Наши уже не придут 2

Глава пятая. «Фаустшлаг»

*15 февраля 1918 года*

— Не думаю… — покачал головой Аркадий.

— Тогда чего медлят? — спросил озадаченный капитан Удальский.

— Да чёрт их разберёт… — пожал плечами Немиров. — Может, не видят в нас большой проблемы. Может, потеряли уверенность в своих силах и теперь не знают, что делать. Последнее — вряд ли.

— Да, вряд ли, товарищ подполковник, — согласился капитан Воронов.

— Во всяком случае, мы выглядим слишком подозрительно, — произнёс Аркадий. — Пехотные полки, стоящие на станции без прикрытия — это всегда подозрительно. А кавалерия, стоящая прямо за ними — это ещё более подозрительно.

Броневики, в первый же день, были замаскированы в деревне. В сараях, в стогах сена и в ближайшем лесу. Немецкие аэропланы, летавшие на разведку, не должны были обнаружить ничего подозрительного, но это-то и было для них самым подозрительным.

Союзная авиация подтвердила, что противник концентрирует силы на занимаемой станции, причём, преимущественно, прибывают грузы. Это значит, что сейчас у немцев идёт подготовка к наступлению, несмотря на то, что оно не является секретом.

«Наверное, они думают, что мы ничего не сможем сделать и прислали сюда всё, что у нас есть», — подумал Немиров. — «У них, наверняка, сложилось впечатление, что с нашей армией всё кончено и ждать больше нечего — пора брать своё».

— А оборону мы занимать не будем? — спросил Удальский.

— Не будем, — покачал головой Аркадий. — Мы успеваем реализовать нашу операцию, поэтому пусть этим занимается 7-я дивизия.

На случай провала операции, была предусмотрена оборона станции, чтобы замедлить немецкое наступление до прибытия сил с Юго-западного фронта. Для этого уже вырыты окопы и установлены пулемёты. Артиллерия только подъезжает, но немцы, так и так, не успевают ударить раньше её прибытия.

Самая ключевая особенность этой местности — это междуречье Днестра и Прута. В самом узком месте фронт имеет ширину двадцать километров, причём именно там стоит 7-я дивизия.

— Дождёмся только, пока кавалеристы доедут… — произнёс Аркадий и посмотрел вдаль.

*19 февраля 1918 года*

— Всё! По машинам! — приказал Аркадий.

Немцы, наконец-то, всё взвесили, оценили, обдумали, и решились наступать.

Сухопутная разведка прислала сообщение, что вражеские войска строятся в наступательный боевой порядок.

До позиций механизированного полка немцам пешком идти почти сутки, потому что тридцать километров, но скоро они будут удивлены.

«Джеффри-Немиров» загудел и тронулся. Двигатель почти не слышно, так как броня всё перекрывает, но вот вибрации ощущались полноценно.

Ну и запах выхлопа, естественно, легко проник в боевое отделение — выхлопная труба сконструирована не очень удачно. В исходной модели она расположена за кабиной водителя, ведь за водителем должен быть только груз, но на Путиловском заводе выхлопную трубу, согласно чертежу Немирова, слегка удлинили и оттянули назад. Увы, он неправильно рассчитал возможную степень задымления, поэтому дым проникает через все щели и пока они не поедут, внутри будет вонять.

Броневики, согласно плану, выстроились в автоколонну и поехали по заранее расчищенной от снега дороге.

«Джеффри-Немиров» и «Фиат-Ижорский» показывают неплохую проходимость на пересечённой местности, но вот «Гарфорд-Путилов», увы, может застрять где угодно и как угодно.

Шины каждого броневика обвесили цепями, чтобы повысить проходимость, но «Гарфорду-Путилову» это помогло не сильно.

В итоге они, если хотят остаться с полноценной артиллерийской поддержкой, должны ехать по хоть какой-то дороге.

— Откуда ты, товарищ фельдфебель? — спросил Аркадий у второго номера.

— Из-под Иркутска, товарищ подполковник, — ответил фельдфебель Степан Ингерд.

— Вот, кстати, раз ты из-под Иркутска… — произнёс Аркадий. — У вас китайцев там много живёт?

— Много, — ответил Ингерд. — В полях пашут и по тайге шастают, соболя бьют. Народ работящий, но не любят их у нас.

— То, что работящие — это известное дело, — кивнул Аркадий. — Прямо много их?

— Да хватает, товарищ подполковник, — ответил фельдфебель. — А что у вас с ними за дела?

— Да нет никаких дел, — отмахнулся Аркадий. — Просто, интересно. Ну, расскажи, как жил до войны? И что будешь делать, как война закончится?

— Как все, товарищ подполковник, — пожал плечами Степан. — Землю пахал, батьке помогал, а потом призвали в 11 году… А что буду делать? В Красной Армии останусь.

— Домой вообще не тянет? — поинтересовался Немиров.

— Никак нет, товарищ подполковник, — ответил второй номер. — Батька помер давно, как писали родичи, а мамка ещё раньше померла. Две сестры есть, Светлана и Мария, но они замужем давно — считай, чужие мне. Нет там у меня никого, чтобы было к кому возвращаться.

И таких среди солдат немало. Крестьяне живут мало — изнурительная пахота их быстро убивает, поэтому не каждый может похвастаться, что родители живы и ждут его с фронта…

— А чего ты не женился? — спросил Аркадий.

— Да когда? — усмехнулся Ингерд. — Служба не располагает, товарищ подполковник.

— Это да… — вздохнул Немиров.

Расчищенная часть дороги закончилась, а это значит, что они проехали уже двенадцать километров. Двигались они со скоростью шестнадцать километров в час, то есть почти на пределе «Гарфордов-Путиловых».

Это ключевой момент всей операции — скорость движения.

Конница, в оптимальных условиях, может перемещаться со скоростью в 6-7 километров в час, что лишь на 1-2 километра в час больше, чем перемещается человек на своих двоих. И то, движение должно быть не более 7-8 часов, с короткими привалами. Можно, конечно, разогнаться и до 8-10 километров в час, но ценой этому будет снижение боеспособности кавалерии на конечном отрезке пути.

Кого-то может озадачить, а чего это до сих пор применяется кавалерия, если скорость её отличается от пехоты на какую-то «жалкую» пару километров в час?

А вот в этой «жалкой» паре километров в час всё и заключено — при наступлении важен каждый километр. И если за час разница будет несущественной, то вот за восьмичасовой переход пехота пройдёт, в оптимальных условиях, сорок километров, а кавалерия пройдёт сорок восемь или вообще пятьдесят шесть километров. Разница — шестнадцать километров.

Броневики же могут ехать со скоростью самого медленного из них, а это, в случае с механизированным корпусом, 16 километров в час, до полного исчерпания топлива. Надо ехать десять часов — будут ехать десять. В оптимальных условиях грузовики могут ехать без остановок на привалы, что, если всё ограничивается восемью часами, будет означать примерно 128 километров пути.

«Сегодня весь мир поймёт одну простую истину — война изменилась», — подумал Аркадий.

Два часа пути спустя, были встречены передовые дозоры австро-венгерских войск. Сразу же, без прелюдий, заработали пулемёты и пушки.

Всадники были одеты в форму цвета «гехтграу», что и выдавало в них австро-венгерские войска, но каждый из них носил немецкий штальхельм.

Броневики остановились и начали срезать ошеломлённых всадников короткими очередями. Аркадий тоже не отставал от подчинённых и безэмоционально убивал гусар, отчаянно пытающихся сбежать.

Меньше минуты — все лежат.

— Перестроиться в боевой порядок! — приказал Аркадий.

Передовой дозор он умышленно не выставлял, хоть и мог легко. Замысел был в том, чтобы противник не был предупреждён о приближении механизированного полка самим фактом наличия дозора.

Сто двенадцать машин развернулись в наступательный боевой порядок.

— Вперёд! — скомандовал Немиров. — Сигнальщик!

Из командирского броневика высунулась рука с красным флажком.

Теперь путь был по пересечённой местности, поэтому ехать пришлось медленно, но это и не было сильно важно. Важнее — охватить большую площадь фронта, чтобы обеспечить достаточно широкий прорыв.

Медленно, с дискомфортом, они поехали по заснеженной пашне.

Вдалеке была видна уже заброшенная житница — местные жители, когда запахло нешуточными боевыми действиями, оперативно скрылись в прилегающих лесах.

Маленькое поселение, что осталось позади, тоже было заброшено. Признаков противника там не было, поэтому механизированный полк проигнорировал эту деревню.

Наконец, когда они проехали ещё шесть километров, появились признаки противника.

— Стой! — приказал Аркадий. — Огонь!

Сразу же, после остановки, загрохотали пулемёты, а затем к ним присоединились артиллерийские орудия.

Противник двигался в наступательном боевом порядке, потому что уже знал, что враг близко.

Судя по штандартам и форме, это австро-венгерские войска, которым оказали честь первыми прорываться к Окнице. Это начальная фаза наступления, можно сказать, что ключевая, поэтому Немиров удивился, что немцы доверили её традиционно более слабым союзникам.

Впрочем, разницы не было — к тому, что выкинул механизированный полк, не готов никто.

Где-то, далеко позади, форсированным маршем движется 1-я конная армия, возглавляемая генералом Брусиловым. Задача у них сложная — на дворе зима и путь неблизкий. Но ко второй фазе операции «Пролетарская инвектива» им успеть просто надо.

Сам по себе механизированный полк может только пробить оборону, а развитие наступления лежит на конармии. Не успеет конармия — немцы быстро заткнут брешь и постараются добить полк.

Вражеские войска, столкнувшиеся, неожиданно для себя, с бронированной волной, растерялись. Жизнь их к такому не готовила, поэтому на руках у них не было ничего противотанкового. Вообще, ни у кого сейчас нет ничего противотанкового.

Австрийские солдаты залегли в снегу, но их было слишком хорошо видно, чтобы это могло что-то изменить…

Безнаказанный расстрел из пулемётов и пушек длился лишь несколько минут, после чего войска противника дрогнули и бросились в беспорядочное бегство. Единственное, на что это повлияло — характер пулевых ранений. Теперь пули летели в спины.

Какой-то храбрый кавалерист повёл своё подразделение на левый фланг, чтобы хотя бы попробовать сблизиться с противником, но порыв был отсечён пулемётами «Гарфордов-Путиловых». На этих пулемётно-артиллерийских броневиках было аж по три пулемёта системы Максима.

— Вперёд на самом малом! — приказал Аркадий.

В их сторону начала стрелять вражеская полевая артиллерия, но по движущимся целям сейчас стреляют не очень умело, поэтому огонь был малопродуктивным. Нужна концентрация, чтобы заработала статистика, но ничего такого вражеские артиллерийские офицеры организовать не смогли. А может, они даже не знают, что так вообще можно и нужно.

Попутно, Аркадий пострелял по отступающим солдатам противника, но эффективность этого была крайне низка — стабилизации у пулемёта нет. Он быстро прекратил напрасное расходование боеприпасов.

Можно сказать, что оборона уже пробита — враг бежит, сопротивления почти не оказывает, поэтому ничего не мешает продолжать движение. Теперь осталось лишь добраться до артиллерии и прикончить её.

Направление уже определено, поэтому командиры взводов должны заняться распределением целей.

Броневики начали разъезжаться, чтобы снизить эффективность и без того не особо эффективного артобстрела.

Артиллерия противника, спешно развёрнутая из походного положения, была застигнута врасплох и расстреляна из пулемётов.

Расчёты, в большинстве своём, предпочитали бежать. Только вот меньшинство решило дать бой.

И броневик «Фридрих Энгельс», которым командовал подпоручик Вениамин Буре, получил прямое попадание из 80-миллиметровой полевой пушки. Он ехал справа от броневика Немирова, поэтому Аркадий среагировал на угрозу длинной очередью.

Расчёт пушки был уничтожен, после чего механик-водитель начал «противоартиллерийский манёвр», то есть свернул влево и начал ехать по диагонали в отношении противостоящей батареи.

Современные орудийные лафеты не предназначены для быстрого поворота, поэтому, чтобы озадачить артиллеристов физической работой, достаточно просто проехать чуть в сторону.

С флангов к батареям подтянулись «Фиаты-Ижорские», реализующие своё преимущество в скорости — расчёты быстро уничтожались интенсивным пулемётным огнём.

Победа над артиллерией ознаменовалась прекращением орудийных выстрелов.

Командирской башенки, к сожалению или к счастью, ещё не изобрели, поэтому Аркадий приоткрыл люк и огляделся.

Вокруг трупы австро-венгерских солдат, лошади лежат, поваленные безжалостными пулями, валяются ящики со снарядами, а на всё это медленно падает снег.

Броневик, рыкнув двигателем, поехал дальше, а Аркадий закрыл люк.

— Не верится, товарищ подполковник! — произнёс фельдфебель Ингерд, глядя на происходящее в амбразуру.

Амбразуры сделаны для наблюдения за окружающим миром, а не для стрельбы из них.

— То ли ещё будет! — усмехнулся Аркадий.

Броневик нещадно скрипел, по причине того, что ехал сейчас по пересечённой местности — подвеска несовершенна, броня на этом грузовике, если по существу, вообще ни к селу, ни к городу, поэтому чувствовалось, что на этом они долго не поездят.

Немиров рассчитывал, что броневики поучаствуют максимум в пяти наступлениях, после чего их придётся отправлять на Путиловский, на капремонт. Да и капремонт — это дело такое…

Материальной базы для ремонта грузовиков «Джеффри Квад» в России нет, поэтому капитально ремонтировать их нечем и некому. Поэтому Аркадий и заложил изначально «каннибализм», в ходе которого будут разобраны не задействованные грузовики.

Несомненно, скоро грузовики начнут ломаться, по разным причинам, но точно не в это наступление. В этот раз был осуществлён тщательный техосмотр, который выявил все неисправности, которые точно бы поставили грузовики и броневики — если что-то и будет ломаться, то только по боевым причинам.

Когда стало ясно, что австро-венгерская армия больше не участвует в этом бою, Аркадий выбрался из броневика.

Лишние орудия — не лишние. Пусть даже австро-венгерские.

Подъехали грузовики с солдатами, топливом и боеприпасами.

— Пополнить боекомплект и топливо — живее! — скомандовал Аркадий.

Останавливаться никак нельзя, ведь враг наступает и накала снижать никак нельзя. По плану Немирова, они должны перебить ещё несколько наступающих полков, после чего дать крюк и догнать кого-нибудь на левом фланге.

— Проверьте, что там у «Энгельса»! — дал Аркадий ещё один приказ. — Выживших в санитарный грузовик!

Санитары проверили оставшийся позади броневик и удостоверились, что никто не выжил. Водитель и второй номер погибли на месте, а командир истёк кровью. С броневика сняли пулемёт и извлекли двигатель.

Больше, к лёгкому удивлению Немирова, потерь не было.

Спустя час, они тронулись в путь.

Противник обнаружился очень близко — в полукилометре. Он уже развернул артиллерию, но обстрел, как и в прошлый раз, не приносил результата. Реальный шанс подбить броневик есть только при выстреле прямой наводкой — прецедент теперь есть…

Снаряды рвались и рыхлили снег, а броневики наступали.

Пехота противника сразу же залегла и открыла огонь, но это было, буквально, гиблым делом. Зарокотали пулемёты, загремели пушки, прошло минут семь и противник вновь бежит.

Не понимают ещё они, что против такой концентрации пулемётно-пушечных броневиков нужны какие-то другие решения…

Австро-венгерская пехота оказалась на положении немцев при Сомме. Враг упорно наступает, а что делать — непонятно.

От пулемёта исходил густой пар, а канистра под ногами постепенно опустошалась. Вот о воде он не подумал.

Механизированный полк устремился вперёд. Грузовики с солдатами и припасами ещё не задействовались, но Аркадий был уверен, что время для этого придёт — не могут немцы не отреагировать.

Полковая артиллерия противника была захвачена, а в процессе уничтожено примерно пять конных рот подкрепления, прибывшего для защиты самого ценного.

На этот раз австрияки действовали оперативнее, но это уже не могло помочь.

Немиров был уверен, что ушедшие вперёд дивизии и полки сейчас развернулись назад, чтобы догнать их и убить, но этого он и добивается — пусть тратят силы.

Манёвр поворота на левый фланг позволил застигнуть противника в походном строю. Безалаберность или неожиданность? Это уже неважно.

Кровавая мясорубка — это можно было охарактеризовать только так. Австро-венгерские солдаты не успели даже начать разбегаться, как по ним начали работать пулемёты и пушки.

Некоторые, самые сообразительные, начали бросать оружие и поднимать руки вверх.

Ударники, высадившиеся из «Джеффри-Немировых», начали компоновать пленных в более удобные группы.

Вышло много народу — не менее пары тысяч. Всю эту ораву нужно будет как-то и куда-то вести, а потом кормить…

Подъехали грузовики, но никакой перезарядки Аркадий не позволил, вместо этого приказав ударникам вернуться по машинам, а пленных передать под охрану специальным ротам.

Вражеские винтовки и артиллерию пришлось оставить лежать в снегу — сейчас нет времени на сбор трофеев.

Советские броневики умчались дальше.

Наверное, если смотреть на них со стороны, они напоминают автоколонну из какого-нибудь «Безумного Макса».

Таким спешным передвижением они застали противника врасплох и захватили ещё два полка, а затем направились обратно, в сторону Новоселицы, где уже должны начать собираться силы противника.

Междуречье слишком узкое для особо хитрых манёвров, поэтому Аркадий действовал практически в лоб, уповая на то, что тут никто не сталкивался ни с чем подобным.

Разброд и шатание среди австро-венгерской армии были видны невооружённым глазом: солдаты одеты с нарушением формы одежды, вооружение разное, подразделения шли смешанно — это уже почти не армия.

Отдельные островки разума и порядка встречаются, но это, скорее, исключение.

У Новоселицы их встречали. Это были уже не австро-венгерские войска. Точнее, не только австро-венгерские, но ещё и немецкие.

Кто-то умный сформировал фронт, вдоль которого были вырыты какие-то окопы, а также растянуты нити колючей проволоки. Здесь они собрались встречать неведомого врага…

По броневикам защёлкали винтовочные пули, не наносящие никакого урона, затем броневики остановились и открыли шквальный огонь.

Бруствер, пусть даже из мёрзлой земли, очень плохо задерживает пули, поэтому солдаты в окопах начали стремительно гибнуть.

— Заднюю форточку открой! — приказал Аркадий фельдфебелю. — Дышать нечем!

Неизбежная задержка — лента закончилась.

Фельдфебель, справившийся с обмёрзшей бронезаслонкой, убрал опустевший короб и поставил новый, после чего вдел ленту в приёмник.

Аркадий перезарядил пулемёт, после чего продолжил стрельбу.

Его мечта — единый пулемёт, что-то вроде ПКМ. Нет, он мечтает именно о ПКМ. Пулемёт Калашникова Модернизированный весит всего семь с половиной килограмм, если считать без цинка с патронами — он пригоден для переноски стрелками, но достаточно мощен, чтобы использовать его со станка. Это идеальное оружие, если по нынешним временам.

Пока же, у него в руках пулемёт системы Максима, тяжёлый, но зато практически не перегревающийся — вода в кожухе стремительно испаряется, не позволяя стволу раскалиться.

Скольких он сегодня убил? Невозможно подсчитать.

Бронированные повозки смерти приблизились к линии окопов и добили тех, кто ещё не был убит.

Вражеские уланы предприняли попытку атаковать броневики с правого фланга, но это лишь приблизило уланью погибель…

Сегодня умирали тысячи, причём только с одной стороны.

«Как они не могли догадаться?» — недоуменно подумал Аркадий, бездумно посылая при этом десяток пуль в спину отступающего улана. — «Это же исходит из самой сути броневиков…»

Но царская армия видела в броневиках высокомобильную огневую точку и только. На фронте, в условиях траншейной войны, броневики нужны были для поддержки наступающей пехоты или для усиления важных участков при обороне. И всё.

Да, Аркадий получил посредственную ударную бронетехнику, но у противника нет никаких противотанковых средств. Винтовки не пробивают хромистую броню, а для гранат не та дистанция.

С левого фланга подъехали немецкие гусары. И снова неудача — встречный пулемётный огонь сделал эту атаку неэффективной.

Они всё ближе к Новоселице.

Мёртвые окопы преодолены, противник отступает в деревню, где рассчитывает держать оборону.

Солдат тут очень много, но ситуация уникальна: нужен настоящий мясной штурм, чтобы хотя бы добраться до броневиков, которые уже, в соответствии с планом, начали стягиваться к деревне.

Артиллерия противника дубасит по площадям, что стоит им двух бронемашин, а также неизвестного количества личного состава — артиллерийские «Джеффри-Немировы» не имеют круговой защиты кузова.

— Вперёд! — приказал Аркадий. — Удальскому и Воронову — обход с флангов!

У этих двоих под командованием пулемётные «Джеффри-Немировы» и «Фиаты-Ижорские», поэтому хватает скорости для быстрых манёвров. Сигнал послан тремя зелёными ракетами и зелёным же флагом.

Выделенные роты отправились исполнять приказ, а основное соединение поехало на штурм деревни.

Первым делом они, конечно, наткнулись на лагеря для размещения личного состава — тут, в основном, были умело сооружённые бараки и толстые шатры. Солдат тут уже нет, все они либо мертвы, либо отступили в деревню.

Стрёкот пулемётов доносился практически отовсюду, снаряды прилетали, казалось, в совершенно случайные места.

Тем временем, броневик Немирова достиг условной границы поселения. Пехота уже должна была высадиться из грузовиков и подтягиваться к Новоселице, чтобы начать полноценный штурм при поддержке броневиков.

Средств связи не хватает очень сильно, поэтому Аркадий вынужден рассчитывать только на квалификацию ротных и комбатов.

Нужны мощные радиостанции, но современные радиостанции весят от 200 до 600 килограмм, габаритны и хрупки — не получится оснастить такими каждую машину. Но зато у них есть отдельный грузовик, везущий радиостанцию Маркони.

Колонны мирных жителей, несущих на себе свой скарб, уже удалялись от Новоселицы — приближающийся к селу грохот не оставил равнодушным никого.

Немцы и австрийцы заняли саманные хаты и кирпичные дома, установив пулемёты и пушки в удобных местах. Орудия «Гарфорд-Путиловцев» сразу же начали выбивать огневые точки, а остальные броневики подавляли пехоту.

Аркадий ждал, что должно произойти что-то. Он не мог предусмотреть всего, поэтому опасался, что у противника есть что-то неучтённое и способное «перевернуть игру».

Но ничего не происходило.

Полевая артиллерия была уничтожена, дома обрушены, а пехота и кавалерия противника убита или бежала.

Из ста одиннадцати броневиков только восемьдесят шесть оснащены пулемётами. Десять броневиков без вооружения, но с большим десантом, а ещё пятнадцать — артиллерийские «Джеффри-Немировы».

Концентрация пулемётов на квадратный километр превосходила все мыслимые пределы — только двенадцать «Гарфордов-Путиловых» дают тридцать шесть пулемётов, а двадцать три «Фиата-Ижорских» дают суммарно сорок шесть пулемётов.

Вся эта немыслимая роскошь была сконцентрирована на такой небольшой территории и давала необоримую огневую мощь.

Саманные дома обрушивались и загорались — работали 76,2-миллиметровые противоштурмовые пушки.

Когда стало ясно, что больше не стреляет ни один пулемёт, в бой вступили ударные батальоны.

Следуя изначальному плану, ответственные командиры броневиков обогнули поселение и заняли оборону.

Противник не смог оказать достойного сопротивления, и заминка произошла только на вокзале, где, в результате беспорядочной стрельбы, взорвалось что-то мощное. Вибрации от ударной волны пошатнули даже броневик Немирова, заехавший на главную улицу Новоселицы.

Похоже, что взорвался склад со снарядами.

— Вперёд, — приказал Аркадий. — Посмотрим, что там случилось.

Взрыв оказался достаточно мощным, чтобы обрушить кирпичное здание вокзала, а также снести до фундаментов прилегающие склады. Тела людей лежали в радиусе метров шестидесяти вокруг вокзала, причём некоторая часть из них — ударники, оказавшиеся слишком близко.

Едва ли возможно, что кто-то выжил на самом вокзале…

— Телеграфируйте, что станция взята, — приказал Аркадий.