Наследник

Глава 20

От Битицы до Оряхова дошли очень быстро. Не только я соскучился по дому, мои кирасиры тоже стремились как можно быстрее попасть в свои семьи. Перед подъездом к селу на дорогу вышли воины, несущие службу в секрете*. Отметились передо мной, что «бдят». Молодцы!

* — «Секрет» — это наряд в составе двух и более воинов, назначаемый для скрытой охраны объекта, расположения войск или определенного участка местности на вероятном направлении (маршруте) движения нарушителей.

Приказал начальнику секрета не посылать в село гонца с сообщением о моем приезде и продолжать нести службу. Мне пафосная встреча и назначенные приказом селяне с транспарантами на фиг не нужны. Лишь бы быстрее до дома добраться, а остальное — побоку.

Закончив разговор с бойцами, тронулись дальше. Ехали так быстро, что я даже не заметил, как закончился лес и мы выехали на очищенное от кустов и деревьев пространство перед Оряхово. Как увидел, даже в груди защемило. Дом! Я так теперь воспринимаю это место.

Помню, как первый раз приехал сюда, после того, как сюзерен выделил мне этот манор во владение. Оряхово было дыра дырой. Это сейчас у села совсем другой вид. Теперешнее поселение — скорее городок, чем село.

Вместо убогого частокола: ров, башни с метательными машинами, серьезно укрепленные ворота на северной и южной стороне поселения. Каменная стена вокруг села почти закончена, лишь на восточной стороне остался непродолжительный участок с деревянным частоколом.

Мы на рысях подъехали к Северным воротам, прогрохотав копытами и деревянными колесами повозок по мощеной дороге и опущенному подъемному мосту. В воротах взад и вперед проезжали повозки и проходили жители, но нам они не мешали, расступаясь перед моим отрядом, как волны перед носом корабля.

Стражники у ворот вытянулись в струнку и отдали воинское приветствие, а один из бойцов бегом рванул в центр села. Ко мне домой, я так понимаю. Тронулись и мы, естественно, шагом.

Внутри села дороги хоть и разделены на пешеходную и проезжую часть, но жители все равно снуют по ней, пересекая ее, где им вздумается, особенно дети. Тем вообще по барабану, вытаращили глаза и побежали. Вот и приходится идти шагом, чтобы никого, не дайте Предки, не задавить.

Попадающиеся по дороге жители кланялись, а затем провожали наш отряд равнодушными взглядами. Мдаа… И где та восторженность, которая появилась в их глазах после того, как я изменил их жизнь с голодного прозябания до уверенного достатка? Ладно, пусть думают, что хотят, лишь бы честно выполняли свою работу.

А вот мы и до дома добрались. Ворота во двор были раскрыты настежь, на въезде стояла охрана, а перед крыльцом дома целая встречающая делегация. Первым стоял мой ключник Джеймс, позади него лакеи и горничные. Одна из них, Даница, держала поднос с серебряным кубком.

Тоже впереди, но чуть в стороне, стояли Ива и Иринка. Почему в стороне? Да потому, что рядом с ними, обжигая окружающих горящим взглядом янтарного цвета, стояли два здоровенных миуна. Ростом обе «которыси» были уже дочке по плечо. К ним просто боялись подойти!

В груди полыхнуло жаром, и я мигом слетел с седла. В принципе, на такой случай полагался определенный ритуал встречи, но сейчас мое внимание было приковано только к дочке и Иве.

Иринка, от макушки до пят закутанная в меха, была похожа на смешной колобок. Из мехового шара наружу торчал только носик да поблёскивали лучащиеся любопытством голубые глазенки.

— Пап! — я услышал долгожданный и родной голосок.

Кроха протянула ко мне ручку и попыталась шагнуть навстречу, но Ива удержала ее рядом с собой. Видимо, не была уверена, как я себя поведу. Иришка с недоумением посмотрела на маму, а я бросился к ней и подхватил ее на руки.

Мне-то бояться миунов не нужно. Я — признанный ими член стаи, хоть, по их мнению, и не ее вожак. Матриархат, хе-хе. Визг, писк, предупреждающее, но беззлобное рычание «которысей», объятия с женой и дочкой.

Я сломал весь ритуал встречи, но здесь и сейчас мне было плевать. Я соскучился и не хочу даже на минуту выпускать из объятий своих девочек. И я вижу в их глазах то тепло, которого мне не хватало все это время, пока меня не было дома.

Наконец я отвлекся на остальных встречающих. С удовольствием выпил поданный мне Даницей горячий сбитень и повернулся к старающемуся выглядеть невозмутимым Джеймсу:

— Как у нас дела? Есть что-то требующее моего немедленного внимания?

— Нет, господин, — ключник отвесил выверенный поклон. — Не терпящих отлагательств проблем нет. Все накопившиеся вопросы могут подождать до завтра.

— Хорошо. Тогда сегодня меня не беспокоить, хочу побыть с семьей, — я почувствовал, как Ива при слове «семья» дернулась в моих объятиях, а Джеймс недовольно нахмурился.

Понимаю. Это Иринка у меня официально признанный ребенок, а Ива членом семьи не является. «Де-юре» — она горничная с расширенными полномочиями, но «де-факто» — она моя жена. Наверное, неправильно так выражаться, как это делаю я, тем более при всех, но… пошло оно все!

Я уже говорил, что с меня политик и большой руководитель — так себе. Вот честно, я бы удовольствовался владением своим манором и мне не надо большего. Может, как раз манор — это мой реальный «потолок», где я по-настоящему хорош, а уже баронство для меня — многовато.

Это мое личное мнение, исходя из собственного понимания, каким должен быть барон. С другой стороны, смотря с кем сравнивать. С Кисилом, что ли, или другими известными мне феодалами?

Насмотрелся я на местных руководителей и, мягко говоря, немногие из них блещут талантами. Есть, конечно, с кого можно пример брать и это не только и даже не столько дворяне. Вот, Алоиз к примеру, он меня по многим вопросам за пояс заткнет.

Однако, мироздание не спрашивает нашего мнения, когда плетет нити нашей судьбы. В настоящий момент я — наследник барона Беона тер Аристи и в этой ипостаси буду стараться в меру своих сил.

«Делай, что должен, и свершится, чему суждено», — мудрая и правильная мысль. Она гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Прав был старина Марк Аврелий. Я полностью согласен с этой его сентенцией и стараюсь ей руководствоваться.

— Сейчас — баня, потом — ужин и отдых, — отдал я указание ключнику и поудобнее перехватил сидящую на руках Иринку. — Завтра — обед в большом зале. На обеде должны присутствовать: ты, Сток, Матей, староста, сельский эдил и все руководители мастерских. Все должны быть готовы отчитаться о состоянии дел.

Джеймс молча поклонился, а я продолжил:

— Размести в гостевой комнате достопочтенного Элкмара Нейде, а завтра ему надо будет подобрать в селе достойное место проживания. Баронет Элкмар Нейде — мой наставник по фехтованию на ближайший круг, как минимум. Из этого и исходи.

Предупреди торгового представителя, уважаемого Алоиза, что он мне будет нужен после того, как я проведу совещание. Можешь сразу ему сказать, что разговор с ним будет по поводу реализации части привезенных нами трофеев.

— Корнет, — обернулся я к Матею. — Проконтролируй разгрузку и уход за лошадьми. Сегодня твои бойцы могут отдыхать, но уже на завтра планируй охрану моего дома и семьи силами кирасир. Предупреди об этом ротмистра Далебора. Вижу, его люди на охране стоят.

— Дай команду, чтобы занесли в дом тот сундук, где подарки лежат. Потом найди майора Стока и доведи ему, что дележ трофеев я планирую послезавтра. И да, пошли за ним нарочного сейчас же, мне нужен доклад по состоянию дел в дружине, — дождавшись, когда Матей громыхнет кулаком по груди, подтверждая получение приказа, я наконец повернулся и вошел в дом.

Впереди меня, распугивая прислугу, юркнули в тепло два серых силуэта. От миунов буквально исходило ощущение уверенности в себе и мощи. В мой воротник клещом вцепилась Иринка, а в левую руку — Ива. В груди начал таять тот кусок льда, что копился все время, начиная с моего убытия в Пустынные земли. Лепота!

Это был не вечер, а какой-то калейдоскоп восхитительных эмоций. Сначала в баню ко мне зашла жена и заставить себя закончить «помывку» и вернуться в дом мне было очень трудно.

Я просто не хотел отпускать от себя Иву, не хотел выпускать ее из объятий. Однако, сделать это было необходимо. Ведь дома нас ждала Иришка, а заставлять ребенка ждать больше необходимого не хотелось.

Затем, после бани, я распотрошил сундук, где приготовил для своих близких подарки: меха, кольца, браслеты. Все самое красивое из того, что мне попалось в трофеях. С радостью увидел, что порадовал своих девочек, хотя переживал, что дочке такие подарки будут неинтересны.

Но что я мог еще привезти? Чем в это время можно порадовать ребенка? Девочку? Какие-нибудь вкусняшки, игрушки, красивую одежду и украшения. Вкусняшки, игрушки и детскую одежду там брать было неоткуда, вот я и привез, что смог: украшения и меха.

Да и украшения-то чудом нашлись. Основу трофеев ожидаемо составили: оружие, доспехи, мужская одежда, деньги. Всякие меха и украшения пошли приятным бонусом. Откуда они в войске северных варваров? Получилось, что я награбил награбленное. Экспроприация экспроприаторов, хе-хе-хе.

Но, слава Предкам, подарки понравились не только Иве, но и дочке. Она, хоть маленькая еще, но будущая женщина, это уже сейчас видно. Девчонки рады, а мне кажется, что я этим больше доволен, чем они. В очередной раз убедился, что подарки приятнее дарить, чем получать.

Потом меня покормили. Ива разогнала прислугу и сама ухаживала за мной, как за каким-то падишахом. По крайней мере, я так себя чувствовал. После ужина, несмотря на «помывку» в бане, мне ужасно хотелось утащить Иву в спальню и вволю там «позлодействовать».

Но, облом — у Иринки сна не было ни в одном глазу. Пришлось играть в разные девчачьи игры. Причем, под внимательным взглядом двух суровых «кошаков». Удивительно! Ладно Леди, но и Шкода, обычно игривый и добродушный, сейчас терпеливо лежал невдалеке от нас и внимательно отслеживал каждое мое движение. То ли они так повзрослели в мое отсутствие, то ли успели от меня отвыкнуть.

Наконец мы с Ивой заметили, что ребенок утомился. Движения девочки замедлились, Иринка начала тереть глаза и зевать. Мы с женой переглянулись, я взял дочку на руки и под конвоем миунов унес в ее спальню.

Ива оставила Даницу ночевать с ребенком, а мы ушли ко мне в покои. «Хулиганить» в одной комнате с дочкой мы не рискнули. Зато, оставшись одни, мы смогли оставить за порогом спальни все заботы и насладиться друг другом. Уже ближе к утру Ива ушла к себе, а я провалился в сон.

Утром меня не будили, и я проснулся самостоятельно. Ощущения были великолепными. Позади остались долгие десятицы тяжелых маршей, резни, крови, усталости и грязи.

Не нужно «подрываться» с постели и куда-то спешить, не нужно никого убивать. Сейчас я находился дома со своей семьей и был сыт, чист и доволен жизнью. Захотелось зачем-то просто пройти по дому, я оделся и вышел из комнаты. Сейчас узнаю, который час, позову своего наставника да «постучим мечами» немного.

Я шел к залу, где у меня стояла клепсидра*, когда услышал голоса. В комнате, мимо которой я проходил, разговаривали слуги. Я разобрал голоса горничной Милы, молодой жены Матея, взводного моих кирасир, Даницы, второй горничной средних лет, и лакеев Велико и Тихомира.

* — Клепсидра — это водяные часы, измеряющие время по указателю, передвигаемому под давлением текущей воды внутри скрытого от глаз резервуара. Название сочетает греческие слова: klepto — скрываю, hydor — вода.

Поста стража внутренних покоев рядом не было, меня никто не видел и я остановился напротив двери, из-за которой был слышен заинтересовавший меня разговор. Некрасиво подслушивать? Сейчас умру от стыда, ага.

— Мила, ты чего сюда прибежала? К тебе муж из похода вернулся, а ты вместо того, чтобы его ублажать, здесь хлопочешь, — послышался гаденький голос Тихомира.

— Работы по дому всегда много. Господин проснется и, не дайте Предки, что-то будет не сделано, — ответила Мила.

— Гоосподиин проснется, — передразнил горничную Тихомир. — Парень всю ночь с Ивы не слазил, не скоро еще встанет. Они сами не спали и другим спать не давали. Или ты, по старой памяти, тоже хочешь к нему в постельку?

— Ге-ге-ге, — всхохотнул Велико.

— Заткнись, Тихомир, что-то много ты себе позволять стал. Язык как помело, — как-то неуверенно возразила Мила. — Какой он тебе «парень»?

— А кто? — агрессивно ответил Тихомир. — Я на десять кругов старше, так что он парень и есть.

— Потише говорите, — это уже Даница. — Не дайте Предки, кто-нибудь услышит.

— Он — дворянин и наш хозяин, ты не должен называть его «парень», — опять попыталась возразить Мила.

— Ты когда такой правильной стала? Не молодая еще нас жизни учить? — едко спросила девушку Даница. — Может, думаешь, что вышла замуж за Матея и сразу над нами вознеслась? Считаешь себя лучше нас?

— Не считаю, — я еле расслышал ответ Милы.

— Вот и не считай! — жестко продолжила Даница. — Как взял тебя Матей, также быстро и из дома выкинет. Он просто мало про тебя знает, а вот мы знаем гораздо больше. Думаю, твой муж не обрадуется, если ему сказать, сколько у тебя полюбовников было!

Даница помолчала, ожидая ответа, но не дождалась. Только опять гыгыкнул Велико.

— Да ты, Милка, не переживай. Если выгонит тебя Матей, то я завсегда привечу и приласкаю, — ну и мерзкий же голос у Тихомира, раньше он мне таким не казался.

— Нее, лучше я приласкаю, — это уже голос второго лакея.

— Хватит уже! Устроили тут свои кобелиные игры, — оборвала лакеев Даница. — И действительно, поберегитесь так о господине говорить. Услышит кто, тогда худо будет.

— Или вы себя уже наравне с благородными ставите? — усмехнулась старшая по возрасту горничная.

— Да какой он благородный? — вскинулся Тихомир.

— Он же бывший наемник из крестьянской семьи, — я снова услышал голос Велико.

— Я о том и говорю, — перебил его Тихомир. — В нем ничего благородного нет, это же сразу видно! Даже с провинившегося спросить нормально не может. Разве так себя ведут дворяне?

— Неет, природного господина сразу видно. Его нутром ощущаешь, продолжил лакей. — У настоящего дворянина в услужении, если допустил какую ошибку, так с тебя со страху сразу семь потов сходит, даже если вроде тебя никто и не видит. А у этого что? Тьфу! Слишком он добренький для настоящего, природного аристократа, хлипковат нутром.

«Он оно чё, Михалыч», — подумал я про себя. — «Сколько интересного я про себя узнал. Хлюпик, надо же». С трудом задавив желание войти в комнату, сломать лица лакеям и сделать что-то нехорошее с Даницей, я развернулся и потихоньку дошел до ближайшего стражника.

Пока еще кирасиры не сменили на постах людей Далебора и мой дом продолжали охранять воины первой пехотной роты. Я взял бойца и, уже не пытаясь двигаться тихо, подошел к комнате для слуг, где меня так активно обсуждали.

Открыл дверь и, не заходя в комнату, угрюмо уставился на четверку говорунов. У всех, кроме Милы, на лице было написано довольство и лишь у нее — смятение и досада. Слуги без особого волнения поднялись с лавки, выполнили короткий поклон, а Даница поинтересовалась:

— Господин что-то желает?

Не отвечая горничной, я продолжил разглядывать прислугу, отмечая, как довольство сменяется беспокойством. Игнорируя остальных, отдал распоряжение Миле:

— Найди Джеймса. Затем берите этих троих и все вместе ко мне в кабинет.

— Воин, берешь под охрану эту троицу, — обратился я уже к стоящему рядом со мной бойцу. — И когда приведут ключника, конвоируешь их ко мне в кабинет.

Я еще раз посмотрел на переглядывающуюся со страхом прислугу, развернулся и поспешил обратно к себе в комнату. Надо привести себя в порядок до того, как приведут этих придурков.

Что с этими идиотами делать? Конечно, не убивать, это не враги, которым я легко пускаю кровь. Это просто мразо́та, которую требуется наказать. А еще, я больше не хочу их видеть в моем доме. Когда подошел к кабинету, перед ним в коридоре уже стояла вся эта шатия-братия. Поздоровался с Джеймсом и пригласил его зайти.

Я умостился в кресло и кивнул ключнику на стул, стоящий напротив:

— Присаживайся, в ногах правды нет.

— Господин, что-то случилось? — спросил Джеймс подождав, но так ничего от меня и не дождавшись.

— Ты мне скажи. У нас все нормально?

— К полудню соберутся все те, о ком вы вчера говорили. Я всех предупредил, — ответил ключник. — Думал, они вам доложат, но если вы…

— Я не про то. Сейчас я спрашиваю о людях, — перебил я Джеймса. — Прислуга в доме, сельчане, жители остального манора? У нас с ними все нормально?

— Я не понимаю, господин, что вы хотите от меня услышать? — честно признался ключник. — Все занимаются своим делом, работают. Налоги сдаются вовремя.

Действительно, а что я от него хочу услышать? Джеймс — бывший десятник баронской дружины, опытный и надежный. Он бы, наверное, и дальше воевал, но получил ранение и у него стала плохо действовать левая рука. Я вовремя подсуетился и захапал его себе.

Надежный? Да. А вот опыт уже специфический. Людьми руководить умеет, но управлять большим хозяйством ему никогда не приходилось. Да он даже читать-писать не умеет! Документацию вести ему Ива помогает, которая тоже грамотной стала совсем недавно.

А что делать? Где брать подготовленные кадры? Нет кадровых агентств, нет учебных заведений. Ни хрена здесь нет, только лютый кадровый голод. Я начал делать первые шаги в исправлении этой ситуации, но работы в этом направлении на многие и многие круги жизни.

Но ладно, сейчас-то я вопрос задаю по людям. Здесь-то я рассчитывал, что Джеймс «держит руку на пульсе». Уж, как минимум, за прислугой в моем доме я ожидал от него полного контроля. Или я слишком многого от него хочу? Вроде нет.

— Джеймс, оряховцы довольны жизнью в моем маноре? Они ценят то, что живут здесь, а не к примеру, в Брезне или Пожеге?

— Эээ…

— Расскажи мне, что обо мне говорят слуги? Вот те, которые сейчас стоят в коридоре? Что говорят наши сельчане? Какое у людей обо мне мнение? — мне было интересно, что он ответит.

— Я ни с кем вас не обсуждаю, господин, — обиженно ответил ключник.

— Это хорошо, молодец. Но что они говорят между собой? — ответа не последовало. — А вот это плохо, Джеймс. Ты должен владеть ситуацией. Знать, чем «дышат» наши люди.

— Позвольте узнать, что они говорили? — поинтересовался посмурневший ключник.

— Ничего хорошего, но ты можешь их сам спросить, — я криво улыбнулся старому десятнику. — Я их больше не хочу видеть, Джеймс…

— Нет, нет, убивать не надо, — уже шире улыбнулся я, глянув на выражение лица ключника. — За «длинный язык» Велико и Тихомиру по тридцать плетей, Данице — десять плетей. Накажешь их здесь, во дворе, прямо перед назначенным совещанием.

— Больше чтобы на глаза мне не попадались, — продолжил я давать указания. — Подбери им подходящую работу, но только не здесь, не в винокурне, не в сладоварне и не в мыловарне. Больше им доверия нет.

— Понял, господин. Я могу идти?

— Нет, позови из коридора этих…, — я помахал рукой, пытаясь подобрать определение проштрафившимся слугам.

Джеймс вышел из кабинета и завел в кабинет и слуг, и одного из охранников. Читать лекции я им не собирался, а лишь только объявить свое решение: что их ожидает и за что. Так как видеть мне их было неприятно.

— Вы трое: Тихомир, Велико и Даница, позволили себе слишком вольно высказываться о своем господине. За такой проступок стоит вырвать вам языки, — вся четверка слуг вместе с Милой смертельно побледнели.

Даница, закатив глаза, начала заваливаться на пол. Джеймс, не давая горничной упасть, ухватил ее за ворот платья и отвесил пощечину. Пока он приводил ее в себя, я поудобнее расположился в кресле.

— Но! Но как вы и говорили про меня, я слишком добрый, чтобы быть для вас хорошим господином. Поэтому я пока не буду вырывать вам языки. Здорово, правда?

— Простите, господин! — троица слуг рухнула на колени. — Мы никогда…

— Заткнитесь!… Пока не разрешу открыть рот, — в комнате повисла тягостная тишина, только сдавленно всхлипывала Даница. — Вместо вырывания языка, будете наказаны плетьми и пойдете вон из моего дома. И работу вам подберут другую.

— Но если я еще раз узнаю, что вы полощете своими грязными языками мое имя, — не вставая, я подался вперед. — Эти языки вам вырвут. Я сказал!

— Воин, — обратился я к охраннику. — Этих троих арестовать и закрыть в подвале, а ты лично остаешься на их охране. Ключник передаст это твоему старшему. Выполнять!

Боец громыхнул кулаком по груди, вынул из ножен меч и вывел из кабинета арестованных. А я посмотрел на оставшихся:

— Джеймс, Мила, подберите людей на их места, пусть даже это будет молодежь. Вместе с Ивой научите их всему, что требуется для работы. Мне главное, чтобы вы нашли порядочных людей.

— А ты никого не страшись. Пока ты верна своему господину, бояться тебе нечего и некого, — даже без намека на улыбку сказал я перепуганной Миле. — Ты тоже виновна и не забывай об этом. Не молчать ты должна была, услышав хулу в мой адрес, а рассказать мне об этом. Нет меня, тогда Джеймсу и Иве. Запомни этот урок и не забывай об этом.

— Я, Джеймс, Ива, маленькая госпожа Ирина, когда подрастет. Больше над тобой нет начальников, — я дождался понимания в глазах горничной. — Все, идите, работайте.

Джеймс с Милой вышли из кабинета, а я наконец пошел за мастером-мечником. Пора помахать клинками!