Наши уже не придут 2

Глава двадцать первая. Невинная жертва

*14 марта 1919 года*

«А им и деваться было некуда», — подумал Аркадий, идущий в комендатуру.

Его план действий был принят в первом чтении.

Может показаться, что он очень зря потратил время на демократию, но есть нюанс — легитимность.

Да, он военный комендант, он имеет большие полномочия и может провести это указом, но это, де-факто, военная диктатура, поэтому отношение к его плану может стать отрицательным.

А тут Совет единогласно принял предложение, поэтому с него взятки гладки — осталось только грамотно всё реализовать…

«Не так уж это и трудно, если подумать», — пришла в голову Аркадия мысль, когда он завернул на нужную улицу.

— Эй, гражданин начальник! — окликнул его кто-то.

Он обернулся и увидел четверых крестьян. Все крепкие, одеты в добротную одежду — это было необычно и подозрительно. Крестьянство бедствует почти поголовно, а эти, явно, хорошо кушают и одеты неплохо.

— Чего вам, граждане? — спросил он, опуская руку на кобуру.

— Кончай его! — среагировал самый высокий из этой кулацкой делегации и полез за пояс.

Аркадий, уходящий за угол жилого дома, на ходу выхватил пистолет.

Началась стрельба. У подкулачников, а это точно они, были Наганы, выдававшие себя характерными звуками выстрелов.

Немиров ненадолго выглянул из-за угла, оценил ситуацию, после чего бросился в бегство. Численное превосходство решает, даже если у тебя самозарядный пистолет…

Скрывшись в узком переулке, он взвёл свой наградной Кольт и приготовился встречать противника на более выгодных для себя условиях.

Не ожидал он, что кулаки среагируют так быстро. Он-то думал, что они не решатся переть на власть человека, в распоряжении которого есть целая дивизия очень умелых и злых красноармейцев.

Впрочем, кулаков тоже можно понять. Решение Совета рабочих и крестьянских депутатов ставило жирный крест на их деятельности. Можно было проглотить это и смиренно встретить свой конец, а можно было отомстить главному виновнику.

— Он сюда побежал! — ворвался в переулок один из подкулачников.

Два выстрела, оба в грудь — готов.

Тело завалилось на утоптанную землю и начала обагрять её кровью. Останавливающее действие у пули, имеющей диаметр 11,43 миллиметра — врагу не пожелаешь. Точнее, пожелаешь только врагу.

Понимания тактики у подкулачников не было, поэтому в переулок ворвалось ещё двое. Серия из четырёх выстрелов — оба готовы.

Хладнокровное убийство троих человек не вызвало у Аркадия никаких эмоций. Единственное, что его заботило — остался последний. Перезарядив пистолет, он приготовился к очень небезопасному размену.

— Ах ты, сука!!! — завопил подкулачник, высунувшись из-за угла здания. — Тебе кирдык, коммуняка!!!

Он открыл огонь из Нагана, не целясь и, что самое удивительное, попал. Аркадий, отстрелявший в сторону противника все семь патронов, ощутил очень острое жжение в левом бедре и недоуменно уставился на штабель старых деревянных ящиков, за которым укрылся. Но сейчас не до недоумения.

Злоумышленник, судя по вскрику сразу после серии выстрелов из Кольта, получил ранение — это хорошо.

Выглянув из-за ящиков, Аркадий понял, что противник бросился в бегство. Барабан опустел, перезаряжаться времени не было, поэтому он принял единственное верное решение.

Аркадий, перезарядив пистолет, поплёлся вслед за несостоявшимся убийцей, оставляя за собой капли крови. Без ответа такое преступление оставлять нельзя…

Уже следуя за подкулачником, он понял, что случилось — это был рикошет. У пули Нагана слабая рикошетирующая способность, но если речь о беспорядочной стрельбе в узком пространстве, то шансы на рикошеты есть. Ранение не слишком серьёзное, кровотечение слабое, поэтому Аркадий решил довести дело до конца, как привык.

— Найдите милиционера, — приказал он встреченным гражданским. — Рядом преступник.

— Он туда побежал, господин офицер! — указала какая-то женщина нужное направление.

Злоумышленник скрылся в переулке, но туда и так вели капли крови, стелющиеся по дороге.

Немиров продолжил преследование и настиг противника прямо на выходе из переулка — он лежал и дрыгал ногами в луже собственной крови. Видимо, шальная пуля задела что-то очень важное в организме.

Он подошёл к недобитку и произвёл контрольный выстрел в спину. Забрав револьвер и патроны, Немиров пошёл обратно. Нельзя давать оружию оборот — его и так слишком много в этом городе…

В предыдущем переулке, где он оставил троих, уже тёрлись какие-то подозрительные личности.

— Ни с места, — приказал Аркадий, наводя на своих новых собеседников наградной Кольт. — Оружие на землю.

Юноша в коричневой куртке замер неподвижно.

— Если думаешь, что резко развернуться и выстрелить в меня — это отличный план, то вынужден разочаровать тебя, — предупредил его Немиров. — План паршивый.

Юноша, после короткой паузы, уронил револьвер. Остальные двое, выглядящие как явные соучастники, не шевелились.

— Отойти от тел и к стене, — последовал приказ от Аркадия. — Где милиция, я спрашиваю?..

Милиция явилась только спустя десяток минут, в течение которых Аркадий пытался оказать себе первую помощь. Ногу он перевязал куском рубахи одного из подкулачников, а больше ничего и не сделать.

— Товарищ Немиров?! — удивился милиционер.

— Да-да, я… — ответил Аркадий. — Вызывай наряд и оцепляйте место. На меня напали четверо — трое здесь, один дальше, в шести десятках метров на запад, в переулке. Вот эти трое — непонятные. Я их посторожу, а ты беги за подкреплением…

*15 марта 1919 года*

— … всё осознал, товарищ Ленин, — продолжал Аркадий. — Без охраны больше даже в булочную не пойду.

— Мне кажется, товарищ Немиров, вы не до конца осознаёте риски, — недовольным тоном сообщил Ленин. — Нельзя подвергать себя такой опасности в такой архиважный и архикритический для страны период!

«Кто бы говорил…» — подумал Аркадий. — «Один раз тачку угнали, а один раз стреляли эсеры… Правда, не здесь».

— Мне докладывают о ваших успехах в Казанской губернии, — продолжил Владимир Ильич. — Похоже, что вы справляетесь с поставленной задачей. Реакция кулаков понятна, но я даже предположить не мог, что они решатся на такое!

«Аркадий Петрович Немиров, гвардии полковник, герой империалистической войны, подающий надежды военный команданте, жертва кулацкого террора…» — подумал Аркадий.

— Чтобы больше никаких глупостей, Аркадий Петрович! — потребовал Ленин.

— Да какие глупости? — возмутился Аркадий. — Я просто шёл на работу! Кто ж мог знать, что эти сволочи настолько отбитые?!

— Вы должны были предвидеть реакцию! — отрезал Владимир Ильич. — Это контрреволюция! Впредь — никакой пощады кулакам!

— А их и так никто жалеть не собирается, — вздохнул Немиров. — Комбеды, получив от меня поддержку, осмелели и начали заниматься своими непосредственными задачами. Кулацкий вопрос сам собой закроется в ближайшие недели.

Он дал подробные инструкции командирам ударных взводов, отправившихся охранять комитеты бедноты — разбираться в каждом отдельном случае. Если окажется, что на конкретном селе сидит явный кулак, то вызывать спецкомиссию, чтобы она выносила окончательное решение.

А так, уже пролилась кровь. Кое-где крестьяне решили, что «по всей стране началось», поэтому насадили известных им кулаков на вилы, вместе с подкулачниками — и не разберёшься теперь.

— Эх, везде бы так… — сказал на это Ленин. — Я имею в виду, не покушения на комендантов, а ликвидацию кулаков, как класса. Похоже, что наш замысел с экономическими методами уничтожения кулаков оказался нежизнеспособным…

— Рано делать выводы, — не согласился Аркадий. — Это здесь, в Казани, они себя проявили открыто. Лучше давать им повод раскрыться и уже потом применять карательные санкции — так будет справедливо.

— Посмотрим, — произнёс Ленин. — Что ж, поправляйтесь, товарищ Немиров — это пожелание от всего ЦК.

— Приложу все усилия, товарищ Ленин, — пообещал Аркадий. — До свидания.

— До свидания, — попрощался Владимир Ильич и положил трубку.

Ранение оказалось ерундовым — только мясо порвало ослабленной пулей. Кости не повреждены и важные сосуды не задеты.

«Неделю отлежаться, и буду как новый», — подумал Немиров и откинулся на подушку.

Телефон ему притащили прямо в его отдельную палату, на длинном проводе.

Медсестра, ожидавшая окончания разговора снаружи, вошла и молча унесла телефон.

«Зря поплёлся за тем», — с сожалением подумал Аркадий. — «Хрен бы с ним, с Наганом — только рану зазря осложнил».

Его променад на вышибном адреналиновом заряде не обошёлся без последствий. До этой прогулки ранение было лёгкой тяжести, а после стало средней.

В дверь деликатно постучали.

— Товарищ гвардии полковник, разрешите войти? — заглянул в палату Тюрин Павел Иванович, новоиспечённый полковник милиции.

С подачи Аркадия, в милиции учредили спецзвания, не имеющие отношения к воинским. Чтобы не городить лишней бюрократии, звания приравняли к военным, но никаких офицерских жетонов милиционерам не полагалось, впрочем, как и воинских привилегий.

— Заходите, — разрешил Аркадий.

— С Лениным разговаривали? — сразу же спросил Павел Иванович.

— С ним, — кивнул Немиров. — С чем пришли?

— Докладываю о ходе расследования, — ответил тот. — Тех троих, которых вы взяли — это городская шпана, связей с кулаками не установлено. Хотели разжиться огнестрельным оружием, поэтому побежали на звуки выстрелов — подумали, что бандиты между собой перестреливаются.

— Не очень умные они, получается? — усмехнулся Аркадий.

— Умные бы на выстрелы не побежали, — улыбнулся Тюрин. — Привлекли того, что оружие подобрал — за ним числилось мелкое хулиганство. Десять суток посидит в камере — может, ума наберётся?

— По поводу кулаков что-то накопали? — осведомился Немиров.

— Установили личности тех четверых, — кивнул полковник милиции. — Как вы и говорили, подкулачники Ефима Кирилловича Щербака, известного кулака из деревни Столбище. Самого кулака объявили в розыск — он ушёл в бега, вместе со всей своей семьёй. Как настигнем его, будем устанавливать возможные связи с другими кулаками. Можем легко «установить» связи с кем надо. Есть кандидатуры?

— Не нужно, — покачал головой Аркадий. — И так разберутся со всеми. Лучше отработайте Щербака образцово — будет показательный суд. Для этого важно, чтобы он был взят живьём.

— Сделаем, — кивнул полковник милиции Тюрин. — Могу идти?

— А я вас тут не удерживал, — усмехнулся Аркадий. — Вы сами явились.

— Понял, — произнёс Тюрин. — Выздоравливайте, товарищ гвардии полковник.

— Обязательно, — пообещал Аркадий.

После того, как полковник милиции ушёл, Немиров достал из тумбочки книгу «Воскресение», авторства Льва Толстого.

«Толстой тоже воевал», — подумал Аркадий, открывая книгу. — «И понял на войне ровно то же, что и я. Только вот выводы из этого понимания привели его к пацифизму, к концепции непротивления злу насилием».

Немиров эту концепцию не разделял. Планета Земля живёт по законам хищников. Тот, кто будет придерживаться травоядного пацифизма, просто станет пищей и это единственное, чего он добьётся — Аркадий считал именно так.

Чтобы противостоять хищникам, нужно стать сверххищником. Бить в ответ сильнее и больнее, быть готовым отвечать мгновенно и жёстко, заставить себя бояться и уважать. Только так можно выжить в мире хищников.

«Этический аспект непротивления злу насилием красив», — подумал Аркадий. — «Но в этом мире с таким философским подходом просто не выжить».

В его прошлой жизни единственным сдерживающим фактором были ядерные ракеты. Только угроза неотвратимого уничтожения удерживала страны от агрессии друг к другу.

«А экономические противоречия всё это время накапливались и накапливались», — Аркадий пролистал вступление. — «И система показала, что работает плохо — локальные конфликты тлели всю мою жизнь, иногда выливаясь в полномасштабные войны. И чем дальше, тем чаще…»

Следующие несколько часов он читал, потому что больше тут нечего делать, а потом настало время обеда, после которого он решил вздремнуть — всё по распорядку дня госпиталя. И так каждый день.

Единственное разнообразие — приходят депутаты из Совета и офицеры из военной комендатуры.

«Ах, да, говорили же, что устроят сюда экскурсию для школьников, чтобы они могли посмотреть на Немирова в неестественной среде обитания», — вспомнил Аркадий. — «Контактный зоопарк, мать его…»

*23 марта 1919 года*

Вновь сеанс телефонной связи. Звонил Ленин, который, судя по голосу, был чем-то озабочен.

— Как поживаете, Аркадий Петрович? — спросил он.

— Скучно, — признался тот. — Ем, сплю, читаю книги.

На самом деле, он держал руку на пульсе и управлял губернией из больничной палаты. Отпускать его запретили, потому что приказ Ленина, поэтому он обречён куковать тут до полного выздоровления.

Например, не выходя из палаты, Аркадий сумел удержать под контролем вспышку тифа в трущобном районе Казани — дал конкретные инструкции, которые помогли оперативно установить карантин и мобилизовать всех врачей города.

Пострадавших всего девяносто семь человек, они содержатся в изоляции и получают медицинскую помощь. Очаг потушен, угроза городу минимальна.

Также Аркадий наладил поставки зерна из соседних губерний — зернохранилища, оставшиеся после деникинцев, оказались почти пусты. Решение временное, но всё наладится, когда завершится его очень маленькая, но очень идеологическая, аграрная реформа.

— Есть новости, — произнёс Ленин. — Мирное соглашение заключено, о чём официально сообщат через несколько часов. Уже можете перемещаться?

— Могу, — ответил Аркадий.

— Тогда жду вас в Петрограде, — сказал Владимир Ильич. — Есть, что обсудить. И по поводу вашего комендантства тоже.

— Надеюсь, меня не отправят в какую-то другую губернию? — спросил Аркадий.

— Не отправят, — заверил его Ленин. — Как оказалось, вы очень легко находите себе проблемы даже глубоко в тылу.

Сейчас идут бои за Самару — РККА ударила по городу с севера и юга, для чего 2-я конная армия форсировала Волгу чуть южнее Сызрани. Войск мятежников там мало, фронт они сформировать не смогли, поэтому в зоне боевых действий царит первородный военный хаос.

Удачные и смелые действия старшего лейтенанта Будённого привели к тому, что противник был обманут и сфокусировал оборону на неправильном участке берега. В итоге форсирование прошло успешно, после чего 2-я конная армия заняла не менее сорока населённых пунктов, а также помогла выстроить оборону по реке Большой Иргиз.

А уже дальше, после закрепления на территории, 2-я конная армия направилась на блокирование Самары с юга.

С севера на город давит 1-я гвардейская механизированная дивизия, находящаяся под временным командованием полковника Шапошникова.

В целом, Аркадий отметил, что справляются и без него — противник до сих пор пребывает в ошеломлении от сравнительно недавнего разгрома и никак не может выставить линию фронта.

Деникин, интуитивно, нащупал единственное будто бы правильное решение — города-крепости. Самару укрепили, насытили артиллерией, боеприпасами и лояльными солдатами, чтобы дать решительный бой на улицах и в домах.

Это большая стратегическая ошибка, так как уже ясно, что Самара в кольце и её падение — вопрос не очень долгого времени.

«Им что, идеология не позволяет сдавать города?» — подумал Аркадий. — «В Самаре не менее тридцати тысяч солдат — многие из них умрут в ближайшие недели».

Сам бы он, конечно же, оставил неудобные для обороны территории, чтобы выиграть больше времени на перегруппировку. А вот на Транссибе он бы стоял за каждый город…

Генштаб Корнилова, по мнению Аркадия, пребывал в заблуждении. Генералы мятежников думают, будто бы Самара отвлечёт много сил РККА и наступление на восток задержится, что выиграет дополнительное время.

Но реальная ситуация такова, что у Красной Армии достаточно войск, поэтому она может себе позволить наступать одновременно по нескольким направлениям.

Генерал Брусилов ведёт стрелковые и кавалерийские дивизии на Ижевск, после взятия которого он направится на Пермь, чтобы встать на западном берегу Камы.

Генерал Елизаров, возглавляющий 8-й кавалерийский корпус, двигается к селу Набережные Челны — сообщает, что сопротивление слабое, поэтому иногда удаётся преодолеть по 30-40 километров в сутки. Его задачей является установление контроля на территории южнее Перми, а также подготовка плацдарма для штурма города.

После Самары целями станут Уральск, Уфа, Оренбург — стратегически важные города, которые нужно обязательно взять. Дальше уже освобождение территории Казахстана, который всё это время пребывает в состоянии «ничьей земли» — контроля над ним нет ни у корниловцев, ни у большевиков. Но это фоновые задачи.

Ключевая цель — Транссиб. Брать его будет сложно, но возможно.

— Так что жду вас в Петрограде, Аркадий Петрович, — произнёс Ленин. — До встречи.

— До встречи, товарищ Ленин, — попрощался Аркадий.

Ситуация была благоприятной, додавить мятежников в течение года вполне реально — главное, чтобы не снижалось давление. Люди под давлением склонны совершать ошибки…

*28 марта 1919 года*

В кабинете Ленина было накурено — это постарался Иосиф Виссарионович, сидящий в кресле в углу и дымящий своей трубкой.

На столике рядом с ним лежит початая пачка «Герцеговины Флор» — значит, Сталин уже выработал свои табачные предпочтения. Аркадия вновь охватил приступ психологической зависимости — ему очень захотелось закурить. Но он поборол эту тягу и вернулся к чтению итогового мирного договора.

— Хм… — изрёк он, добравшись до «турецкой части». — То есть, они отдали нам часть Ирана? Как так?

— Изначально мы хотели получить плацдарм в Турции, в виде вилайетов Трабзон и Эрзурум, но британцы и французы на такое не согласились, — ответил Сталин. — Взамен наших претензий в Анатолии они предложили четыре иранских остана — Восточный Азербайджан, Западный Азербайджан, Ардебиль и Гилян. Британские войска уже начали покидать их. Наши войска из Закавказья уже занимают освободившиеся территории.

— Это неплохо, — кивнул Аркадий. — Иранская социалистическая республика?

— Да, — подтвердил Ленин. — Уже кто-то сказал?

— Нет, я просто предположил, — покачал Немиров головой. — Эх, а ведь два вилайета в Турции дали бы нам такие возможности…

Вилайет Трабзон — это почти половина анатолийского побережья Чёрного моря, то есть, сравнительно недалеко от Стамбула. Перспективы были бы впечатляющими: внедрение к самому сердцу Турции, что здорово облегчило бы её захват, в случае чего.

— Но одна дверь закрылась, а другая открылась, — усмехнулся Аркадий. — Иранская монархия слаба…

— И британцам не нравится то, на что им пришлось пойти, — покивал Ленин, отвлёкшийся от записей. — Но им нужно было выбирать между Ираном и Турцией.

Англичанам нужна иранская нефть. У них там большой бизнес, поэтому им будет очень больно и очень обидно, если они утратят его в ходе небольшой социалистической революции. Но давать Советской России выход в Средиземное море — это смерти подобно, поэтому они выбрали чуть меньшее зло.

Немиров продолжил читать текст.

— Чай стынет, — заглянула в кабинет Мария Ильинична, младшая сестра Ленина.

— Скоро будем, — ответил ей Владимир Ильич. — Аркадий Петрович, поторопись.

Согласно тексту, Германия сохраняется единым государством, но от неё отторгаются Эльзас и Лотарингия, Северный Шлезвиг уходит Дании, а часть Западной Пруссии достаётся новообразованной Польше. От Восточной Пруссии отторгают небольшой участок вдоль Балтийского моря, в пользу новообразованной Литвы.

Большая часть территории Литвы находится под контролем Советской России, поэтому Антанта соорудила некое подобие государства на территории южнее Вильно. Теперь этот маленький кусочек и без того маленькой Литвы стал «демократической республикой с законно избранным правительством».

От Германии также откололи Глучинскую область и передали её Чехословакии.

Ещё, в ходе мирной конференции, на базе Версальского договора, учредили Лигу Наций, которая взяла под свой совместный контроль территорию Саара и вольный город Данциг.

Ну и напоследок, в Рейнской области выставили демилитаризованную зону.

— Сценарий расчленения Германии, как я понимаю, не состоялся? — усмехнулся Аркадий.

Маршал Фош хотел, чтобы от этой страны не осталось ничего. Генерал Алексеев писал, что у Фоша есть мечта — вернуться к состоянию Вестфальского мира 1648 года, когда Германия была представлена в виде княжеств, формально объединённых в одно государство.

— Не состоялся, — кивнул Сталин и задумчиво пыхнул трубкой.

— И вы, наверное, догадываетесь, почему? — поинтересовался Немиров.

— Какова твоя версия? — напрямую спросил Ленин.

— Это они из-за нас, — ответил Аркадий. — Будь на месте Советской России всё та же Российская империя, больная и ослабленная после тяжёлой войны, они бы без раздумий разорвали Германию на куски. Но теперь им надо думать о будущем, о будущей войне.

— Думаешь, они точно знают, что революция в Германии закончится ничем? — задал вопрос Иосиф Виссарионович.

— Они сделают всё, чтобы она потерпела провал, — сказал Аркадий. — Этот вопрос имеет для них экзистенциальную важность. Падёт Германия — падёт Европа. Так что я бы ожидал очень сильное сопротивление.

— Обмен пленными уже идёт, — произнёс Ленин. — Троцкий собрал чемоданы и готовится выезжать. Скоро узнаем, насколько ты прав, Аркадий Петрович. А пока — идём пить чай.