Не та профессия-3

Глава 6

Уверенность Латифа в том, что всё получится, зиждилась сразу на нескольких пунктах тщательных расчётов.

Во-первых, кочевые спутники дочери Хана двигались чуть обособлено ото всех, стараясь не выпускать из своего круга саму Ханшайым.

Когда останавливались на ночёвку, их шатры окружали кругом её стоянку (помещая саму дочь Хана в середине); и рядом, в проходах, в нарушение некоторых правил, пускали пастись сразу нескольких разнузданных коней.

Латиф, благодаря некоторым хрестоматийным знаниям из Первой курьерской службы, знал: лучшего ночного часового, нежели лошадь, ни в горах, ни в степи придумать нельзя. Чуткие кони в большинстве случаев обнаруживают опасность либо посторонних намного раньше, чем даже собаки (кто бы мог подумать, что и эти знания могут пригодиться…). Пёс может быть сытым, может быть уставшим; и ещё множество аналогичных тонкостей способны снизить его надёжность в качестве сторожа.

Лошадь же, не являясь хищником, от чуткости ушей и обоняния зависит намного сильнее. Особенно если лошадь эта принадлежит степным кочевникам, то есть воспитана с детства и сторожит сутками напролёт.

Во-вторых, девка-менталист навроде как путешествовала совместно со старейшиной пашто. «Навроде как» — потому, что сам старейшина зачастую ни своего шатра не раскидывал (заворачиваясь в шерстяное одеяло, где придётся), ни места постоянного не имел.

Пуштуны, идущие вместе с туркан, свой устоявшийся порядок расположения на стоянках выработали. Но их старший, Актар кажется, мог завалиться со своим одеялом, где придётся, и в стороне — в полумиле ото всех, и рядом с кем-то из туркан.

Менталистка же, заняв одно и то же определённое место сбоку от прочих пашто, часто подолгу оставалась без присмотра (часами болтая о чём-то с младшим братом). За один вечер, таких моментов набегало не менее трёх-четырёх, как бы не по часу каждый.

Из всех потенциальных преследователей опасность представлял только сотник «красного» полка. К счастью, Латиф был наблюдательным и давно понял: мужлан наверняка происходил из какого-то простонародья, потому что верхом именно что лишь держался в седле. Искусным наездником, как кочевые туркан (или пашто), он ни в коем случае не являлся. Да и пустись он в погоню, тяжесть его тела даже этот огромный конь не сможет нести так же легко, как конь Латифа — его самого.

В этот вечер всё было предсказуемо, как обычно. Вначале — приготовление горячей пищи на всех, в больших казанах, на захваченных с собой дровах.

Затем — нестройные отголоски песен из двух станов сразу (на пашто и на восточном туркане).

Одновременно с этим — дочь Хана туркан пару часов провела у девки-менталиста, о чём-то приятельски беседуя с той и явно состоя в более близких отношениях, чем можно было предположить. Что интересно, брат менталистки при этом косился на Ханшайым, как на нежелательного чужака. Видимо, ревнует, с запозданием дошло до Латифа, отчего-то развеселив его на ровном месте.

А затем все угомонились и настало время действовать.

Латиф, не привлекая ничьего внимания, лениво и медленно, накинул на своего коня заранее заготовленную сбрую. Он действовал напоказ, не спеша; усыпляя тем самым все возможные подозрения. Ну мало ли, захотел куда-то прокатиться перед сном. Либо заночевать в полумиле дальше, в стороне от толпы народу. Либо просто не спится и решил проверить предстоящую дорогу на пару часов пути вперёд (а лошадь и ночью вполне способна шагать вперёд, хоть и медленнее обычного).

Затем Латиф аккуратно высвободил своего заводного коня и подготовил его надлежащим образом.

После чего прихватил заранее запасённую деревянную дубинку, обёрнутую обрывком дублёной овечьей шкуры, и по спирали пошёл гулять по лагерю.

_________

Разия недавно проводила Алтынай и сейчас болтала с Мазияром. Обычно мальчик держал её за руку с полчаса, после чего почти мгновенно проваливался в сон, чтоб проснуться уже с рассветом.

Откуда-то из темноты вынырнул силуэт кого-то из туркан, бесцельно проходя мимо. Разия, увлечённая общением с Мазияром, не сразу даже отреагировала.

Внезапно палка в руках незнакомца, мелькнув в воздухе, обрушилась на голову Мазияра, а сам незнакомец быстро присел напротив, впиваясь взглядом в глаза Разии до того, как она закричит.

— Считала? — удовлетворённо спросил он через мгновение, убедившись, что менталистка «увидела» его план полностью и что в словесных угрозах нужды нет.

— Ты совсем не боишься? — чуть помедлив, спросила она Латифа.

— Ты же всё видишь и так, — поморщился он. — К чему эти вопросы? Ради т а к о г о можно и рискнуть…

— Ты понимаешь, что попираешь сейчас и законы гостеприимства, и правила обращения мужчины и женщины? И только что поднял руку на невинного ребёнка? — каким-то отстранённым голосом продолжила «давить» девка.

— Что сейчас об этом говорить, — буркнул Латиф. — Уже сделал… Специально дал тебе «прочесть» себя, чтоб обратного пути не было. Давай, поднимайся медленно и шагай в сторону моих коней. Затем так же медленно садись на чёрного. Если что не так — твоего пацана размажу в тот же момент.

Насчёт «размазать», конечно, Латиф преувеличивал. Но вот «воздушный серп» в версии, опасной для небольшого пацана, он действительно мог выдать почти с тридцати шагов. Другое дело что «работать» надо было по идеальной и неподвижной мишени, желательно ниже себя ростом. Именно потому он и огрел пацана дубиной — распростёртое на земле тело было идеальной целью в данном случае.

А подвешенный на пальцах каст, продемонстрированный им менталистке, должен был удержать ту от любых неосторожных движений.

— Ты очень пожалеешь, — безэмоционально сказала она, поднимаясь. — Может, не сейчас. Потом. Но пожалеешь.

— Брось, — фыркнул Латиф, старательно не допуская даже тени паники либо беспокойства в собственную душу. — Такой шанс выпадает раз в жизни. Я потом сам изведу себя, что не попытался.

— Я — свободный человек. Вольный делать то, что считаю нужным. — Зачем-то нараспев прошептала девка, кажется, борясь со слезами.

— Уже нет. Не свободный. Слишком дорого стоишь. Для дикарей пашто или кочевников — слишком большая честь, владеть тобой. — Позволил себе ещё одну толику откровенности Латиф.

— Они не владеют мной. Мы просто друзья.

— Тем более, — шёпотом рассмеялся маг. — Каким надо быть идиотом, чтоб дружить с добычей, стоящей своего веса в серебре!.. Идиотам такие ценности ни к чему.

— Я не вещь. Я человек.

Разия всё это время тщательно искала возможность нарушить планы нападавшего, но не видела, как. Этот человек из свиты аудитора действительно продумал всё на славу. Подвешенный на его пальцах каст взрослого, возможно, только ранил бы. Либо взрослый, будучи предупреждённым, мог бы и уклониться.

Мальчишка же, распростёртый на земле, был идеальной целью; и сам маг верил на семь десятых из десяти возможных, что в созданной им самим ситуации лишит Мазияра жизни в течение мига. Если захочет.

Разия неспешно залезла в седло заводного коня нападавшего и тихо спросила:

— Что дальше?

— Погоди, ножки твои свяжем, — глумливо прошептал нападавший, быстро прихватывая щиколотки, колени и бёдра Разии пропущенными под животом коня путами.

Помимо ограничения свободы манёвра самой Разии, такая обвязка позволяла транспортировать верхом даже потерявшего сознание пленника. Ну, либо спящего на ходу.

— Не спеша, шагом, не рысью двигаемся во-о-он туда, — указал рукой маг, пристраивая своего коня сбоку.

Он действительно продумал всё весьма неплохо, изучил обстановку и тщательно подготовился.

В следующий момент произошло сразу несколько вещей.

Сам Латиф бросил незаметно второй рукой каст в пару горевших в отдалении костров, добавляя воздуха в пламя и заставляя его вспыхнуть ярче и жарче. Отвлекая внимание окружающих резкими вспышками костров.

Мазияр отчего-то пришёл в себя и заворочался, усаживаясь и прикладывая руку к затылку. Увидев увозящего Разию мага, мальчик заорал во всё горло на дари:

— ПОМОГ…!

В следующий момент сорвавшийся с руки мага «серп» оборвал крик мальчишки. А сам маг двинул кулаком в висок Разие, вышибая из неё сознание и заставляя навалиться всем телом на шею лошади: предусмотрительно прихваченные под брюхом коня ноги не давали телу соскользнуть вниз.

_________

Всё-таки, не зря все преподаватели, какими бы они разными ни были, в одном сходились всегда: главное — это точное планирование.

Если план хорош, если он учитывает все детали, если предусматривает запасные варианты на все случаи, успех является закономерным плодом.

Латиф, огрев девку по тупой (но ценной) голове, огляделся. Крик пацана хоть и переполошил кое-кого, но несколько секунд у него ещё было.

Во-первых, пацан заорал на каком-то наречии, не понимаемом никем из туркан и едва ли понимаемом пашто.

Во-вторых, вспыхнувшие костры как минимум отвлекли большую половину внимания.

В-третьих, девку удалось отключить быстро, хорошо, что правильно настроился заранее.

В-четвёртых, Латифу нужно было буквально несколько секунд, чтоб покинуть световой круг, а там ищите…

В направлении, предусмотренном для отхода, примерно с полчаса тому прошагала пешком какая-то пара (Латиф не стал приглядываться, кто именно). Потенциально, эти двое могли стать помехой, именно потому Латиф не расслаблялся.

Уже на выезде со стоянки он похвалил себя мысленно ещё раз: навстречу бежал тот самый сотник, видимо, привлечённый криком мальчишки (лысый здоровяк, даром что из тупых вояк, по наблюдениям Латифа, понимал почти все языки в лагере. Видимо, рос на улице, в каком-то смешанном квартале, и просто со всеми подряд общался в детстве).

Латиф, планируя, закладывался в том числе на самый худший сценарий. Для бегущего вояки у него имелись сразу два сюрприза: пара кастов (не смертельных, но неприятных) плюс быстро набирающая скорость пара коней. Просто сшибущих своим весом любого, кто встанет на пути.

Второго спутника, кстати, рядом со служивым не было.

Конечно, прямого конфликта с сотником «красного» полка хотелось избежать любой ценой, но, похоже, не получится. Видимо, их там действительно учат на все случаи жизни, раз только он оказался готов…

Дальше эту мысль Латиф додумывать не стал, принявшись реализовывать запасные варианты.

Во-первых, он сплёл ещё один каст, призванный спихнуть мужлана с дороги (убить, во-первых, не получится. Во-вторых, убивать такого — себе дороже. О жизни в Столице потом можно забыть: убьют рано или поздно. А так — ну просто недоразумение, никто не пострадал смертельно).

Во-вторых, он пустил коней в галоп (предусмотрительно прихватив за узду и коня девки), вызывая столкновение несоизмеримых по массе тел. Как результат, помеха должна быть просто механически отброшена с дороги широкой грудью коня, без особых последствий для себя лично.

_________

Актар не поспевал за Атарбаем. Они пошли, как обычно, чуть в сторону, поболтать перед сном об отвлечённых вещах, типа письменности пашто, об их словесных преданиях, о дошедших стихотворных творениях великих предков.

Атарбай, кстати, ориентировался во всём этом ненамного хуже Актара, путая порой лишь имена сочинителей. Впрочем, для не-пуштуна это было более чем простительно.

Когда раздался крик Мазияра, тут же оборвавшийся, сердце Актара ухнуло в пятки. Переглянувшись, они тут же рванули обратно.

И вот сейчас Актар безнадёжно отставал, проклиная и возраст, и слабые ноги, и собственную неосмотрительность (ну понятно, что, путешествуя с такой толпой бесчестных столичных туркан, нельзя было расслабляться, как бы ни хотелось!).

Впереди виднелась отходящая от лагеря дорога, по которой уже неслись галопом два коня. На втором Актар уловил свалившийся на шею силуэт, явно принадлежавший Разие.

Актар прибавил шагу, сколько мог, проклиная себя второй раз. Видимо, о девочке кто-то узнал. А её ценность в глазах любого чиновника (или даже правителя) была слишком большой, чтоб не попытаться заполучить её в свои руки.

Надо было успеть выскочить на дорогу перед конями, тогда можно было бы попытаться остановить их. Актар уже мысленно прикидывал, как бросится под копыта первому из них, лишь бы успеть… Даже если сам он будет стоптан лошадьми, там, In’Sha’Allah, подоспеет кто-то из лагеря. Либо удастся намертво вцепиться в повод. Либо… Помоги, Аллах… Только бы успеть.

Но Актар не успевал.

Атарбай же, бежавший чуть сбоку, выпал у него из поля зрения, чтоб прямо сейчас появиться на дороге.

Сидевший на первом коне всадник что-то прокаркал и пустил какую-то волну «силы» перед собой, точнее Актар не разобрал. Видимо, тащивший Разию был каким-то магом. Как плохо…

Атарбай, дёрнувшись в первый момент, тут же выровнялся и, выскочив на дорогу, понёсся, что было духу, навстречу всадникам.

Актар ощутил замирание сердца в третий раз за последние несколько мгновений. Два разогнавшихся коня неминуемо сшибали одного человека с дороги, даже такого здорового, как Атарбай.

Который, однако, в очередной раз удивил. С нечленораздельным выкриком, брат Алтынай взлетел в прыжке над дорогой, оказавшись почти что вровень с верховыми. В следующий момент выброшенная им вперёд нога, на виду у всего встревоженного лагеря, ребром босой стопы столкнулась с грудью первого всадника, вышибая того из седла и заставляя встать на дыбы испуганную первую лошадь (опрокинувшуюся через круп на землю).

Видимо, выбитый из седла всадник держал поводья лошади Разии в руке, поскольку вместе с ним опрокинулся и второй конь, погребая под собой Разию.

Атарбай, приземлившись на две ноги и одну руку, тут же выпрямился и заорал во всю глотку, раздавая команды сотне туркан и споро вытаскивая всадников из-под бьющихся на земле лошадей.

_________

— Это недопустимо. Я не буду разбираться до восхода солнца, поскольку это против правил. Но утром… — дочь Хана не договорила, обернувшись к аудитору и казначею спиной. — Мы выдвигаемся прямо сейчас, — бросила она через плечо, чуть задерживаясь. — Наш мальчик ранен вашим человеком. Нашего парня надо срочно везти к целителю. Нормальный врач есть только у нас в городе. Мы будем сутки идти без остановок, чтоб успеть. Вам могу оставить половину своей сотни и часть пашто для сопровождения. Вашего человека, напавшего на мою… подругу, забираю с собой.

— Он без сознания, со сломанными рёбрами, — зачем-то брякнул Селим, в следующий момент пожалев о своём длинном языке.

— На всё вола Аллаха, — отмахнулась девочка. — In’Sha’Allah, довезём. Извините, но это мой пленник. Буду судить после того, как допрошу

— НЕ спорим! — тут же открестился от проклятого стажёра Хамид, впечатывая сухой локоть в рёбра товарищу-казначею.

И ломая при этом голову, какая-такая муха укусила тихого и незаметного до этого момента Латифа.

— Совсем с ума сошёл? — зашипел он Селиму, как только Ханшайым отошла. — Это вообще мой человек! Не твой! Чего влезаешь?!

— По старческой дурости, — повинился товарищ. — Язык впереди меня брякнул. Я и сам тут же пожалел. Хорошо, что она не отозвала приглашение…

— Может, соберёмся побыстрее и поедем вместе с ними? — задумчиво прикинул варианты аудитор. — Чтоб не плестись в хвосте.

— Исключено, — чётко ответил казначей. — И ты, если подумаешь, сам поймёшь, почему.

Селим молчал, потому Хамид продолжил:

— Во-первых, они будут гнать коней, а кони у них лучше. Во-вторых, лично я сутки в седле уже не потяну. А ты?..

— Да я тоже… Погорячился.

— В-третьих, завтра с рассветом она будет допрашивать Латифа, возможно с последствиями. Может и разозлиться, потом какое-то время пребывать в гневе, — аудитор многозначительно посмотрел на товарища. — Тебе очень хочется попасть ей под горячую руку в этот момент?

— Ты прав, — полностью успокоился, соглашаясь с другом, казначей. — Пусть лучше всё успокоится, а мы через день подъедем. Тем более что она половину своей сотни оставляет с нами. Кстати, а ты видел, как этот сотник остановил двух несущихся коней? Говорят, чуть не взлетел в воздух?

— Краем глаза. Кажется, просто подпрыгнул и как-то хитро стукнул ногой Латифа. Видимо, их там действительно чему-то учат, где он служит.

_________

Не смотря на неожиданность и частичную трагичность случившегося, Актар быстро взял себя в руки.

Атарбай, молниеносно связав пленника и передав приходящую в себя Разию на руки подоспевшему старику, тут же склонился над Мазияром.

Оказалось, что товарищ понимает не только в поэзии пашто. Через полминуты Атарбай сообщил:

— У парня глубокий порез. Умереть не дам суток двое или даже больше. Но лечить не смогу — не умею. Надо к Файзулле, в город.

Вокруг, повинуясь призыву и команде Атарбая, кругом стояли туркан, не пуская желающих подойти поближе.

Через минуту появилась Алтынай, которая, видимо, уже легла спать (и ей пришлось одеваться).

— Что? — выдохнула она над ухом брата.

Тот в двух словах описал ситуацию.

— Дорогу вынесет? — деловито спросила девочка, подзывая жестом пару человек.

— Да, но желательно не трясти, — отозвался снизу лысый здоровяк, не поднимая головы и не отрываясь от мальчика.

В несколько минут, стараниями Алтынай каким-то чудом были организованы две пары иноходцев.

Ещё через четверть часа степняки сладили из упряжи подобие носилок между первой парой коней, пояснив окружающим:

— Вторая пара — сменные.

Между иноходцами пацана трясти будет меньше, сообразил Актар с запозданием.

Ещё какое-то время у Алтынай ушло на общение с аудитором и казначеем, но уже через четверть часа полусотня туркан, Алтынай, Атарбай, Актар и пришедшая в себя Разия двигались по дороге.

_________

Первые несколько часов пути Разия поначалу переживала, в буквальном смысле не находя себе места. Она то пыталась торопить коней, то бросалась осматривать Мазияра, пока Атарбай не продемонстрировал ей, что с парнем всё в порядке. Заодно он разъяснил, что в городе есть врач, который справится с рассечением даже такого плана достаточно быстро.

— Я не целитель, но общие правила знаю, — пояснил Атарбай персиянкее, которая его уже чуть утомила и в этот момент явно «читала». — Двое суток точно продержу. Не бойся. А до Файзуллы доедем, Мазияр потом вообще обо всём забудет… рану имею ввиду.

— А-а-а, ты ему специально проснуться не даёшь, — чуть успокоилась персиянка, видимо, что-то увидев. — А я думала, почему он в себя не приходит.

— Ну конечно! Держу во сне. А ты хочешь, чтоб он вертелся и мучился?!

— Нет. Ты прав, извини…

— А как ты сообразил его ногой огреть? — Актар, приложившись к малому бурдюку воды, передаёт его на ходу Атарбаю. — И как смог…?

Едущие рядом Разия и Алтынай начинают внимательно прислушиваться.

Солнце уже миновало зенит и скоро в поле зрения появится город. Что ни говори, кони у туркан хорошие.

Атарбай, единственный из всех спутников, ничуть не встревожен. Допрос пленника, как и определение ему наказания, решили отложить до прибытия в город.

Мазияр по-прежнему спит крепким сном, кровотечение остановлено.

— Это старая история, — довольно улыбается Атарбай, кажется, наслаждаясь вниманием спутников. — Говорят, много лет назад воины рода Керей дошли до самого большого и бурного моря на Востоке, — он косится на удивлённую Алтынай, которая лишь широко открывает глаза и чуть приоткрывает рот. — Говорят, они там основали государство, которое так и назвали в честь своего рода. К сожалению, одна из зим выдалась холодной и снежной. Воинам Керей пришлось съесть всех своих коней на новом месте, и они остались пешими. Потому не смогли вернуться домой. Вот впоследствии, вынужденные обороняться и против хань, и против какого-то островного народа, потомки тамошних Керей, сражаясь с конными врагами, разработали свою систему сложных прыжков и ударов ногами в полёте. «ТЭК'ЁН», что ли… вот не помню названия… Это искусство, кажется, специально и было создано, чтоб пеший мог легко вышибить всадника из седла.

Алтынай задумчиво и серьёзно говорит, глядя в никуда перед собой:

— Никогда не слышала такой истории! Надо будет спросить у наших керей…

— Спроси, спроси, — посмеивается Атарбай. — Кстати, смочите Мазияру губы кто-нибудь. И дайте ему глотнуть воды из бурдюка.

— Может, кумыс? Айран? — предлагает Алтынай, перебирая варианты.

— Ни в коем случае. Сейчас — только вода.

_________

Примечание.

Атарбай дурачится, транслируя шутку из будущего.

Разумеется, род Керей из Среднего Жуза земляков Алтынай не имеет никакого отношения к образованию государства Корея, отличающегося даже в самоназвании (кажется, Чосон и Хангук?).

Атарбай воспроизводит мем, анекдот. Который появится только в информационную эпоху.

Разумеется, к созданию таэквондо или к его прообразам Средний Жуз также отношения не имеет.