Наши уже не придут 2

Глава двадцать четвёртая. Военные преступления

*17 апреля 1919 года*

— Только не говорите мне… — произнёс Аркадий.

— Что? Нет, разумеется, нет! — ответил Ленин и рассмеялся. — Военным комендантом в Пермь поедет Феликс Эдмундович, а вы продолжайте заниматься своей работой.

Дзержинского Ленин эксплуатирует без жалости. Феликс Эдмундович оказался очень эффективным исполнителем, поэтому он у Ленина стал кем-то вроде "менеджера по всем вопросам". Нужно было заменить Немирова, который воет от отчаяния на всю Казань - заменили. Теперь, когда ситуация в Казанской губернии стабилизировалась, Дзержинского отправляют в Пермь. Возможно, Феликс Эдмундович так и будет следовать за Аркадием, до самого Владивостока.

— Фух… — облегчённо выдохнул Немиров.

— Но вам нужно будет приехать в Петроград на несколько недель, — сообщил ему Владимир Ильич. — У нас мероприятие, на котором вы присутствовать просто обязаны, товарищ Немиров. Также есть несколько дел, которые я могу поручить только вам.

Аркадий задумался.

На фронте затишье — после крупномасштабной операции по взятию Перми нужна передышка, а ещё в полную силу вступила распутица.

И до этого возникали некоторые проблемы с перемещением транспорта, но сейчас температуры перешли в стабильный плюс, поэтому земля размякла.

Даже если бы была возможность, наступление столкнулось бы с непреодолимыми трудностями.

Впрочем, так или иначе, но не подчиняться приказам Ленина он не мог.

— Я выеду сразу же, как появится возможность, — ответил Немиров.

— Замечательно, — произнёс Владимир Ильич.

*23 апреля 1919 года*

Аркадий, только-только успевший сойти с поезда, сразу же был встречен охранным взводом и доставлен в Смольный. Он знал, что так и будет, поэтому предусмотрительно позавтракал в вагоне-ресторане.

— Здравствуй, дорогой Аркадий Петрович! — приветствовал его чем-то довольный Ленин. — Проходи!

Немиров вошёл в кабинет фактического главы Советской России.

— Дождёмся Сталина и Свердлова, — сказал Ленин. — Чаю?

— Не откажусь, — улыбнулся Аркадий.

— Лариса Игоревна, пожалуйста, чаю! — позвал Ленин, после чего прошёл к креслу. — И десерт какой-нибудь!

— Как обстановка в стране? — поинтересовался Аркадий.

— В целом — тревожно, — ответил Владимир Ильич. — Аграрная реформа в самом разгаре, но кулаки чинят препятствия. На селе идёт настоящая война. И в каждое не отправишь бойцов… Увы, для этого не хватит всей Красной Армии. Но мы уже думаем, что можно сделать.

То, что кулаки, расплодившиеся в ходе беззакония, царившего последние годы, не будут отдавать неправедно нажитое просто так, было очевидно всем. Но Ленин хотел провести реформы мягко, без лишних жертв.

— Зато с промышленностью дела налаживаются, — продолжил Ленин. — Национализация завершена полностью, поэтому товарищ Ларин приступил к следующему этапу — процессу централизации производств. Самые лучшие и новые станки мы переносим в самые крупные предприятия. Когда этот этап будет завершён, мы перейдём к частичной индустриализации центральных губерний — будем открывать новые заводы лёгкой и средней промышленности.

— А модернизация заводов? — уточнил Аркадий.

— Всё включено в план, — кивнул Ленин. — Кстати о плане. Мы запланировали электрификацию Советской России, для чего создана государственная комиссия по электрификации, которую возглавил товарищ Кржижановский. Если приложим все усилия, то очень быстро электрифицируем всю страну, а затем возьмёмся за освобождаемые от мятежников территории. Без электрификации индустриализацию не начать, поэтому это неизбежный этап.

— Я понимаю, — кивнул Аркадий. — А что по поводу Госплана? Как товарищ Ларин отнёсся к этой идее?

— Строго положительно, — улыбнулся Ленин. — Но он считает, что нужно выполнять задачи последовательно. Если госкомиссия справится с поставленной задачей, то уже на её основе можно будет создать государственный плановый комитет.

Вопрос о том, как кормить города уже, к счастью, не стоит. Аграрные комплексы, разделяющиеся на сельскохозяйственные коммуны и артели, уже показывают превосходство над хозяйствами середняков и даже кулаков. Это даже до Аркадия дошло, а он, практически без перерывов, на линии фронта или в бумагах военной комендатуры.

Грузовики, закупаемые за рубежом, передаются не только в армию, но ещё и в образцовые артели и коммуны — большей частью, конечно, в армию, но частные хозяйства не имеют и такого. Аркадий знал об этом потому, что лично курировал организацию артели в Казанской губернии — из Петрограда в артель присылали «Джеффри» и «Остины», приехавшие из США.

Конкурировать с тем, у кого логистика строится на автотранспорте, если сам имеешь в распоряжении только конные подводы, практически невозможно.

Сейчас идёт феноменальных масштабов закуп сельскохозяйственной техники в США и в Германии, где, как известно, с этим всё обстоит довольно-таки неплохо. Немцы продают трактора за зерно, которое им нужно очень остро, а американцы согласны торговаться только за золото.

Так или иначе, но модернизация сельского хозяйства идёт, причём происходит это централизованно, что всё сильно упрощает.

Принесли чай с песочным печеньем.

— А как дела на фронте? — поинтересовался Ленин, наливший Аркадию полную чашку чая и пододвинувший к нему тарелку с печеньем.

— Да вы и сами знаете, товарищ Ленин, — улыбнулся Аркадий. — Пермь взяли…, а больше никаких новостей. Нужно подождать, пока закончится распутица, ну и дать армии восстановиться. Бои были жестокими и выматывающими — городская застройка…

— Понимаю, — кивнул Владимир Ильич. — А как боевой дух красноармейцев?

— У нас с этим всё строго, — ответил Немиров. — Заместители командиров по идеологической и воспитательной работе свою задачу знают. Регулярно проводятся занятия, читаются советские газеты, а ещё, по моей инициативе, в дивизию были наняты гражданские специалисты — учителя. Замечено, что многие красноармейцы до сих пор не умеют читать или делают это очень плохо — устраняем недоработку царя.

Аркадий улыбнулся внезапно мелькнувшей мысли о царе.

— Чему улыбаетесь, товарищ Немиров? — поинтересовался Ленин.

— Да вспомнилась одна шутка, — ответил Аркадий. — Слышал где-то, что товарища Николая II нужно наградить высшей советской наградой…

— И за что же? — улыбнулся Владимир Ильич.

— За героические усилия по созданию революционной ситуации в России, — ответил Немиров и рассмеялся.

Ленин же сначала замер, а затем тоже засмеялся.

— А ведь и правда — не будь он таким дундуком, возможно, революционной ситуации бы и не возникло… — произнёс он задумчиво. — Впрочем, он трудился над нею далеко не один…

В дверь вежливо постучали.

— Войдите, — разрешил Ленин.

— Здравствуйте, товарищи, — вошёл Иосиф Сталин.

— Приветствую, товарищи, — вошёл вслед за ним Яков Свердлов.

— Проходите, садитесь, — указал Владимир Ильич на стулья за столом. — Чаю?

Новоприбывшие расселись за столом и приняли от Ленина по чашке индийского чая.

— Сразу перейдём к делу, — заговорил Ленин. — Товарищ Немиров, в ходе нашей прошлой беседы, предложил мне интересную идею по способу добычи золота для будущей индустриализации. Торговать оружием — это неэтично, но альтернативы ещё менее этичны…

— Я всё ещё считаю, что грабить попов — это не грабёж, — нахмурил брови Свердлов.

— Грабёж, — не согласился с ним Ленин. — По сути — грабёж. Но предварительные оценки показывают, что изъятие всего золота у остатков церкви не решит наши проблемы. Нужно что-то ещё. И в этом свете мне всё более соблазнительной видится идея продажи оружия борющимся с колониализмом странам. Иосиф, что ты сумел узнать?

— Китайские дипломаты сообщают, что находят интересным наше возможное предложение, — ответил Сталин. — Мексиканский посол горячо заинтересован в поставках нашего оружия, но только по причине дешевизны. Американцы продают дорого, впрочем, как и европейцы. Аргентинский посол также проявил заинтересованность. Бразильский, чилийский и перуанский послы — они тоже заинтересованы. Но все они опасаются реакции США.

— Они согласны покупать за золото? — уточнил Ленин.

— Аргентинцы, бразильцы и китайцы — точно, — кивнул Сталин. — Чилийцы, мексиканцы и перуанцы согласны и за золото, но им было бы легче покупать за доллары, фунты или франки. Марки они больше не принимают, как понимаете.

Курс германской марки стремительно рушится — Германию интенсивно грабят, все ждут гражданскую войну, а экономика пребывает в глубокой депрессии.

— Китайцы хотят купить не менее полумиллиона винтовок системы Мосина и двадцати миллионов патронов, а также не менее двух тысяч пулемётов системы Максима, — продолжил Иосиф Виссарионович. — Мексиканцы рассчитывают на поставку не менее двухсот тысяч винтовок, десяти миллионов патронов и пятисот пулемётов системы Максима.

— А остальные? — поинтересовался Немиров.

— Аргентинцы готовы купить не менее семидесяти тысяч винтовок системы Мосина, а также не менее трёх миллионов патронов к ним, — ответил Сталин. — Ещё хотят двести пулемётов Мадсена. Мы имеем право продавать эти пулемёты?

— Имеем, — кивнул Ленин.

— А сколько мы выручим? — уточнил Аркадий.

— По китайцам — около десяти тонн и пятисот килограмм золота, — ответил Сталин. — Два миллиарда и сто миллионов рублей или семь миллионов долларов США.

Нынешний курс рубля к доллару — примерно 300 рублей за доллар. Гиперинфляция вызвана потрясениями экономики, которые никак не желают утихать, несмотря на все действия Советской власти. Впрочем, нынешний курс доллара гораздо лучше, чем тот, который был в прошлом году…

— С мексиканцев удастся получить приблизительно семь тонн золота, то есть один миллиард четыреста десять миллионов рублей или четыре миллиона семьсот тысяч долларов США, — продолжил Сталин. — Это немного, если примерять к запросам грядущей индустриализации, но лучше с этими деньгами, чем без них.

— Всего две сделки и уже семнадцать с половиной тонн золота, — произнёс Аркадий. — Но ведь можно торговать и дальше. Как покончим с корниловскими мятежниками, можно будет задуматься о продаже продукции ВАЗ — броневики, я думаю, будут интересны зарубежным военным…

— Давайте сначала договоримся по поводу оружия, — покачал головой Ленин. — Семнадцать с половиной тонн золота очень сильно помогут нам, ведь западные промышленники очень его любят. Все эти средства уйдут в «резерв индустриализации». Что ещё мы можем предложить на продажу?

— Артиллерия, — произнёс Свердлов.

— Обсуждалось с китайскими дипломатами, — кивнул Сталин. — Готовы купить сто 76,2-миллиметровых полевых пушек образца 1902 года и тридцать тысяч снарядов к ним. Мы предложили купить сто орудий за триста двадцать тысяч долларов, то есть, на 20% дешевле, чем иностранные аналоги. Снаряды предложили за триста шестьдесят тысяч долларов, тоже по скидке в 20%. Суммарно, это около 1023 килограмм золота. Экономия для китайцев существенная, поэтому они ждут нашего окончательного решения.

— А перуанцы, аргентинцы, бразильцы и чилийцы? — вернул Аркадий разговор в прежнее русло. — Мы с ними не закончили.

— Цифры уже есть, — Сталин похлопал по лежащей на его коленях папке. — Аргентина, если сделка состоится, купит у нас оружие на сумму один миллион пятьсот двадцать тысяч долларов США. Мадсен нам портит всю картину…

— А что с ним? — не понял его Аркадий.

— Пулемёт системы Максима стоит на оружейном рынке от девятисот до полутора тысяч долларов, — начал объяснять Сталин. — Мы продаём по тысяче, потому что он под наш, очень дешёвый, патрон. Пулемёт системы Мадсена, если покупать его у датчан, стоит триста пятьдесят долларов, а мы предлагаем скидку, чтобы точно купили, поэтому продаём за триста долларов. Аргумент с нашим патроном не принимается — датчане легко произведут нужное количество пулемётов под мосинский патрон. Получается, что двести пулемётов системы Мадсена — шестьдесят тысяч долларов. Неплохие деньги, но пулемёты системы Максима продавать выгоднее.

— Значит, мадсенцы вновь опустили цены, — произнёс Немиров. — Да, неожиданная проблема…

Сам генерал-майор датской армии Вильгельм Мадсен, уже скоропостижно скончался — сделал он это летом 1917 года, но дело его продолжает жить. Фирма продолжает агрессивный экспорт своих пулемётов, поэтому их можно встретить где угодно. На время войны они подняли цены до уровня несусветных, но сейчас, когда всё успокоилось, вновь перешли на либеральные ценники.

— Итого, с аргентинского заказа мы получим две тонны двести восемьдесят семь килограмм золота — это очень неплохо, — заключил Сталин. — Теперь к следующим возможным сделкам…

На этот раз он раскрыл папку и посмотрел на записи.

— Перуанское правительство хочет приобрести пятьдесят тысяч винтовок системы Мосина, двадцать пулемётов системы Максима и четыре миллиона патронов… — начал перечисление Иосиф Виссарионович. — Одни только винтовки — один миллион долларов, двадцать пулемётов — двадцать тысяч долларов, четыре миллиона патронов — восемьдесят тысяч долларов. Миллион сто тысяч долларов в итоге. В золоте это — одна тонна шестьсот пятьдесят пять килограмм.

Очевидно, что лучше иметь винтовки и пулемёты под один патрон, чем под несколько — это упрощает и удешевляет логистику. Поэтому пулемёты Максима и винтовки Мосина продаются практически в комплекте — так выгоднее.

— Неплохо, — кивнул Аркадий. — А артиллерию больше никто не хочет?

— Бразильцы, но мы к ним вернёмся, — ответил Сталин, после чего обратился к папке. — Итак, чилийцы. Они готовы купить двадцать тысяч винтовок системы Мосина, десять пулемётов системы Максима, а также четыре миллиона патронов. Итого — четыреста девяносто тысяч долларов США, то есть семьсот тридцать семь килограмм золота.

Всё это производится по сравнительно низкой себестоимости, потому что всё, что зарабатывается заводами сверх амортизации, сырья и зарплат рабочих, идёт напрямую в бюджет. Одно только это делает плановую экономику более эффективной для воюющей страны — даже немцы частично перевели свою экономику на план, когда запахло жареным. Именно поэтому Германская империя смогла воевать так долго.

— А теперь Бразилия, — Сталин перелистнул страницу. — Недавно их власти подавили крестьянское восстание — в ходе этого подавления выяснилось, что бразильская армия очень слаба. Им не хватает винтовок, пулемётов и артиллерии, поэтому олигархи, властвующие в Бразилии, не против закупить очень много оружия. Власти США опасаются чрезмерного усиления кого-либо на южном континенте, но разовую сделку они нам спустят. Правда, сделка эта очень крупная…

— О каком количестве оружия идёт речь? — поинтересовался Аркадий.

— Они хотят полмиллиона винтовок, но по фиксированной цене — пятнадцать долларов за единицу, сорок миллионов патронов, девятьсот пулемётов системы Максима, двести полевых пушек, а также сто тысяч снарядов, — ответил Сталин. — Это, если в долларах — одиннадцать миллионов пятьсот тысяч. Это семнадцать тонн триста четыре килограмма золота. Но половину суммы они готовы предоставить в какао и долларах США.

— Звучит выгодно, — улыбнулся Яков Свердлов. — Думаю, нужно соглашаться.

— С какао лучше не связываться, — покачал головой Аркадий. — Быстро такую сумму они в какао нам не привезут, а ещё непонятно, зачем нам столько какао.

— Меня больше беспокоит этический вопрос, — произнёс Ленин. — Мы продадим оружие олигархам, угнетающим крестьян.

— Кто-то всё равно продаст, — пожал плечами Немиров. — Деньги и намерение у бразильских властей есть.

— Очень скользко, — вздохнул Владимир Ильич. — Но золото нам нужно…

— Эквивалент сорока тонн золота, — произнёс Аркадий. — И какая разница, кому продавать оружие, если, в итоге, всё равно к власти придут пролетарии? По поводу Китая уверен абсолютно.

— Кстати, что у тебя за планы по Китаю? — заинтересовался Сталин.

— Я задумал германский сценарий, но с «небольшими» изменениями, — ответил Аркадий. — Мне нужны средства и ресурсы, чтобы начать формирование Народно-освободительной Армии Китая. В России, по самым свежим данным, то есть за 1897 год, проживало около 57 тысяч китайцев. Из них 47 тысяч — мужчины. К сожалению, большая их часть проживает в Приморье. Но набор можно начинать уже сейчас.

— И что ты будешь с ними всеми делать? — спросил Яков Свердлов.

— Есть соседние китайские провинции… — заговорил Аркадий.

— А-а-а, мне всё ясно, — кивнул Свердлов.

— В свете новостей о том, что в Казахстане к власти пришло дружественное нам правительство, можно начинать задумываться о дальнейшем продвижении на юго-восток, — произнёс Немиров. — Товарищ Амангельды Иманов, как мы видим, показывает лояльность Советской власти, поэтому нужно лишь помочь ему додавить контрреволюцию и установить власть Советов на всей территории Казахстана.

Корниловцы сейчас и помыслить не могут о помощи оставшимся в Казахстане частям — у них и без этого большие проблемы. Казахстан уверенно переходит под контроль Советской власти, что уже, по-видимому, не остановить.

До этого, в период безвластия, установившегося из-за корниловского мятежа, в Казахстане власть взяла партия «Алаш», объявившая о создании Алашской республики.

Это, преимущественно, выходцы из партии кадетов, то есть центристов, которые совершенно точно не верны идеям марксизма — они хотят независимости и демократии по европейскому типу, как, собственно, и кадеты, от которых они отмежевались.

По их заявлениям, они не против автономии в составе Российской Федерации, но в 1918 году, когда Аркадий был сильно занят с немцами и вообще не думал о чём-то другом, алашордынцы участвовали в подавлении восстания местных большевиков на севере Казахстана. А когда до Казахстана дотянулись руки Корнилова, они признали его верховенство, несмотря на договорённости, ранее достигнутые со Сталиным, наркомом по делам национальностей.

В общем-то, тургайские силы Аркадию нравились гораздо больше — Амангельды Иманов прямо-таки ратует за скорейшее установление в Казахстане власти Советов. Бывшие кадеты уже показали, что нелояльны, поэтому полагаться на них не стоит.

Недавно прошло сражение за Семипалатинск, в ходе которого войска Иманова уничтожили корниловский гарнизон и арестовали правительство Алаш-Орды. Осталось только додавить юг, где творится непонятно что, запад, где алашордынцы учредили какой-то вилаят, а также восток, где относительно сильна власть корниловцев.

«Относительно сильна» — потому что Семипалатинск пал, а это значит, что корниловцы лишились лояльного им регионального правительства.

Местным они, по сообщениям от пробольшевицких сил, не очень-то нравятся, поэтому не могут рассчитывать на народную поддержку.

— Туда мы тебя отправлять не будем, — сразу же сказал Ленин. — Если хочешь заниматься китайским вопросом — занимайся, но без ущерба основной деятельности. Время идёт.

— Понимаю, товарищ Ленин, — кивнул Аркадий. — Но сейчас вынужденная задержка — распутица. Нужно строить площадку для подготовки китайских добровольцев.

— Где лучше всего будет построить подготовительные лагеря? — спросил Ленин.

— Я думаю, чтобы не было отрыва от войск, лучше поставить их под Пермью, — предложил Аркадий. — Будем готовить их по образцу РККА, с элементами моторизации, поэтому будет это дорого. Но возможные преференции…

— Даю своё разрешение, — решил Ленин. — Яков, будь добр, окажи содействие товарищу Немирову.

— Давно хотел с ним поработать, — улыбнулся Свердлов.

*29 апреля 1919 года*

— Ой, да какая разница? — спросил Аркадий. — Факт — преступный приказ был отдан. Вот на этом самом приказе можно строить всё обвинение. Я получил кое-какие материалы от товарища Иманова…

Он вытащил из планшета бумаги и фотографии.

— Вот это — снимок из Шамсинского перевала, — произнёс он, показав фотографию. — Сделан он два месяца назад, специальной экспедицией, направленной с моей подачи. Это могилы тех, кто погиб на этом перевале — преимущественно женщины, старики и дети. До полутора тысяч человек. Их расстрелял отряд казаков, действовавший в рамках карательной акции — генерал-губернатору не понравилось, что «туземцы» бегут в соседние страны, спасаясь от репрессий. Но кого это волнует, да?

— Это очень взволнует суд, — ответил на это Урицкий. — Генерал от инфантерии Куропаткин понесёт заслуженное наказание. А если выяснится, что царь лично санкционировал карательные действия, то это добавится к его уголовному делу.

— Оценочно, в ходе подавления восстания 1916 года погибло до двухсот тысяч человек, — сказал Аркадий, показывая новые фотографии. — Тела до сих пор находят в ущельях и посреди степей. Это были серийные расправы, подчёркивающие колониальную направленность действий царского режима в этом регионе. (1)

— Необходимо учредить специальную комиссию по расследованию этого преступления, — произнёс Моисей Соломонович. — Пока свежи следы, нужно установить всех виновников и наказать их по законам Советской России.

— Генерала от инфантерии Куропаткина следует основательно допросить, — сказал Аркадий. — Меня больше всего интересуют все фигуранты этого дела. Даже если эти офицеры перешли на сторону Советской власти, они не должны избежать наказания — это моя принципиальная позиция. Нам нужно налаживать взаимоотношения с будущей союзной республикой, поэтому всё должно быть сделано в строгом соответствии с нашим законодательством. Киргизы, казахи, таджики и остальные народы Средней Азии должны знать, что нам не всё равно.

Куропаткина захватили в Перми. Он пытался скрыться в последний момент, но ему прострелили колено. Он жив, состояние его стабильно, а ещё его тщательно лечат — слишком уж он ценен для Советской власти.

— Я лично займусь этим, Аркадий Петрович, — пообещал Урицкий. — Куропаткин понесёт заслуженное наказание.

От референдума по судьбе царя было решено отказаться — слишком много хлопот и времени нет. Ленин решил, что будет достаточно публичного суда над гражданином Николаем Романовым и бывшими функционерами царского режима.

Для этого нужно собрать как можно больше материалов о совершённых им, во время царствования, преступлениях. Бывших великих князей тоже ждут неприятности — если в их действиях будет установлен состав преступления.

Но за Среднеазиатское восстание Немиров зацепился из-за того, что его можно привязать к Николаю II, который сейчас в сравнительно удобной позиции.

«Это всё не я, а все те люди, которые меня окружали и идиоты на местах, а я не при делах», — подумал Аркадий. — «Очень удобно, твою мать…»

Впрочем, одной только Ходынки хватало, чтобы расстрелять его, но есть ведь ещё и политическое преследование — столыпинские военно-полевые суды начали судить гражданских с санкции царя. В общем-то, Николай не отвертится от сурового приговора.

— Тогда мне пора, — встал Аркадий из-за стола. — С материалами ознакомьтесь и, если их окажется недостаточно, можете отправить запрос в Казахстан.

— Непременно, — кивнул Урицкий. — До встречи, Аркадий Петрович.

— До встречи, Моисей Соломонович, — улыбнулся ему тот.

Примечания:

1 — О среднеазиатском восстании 1916 года — в эфире рубрика «Red, зачем ты мне всё это рассказываешь?!» — причиной восстания послужила массовая мобилизация коренного населения Средней Азии на тыловые работы на фронте. Кто-то же должен копать траншеи, ведь так? Но, почему-то, коренному населению это не очень понравилось. А потом вмешался фактор «tsar moment» — оказалось, что можно избежать мобилизации, если заплатить кучу бабок администрации Туркестанского генерал-губернаторства. Богатеньких Ричи на тыловые работы мобилизовывать перестали, но усиленно начали набирать бедных — надо выполнять план. Это стало последней каплей — восстание началось в Ходженте, что был тогда в Самаркандской области, где восставшие потребовали уничтожения списка мобилизованных. Восстание быстро распространилось на всю Самаркандскую область, а затем перекинулось в Сырдарьинскую, Ферганскую, Закаспийскую, Акмолинскую, Семиреченскую, Семипалатинскую, Тургайскую и Уральскую области. На самом деле, мобилизация на тыловые работы стала лишь нажатым спусковым крючком. До этого у коренного населения целенаправленно отжималась земля, нарастало общее обнищание, проводилась реквизиция скота на нужды фронта, а ещё казаки охреневали и позволяли себе дохрена лишнего — они ведь здесь власть, а все вот эти вот — это индейцы, чьи проблемы шерифа не волнуют. Этим просто не могло не воспользоваться местное духовенство, которое подливало масла в огонь своими проповедями на тему борьбы с кафирами, возрождения дедовского образа жизни и так далее. Некоторые не очень умные индивиды до сих пор утверждают, что это был мятеж, инспирированный злокозненными младотурками и немецкими шпионами, но… Но если это так, то выходит, что эти злокозненные младотурки и немецкие шпионы сидели на самой верхушке власти в Российской империи и проводили полноценную колониальную политику в Средней Азии. На ровном месте мятежи не случаются. Даже у Корнилова были веские причины идти на Петроград — власть утекала из рук Временного правительства и был ненулевой риск, что скоро она перейдёт к большевикам, которые точно кончат бедного Лавра. А тут были объективные обстоятельства, никак не связанные с безопасностью личной жопы — стоял вопрос выживания. Среднеазиатское восстание 1916 года началось как стихия, быстро перетекая из области в область — это, наверное, немецкие шпионы и примкнувшие к ним младотурки заготовили все предпосылки в каждой области и разыграли эту симфонию по нотам, да? Потери местного населения оцениваются по-разному. Кто-то пишет, что свыше ста тысяч, а кто-то пишет, что полмиллиона погибших. Подозрительно, что все эти циферки, начинающиеся после 100 000, то есть 150 000, 270 000 и 500 000 — это данные от зарубежных авторов, причём по последней цифре даже в самом источнике пишется, что эта цифра спекулятивная, так как ссылается на источник, где не приводится никаких конкретных цифр. В общем, как всегда, из Америки и Европы лучше видно, что творилось в Средней Азии в 1916–1917 годах. То есть, это чистый, как воды Байкала, подлог. Тем не менее, отечественные историки предполагают, что от действий карательных отрядов погибло свыше 150 000 человек. И ещё неизвестно, сколько людей погибло в результате вынужденного бегства из родных земель. По данным от Тынышпаева, первого премьер-министра Туркестанской автономии, кстати, алашордынца, в Китае погибло 95 200 человек из беженцев. Всего, если верить данным источников, в Китай бежало около 300 000 человек. У Российской империи не было колоний? Ну, цари хотя бы не истребляли местное население, в отличие от англичан и им подобных бельгийцев? Надо смотреть правде в глаза, уважаемый читатель — всё это было. И именно против этого выступал Владимир Ленин, когда говорил, что нужно искоренить «великоросский шовинизм» — уничтожить тех людей, которые считают, что вполне норм, если восстали какие-то там «туземцы», применять методы, близкие к геноциду. Впрочем, сейчас доминирует точка зрения, что царь, так-то, хороший, это просто бояре были плохими, но и то, не прямо все бояре, а только некоторые из них, да и из некоторых из них тоже не все плохие, а только конкретно один, но и тот, как оказалось, вовсе не боярин. А вот зато большевики — все, как один, кровавые убийцы, голодомор, целенаправленное истребление населения, Сталин-ГУЛАГ! У-у-у! Лежать-бояться! Были политические репрессии, был массовый голод 32-33 годов, были кошмарные ошибки, приводившие к жертвам, были целенаправленные вредительские действия, но, как сказал когда-то философ Джордж Сантаяна: «Кто не помнит своего прошлого, обречён пережить его вновь». Поэтому нужно помнить обо всём это, нравится или не нравится, но самое главное — пробовать разбираться, а не просто верить на слово убедительно вещающим блогерам. И писателям, кстати, тоже.