина вздохнула, потерла лоб запястьем:

— Я уже давно их похоронила. Как только узнала о погроме, в котором они погибли. Проклятая религия непротивления! Ей заражены здесь все, как чумой! Пересидеть, дождаться, когда вымрут все, кто нас обижал — и потом зажить, как хочется! Ну не глупо ли?! Люди размножаются, как крысы! Они уже захватили весь мир! Как ты их пересидишь?! Не такая должна быть политика по отношению к людям, не такая!

— А вы…мы разве не люди? — осторожно осведомился я.

— Мы ворки — пожала плечами Еллана — Мы жили на этой земле еще тогда, когда о людях не было и разговора. Они приплыли из-за океана, поселились на наших землях — тихие, вежливые…и размножались, размножались! А мы не могли размножаться так же бурно, как они. Нас мало. Да, мы живем очень долго в сравнении с людьми, но нас мало! Мы можем спариваться с людьми, иногда рождаются полукровки. Но еще меньше, чем чистокровных. Мы с людьми практически не можем зачать детей. Мы другие, понимаешь? Наша цивилизация гораздо древнее человеческой, и нас был много, очень много! Пока не пришли люди. Теперь нас осталось мало. Твой дядя…он глуп! Что толку сидеть в лесах и вырезать поселения людей? Не так нужно действовать, совсем не так! Нельзя покоряться Злу, но нельзя и построить свою жизнь, уничтожая то, что ты считаешь Злом. Истина где-то посередине. В конце концов уйдут и Непримиримые, а мы…мы смешаемся с людьми. Народы, цивилизации умирают, вот пришел черед умереть и нам. И с этим ничего не поделаешь. Твой отец передал трон своему брату, отказавшись от борьбы. И чем это закончилось? А я его предупреждала: нельзя ломать меч! Нельзя ждать от людей, что они поймут, оценят твой отказ от борьбы! Вот чем все и закончилось — смертью.

Помолчала, продолжила с нотками горечи в голосе:

— Я отплакала свое. Похоронила своих близких. И вот…появился ты, и разбередил сердце. Зачем? Зачем ты сюда явился? Зачем ты появился в этом мире?

— Если бы я знал, почему тут оказался… — с горечью сказал я, и…начал свой рассказ. Я рассказал этой женщине почти все, опустив лишь ненужные, не относящиеся к делу подробности. Как мне казалось — не относящиеся. Но основное все-таки рассказал. Зачем? А что я теряю? Кому она расскажет?

Да к тому же — ведь фактически она у меня в руках. Стоит мне только сообщить куда надо, что эта женщина некромантка — и ей конец. Да, она может сдать и меня, но…во-первых, кому поверят — мне, или чужой колдунье?

Во-вторых…сомневаюсь, что государство гнобит ВСЕХ некромантов. Вспомнить только того колдуна, который делал мне амулеты. Спецслужбы всегда и во все времена были готовы работать хоть с самим Дьяволом, лишь бы сделать свое дело. А тут…некроманты, которые находятся под контролем. Например, я точно знаю, что кое-какие из бандитских группировок в 90-е годы контролировались Безопасностью. И кое-что делали для них. Так было всегда, и будет всегда. Цель оправдывает средства — ЭТО всегда было лозунгом любой спецслужбы.

Женщина слушала меня молча, не перебивая, а когда я закончил свой недолгий рассказ, тихо сказала:

— Наемник. Значит, тело моего внука занял простой наемник.

— Уж какой есть! — с неожиданной для себя досадой парировал я — Я не просил!

— Да все в порядке — вздохнула Еллана — Значит, он вызвал того, кто ему был нужен. Иначе бы ты не оказался в его теле. А сам ушел. Значит, ты подходишь под его задачи.

— Какие задачи?! — насторожился я.

— Тебе виднее — какие! — усмехнулась Еллана — Разве он тебе не оставил никаких инструкций? Впрочем — чего это я…конечно же не оставил. Но давай рассудим: он решил, что сам, лично, не может ничего сделать, и делает Призыв, отдавая часть своей жизненной энергии. Вызывает того, кто лучше всего подходит для его целей. И появляешься ты, наемник из другого мира. Опытный боец, который без колебаний уничтожит любого врага, вставшего на его пути. Так для чего тебя сюда вызвали, как ты думаешь?

— Месть? — вздохнул я, давно предполагавший нечто подобное.

— Месть — кивнула женщина — Месть за погибших родителей, месть за соплеменников, погибших от рук негодяев. Ты должен Келлану. Ты живешь в его теле. Он спас твою личность, ведь ты мог раствориться в великом Ничто, но ты живешь. Ты получил еще один шанс — благодаря ему. Надеюсь, это понимаешь.

— Месть, месть, месть! — с раздражением выпалил я — Да я увяз в этой чертовой мести! Я не живу, а только лишь мщу! Только лишь наказываю людей за их проступки! А жить когда?! Я может быть сам хочу пожить, сам, без того, чтобы закрывать свои долги! Почему этого никто не понимает?!

— Понимаю — женщина сочувственно улыбнулась — Но ведь у каждого своя судьба в этом мире. У тебя она не худшая, чем могла бы быть! Молодой, красивый, женщины тебя любят. Ведь любят же, так? (киваю) Некромантов всегда любят женщины! Это свойство некроманта — женщины слетаются к нему, как мотыльки на огонек. Ты — отличный лекарь, замечательный боец, и не бедствуешь, деньги как я вижу у тебя есть. Кстати — чушь это все насчет того, что лекарь Велур сделал из тебя мага. Немного подтолкнул — это да. Усилил. Но магом ты…Келлан был всегда. Некромантом, как и я. Вообще-то это глупое название, придуманное людьми. На самом деле мы называем себя «настоящими магами». Теми, кто владеет магией в полном объеме, а не так как маги людей — кто-то лекарь, кто-то боевой маг, кто-то может только лишь делать амулеты. Ты — настоящий маг! Ты — можешь все!

— Что мы будем делать? — спросил я, глядя в совершенное, без единого изъяна лицо Елланы. Бесстрастное, как лицо каменной статуи — Как жить дальше?

— Мы? Нет «мы». Есть я, и ты — усмехнулась женщина — То, что ты носишь личину моего внука ничего не значит. Я живу своей жизнью, ты своей. Или ты считаешь, что я вдруг воспылаю родственной любовью к неизвестному иномирному наемнику, который вытеснил моего внука из этого тела? Вообще-то я должна ненавидеть тебя….

— Но не ненавидите — кивнул я.

— Нет — вздохнула женщина — Потому что я умная. И потому, что не привыкла делать опрометчивые ходы. Это люди пускай торопятся, совершают ошибки, а у нас есть время — чтобы подумать, чтобы принять решение. Чтобы посмотреть, как мир превратится в хаос. А он превратится. Люди воюют, люди убивают друг друга. И пусть убивают. Мне не жаль людей так же, как им не жаль нас.

Мы еще помолчали. О чем еще говорить? Ясное дело, что я ее не убью, а она не убьет меня. И верно она сказала — с чего вдруг воспылает любовью ко мне?

— Вы мне поможете? — спрашиваю, не надеясь на успех.

— В чем? — равнодушно спрашивает женщина, глядя куда-то в пространство.

— Вы меня научите, как обращаться с даром?

— Зачем? — женщина так же равнодушно, и видно, что она о чем-то размышляет. О чем-то важном.

— А кто отомстит за смерть родителей Келлана? За вашу дочь? За вашего зятя?

— Зачем? — снова спрашивает женщина — Они отринули меня. Они сказали, что я выжила из ума, что стыдятся того, чем я занимаюсь. И что больше не хотят меня видеть. Проповедники хорошо с ними поработали. Они стали чужими.

— И внук стал чужим?

— Внук? — женщина впервые за последние полчаса проявила какое-то подобие эмоций — Внук не чужой. Но они и его испортили. Он не хотел учиться. Он сказал, что любит меня, но заниматься тем, чем занимаюсь я — не будет. Ибо это постыдно. Лучше он умрет, но не станет некромантом.

— Глупость какая! — не выдержал я — Знания не бывают постыдными! Знания…это знания!

— Ты так уверен? — усмехнулась женщина — Тогда объясни это императору и его подручным. Быстро окажешься на костре. Или с тебя снимут кожу. А без кожи жить неприятно! Знаешь…я вообще не хочу вмешиваться ни во что. Я хочу лишь увидеть — во что это все выльется. Конечно же Эллер не имеет ни одного шанса на успех. Люди размножаются быстрее, чем он их убивает, а Непримиримых становится все меньше. Я думаю, что когда Непримиримые исчезнут совсем…мы станем частью Империи. Из-за Непримиримых нас ненавидят имперцы. Эта излишняя жестокость по отношению к поселенцам, это зверство…оно ничего хорошего не приносит. Только плохое, только злобу и ненависть.

— Так все-таки — остановил я поток истин, которые мне были ясны как божий день с тех пор, как я разобрался в ситуации с ворками, и потому совершенно не интересны — Вы мне поможете? Ради Келлана. Ради того, чтобы отомстить за него!

Женщина молчала минут пять, и я уже думал, что не ответит. Но она ответила.

— Помогу. Ради Келлана. Что ты хочешь знать?

***

Уходил я с тяжелым сердцем. Во-первых, взял на себя новое обязательство, новый долг. Хотя разве он новый? Я ведь и на самом деле должен Келлану — хоть и не просил его затаскивать меня в свое тело. Не просил, но…я ведь в нем? Пользуюсь им, живу…и неплохо живу, можно сказать. Так что — должен.

Во-вторых…грустно, когда уходит древний народ. А то, что он уходит — никаких сомнений нет. И с ним уходит древняя магия. А возможно — вся магия вообще. Своим запретом на так называемую некромантию, своими убийствами «настоящих магов» имперская власть сделала все, чтобы магия пропала совсем.

И опять — с какой стороны посмотреть, хорошо это, или плохо. Земля и без магии живет, и что? Вполне недурно живет. Может магия и вообще не нужна? Чего за нее цепляться?

В общем, хлопот у меня прибавилось, а денег в ближайшее время точно не будет больше. А еще — надо мною висят двести девятнадцать вызовов на дуэль, и что с этим делать — я так и не знаю. Ну не приходит ничего в голову, да и все тут!

Из воркской слободы выбрался довольно-таки быстро, но потом долго тащился пешком в сторону центра — не мог найти извозчика. Они все будто попрятались. Когда увидел «таксиста» — до Академии оставалось идти всего ничего, так что и кричать-свистеть ему не стал.

Само собой — никуда, ни в какой арсенал я не успел. От чего честно сказать расстроился не особенно. Завтра заберу меч, никуда не денется.

А вот на ужин успел. И первое, что увидел — это рожу Элрона который сидел в своем углу вместе со своей группой поддержки, лыбился, и вроде как меня не замечал. Так демонстративно не замечал, что в такое отсутствие интереса к своему обидчику мне верилось с трудом.

Девчонок своих я не увидел — видимо мы с ними разминулись. Я подоспел к самому окончанию ужина, так что они скорее всего уже отужинали. Впрочем — я был даже рад, что их сейчас не встретил. Мне хотелось побыть одному, обдумать все, что сегодня услышал от «бабушки», и принять верное решение. Я теперь знал, как должен поступил с Элронами. И натолкнула меня на эту мысль именно она, бабка Келлана. Вот только если меня раскроют — все будет очень плохо. ТАКОЕ мне точно не простят.

Спал я спокойно, и в одиночестве. Аны опять же не было, хотя номер прибран, можно сказать вылизан дочиста. Девчонки скреблись в дверь сразу после отбоя, но я сделал вид, что умер и прах мой развеян над океаном. Не открыл. Не надо мне искушений. Я без женщины уже…даже и забыл, когда в последний раз был в постели с Аной, и если ко мне в номер придут девицы, одетые во фривольные халатики…да черт возьми даже если они тулупы наденут и валенки, а не халатики! Тут их девственности и конец придет. Нечего искушать парня!

С утра, еще до завтрака, отправился к ректору. Знаю, что он приходит совсем рано (Хельга говорила), а то и ночует в Академии — у него там есть комната отдыха. Так вот: пока я в одиночестве лежал в своем номере и слушал, как в дверь скребутся девицы, желающие добраться до моего пряного тела, в голову мне пришла одна замечательная мысль. Дуэльный кодекс я изучил более, чем хорошо, так что если нынешние правила не изменились — все должно получиться. Само собой, я не собираюсь тратить время на дуэли с двумя сотнями придурков. Ни времени, ни желания у меня на это нет.

Хельги на месте еще не было (кстати, она иногда ночует в номере у Фелны), а вот ректор находился у себя в кабинете, и мое появление встретил таким взглядом, что если бы Зоран так взглянул на кружку с молоком, несчастная жидкость точно бы за считанные секунды стала простоквашей. Ну не любит он меня, что тут поделаешь! А кто бы полюбил постоянный источник раздражения? Я для него что-то вроде сумасшедшей бабки, которая постоянно и нудно бьет ложкой по батарее центрального отопления — БАМ! БАМ! БАМ! И прибить меня нельзя, и к ответственности призвать невозможно. И что со мной делать — Зоран не знает.

А как хорошо было без меня! Все налажено, все тихо и спокойно. Сиди себе, решай хозяйственные задачи, и не думай ни о чем другом.

— Давай, расскажи мне что-нибудь такое, от чего мое настроение будет еще хуже. Ты ведь для этого пришел? — приветствовал меня ректор.

— Не для этого, господин ректор! — я лучезарно улыбнулся — Ровно наоборот! Я по поводу этих самых дуэлей. Есть у меня мыслишка на этот счет.

— Излагай! — вздохнул ректор, прикрыл глаза и сделал такую страдальческо-постную физиономию, что мне на самом деле захотелось сказать ему что-то такое, что будет еще хуже известия о наличии 219 вызовов на дуэль. Например сказать о том, что я пришел просить руки его дочери, уже беременной от меня, и хочу обсудить с ним размер приданого.

— Согласно дуэльному кодексу, принятому еще несколько поколений назад, тот, кого вызвали на дуэль чести, имеет право выбора оружия, которым будут сражаться дуэлянты. Но мало кто помнит, что в этом пункте есть подпункт, в котором говорится, что вызванный имеет право выставить и свои условия, которые изложит вызвавшему — в письменном виде. А если эти условия вызвавшего не устроят — тогда вызов отзывается, а вызванный имеет право на компенсацию нанесенного ему морального урона любым разумным способом, деньгами или же другими материальными ценностями, по выбору вызванного.

— Та-ак… — неопределенно протянул ректор, взгляд которого оживился — И что ты предлагаешь, какие условия? Надеюсь, они соответствуют кодексу чести?

— Хмм… — я задумался — Может, и не очень соответствуют, но ведь в дуэльном кодексе ничего не сказано о том, что условия обязательно должны строго придерживаться кодекса чести. Я поясню: вызовы, которые мне прислали, предполагают, что те, кто меня вызвал — владеют клинком лучше меня. Они уверены в этом, и эта их самонадеянность превышает все пределы. Мне кажется, вам тоже не нравится эта их наглая самоуверенность. И вы были бы не прочь наказать их за наглость.

Ректор промолчал, и только чуть прищурил глаза. Ага…понятно! Впрямую ты никогда этого не скажешь, но…все так и есть.

— Ближе к делу! — скомандовал ректор, и я продолжил:

— Мое предложение таково: я отправляю письма всем желающим добраться до моего тела. В каждом письме будет указано то, что я вам только что озвучил: пункт дуэльного кодекса, а также его подпункт. И далее мои условия: биться будем на тренировочных мечах (ректор облегченно вздохнул), до тех пор, пока кто-то из нас не сможет продолжать бой. Проигравший раздевается догола, и стоит на Центральной площади, у входа в Магистрат — с девятого удара колокола до пятнадцатого удара. Если проигравший отказывается это делать — платит штраф в размере тысячи золотых. Далее: вызвавший имеет право отозвать свой вызов. За двадцать золотых компенсации в мой кошелек. Согласие или несогласие вызвавшего с моими условиями проведения поединка фиксируется письменно — посыльный получит расписку в получении пакета. Мы делим все вызовы по пять вызов на один день, и до наступления дня и часа, в который в дуэли будет участвовать тот, или иной вызвавший, он имеет право отозвать вызов с соответствующей компенсацией. Вот такое я придумал, господин ректор!

Я посмотрел в лицо ректору, и обнаружил, что оно приобрело багряный оттенок, глаза уважаемого мастера выпучились, и похожи на очи рисованного волка из диснеевского мультика — вот-вот выпадут из орбит. Мне даже стало страшно за уважаемого Зорана — не дай бог его Кондратий шарахнет! Так-то ректор мужик неплохой, дело знает, и боец отличный. Ну и Хельге было бы больно узнать, что я некоторым образом явился причиной гибели ее отца. Пусть даже и косвенной. Она хорошая девочка, я с ней даже как-то…сроднился, что ли. Даже скучаю, когда долго не вижу, так что мне бы не хотелось ее расстроить.

Ректор наконец-то выдохнул, и лицо его стало приобретать более-менее приличный вид. Помолчав минуты три, он с чувством сказал:

— Более мерзких, более…грязных условий я никогда в жизни еще не слышал! Как вам не стыдно, курсант Син? Это же поединок чести! Где тут честь?!

— А где честь в глупом вызове, сделанном только потому, что кто-то там начистил тебе рыло? Замечу — в честном поединке начистил, при наличии численного превосходства противника! Я вот подумываю — а может компенсацию поднять до пятидесяти золотых? Как вы думаете, или двадцати хватит?

— Идите, курсант Син! — мрачно, ледяным тоном сказал ректор — Я обдумаю ваше предложение, обсужу его с коллегами и в ближайшее время дам вам ответ.

И уже другим тоном, человеческим, так сказать:

— Семья Истерн обратилась с просьбой: хотят, чтобы ты прибыл на день рождения их дочери завтра, к десятому удару колокола. Они пришлют за вами экипаж. По этому поводу я даю тебе увольнительную на два дня — ночуешь ты у Истерн, а послезавтра, к полуночи, должен быть в Академии. Понял?

— Честно сказать — не понял! Зачем мне там ночевать? Я и в Академии спокойно переночую.

— Они за городом живут, купили тут поместье. Бывшее императорское поместье. Оттуда ехать долго, и они просили, чтобы ты остался ночевать там. Чтобы зря не гонять лошадей. Понял?

Я ни черта ничего не понял, но раз ректор хочет, чтобы я понял — значит, понял. Так быстрее покину кабинет и отправлюсь на завтрак. Потому ничего уточнять на стал, и через минуту уже шагал по длинным коридорам, ведущим меня прямиком к источнику пропитания. Я свой вброс сделал — пусть теперь решают, принимать мое предложение, или нет. Вообще-то, как настоящий крючкотвор-адвокат я сейчас ударил по моим противникам из орудия главного калибра, и они никак не смогут оспорить эти положения дуэльного кодекса, поправить которые или отменить имеет право только сам Император лично.

А я, честно говоря, просто вспомнил одну историю из жизни древней Греции. Там некогда прошла волна самоубийств среди молоденьких девиц. Чуть что — вешаются, чуть что — вены вскрывают! Поругались с родителями, молодой человек бросил, другие неудачи в жизни — вот тебе и суицид. И как с этим бороться?

Не помню точно, кто там подал такую идею, но эпидемию самоубийств искоренили моментально, в один день. Отдали распоряжение, чтобы тела девушек-самоубийц выставляли на центральной площади города, где каждый зевака мог подойти рассмотреть эту девушку во всех подробностях. Ибо девушек выставляли абсолютно голыми!

Я сделал фактически то же самое, только без смертей. И оно точно должно сработать.