Наши уже не придут 2

Глава двадцать пятая. Пропаганда

*1 мая 1919 года*

— Наверное, это должен был сделать Подвойский или Алексеев, но эти двое сейчас страшно заняты, товарищ Немиров, — произнёс Ленин и полез во внутренний карман пиджака. — Носи с гордостью!

Он извлёк из кармана погоны с генерал-майорскими звёздами и вручил их Аркадию.

— А как же… — заговорил тот.

— Приказ уже вышел, — усмехнулся Ленин. — Поздравляю, товарищ гвардии генерал-майор.

— Служу Советской Родине! — козырнул Аркадий.

— Но и это ещё не всё, — продолжил Ленин. — Военный отдел ВЦИК решил, что настала пора расширять 1-ю гвардейскую Тверскую механизированную дивизию до полноценного корпуса. Средства будут выделены, поэтому твоей задачей будет реализация плана — механизированный корпус нам нужен, так как уже ни у кого не осталось сомнений, что только механизация позволит нашей Красной Армии одерживать победы над врагами Революции.

— Что ж, приступлю к этому незамедлительно, товарищ Ленин, — ответил Аркадий.

— Кстати, ты слышал новости о Троцком? — поинтересовался Владимир Ильич.

— А что-то случилось? — обеспокоился Аркадий.

Пусть он не участвовал в подготовке Народной Армии Германии лично, но немецких добровольцев тренировали его офицеры и сержанты.

— Ничего не случилось, — покачал головой Ленин. — Но Лев Давидович сообщает, что успешно устроился в Дрездене и уже начал собирать ячейки из вернувшихся солдат. Солдаты, приходящие на явки, сообщают, что какие-то непонятные личности пытаются вербовать их в некие добровольческие организации. Скорее всего, скоро Троцкого раскроют — ему нужно начинать действовать прямо сейчас, пока не стало слишком поздно.

— Вероятно, всем сейчас не до этого, — усмехнулся Аркадий. — Газетчики говорят, что Германия пребывает в хаосе. Репарации оказались сокрушительными для экономики — они не тянут. Гиперинфляция, тотальная безработица, прорвы солдат, которые не знают, что делать.

Фрайкоры уже формируются — об этом даже пишут в немецких газетах.

— Но чего тогда ждёт Троцкий? — задумчиво спросил Ленин.

Они снова на набережной Невы, но уже рядом с Петропавловской крепостью. Боевое охранение держится на почтительной дистанции и бдительно наблюдает за окружающим пространством. Сейчас Ленина и Немирова можно достать только из снайперской винтовки…

Но сейчас убивать из снайперских винтовок не очень модно. Возможно, точность не та, а возможно, что сейчас не так просто найти профессионального снайпера, который согласится на подобную работу.

— Возможно, он ждёт критического момента, — пожал плечами Аркадий. — А возможно, он просто ещё не набрал достаточно решимости. Сыпать громкими лозунгами с трибуны в Петросовете — это одно, а вот реально приехать в чужую страну, чтобы перевернуть её с ног на голову — это совершенно другое. Это поступок, а для поступка нужна недюжинная решимость.

— Будем ждать новостей, — вздохнул Ленин. — Было бы замечательно, возьми в Германии власть коммунисты…

*12 мая 1919 года*

Аркадий вошёл во двор усадьбы купца Кузнецова и застал гражданина Николая Романова за работой — он пилил бревно на поленья, двуручной пилой, но один.

— Здравствуйте, — поздоровался с ним Немиров.

— Здравствуйте, — повернул к нему голову бывший император.

Из дома вышел парень лет пятнадцати-шестнадцати, в котором Аркадий опознал Алексея, бывшего наследника императора.

Николай остановился и дождался, пока сын подойдёт.

— Я бы не рекомендовал нагружать его физической работой, — произнёс Аркадий.

Вокруг усадьбы Кузнецова было множество патрулей, а по территории двора были распределены десятки красноармейцев из особого охранного батальона ВЦИК.

— А что поделать? — спросил Николай. — Нужны дрова.

Аркадий скинул с себя китель, положил его на траву, после чего аккуратно отодвинул Алексея от пилы.

— Зачем вы пришли? — спросил Николай.

— Вы меня знаете? — усмехнулся Аркадий.

Одно полено было допилено, после чего они сместили бревно и начали пилить следующее.

— Знаю, я ведь читаю газеты, — вздохнул бывший царь. — Первый красный офицер, недавно получил звание генерал-майора, новатор, стратег, мужественное лицо Красной Армии… Но зачем вы пришли ко мне?

В окне ненадолго промелькнуло лицо бывшего великого князя Михаила Александровича. Аркадию бросилось в глаза, что конкретно этот Романов был очень бородат — вероятно, до сих пор следует своему обету не брить бороду до своего освобождения.

— Поговорить, — ответил Немиров. — И обсудить вашу дальнейшую судьбу.

— Моя судьба уже предрешена, — грустно улыбнулся Николай Александрович Романов. — В газетах только и пишут о предстоящем суде.

— Наказание можно существенно смягчить, если проявить готовность к сотрудничеству со следствием, — ответил на это Аркадий. — Возможно, если ваши показания будут очень полезны, наказание может снизиться до символического значения. Например, если мы узнаем, как вернуть ваши средства с иностранных счетов и сможем вернуть их, Советская власть может гарантировать, что высшая мера наказания в вашем отношении применяться не будет.

— Хотите сказать, что если я передам вам те средства, то меня точно не казнят? — спросил Николай. — А как же моя семья? И что будет вместо казни?

— Ваша семья, то есть жена и дети, насколько мне известно, не участвовала в преступных деяниях, — ответил на это Аркадий. — А что будет вместо казни — это очень сильно зависит от вашего дальнейшего сотрудничества с нами.

— Мне не нравится сама идея, — покачал головой бывший царь.

— Товарищ Ленин сказал мне, что если вы окажетесь очень полезны нам, то вполне возможно, что вы и вовсе будете выступать на суде в качестве свидетеля, — сказал ему Немиров. — Но для этого нам нужны другие виновники, истинные…

— Предлагаете заложить всех своих… — заговорил Николай, переставший пилить бревно.

— В обмен на спокойную и безопасную жизнь, — улыбнулся Аркадий. — Советская власть, при условии строгого соблюдения вами определённых договорённостей, гарантирует вам спокойную жизнь в кругу семьи. Что вы выиграете от того, что покроете всех этих людей, совершивших настоящие преступления против Отечества?

Николай задумался и продолжил пилить бревно. Аркадий поддержал.

— Как я могу быть уверен, что вы не обманете? — спросил бывший царь.

— Советская власть вас ещё никогда не обманывала, — вздохнул Немиров. — Это сделали ваши «друзья» из Временного правительства, ваши генералы, ваше окружение… Даже бывший великий князь Михаил, насколько мне известно, поддержал Февральскую революцию. Где в это время были большевики? В ссылке и в эмиграции. Мы пришли уже тогда, когда вы находились в заключении. Да, вы нам не нравитесь, и мы вам не нравимся, но винить нас в том, что с вами произошло — это иррационально.

Бывший царь продолжил работать пилой, до тех пор, пока полено не отвалилось.

— Хорошо, предположим, что я соглашусь, — вновь заговорил он, когда они сдвинули бревно и снова начали пилить. — Моей семье нужна достойная жизнь.

— Сильно зависит от того, что вы нам расскажете, — произнёс Аркадий.

— Земгор, — сказал на это Николай Александрович. — Князь Львов очень сильно нагрелся на этом.

— Мы знаем, — вздохнул Аркадий. — Уголовное дело уже заведено.

— Но вы не знаете всех фигурантов, — покачал головой бывший царь. — Я знаю очень много фамилий, которые налихоимствовали на этом целые состояния. Я не мог их трогать, последствия были бы слишком катастрофичны, но сейчас, когда уже неважно…

— М-хм, — кивнул Немиров.

— Хвостов, — продолжил бывший царь. — Наверняка, вы его уже пытаете, есть за что, но вы не можете спросить его о том, чего не знаете. Я знаю.

Алексей Николаевич Хвостов сидит сейчас в «Крестах» и даёт признательные показания. Уже было за что его расстрелять, но Урицкий очень хочет распутать всю эту коррупционную паутину. Ведь возможно, что она может привести к украденным деньгам, а деньги лишними не будут — грядущая индустриализация обещает стать очень прожорливой и ненасытной.

— Министерство торговли и промышленности, — продолжил гражданин Романов. — То, что невозможно было укрыть, было предано огласке, но основной сор не был вынесен из избы. Знают об этом единицы, и я в их числе. Там очень много всего «интересного»…

— А по земствам что вы можете сказать? — поинтересовался Аркадий.

Был, на самом излёте монархии, скандал с коррупцией в земствах — она носила тотальный характер и выделяемые средства расхищались будто стаей очень голодных чаек. Но, насколько знал Аркадий, власть уже была слишком слаба, чтобы на что-то повлиять, поэтому коррупционеры отделались лёгким испугом — демонстративно посадили пару десятков незначительных функционеров и всё.

— Вы о Тверском земстве? — усмехнулся Николай. — Это совершенная мелочь, по сравнению с тем, что творилось в министерствах, поэтому я знаю немного. Но я знаю людей, которые знают больше.

— Похоже, что мы с вами сработаемся, — пришёл Аркадий к выводу. — А раз так, то могли бы вы сделать одно небольшое выступление под запись?

*29 мая 1919 года*

— Кто-то из них не говорит по-русски? — уточнил Аркадий у инструктора, старшего сержанта Шувалова.

— Таких немного, товарищ гвардии генерал-майор, — ответил старший сержант. — Устраняем недоработку.

Немиров вновь внимательно рассмотрел выстроившихся в колонны китайцев.

Они ещё в процессе прохождения курса молодого бойца, но через две недели они будут приведены к присяге, после чего начнётся их настоящее обучение.

Всего набрали четыре тысячи добровольцев, но изначально понятно, что пришли они сюда ради денег — жалование точно такое же, как и в Красной Армии. А многие китайцы переезжали в Россию ради заработка, чтобы прокормить семью в Китае, поэтому финансовая мотивация для них является сильнейшей.

Учитывая, что жалование красноармейцев исправно индексируется, служба в РККА считается очень стабильным источником заработка. Если не пристрелят и не взорвут в процессе…

Самых способных ещё в самом начале отправили в военные училища, откуда они выпустятся сержантами и лейтенантами.

Здесь же будущие красноармейцы, все возрастом от восемнадцати до тридцати пяти лет, без физических изъянов, решительно готовые выполнить любой приказ, лишь бы не выгнали с такой несложной работой, на которой ещё и кормят, а также одевают в красивую форму.

— Сколько именно не говорящих? — поинтересовался Аркадий.

— Из всего состава 372 красноармейца, — ответил старший сержант Шувалов. — Но даже они что-то понимают, правда, говорят плохо. Они уже давно работают у нас, поэтому их только и надо, что подтянуть.

— Учителя прибудут в течение двух недель, — сообщил ему Немиров. — Как прибудут — включите в программу начальное образование. Будущие освободители Китая должны быть образованными и умными.

— Слушаюсь, товарищ гвардии генерал-майор, — козырнул старший сержант.

В целом, видно, что китайцы гораздо ниже, чем даже российские крестьяне из самых захудалых сёл. С кормёжкой в Китае дела обстоят не очень, а мигрантом в России жить не особо слаще. А полноценное питание — это основа высокого роста.

Немиров хорошо знал, что если китайцев кормить, как следует, они вырастают до приличной высоты — бывают, оказывается, китайцы и под метр девяносто. Но среди присутствующих на плаце таких нет.

Средний рост китайских добровольцев — 160 сантиметров. Есть индивиды ростом 170 сантиметров, но есть и ростом 150 сантиметров. Очень мало и недостаточно, чтобы нормально стрелять из винтовки Мосина. Им будет очень тяжело, но Аркадий рассчитывал, что высокая физическая активность и обильное питание позволят нарастить на добровольцах достаточную мышечную массу, чтобы хотя бы частично компенсировать этот недостаток.

На китайцах Аркадий решил провести эксперимент — после базовой воинской подготовки их будут тренировать как ударников, а со временем, когда станет ясно, что выходит толк, отправлять на фронт.

Он считал очень важным освобождение Китая именно китайскими добровольцами. Пусть это условность, такой нации, как китаец, просто не существует — есть ханьцы, чжуаны, хуэйцы, маньчжуры, мяо, и, бай и так далее. Сейчас, пока нет концепции единой нации, все эти люди не считают себя единой общностью, поэтому ханец чжуану не друг, не товарищ и не брат.

Поэтому вторжение «китайцев» в Китай — это условность. Единственное, ради чего Аркадий развёл всю эту активность — более лёгкая интеграция этих солдат в общность на освобождённых территориях.

Но этнический состав добровольцев может быть самым разнообразным. Аркадий не сильно удивится, если среди этих красноармейцев окажется множество маньчжуров и монголов, которых записали в китайцы в ходе всероссийской переписи…

— Товарищ гвардии генерал-майор, — обратился к нему подошедший старший лейтенант. — Стол накрыли — только вас ждём.

Немиров кивнул и последовал за старлеем.

Командир подготовительного лагеря, полковник Ивов, встретил Аркадия у входа в столовую и лично сопроводил его к накрытому столу. Большое начальство принято встречать застольем — эта традиция пережила царя и переживёт Ленина.

— Александр Степанович, вы получили карты местности? — поинтересовался Аркадий, севший во главе стола.

— Так точно, товарищ гвардии генерал-майор, — подтвердил полковник. — Синцзянь — а ведь я начинал недалеко оттуда…

— Туркестанские полки? — предположил Аркадий.

— Памирский пограничный отряд, — покачал головой Ивов. — Начинал там поручиком в 1910 году…

— Значит, мы рядом служили, — улыбнулся Немиров. — Я в Ферганской области начинал, в 6-м линейном батальоне. Давно это было.

— Меня ведь не случайно назначили готовить этих китайцев? — спросил полковник.

— Возможно, что неслучайно, — пожал плечами Аркадий. — За набор штата подготовительных лагерей отвечаю не я. Генерал-полковник Алексеев известен мне как человек, который тщательно подходит к подбору личного состава — возможно, он предусмотрел ваш опыт.

— Мы ведь с ними пойдём? — задал следующий вопрос Александр Степанович.

— С ними, — кивнул Немиров, взявший из тарелки маринованный огурец. — Сами они, как понимаете, мало что собою представляют, когда вопрос зайдёт о тактическом командовании. Нужны опытные офицеры, которые смогут выполнить поставленные командованием задачи. А задача простая — привести к власти в Синьцзяне Советы.

— А они там есть? — усмехнулся Ивов.

— Нет, конечно же, — улыбнулся Аркадий. — Все депутаты китайских Советов сейчас находятся в этом лагере. Первое правительство Синьцзяна сформируют только самые умные и идеологически подкованные красноармейцы из добровольцев. А уже потом, когда работа будет налажена и контрреволюция подавлена, в Советы будут приглашаться рабочие и крестьянские депутаты из местных. Но вас, к этому моменту, там уже не будет — вы вновь вернётесь в подготовительный лагерь, чтобы обучать новых красноармейцев.

Разведданные из Синьцзяна показывают, что там сейчас очень много белых — причём это не корниловцы, а просто бывшие офицеры и солдаты, которые не смогли принять новую власть. Многие из них хотели бы отправиться дальше, в Шанхай, откуда можно отправиться в Европу или в США, но это, увы, невозможно. В Китае уже набирает обороты холодное противостояние клик генералов, которые в шаге от того, чтобы вцепиться друг другу в глотки, лишь бы получить власть над всем Китаем.

Перемещаться по стране стало просто опасно, так как начался разгул преступности, местами случается голод, а уровень жизни стремительно падает — можно сказать, что в Китае случилось своё Временное правительство.

И именно этому «Временному правительству» они собираются продавать очень много оружия и боеприпасов.

Насколько знал Аркадий, Пекинское правительство, признаваемое на международной арене, продержится вплоть до прихода Гоминьдана. О Сунь Ятсене уже кое-что слышно — он выходил на контакт с советским правительством.

Но вот в чём точно был уверен Аркадий — Гоминьдан не друг Советам. Это националисты, а националистам чужды коммунистические идеи, что означает гарантированное противостояние.

Мао с его взглядами Аркадия тоже не устраивал, поэтому он хотел запустить в Китай Джокера — совершенно неизвестные красноармейцы, подготовленные в Советской России и впитавшие идеи Маркса, Энгельса и Ленина в чистом виде. Никакой китайской или маньчжурской специфики, никаких отклонений от линии партии — только планомерный захват власти в Китае, провинция за провинцией.

— Так что считайте себя лично ответственным за образцовую идеологическую подкованность личного состава, — сообщил Аркадий полковнику Ивову. — Красноармейцы должны разбираться в трудах Маркса, точно знать, что Ленин писал об империализме и так далее. Через три месяца я пришлю человека, который проведёт экзаменацию случайных красноармейцев — если выяснится, что общая подготовка слабая, то будут санкции. Ясно довожу?

— Ясно, товарищ гвардии генерал-майор, — ответил полковник.

*2 июня 1919 года*

— Запускайте, — приказал Аркадий.

Екатеринбург, как и Пермь, был превращён в город-крепость.

Но корниловцы сделали выводы из понесённых поражений. Теперь практически весь город окружён рвами, которые в прошлый раз просто объезжали, а также врытыми в землю деревянными столбами, обтянутыми колючей проволокой.

Заграждения сделаны на большую глубину, чтобы после артобстрелов осталось хоть что-то. Только вот мятежники не знают, что все эти месяцы к рубежу подвозились десятки тысяч снарядов.

На этот раз, Аркадию разрешили потратить восемьдесят тысяч снарядов на ширину фронта всего в шесть километров.

По расчётам артиллеристов, на каждый километр фронта упадёт всего по 2424 снаряда. Связано это с тем, что оборона состоит из трёх линий, между которыми интервал по два с половиной километра, а сами линии имеют глубину по пятьсот метров, благодаря разветвлённым траншеям.

Общая площадь обрабатываемой поверхности — тридцать три квадратных километра. Отсюда и выходит, что при условии расходования восьмидесяти тысяч снарядов, на участок обороны упадёт по 2424 снаряда. Это не так много, как в прошлые разы, но враг усовершенствовал свою оборону и, даже с учётом этого, количество снарядов почти на тысячу больше, чем нужно для качественной артподготовки.

«Надеюсь, у Корнилова есть люди, которые прикидывают примерное количество снарядов, которые на них падают», — подумал Аркадий.

Но артподготовка начнётся только через два часа, когда к позициям привезут последние снаряды. Сейчас же Аркадий собирался провести психологическую операцию.

Среди кустов перед позициями противника установлены громкоговорители.

Бывший император Николай II, по просьбе Немирова, надиктовал обращение к мятежникам, которое было размножено и разослано по всем пропагандистским отделам РККА.

— Говорит Николай Александрович Романов, последний император Всероссийский. Сегодня я обращаюсь к вам с важным посланием, — началась трансляция записи голоса бывшего императора. — Вы сражаетесь против своей собственной Родины, против своего народа. Это братоубийственная война, в которой не будет победителей.

Говорил он медленно и отчётливо — его учили, поэтому он умеет говорить.

— Ваши командиры, такие как Деникин и Корнилов, ведут вас на верную смерть, — сообщил бывший царь. — Они обещают вам победу, но что вы видите вокруг? Разруху, голод и смерть! Они используют вас как пешек в своей игре, пренебрегая вашими жизнями ради своих амбиций!

Звучит как махровая фронтовая пропаганда, нацеленная на деморализацию вражеских солдат, но это она и была.

— Советская власть стремится к созданию новой, справедливой России, где каждому будет обеспечено право на достойную жизнь, — вещал Николай Александрович из громкоговорителей. — Я нахожусь в их руках и вижу их усилия по восстановлению страны. Они не враги народа, как вам пытаются внушить. Они борются за будущее, за хлеб, землю и мир для всех!

Бывший царь не говорит ничего нового, но очень важно, что говорит это именно он. Пусть никакого уважения к царю у большинства солдат-корниловцев уже давно нет, но среди них немало идейных монархистов, которые хотели бы видеть в России монархию — это удар, в основном, по ним.

— Ваши семьи ждут вас дома, — вещал, тем временем, Николай. — Матери и жены проливают слёзы, дети растут без отцов. Остановитесь и подумайте о тех, кто вас любит и ждёт. Ваша жизнь важнее любых приказов и амбиций ваших командиров!

Дешёвый приём, нацеленный на эмоции, но Аркадий, составлявший этот текст, и не рассчитывал, что это сработает. Самое главное — с мятежниками говорит их бывший царь.

— Бросайте оружие и возвращайтесь к мирной жизни! — призвал Николай. — Советская власть готова принять вас, простить и дать шанс на новую жизнь. Вы не враги, вы — заблудшие дети своей страны. Каждый, кто сложит оружие, получит амнистию и возможность вернуться к своей семье!

Самые нестойкие сдаются и так — перебегают фронт подразделениями, но основной костяк армии Корнилова, всё-таки, казаки. Среди них тоже есть те, кто готов признать власть Советов, но таких мало. Всё-таки, Корнилов проделал большую агитационную работу и вселил в казаков уверенность, что с большевиками им жизни нет.

Лагерь для военнопленных — вот что ждёт всех сдавшихся. Их будут держать там до конца Гражданской войны. Тех, кто поддастся большевицкой агитации и проявит лояльность, отпустят раньше, но только после всесторонней проверки. Впрочем, это работа других людей, никак не касающаяся Аркадия.

— Вместо смерти на поле боя вы получите шанс на жизнь. Вместо ненависти и страха — мир и покой! — отрабатывал свою жизнь бывший царь. — Сделайте правильный выбор! От него зависит ваша жизнь!

— М-хм… — хмыкнул Аркадий.

— Вернитесь домой, и помогайте строить новую Россию! — пошёл гражданин Романов на завершение. — Выберите жизнь и спокойствие!

Скорее всего, желающих сдаться не будет, но для переубеждения у Аркадия с собой артиллерия и десятки тысяч снарядов.

Когда громкоговорители смолкли, повисла тяжёлая тишина.

Мятежники знают, что противник прямо очень рядом, но артиллерия молчит. Ведь мятежники также знают, что контрбатарейная борьба РККА достигла новых высот, а самое главное — у красных больше пушек.

Заведомо обречённые на поражение, мятежники упорно оказывают сопротивление, несмотря ни на что — это было впечатляющее проявление стойкости.

Впрочем, Аркадий бывал в ситуациях, которые гораздо хуже, чем та, которую сейчас переживают корниловцы.

Однажды он сидел в танке, которому выбило трак, а вокруг сновали противопехотные дроны. Выйти наружу — обречь себя на смерть. Вода кончалась, но еды было с запасом, жара невыносимая, а дроны жужжат…

Через четырнадцать часов, после того, как их трижды только чудом не накрыло артиллерией, прибыла подмога, которая сумела уничтожить дроны и вытащить танкистов из подбитого Т-80БВМ.

Артиллерия сумела попасть в танк, но попала в верхнюю лобовую деталь, что пусть и уничтожило большую часть приборов наблюдения, но не сумело добраться до экипажа.

Вот это был настоящий страх — никуда не деться, ничего не сделать, только ждать и надеяться на чудо. В тот раз чудо случилось.

Но больше всего Аркадия пугало тогда не то, что по ним лупят артиллерией, а то, что артиллерией лупят конкретно по ним. Это значило, что кто-то сидел в тепле и уюте, смотрел на застывший танк через камеру дрона и пытался скорректировать падающие снаряды, чтобы наверняка уничтожить танк, а Немиров ничего не мог с этим поделать.

Обычно артиллерия редко бывает такой личной. Как правило, она бьёт по площади, чтобы накрыть хоть кого-то или хоть что-то, а тогда били именно по одному танку, целенаправленно.

И это совершенно разные ощущения — находиться под обычным артобстрелом или быть целью корректируемого вооружения.

Тогда сильно помогло то, что танк был оборудован системой предупреждения об облучении, что позволяло вовремя выставлять дымовую завесу, до тех пор, пока не закончились шашки, а ещё специальное покрытие на танке неплохо поглощало направленные лазерные лучи, что делало наведение снарядов не очень точным.

«Славные времена, когда у всех всё было», — подумал Аркадий, вернувшийся в свой блиндаж.

Противопехотные дроны, оборудованные поисковым софтом, позволяющим самостоятельно находить двуногие цели, были бичом пехоты ровно до тех пор, пока не состоялся упадок электротехнической отрасли.

Специалисты умирали от старости или болезней, новых воспроизводилось слишком мало, поэтому технологии постепенно утрачивались.

От противотанковых дронов с идентификацией целей отказались ещё в начале 30-х годов — разработали защиту, делающую бронетехнику трудноразличимой для машинного зрения, поэтому максимум, куда мог попасть такой дрон — просто в сам танк, а этого мало.

Поэтому противотанковые дроны управлялись живыми людьми, которые сидели где-то в сухости и тепле, мониторя по двадцать-тридцать дронов одновременно. Но и такие дроны, постепенно, исчезли из оборота…

Немиров представил, что этот мир тоже ждёт нечто подобное. Рано или поздно, но технологии разовьются до нужного уровня, и тогда начнётся война дронов.

В принципе, он вырос и сформировался в той реальности, но этот промежуток высокотехнологичной войны длился сравнительно недолго.

«Кто у нас сегодня?» — подошёл Аркадий к столу, на котором были сложены его книги. — «Вальпургиева ночь».

Книгу эту ему подарила Людмила, всё так же занимающаяся разработкой реформы образования. Написал эту книгу Густав Майнрик, австрийский писатель, а русского издания ещё не было, поэтому читать её приходилось на немецком. Аркадий счёл это отличной практикой языка.

До этого он читал «Голема» этого же автора, но в переводе на русский. Впечатление роман оставил неоднозначное. На взгляд Аркадия, в нём прямо чрезмерно много мистицизма, который он сам не особо любит. От «Вальпургиевой ночи», если он всё верно понял, не следует ждать ничего иного.

Тем не менее, он решил прочитать этот роман — всё-таки, подарок…

С Людмилой он встретился всего четыре раза — оба они были заняты работой, но время на встречи, тем не менее, выкроили.

Ему пришлось два раза посмотреть немое кино. Французские «Вампиры», эпизод первый, о пропавшей голове, а затем «Странный Дикий Запад». Первый фильм ему не понравился, потому что без звука это смотреть было просто невыносимо, а вот второй он принял положительно. Это был тот самый тупой американский юмор, по которому он скучал. К тому же, он видел минимум одного актёра раньше, того, который играл шерифа.

Впрочем, шутки там были в духе времени: тупые индейцы, которые хотят съесть толстого главного героя, стрельба под ноги негру, чтобы тот танцевал и так далее. Но Немирову понравилось, что это уже была своеобразная комедийная деконструкция жанра - как минимум, архетипы персонажей уже подчёркнуто карикатурные.

Почитав час и пятьдесят минут, он поместил в книгу закладку из порезанного конверта и вернул её на место.

На улице началось оживление — скоро старт артиллерийской подготовки. Как только она закончится, можно будет снова включить громкоговорители.