Наследник

Глава 12

Вчера, до момента достижения нашим войском берега Майна, мне пришлось поработать у графа Эмери тер Хетск «петросяном». Это оказалось сложнее, чем я рассчитывал, но скучать ни ему, ни его окружению я не дал.

Устал так, будто вагон с мукой разгрузил. Всё-таки, я не профессиональный стендапер. Да и они, насколько я знаю, не с кондачка выступают. Даже, якобы импровизации, и то — долго и тщательно готовятся. А тут, мало того, что я не юморист-хохотунец, так еще и с ходу пришлось шутовской колпак надевать.

Выйдя к реке, мы с радостью убедились, что нас встречают: куча стругов с гребцами, согнанных в одно место, грузчики и прислуга, предназначенная специально для нашего графа.

Эмери тер Хетск считает, что король Сильваны так выражает нам свою благодарность за наше участие в отражении нашествия тилинкитов. Наверное, в какой-то мере, это так, но я думаю, что это — не единственная причина.

На мой взгляд, местный монарх очень хочет, чтобы мы быстрее покинули территорию его королевства. И я его прекрасно понимаю. Какой государь обрадуется, что на его территории находится чужая военная сила?

На месте короля Сильваны любой монарх приложит все усилия, чтобы выпроводить чужую армию со своих земель. А как уже это будет обставлено: машущие чепчиками заплаканные селянки или направленные в спины взведенные арбалеты — это уже частности, все от ситуации зависит.

Граф дал команду ставить лагеря и готовиться к ночевке. Начало форсирования Майна он назначил на раннее утро. После этого Эмери отпустил меня, и я сразу уехал к своим людям.

Несмотря на то, что место для переправы нашего войска, выбранное сильванцами, было наиболее удобным для стоянки на все ближайшие окрестности, я увел свои отряды выше по течению.

Там местность ожидаемо оказалась менее удобной для оборудования лагеря, но зато я получил более чистую, не загаженную военным лагерем воду. Скорее всего, из-за удаленности моей стоянки от основных сил нам и переправляться придется последними, если, конечно, граф не станет устанавливать порядок переправы лично.

А в этом я сильно сомневаюсь. Во время совместного похода я достаточно хорошо его узнал. Эмери тер Хетск больше политик, чем военачальник, но при этом не любит делегировать свои полномочия.

Граф старается принимать решения единолично и не особо прислушивается к советам, в том числе людей, более сведущих. Но в том, что переправляться нам придется последними, я не вижу ничего критичного и готов на это пойти ради более чистого места стоянки.

Погода стояла уже прохладная, но осадков не было и, судя по всем признакам, не ожидалось. Поэтому я дал команду палатки не ставить, а ночевать у костров. Условия при таком раскладе менее комфортные, но зато время на отдых — больше. Да и место неудобное для развертывания палаток.

Я еще посмотрел, как Сток организует охрану лагеря, а потом вырубился. Причем, выключило меня — как ребенка, и не скажешь, что опытный вояка. Как сидел у костра на приготовленной лежанке, так и рухнул на нее, когда усталость взяла свое. Последнее, что увидел, это как здоровяк Болдо меня плащом накрывает.

С рассветом началось форсирование Майна. Действительно, оказалось, что король Сильваны приготовил достаточно средств для организации переправы. Граф меня не вызывал, команду на начало переправы я получил от нарочного.

Физически я хорошо отдохнул этой ночью, но накопилась моральная усталость. Или психологическая? Не знаю, как правильно ее обозвать, но на душе у меня было тяжело и тоскливо.

Я «скинул» организацию и руководство переправой на Стока и Элдора Тессена, отъехал под охраной кирасир еще выше по течению, выбрал уютное местечко для рыбалки и устроился с удочкой на бережке.

Леска и крючки, взятые еще с Земли, у меня в походах всегда с собой. Удилище вырубить и оборудовать снасть — минутное дело. Я сделал удочку и закидушку, больше ничего придумывать не стал. У меня не было целью наловить побольше рыбы, но хотя бы ушицы похлебать — душа просила.

Дождевых червей, к сожалению, в это время года я накопать уже не мог. Но все равно, вопрос с наживкой решился просто: в одной луже у берега я заметил несколько мальков и дополнительно распотрошил одну мидию.

Закидушку закинул с наживленным на крючок мальком, а на удочке решил попробовать оба вида наживки. Не будет клева, прикажу кусочек хлеба принести или крупы. Все равно найду, на что рыбу выловить.

Но полакомиться свежевыловленной рыбкой было моей второстепенной задачей. Главное, что я хотел, это побыть одному, отдохнуть от «превозмоганий», подумать.

Элдор и Сток, силами улан и части дворянской конницы, организовали охранение переправы, а меня охранял целый взвод кирасир, так что я смог спокойно расслабиться.

Переправа всех войск Варнии — дело не быстрое, вполне успею насладиться утренней рыбалкой. Своего оруженосца я отпустил к отцу — пусть они пообщаются, раз такая возможность есть. И я, и он соскучились по своим близким, но если у Агро хотя бы отец рядом, то мои близкие от меня далеко.

Кирасиры организовали оцепление в достаточно большом отдалении от меня и рядом «крутятся» только Матей и Болдо. Почему я их оставил? Не хочу заниматься костром и готовкой.

Матей послал Болдо за дровами, а сам собрал немного сухой травы, тоненьких веточек и, достав огниво, склонился над будущим костром. Послышались резкие удары кресалом о кремень, и вскоре потянуло дымком.

У меня как раз пошли первые поклевки на удочке, закидушка пока «признаков жизни» не подавала. Вскоре я выудил первую добычу — речного окунька грамм на двести весом. Закидывая удочку после смены наживки взгляд скользнул по перстню-печатке.

Новый перстень с вензелем «СА» и небольшой атакующей совой, который после моего усыновления бароном Беоном тер Аристи, сменил на пальце старый с обрамлением из ореховых веток и инициалами «СЛ».

Взгляд на печатку и направление мыслям дал определенное. В памяти всплывало то, что произошло со мной за то время, что я провел на Этерре. За шесть кругов жизни, которые у меня прошли на этой планете, много чего успело произойти.

Было и есть много трудностей, забот и врагов. Но в то же время, я в этих условиях смог «подняться» в местном обществе, как говорили в девяностых, приобрел соратников и друзей.

Только ощущаю, что семейного тепла не хватает, которого на Земле у меня было вдоволь, пока трагедия с сыном не изменила практически всё в моей жизни. Не хватает поддержки родителей и старшего брата, на чьи плечи, при необходимости, я мог всегда опереться. Но родители умерли, а семья и брат остались там, в «прошлой жизни».

Хотя, я не совсем прав. Потому что сразу вспомнил, что и здесь в моей жизни были и есть те, кого я неожиданно даже для самого себя смог полюбить. И эти мысли немного подправили мое настроение, на месте горечи оставив лишь грусть.

Сначала вспомнил Беату, потерю которой я пережил с трудом. Сначала жестоко отомстил ее убийцам, а потом, как пьяница алкоголем, заливал горе от ее потери кровью врагов: тилинкитов и разбойников.

Как не превратился тогда в холодного и жестокого убийцу? Не знаю. Наверное, настоящей склонности к этому у меня нет, хотя внешне я именно так и выглядел. Да и сейчас часто людей своим видом пугаю, не похож я на пушистого белого зайчика. Что-то помогло мне оттаять, остаться нормальным человеком. А потом в моей жизни появилась Ива…

Во время участия в этой военной кампании я гнал от себя мысли о доме, некогда было на это отвлекаться. Потом был поиск Портала, потом встреча с непонятным существом, которое скорее всего было местным Смотрителем. Потом сражение на дороге, скорый марш вдогонку за варнийским войском и волнение за своих, оставленных без личного присмотра, людей.

Сейчас, сидя с удочкой у тихо бегущей мимо меня реки, я наконец смог расслабиться и спокойно «поностальгировать». Конечно, впереди еще долгий марш, причем и через графство Везер, земли моих недавних врагов.

Но уже нет ни ожидания очередного кровопролитного боя, ни спешки, чтобы обязательно успеть сделать что-то важное. Можно просто спокойно идти в родные земли, в основном беспокоясь лишь за всестороннее обеспечение войска.

Мне повезло: баронство Аристи, а в особенности — манор Оряхово, стали для меня родными. Дома меня ждет Ива, моя неофициальная жена, и маленькая прелестная дочка, которая у нас родилась три круга назад.

Над именем для дочери мы думали вместе с женой и решили назвать ее Ириной, что на одном из варнийских наречий означает «чистая», «светлая». Она такая и растет: чистая, добрая девочка. Я очень скучаю по ним и скорее хочу вернуться домой.

Слева от меня дернулся сторожок на леске у закидушки. Я отложил удилище на вдавленную в берег рогульку, взялся за леску, которая уже заметно ходила по воде, и подсек.

Сразу почувствовал, что добыча на крючке и с нарастающим азартом начал выбирать леску. Вскоре на берегу оказался муксун. Килограмма полтора весом. Неплохо! Малознакомая мне, но очень вкусная рыба. По крайней мере, в ухе.

У меня на малой родине муксун не ловится. С этой рыбой меня познакомили друзья из Якутии в одной из моих многочисленных командировок. Решено, на уху пойдет именно она.

Я «перезарядил» закидушку новым мальком, забросил и продолжил рыбалку. Думки и воспоминания вовсе не мешали процессу ловли рыбы, но закидушка больше не ловила, а на удочку я вытягивал окуньков, похожих друг на друга, как близнецы, весом все грамм по двести.

Лишь один порадовал габаритами. По моим прикидкам, должен на полкило потянуть, а то и грамм на восемьсот. В общем, я «тягал» из реки рыбу, а Болдо тихо ее забирал и уносил в сторону, где аккуратно разделывал и готовил.

Я лишь указал ему, как их приготовить надо. Муксуна — в уху, крупного окунька — в глину и в угли, а двухсотграммовых — на рожна. Командир я или нет? Вот и пусть «шуршат». Не царское это дело — в костре ковыряться, хе-хе.

Оказалось, что Болдо прекрасно готовит. И уха у него получилась замечательная, и запечь рыбку он может мастерски. Глядя на его могучую фигуру, не ожидаешь от него таких талантов.

Больше ждешь умения вражеские головы виртуозно откручивать. Кстати, он при необходимости и это умеет, но за пугающей внешностью на самом деле скрывается простодушный и добрый человек. Совсем не агрессивный. А теперь оказалось, что и повар он классный.

Еще я заметил, как Болдо ловко разделывает рыбу. При всем своем рыбацком опыте должен признаться, что я это делаю хуже. Особенно удивило то, как Болдо разделывает рыбу перед запеканием ее на рожне.

Хитрость потрошения рыбы для рожна «от Болдо» в том, что он сумел вынуть все внутренности, не разрезая живота. Для начала острым кончиком ножа наш «повар» сделал круговой надрез вокруг анального отверстия окуня, чтобы отделить кишки от тела рыбины.

Затем подрезал жабры у головы и, аккуратненько потянув за них, извлек все внутренности. Прополоскав брюшную полость, засыпал в неё немного соли. После приготовленные тушки надел на рожон через анальные отверстия. И даже тут оказалось, что есть свои нюансы. Острие рожна должно упираться в верхнюю челюсть рыбины, чтобы она не соскальзывала.

Да, побольше Болдо умеет, чем я. Я с удовольствием наблюдал за искусными действиями своего кока-кирасира. Он отгреб часть углей от костра и над ними расположил рожны с окуньками, а под угли основного кострища подсунул обмазанного глиной крупного окуня. Над самим костром подвесил котелок с будущей ухой. Что он туда закладывал, кроме муксуна, я не смотрел, буду оценивать, когда готово будет.

— Болдо, а почему ты просто не вспорол окуней, чтобы выпотрошить? Так ведь проще бы было? — поинтересовался я у здоровяка.

— Так будет вкуснее, господин, — прогудел Болдо. — Шкурка у окуня очень крепкая, пойдет за сковородку. Сок и жир рыбы остаются внутри и мясо рыбки тушится в них. Вот увидите, какая вкуснотища будет.

«Век живи — век учись, дураком помрешь», — посмеялся я про себя.

— А вот смотрите, господин, что я на рожны использовал. Это черемуха. Повезло, что рядом оказалась, — видя мой искренний интерес, продолжил Болдо. — Она такой аромат рыбке даст, никакие махаратшские пряности не сравнятся.

— Откуда такие умения, Болдо? — искренне удивился я.

— Это…, — «кавайно» смутился здоровяк. — Отец научил. С малолетства меня на рыбалку брал.

Болдо забавно засмущался, а я прекратил ловить рыбу, куда ее девать? Болдо к этому времени закончил готовить и я позвал его и Матея к импровизированному столу. Кто-то скажет, что дворянину такое невместно? Пусть идут в ж. у!

Предполагаю, что более-менее нормально мы сможем теперь покушать только вечером. Поэтому сейчас надо воспользоваться моментом и плотно позавтракать.

А все блюда у Болдо получились фантастически вкусными! Подумалось, что для полноценного «Праздника живота», мне только супа из потрошков айки не хватает. Здесь, на Этерре, так косуль называют. Обычные земные косули, только рожек нет. Может, у них семейная жизнь более счастливая, кто знает, хе-хе.

Почему про такой суп подумал? Приготовленное рыбное великолепие напомнило счастливые годы, когда отец возил меня и брата к деду на Ин*, на охоту и рыбалку.

* — Ин — железнодорожная станция и река в Еврейской автономной области.

Вот там, когда охотничья удача нас не оставляла (а без рыбы мы не оставались вообще никогда, вопрос был лишь в количестве), и устраивалось подобное пиршество.

Конечно, речь идет только об отдыхе в землянке на Марамыге*. Если уходили «вытаптывать марь», за несколько суток наматывая многие километры в поиске дичи, ни о какой рыбалке речи быть не могло.

* — Марамыга — залив на реке Урми в Еврейской автономной области.

Под вялый разговор у костра я вспомнил беседу с графом Эмери тер Хетск в один из вечеров после отражения тилинкитов в Пустынных землях. Матей и Болдо видели мое настроение и старались не мешать, больше потихоньку общаясь между собой.

Граф рассказал про решение нашего короля по моему конфликту с графством Везер королевства Рения. Оказывается, королю понравилось, что я смог самостоятельно отбиться и наказать целого ренийского графа в лице его сына.

Король даже написал письмо своему «брату» монарху, где выразил негодование, что его вассал граф тер Везер напал на варнийское баронство, сжег и разграбил там несколько деревень.

Ренийский король незамедлительно прислал ответ, что он примет меры в отношении рода Везер, но не написал какие. В целом, письмо было выдержано в таких смыслах:

— «Мы, монарх Рении, разделяем ваше негодование и обязательно накажем виновного, но о материальной компенсации речи идти не может. Денег нет, но вы держитесь!

А тем более, брат мой, ваш баронет со своей дружиной сжег и частично захватил весь флот графства, разграбил одно из его баронств, а в качестве выкупа за захваченных в плен дворян вытянул и остававшиеся у рода Везер деньги.

Прошу вас, мой венценосный брат, при отправке дипломатических миссий, этого баронета в состав представительства ни в коем случае больше не включать, так как он и в моей столице хулиганил.

Передавайте привет моей ненаглядной дочери и вашей супруге Конрадайн. Крепко целую в дёсны, ваш Дитмар XIV».

Граф Эмери тер Хетск поведал, что когда король читал ответное письмо от своего ренийского «брата», то ржал, как сапожник. Я же сильно об отказе в компенсации не расстроился, так как особо на нее и не рассчитывал.

Все это время меня отчаянно пытались женить, но я, наверное, каким-то чудом избегал этого. В настоящий момент первой кандидаткой была дальняя родственница как раз графа тер Хетск и у меня уже «отмазок» не осталось.

При всей моей теперешней финансовой успешности, мне бы все равно партия с родственницей графа королевской крови не светила, но девушка была «седьмой водой на киселе» для Эмери.

Причем, как мне сказали мои приемные родители, с приданым там как раз было совсем плохо. Граф хочет и влияние свое на меня увеличить, и бедную родственницу пристроить. Заботливый какой!

В общем, в плане женитьбы я пока «петлял между струек». А вот Доналл Кедрик за это время выдал замуж еще двух своих дочерей. Эдну — за Карфакса Бофаро, владельца манора Брегово. Это тот дворянин, чей сын Раф был оруженосцем у Кисила. Сейчас Раф тоже уехал к Кисилу в Поморию, чтобы служить ему и дальше, став его вассалом.

А Синни выдали за Фокаса, сына Касиана Киппа, владельца манора Плав. Точно тут не скажешь, но, вроде, нормально дочек пристроил. Ничего плохого про Карфакса и Фокаса не знаю. Сейчас они у меня в войске находятся и, слава Предкам, оба живы и не ранены.

И их маноры, на мой взгляд, перспективные. Плав располагается на морском берегу южнее Аристи, а Брегово — на берегу Варны, тоже недалеко от морского побережья.

Раньше, из-за угрозы со стороны тилинкитов, это было скорее недостатком. Но сейчас может стать неплохим подспорьем в развитии своих земель. Как минимум, теперь можно легко обеспечить продовольственную безопасность.

Мысли опять скатились на Иву и Иринку. Они сегодня постоянно на них скатывались. Я, если честно сказать, до конца не представляю, как построить жизнь после того, как меня заставят официально жениться.

Открыто жить с двумя женщинами мне претит, это будет оскорбительно для любой из них. Может, Ива это еще более-менее нормально воспримет. Менталитет сейчас такой: простолюдинка… благородная… то-сё…

Это для меня нет разницы, лишь бы человек был достойный. А в здешнем, насквозь сословном обществе, по-другому на жизнь смотрят. Но это Ивы касается, а официальная жена?

Даже если сделает вид, что ничего не замечает, это будет только внешнее спокойствие. Все равно узнает и все равно заслуженно обидится. Если кто-то считает себя мастером сексуальной маскировки, то, скорее всего, он сам себя обманывает. Женщина всегда такое почувствует, просто не всегда это покажет.

И что делать? Обижать будущую жену не хочу, и бросать Иву с Иринкой тоже не хочу. Короче, мозги на раскоряку и я ничего пока по поводу Ивы не придумал.

А вот по поводу Иринки решил сразу: я ее официально признал. С составлением соответствующего документа у королевского нотариуса. Вот же мне скандал Меидин устроила! Мама дорогая!

Первый раз меня так приемные родители чихвостили. Драли, как худую свинью! И если барон больше суровый и угрожающий фон создавал, то баронесса меня на запчасти разобрала. Еле живой от них вышел, но свое решение отстоял. Она моя дочь, точка!

Жаль, я с Ивой такой фортель провернуть не могу, как бы этого ни хотел. А я бы это сделал, но Пугачиха в свое время правильно пела: «Все могут короли…, но жениться по любви — хрен в сумку!»

А я и не король, и сделать такое могу, лишь выйдя из благородного сословия. Такого я тоже не буду вытворять: мы не в сказке живем, и я — не сказочный персонаж.

Переживаю, кстати, больше чем Ива. Она вообще, перед моим убытием в Пустынные земли, сказала, что хочет второго ребенка завести. Вот так! И кто из нас смелее и решительнее? Эх…

ВШИИХХХ!!! Тяжелый всплеск у берега в районе нашего оцепления моментально вырвал меня из раздумий. Тут же затрещали ветки прибрежных кустов и раздались испуганные крики моих воинов. Что за…? Что могло моих кирасир испугать?! Мы подхватили оружие и бросились на шум.

Быстро добежав до места, откуда неслись шум и крики, я как о бетонную стену ударился. Встал как вкопанный! На берегу лежал окровавленный воин, над которым возвышалось огромное тело змея.

— Морской змей! Камауэто! — пораженно воскликнул Матей, они с Болдо прибежали вместе со мной.

Дракон! Почти такой, каким его рисуют в Китае. Две короткие, но могучие лапы, между которыми лежал мой боец. По виду похожи на крокодильи: пять пальцев, соединенных небольшими перепонками, три из них, внутренние, вооружены длинными когтями.

Мокрое серое тело чудовища, покрытое как чешуей крупными пластинами, перечеркнутое черными «тигровыми» полосами, тускло поблескивало в свете солнца. Мощное туловище монстра было толщиной с тело взрослого, крупного мужчины. Длину я даже оценить не могу. Тело, или лучше назвать — хвост, постоянно извивается, напоминая то кольца, то сжатую до предела пружину.

Не двигалась лишь передняя часть туловища, сужающейся башенкой застывшая над упертыми в землю лапами. Эту «башенку» венчала безобразная голова. Вся в отвратительных наростах, с многочисленными, свисающими по обе стороны морды червеподобными усами.

Перед морским змеем полукругом выстроились, ощетинившиеся мечами, бойцы.

— Юрайа, попробуй отползти, — крикнул кто-то из бойцов.

Кажется, это был Джурадж. Юрайа — это тот парень, что когда-то проштрафился, неся службу на наблюдательной башенке моего дома в Оряхово. Он не предупредил меня при выезде, что за воротами стоит десяток вооруженных кавалеристов. Сейчас он лежал между лап камауэто и, похоже, его ноги были то ли перебиты, то ли перекушены.

Бойцы начали отвлекать змея, делая наскоки на него и угрожая оружием, а Юрайа, сдерживая стон, приподнялся на руках и попробовал отползти от чудовища.

— Пшшш…, — камауэто, по-хозяйски, положил лапу на спину Юрайи и придавил его к земле.

Роняя мерзкую слизь, он опустил голову к беззащитному телу и шумно втянул в себя воздух. Глаза змея подернулись пленкой и он гадко сглотнул.

Тут же я увидел, почему кирасиры так нерешительно атакуют морского змея. Один из них видимо приблизился слишком близко и извивающийся гигантским червяком хвост стремительно выстрелил в его сторону.

Удар был так быстр и силен, что не успевший ни уклониться, ни защититься воин улетел в заросли, будто его выпустили из катапульты.

— Осторожно! — запоздало и бесполезно крикнул я своим бойцам.

— Пшшшш…, — морской змей повернулся ко мне и глянул так, что у меня чуть кровь в венах не застыла.

Так как ощутил себя я в этот момент, наверное, себя чувствуют кролики перед удавом. Страшнее всего, что в глазах этого чудовища явно читался разум. Чуждый и нечеловеческий, но этот монстр явно был разумен. Не отводя от меня взгляда, он наклонил голову и ухватил Юрайю за ступни ног. Под крики моих бойцов он начал медленно втягивать его в глотку.

— Помогите! Господин! Ради Предков, помогите!!! — отчаянно закричал Юрайа.

Обламывая ногти, он попытался ухватиться за землю и беспомощно задергался, пытаясь вылезти из пасти камауэто. Если вы видели когда-нибудь как змея заглатывает добычу, значит можете представить происходящее.

Голова чудовища как чулок натягивалась на тело бойца, постепенно его поглощая. Юрайа уже беспрерывно кричал от ужаса, моля спасти его из пасти монстра.

Я с трудом разорвал зрительный контакт со змеем и тут же мой взгляд поймали умоляющие глаза Юрайи. Я чуть под землю не провалился от стыда и беспомощности. Преодолевая ужас, я покрепче сжал рукоять меча и шагнул навстречу камауэто.

— Вместе! — я заорал, что было сил, борясь с оцепенением и разгоняя решимость к смертельной схватке. — В атаку!

Я попытался кинуться на монстра, но меня неожиданно оттолкнули назад Матей с Болдо, и вместе с остальными бросились на гигантскую рептилию.

Вокруг неподвижно зависшей над берегом головы, с которой меня непрерывно сверлил мертвящий взгляд, взметнулся чудовищный иероглиф из мускулистого тела камауэто и длинный хвост монстра выстрелил навстречу кирасирам.

Как битой городки, камауэто сбил с ног моих бойцов. Затем его хвост спиралью обвил одного из упавших кирасир и разом сжался. Раздался придушенный крик и хруст костей.

Монстр швырнул изломанное тело в воду и демонстративно медленно втянул в себя переставшего кричать, онемевшего от ужаса и боли Юрайю. Поседевшая голова еще молодого бойца медленно скрылась в утробе чудовища.

— Пшшшш…, — морской змей наконец отвернулся от меня и скользнул в воду, мгновенно скрывшись в глубине реки.