Не та профессия-3

Глава 10

— Ну что, настрадалась? — если бы не правила приличия, я бы сейчас ржал.

Алтынай возвращается только к вечеру и имеет вид одновременно выжатого лимона и высушенной тряпки.

— Пошли на улицу?! — увидев меня, она моментально приходит в себя.

На улице, во внутреннем дворе теперь уже квартала Иосифа, для всех, имеющих доступ внутрь, организована импровизированная чайная-кофейня (а по мотивам чьих идей — не скажу).

Совет Города, как ни прискорбно, частично оброс бюрократией. При каждом аксакале (типа того же Бехроза) состоит пара-другая мальчишек-посыльных, либо просто грамотных помощников, которые тоже вовлечены в работу.

Взаимодействие между «службами» периодически ведётся и на уровне «экспертов» (помощников), многие из которых, помимо своих лавок, теперь приходят сюда на несколько часов в день, как на работу.

Помимо обычной хозяйственной деятельности (которой в любом городе хватает), «узкий круг» посвящённых принял автономное решение о противодействии оккупации Ирана (если попытка таковой воспоследует). Люди, пожив какое-то время под аналогом самоуправления, идти под руку Шаха не хотят категорически.

Обороняться в горах и городах многие умеют весьма неплохо (тот же Актар сотоварищи); некоторые просто знают теорию и методику (пуштуны из других каумов).

А с моральным духом в этих местах во все времена было более чем неплохо.

Потому, помимо прочего, ведётся централизованная заготовка долго хранящегося продовольствия (неафишируемо), составляется перечень источников воды в радиусе десяти дневных переходов (тоже без огласки), запасаются дрова и многое другое…

К моему удивлению, оно всё как-то организовывается само. На каждом «направлении» выдвинулся и сидит свой ответственный, выбранный по принципу компетентности в вопросе. Все результаты консолидируются и раз в сутки изменения докладываются Совету.

Подобный вал информации не мог не породить проблем учёта, в который, как рыба в воду, и занырнули с первых минут после прибытия казначей и аудитор.

На мой резонный вопрос, а не перебарщиваем ли мы с гостеприимством, Алтынай коротко отбоярилась: пусть лучше сразу погрузятся во всё и примут решение, с кем они. Чем будут выяснять исподволь, что происходит, тратя силы и нервы. Она с чего-то решила, что открытость — лучшая политика; и теперь следует этому правилу практически везде. Мне и самому интересно, чем закончится этот её эксперимент, потому наблюдаю, не влезая.

Что до ставленников фискальных служб столицы, она говорит, что нанести реальный вред у них не хватит физических возможностей. Они выполняют функции глаз, ушей и рта (ещё — мозга). В случае, если их выводы будут для нас нежелательными, у нас будет масса времени на реакцию по принципу «или хан, или ишак, или я».

Оказывается, даже их амулетный доклад в столицу будет проходить массу бюрократических «узлов» и ответное решение принимается месяцами.

Такие реалии, что поделать. Посоветовать лично ей они могут быстро. А вот доложиться в Столицу так, чтоб по их отчётам приняли какие-то моментальные меры — это просто нереально.

Во дворе квартала, «кофейня» Иосифа представляет собой дворик с расставленными в шахматном порядке дастарханами, каждый из которых оборудован мини-жаровней, туркой, заварником, запасом чая, мёда и сахара (ещё — кофе). Еду и закуски (включая сладости и выпечку) можно любому пацану заказать принести с базара, который находится тут же.

Алтынай переоборудованное место очень понравилось. Именно здесь она хочет сделать ещё и фонтан; но последнее, видимо, будет попозже. Если вообще будет.

— Чай будешь? — как ни в чём не бывало, ожив, спрашивает она, наливая воду из кувшина в медный чайник.

— Нет, не хочу. Такой вопрос… ты же с пастбищ? С жары? С пыли? — деликатно намекаю на необходимость регулярной гигиены, тем более что возможность имеется.

— Вымоюсь перед сном. Сейчас хочу горячего чаю, после него буду мокрой от пота, — тихо поясняет она, чтоб никто не слышал.

Поскольку живём, считай, вместе, она в курсе моей постоянной потребности в большом количестве воды для мытья, не по одному разу в день (так-то, можно поддерживать гигиену ещё и песком, но это экстрим для ситуаций, когда воды нехватка. Мы же, расположившись у Иосифа, воду можем не экономить).

Соседние дастарханы заняты парами и группами людей, которые тоже обсуждают что-то своё. У Иосифа получилось создать что-то типа открытого офиса плюс атмосферу в нём.

— Что дальше? Когда начинаем догонять наших? — интересуюсь после того, как Алтынай заваривает себе чайник чая, а я завариваю кофе.

— Завтра с утра ещё кое-что обсуждать, — утомлённо выдыхает Алтынай. — У них сегодня прибыли не все, я хочу побеседовать с каждым.

— Какая в этом необходимость?

— Доверять свои деньги либо то, что стоит денег, можно только тому, кого ты видел лично и с кем говорил, — как-то по-взрослому пожимает плечами она. — Всегда так было.

Мой менеджерский опыт на эту тему более чем ограничен, даже в сравнении с ней, потому просто принимаю к сведению. Больших денег я никогда и никому не поручал.

Какое-то время просто болтаем ни о чём, предаваясь праздности.

Через один чайник у Алтынай и три турки кофе у меня, во двор выходят давешние казначей и аудитор и, оглянувшись по сторонам, моментально направляются к нам.

Вначале, что интересно, они возносят здравицы и приветствия в адрес «светлейшей Ханшайым», используя для обращения исключительно формы языка Алтынай (уважают, мелькает у меня).

Затем достаточно приветливо здороваются и со мной, пытаясь намекнуть, что моё присутствие нежелательно.

Честно говоря, это чуть выходит за рамки местных правил (да и не только местных), поскольку первым в таких случаях надлежит приветствовать мужчину (особенно с учётом того, что я старше Алтынай в два раза). Если мужчина разрешит — можно заговорить с присутствующей женщиной.

В другой ситуации, возможно, я бы вёл себя радикально иначе. Но Алтынай делает мне мгновенный знак молчать (незамеченный стариками-фискалами), а сама отвечает им:

— Располагайтесь. — При этом кивает на жаровню, чайник и чайные припасы.

Кстати, это тоже отход от этикета, но уже с её стороны: за мужчинами за столом ухаживает присутствующая женщина, и только она; ранги не важны. Видимо, сейчас разыгрываются какие-то национальные «шахматы» в плане намёков между строк, потому просто пью свой кофе (весьма неплохо зная обычаи простого окрестного народа, я понятия не имею о дворцовом этикете. А тем более, когда сталкиваются представители двух принципиально разных ветвей культуры — Ханшайым кочевников и чиновники «правительства» оседлых земледелов).

— У меня нет секретов от брата, — нейтрально продолжает Алтынай в адрес стариков — Пожалуйста, чувствуйте себя как дома.

Деды занимают противоположные торцевые концы столика (менее удобные, но более почётные, насколько я знаю). Тот из них, который аудитор, принимается собственноручно хлопотать над завариванием чая на двоих.

— Вы действительно родственники? — впивается ласковым взглядом голодного удава в Алтынай казначей по имени Хамид.

— Да, мы — родня, — подтверждает Алтынай, опираясь на один локоть и не меняя положения за столом.

Старики удивлённо переглядываются.

— Прошу прощения, но внешне вы никак не похожи! Хотя ваше родство и объясняет вмешательство вашего брата в свару с Юсуфом… — аудитор Селим не договаривает, возвращаясь к чайнику и кипятку.

— На всё — Воля Аллаха, — дежурно пожимаю плечами я, не забывая ритуального жеста ладонями. — Позвольте сказать пару слов, как старшему мужчине в семье. Алтынай находится на моём попечении и детали наших отношений не могут быть предметом обсуждения с кем-либо. Не смотря на её и моё более чем положительное отношение к вам. Вместе с тем, вся полнота власти лежит на ней, и решения тоже принимает только она. Это касается как дел в этом городе, так и всего народа восточных туркан, кочующего тут. Завтра утром мы с ней убываем обратно, ибо вернулись случайно и ненадолго. Если вы хотели обсудить с ней что-то срочное, лучше воспользоваться моментом и сделать это сейчас. Как сложится всё далее, не ведает никто. Соответственно, когда я верну её обратно в город — пока тоже неизвестно.

Старики снова переглядываются, поворачиваются к Алтынай и всё тот же казначей говорит:

— Мы уже составили первое впечатление о делах в провинции. И хотели бы договорится о совместных действиях на будущее. Собственно, именно поэтому мы и позволили себе оторвать вас от беседы.

— Вот так быстро? — поражаемся синхронно с Алтынай, вызывая снисходительные улыбки на лицах фискалов.

— Мне достаточно было часа в вашем круге людей, именуемом Советом Города. Обоснованность принимаемых решений налицо, как и способы их принятия. Вопрос только в сроках окупаемости вложений, но это не сейчас… В это можно вникать долго; вот главное: люди работают не из-под палки и не за жалование. Это очень большое новшество. Ваши люди работают ради собственного благополучия, по крайней мере, искренне сами в это верят. — Аудитор в какое-то мгновение преображается и выглядит каким-то несказанно древним. — Это и есть причина нашего обращения. Вы согласны, что так дела не ведутся нигде, кроме вас?

— Мне нет дела до остальных, — удивляется Алтынай. — Задача наместника — слать вовремя налоги в Столицу. По возможности, звонкой монетой, а не мёдом и не урожаем хлопка. Если налоги платятся вовремя, никому нет дела до того, как они собраны. Я права?

— Несомненно! — Селим качает головой и машет руками одновременно. — Именно об этом мы и хотели говорить! Вы ставите дело так, как будто решили обосновываться надолго и всерьёз…

— ПОГОДИ. Не так надо, — перебивает товарища казначей. — Ханшайым, вы действительно заинтересованы в двух опытных чиновниках типа нас? На долгосрочной основе? Или ваше приглашение нас — дань вежливости и способ лишь затянуть время, чтоб осуществить то, что вы задумали в самом деле?

Странно. Если я хоть что-то понимаю в этой жизни, так в лоб подобные вопросы не обсуждаются и не ставятся.

— Заинтересована, — прямо и в лоб отвечает Алтынай, второй раз за секунду ломая мои представления о том, как ведутся дела на Востоке. — Особенно если эти чиновники готовы принять новые правила на новом месте и работать на благо Города, как на своё собственное. Что никак не отменяет осуществления моих планов, что бы я ни задумала. Впрочем, последнее, как уже сказал мой брат, не может быть предметом разговора.

Дедушки многозначительно переглядываются.

Следующие полчаса проходят в ожесточённой торговле о привилегиях, вотчинах, жаловании и прочих материальных благах в случае, если старики «примыкают» ко всем идеям Алтынай на этой территории.

_________

— Я с Иосифом это всё обсудила заранее, — смеясь, одной фразой отвечает на все мои невысказанные вопросы Алтынай после того, как фискалы откланиваются. — Он предупредил, что эти два старика выйдут с предложением своих услуг. Также, он обозначил, что им предложить в ответ. Включая собственные жилища внутри его квартала и возможность перевода их жалования в Империю, через систему амулетной связи торговцев-джугутов.

— М-да. Вот Иосифа я не учёл, — опившись кофе за последний час, тру затылок. — Я как-то не подумал, что он этот разговор может предусмотреть. Ещё и тебя настропалить.

— Он может, — уверенно кивает Алтынай. — Он и предусмотрел. И меня подготовил.

— Тогда понятно, с чего ты такая умная и откроенная. Где джугут прошёл, двум казначеям-туркан делать нечего, — уважительно переиначиваю одну поговорку.

— Ум правителя — в выборе точных решений, — смеётся Алтынай. — Которые, как ты говоришь, должны генерировать компетентные подчинённые.

— Это да. С компетентностью у Иосифа всё в порядке. Уж на ваш Султанат точно с лихвой…

_________

За некоторое время до этого.

— Ты думаешь то же, что и я?

На отведённом только им этаже одного из зажиточных (по местным меркам) зданий квартала, Селим без стука вошёл к Хамиду.

— А я не знаю, о чём думаешь ты. — Дробно похихикал старый товарищ. — Но то, что вижу я в плане своего рода занятий, говорит: казна города не пуста. Наполняется регулярно, расходы и доходы учитываются точно. С того самого момента, как местный наместник-пашто ушёл с поста.

— Доходы как соотносятся с расходами? — поинтересовался аудитор.

— Превышают, — фыркнул казначей. — А откуда бы иначе они брали монету на все свои затеи? Ноги надо протягивать по длине одеяла, знаешь ли… У них и выбора-то нет. Поскольку, и это удивительно, все эти решения принимаются и выполняются простым народом. Н е родичами Ханшайым.

— Это и меня удивило, — согласился Селим. — Я пока не понимаю, почему не воруют. Или, на первый взгляд, у меня просто не получилось разобраться…

— Я разослал своих людей по городу, с твоими в парах. Скоро будут первые результаты, но уже сейчас могу сказать: простые люди здесь имеют намного больше и свободы, и привилегий, чем где-либо ещё в Султанате.

— Интересно, с чего бы.

— Кочевники, — пожал плечами Хамид. — Они вообще к любой несвободе относятся весьма критично. Будь то несвобода личности хоть и то же рабство; либо свобода принятия решений внутри общества. Видимо, это у девочки народное.

— А сама она ещё не стара годами, оттого действует напролом, — подхватил Селим. — Впрочем, получается неплохо.