Начало новой истории

Ход синий: Глава 43: Кошак

Только зайдя на кухню, ещё не успев поставить корзинку полную ягод, Эктори увидела зрелище сильно поразившее её. На столе стоял пузатый кувшинчик со сметаной, тканевая крышечка от него лежала рядом, над ним сидел огромный зверь, сунув в него немного вытянутую морду, жадно поедая содержимое.

Эктори спешно поставила лукошко на пол, схватила полотенце, огрела по спине наглую зверюгу. Та, сверкнув оранжевыми глазищами и издав жуткий вой, помчалась прочь, в дверном проёме наткнулась на Хафэра, упала перед ним на спину, выставила громадный загнутые когти.

— Что ж ты делаешь, Кошак? Рожа твоя бесстыжая! — Хафэр изловчился схватить зверя за холку, слегка приподнял его.

Кошак был настолько большой, что встав на задние лапы мог бы положить передние Хафэру на плечи, но при этом даже не пытался вырваться, только недовольно бил тонким хвостом с тремя костяными наростами по полу и пытался облизать перепачканную морду.

Эктори подошла ближе, заглянула в звериные глаза, совсем без зрачков, спросила у Хафэра:

— Знаешь эту скотиня́ку?

— Нет… Вообще подобного зверя впервые вижу, но вроде его Кошаком зовут.

— Мог бы просто прийти и попросить, мы бы в мисочку тебе наложили, не есть же из большой тары… — проговорила Эктори, вытирая остатки сметаны с тёмно-синей шерсти.

— Он не попросит, — прокомментировала Сайма, — слишком гордый.

Эктори, накрыв кувшинчик крышкой и перепрятав в холодный погреб, принялась перебирать ягоды, срывать с них чашелистики, вытаскивать косточки.

Кошак, сунув любопытную морду в корзинку, решил, что ему всё это не интересно и отправился выпрашивать ласки у Хафэра, но тот, проигнорировав зверя, сел помогать Эктори, мысленно причитая, что он Император, а занимается всякой крестьянской работой, да притом ещё и по собственной воли, и что самое страшное, ему всё это начинает нравиться.

Ближе к вечеру, вернувшаяся Тётушка, с девичьей лёгкостью юркнув в дом впереди мужа, первым делом сообщила про сметану, которую занесла соседка, и которую нужно как можно скорее убрать в холод, а то испортится.

Эктори недовольно кивнула на Кошака, разлёгшегося в проходе из коридора в кухню так, словно бы это было его местом от начала времён, ответила:

— Уже позаботились…

Тётушка всплеснула руками, присев на колени, принялась гладить полосатую Кошачью спину. Зверь повернулся, недоверчиво оглядел её, потом зажмурившись от удовольствия, замурчал.

Тётушка продолжила перебирать тёмно-синюю шерсть приговаривая:

— Это кто тут у нас такой маленький, такой хорошенький? Кто тут наш проказник? Ты? Да ты моя лапочка.

Подошёл Хафэр, сообщил:

— Его зовут Кошак.

— Правильно зовут, — хохотнула Тётушка.

Эктори заметила, что Кошак уже несколько дней ни с того ни с сего садился последи комнаты и пристально смотрел в одну точку, чаще всего это был висящий на стене ковёр или огромный посудный шкаф.

Какое-то время Эктори кругами ходила возле зверя, но так и не могла понять причины такого поведения, потому решила спросить у Саймы, явно о нём что-то знающей.

Змея словно бы самодовольно улыбнулась, свернулась кольцами на столе, начала рассказ издалека:

— Когда-то, немногим после создания миров, круговорот этэ между мирами происходил совсем не так, как сейчас. Тогда было очень много всяких хранителей, это сейчас остались только у планет да самих элементов, хотя последние не столько хранители, сколько физические воплощения. А тогда у каждой речки, озера, леса, дерева, куста и даже цветка были хранители. И после смерти не все отправлялись в миры мёртвых, многие оставались в мирах живых, берегли их. Их обзывали всякими лешими, водяными, ну а тех, кто хранил дома — домовыми. Всё это было поговаривают ещё до того, как врата построили, тогда у змия подземелий была всего одна голова, тогда миры живых и мёртвых мост соединял, потом его разрушили или нет… Но мы же с тобой там были и моста не видели, хотя может просто не в ту сторону ходили…

Эктори неожиданно перебила:

— Как можно разделять на временные промежутки всё, что связано с мирами мёртвых? Там же время течёт иначе.

— Не всегда так было. Существует два события скрещивающие время миров мёртвых и живых. Ну первое ты знаешь: падение врат и убийство змия, тогда Ра разделил время миров на до и после, чтобы запереть змия во времени, в которое пути нет. А до него было создание внешней оболочки над нашими мирами — конец их сотворения. Там делили, чтобы никто не мог проникнуть в пространство между мирами — Ничто.

— А может чтобы отгородиться от кого-нибудь? — с любопытством предположила Эктори.

— Если бы я могла пожать плечами, я бы так и поступила… — ответила Сайма, завернула разговор в прежнее русло: — Но мы говорим не о процессе мироздания… Коты могли спокойно ходить по тому мосту на Иную сторону, они обитали сразу и среди мёртвых и среди живых, и потому могли видеть всякое потустороннее. Вот ты если умрёшь и найдёшь путь из тех миров в эти, тоже видеть будешь. И когда коты вот так вот сидели, считали, что с домовыми общаются.

— Но ты говоришь, что это было давно, сейчас же иначе, — вмешался подсушивавший всё это Хафэр.

— Да, теперь никаких таких хранителей не осталось и я не знаю чего он там сидит, может глюк словил.

Эктори недовольно хмыкнула:

— Я думала ты ответишь, а ты так, только поболтать.

— Ну, я котам в голову лазить не умею… А не нравится, так чего вообще от меня ждёшь, пойди и сама у него спроси.

Эктори недоверчиво вскинула бровь, но решила сходить узнать, посчитав это забавным. Подсев к Кошаку она уставилась в тот же угол, немного помолчав, заговорила:

— Хорошо сидим… Куда смотрим?

— Да вот жду когда у вас совесть взыграет, еды дадите, — спокойно ответил Кошак, взглянув на ошарашенную Эктори.

Кое-как собрав в кучу разбегавшиеся в панике мысли, она спросила:

— А Вы чего молчали? Я знала, что встречаются среди подобных Вам не только понимающие наши языки, но и способные говорить на них. Но Вы молчали, я подумала, что Вы не умеете…

— А мысли читать не научилась?

Эктори отрицательно мотнула головой, окончательно не поняв, шутка это была или же зверь говорил серьёзно.

Кошак взглянул на неё и, как ей показалось, недовольно нахмурился:

— Ты-то уже не умеешь?.. А стоило ли это того?

Не дожидаясь ответа, Кошак скользнул в тень под диваном, растворился в ней, исчез.

Эктори подошла к Хафэру, уже увлечённо читавшему книгу, села рядом, проговорила:

— Ну, теперь мы знаем, что в съеденной сметане виновата не плохо закрытая дверь…

Все дни, что Эктори с Хафэром прогостили у Тётушки, распорядок их был прост и однообразен, но они вовсе не успевали заскучать, на это не оставалось ни сил ни времени. Как только у них появлялось свободное от работы по дому мгновение, они заседали за книги из Тётушкиной домашней библиотеки, читали всё, что попадалось на глаза, начиная от романов про выдуманных, а может всё-таки реальных героев, и заканчивая справочниками о жутких тварях в разное время терроризировавших миры, некоторые из которых, вот уже больше двадцати ходов тому, были целиком и полностью истреблены.

По вечерам они вместе ходили в кузню на другом краю селения, за рекой.

В маленьком городке, где каждый знал каждого не только поимённо, но и с перечётом всей родословной, они, как новые лица, привлекали к себе немало внимания, его было бы ещё больше, если бы Эктори не убедила Хафэра оставлять Вихрь дома хотя бы во время выходов в городишко. Особенный интерес вызывало их удивительное сходство, добавленное ещё и перекрашенными в один цвет волосами. Старухи-сплетницы прозвали их близнецами.

Их обсуждали, ребятня каждый день, как в первый выбегала на них посмотреть и следовала за ними, перебегая от дома к дому, прячась за заборами. Вскоре всё это превратилось в игру: Эктори каждый раз выбирала новый маршрут и поначалу они с Хафэром делали вид, что не замечают следующей за ними малышни, чтобы в самый неожиданный момент обернуться и застать врасплох успевших расслабиться мальчишек и девчонок, те разбегались с визгом, но вскоре опять возвращались, чтобы продолжить занятие, казавшееся им увлекательным.

Раз, по обыкновению «прячась» от малышни, Эктори с Хафэром наткнулись на противных, постоянно всем недовольных старух, причитавших, только повод им дай. Вредные женщины уже несколько раз успели надоесть Эктори с Хафэром постоянными придирками, будто бы они их как-то ущемляли. Старухи винили новых жителей поселения во всех бедах, что у них случались. Распускали слухи, что это рыжая девчонка ободрала какое-то там плодовое дерево, пополомав все ветки и перетоптав огород. Эктори была не причём, и от этого обида её оказалась ещё больше. Она несколько дней ходила вокруг того деревца, выжидая когда фрукты на ветвях поспеют, начнут сами опадать, рассчитывая, как бы перемахнуть, оставшись незамеченной, через высоченный колючий забор, будто бы в том двое было что ценное… Как раз в тот день, когда она собиралась рано утром осуществить задуманное, соседские мальчишки промчались мимо с полыми карманами сочных плодов, а дерево осталось стоять безжалостно ободранным. Ей, конечно, досталась парочка, но этого было недостаточно, чтобы стать платой, за всю клевету на неё нагоняемую. А спорить и доказывать свою невиновность было бессмысленно, тем более что у другой вредной бабки уже поспевали ягоды, величиной с голову, из-за узора на шкуре напоминавшие глаз на зелёной ниточке. Тётушка рассказала Эктори, что они сладкие и сочные, и убедительно просила не лазить по чужим огородам. Эктори пообещала, что в одиночку не будет, и уже подбила мальчишек сделать всё по её плану, а добычу разделить по честному: Эктори — одну ягоду, остальным по четвертине.

Та самая старуха, вокруг ягод которой Эктори облизывалась уже пару дней, схватила её за подол, начала причитать об отсутствии совести у молодого поколения, припугнула, что если увидит рыжую возле своего дома, спустит на неё ноксов — огромных, зубастых тварей, которых Эктори уже успела расположить к себе, скармливая им остатки ужина.

Вторая бабка, оставшаяся с голым деревом, схватила Хафэра за левое плечо, назвала его ка́лечным, принялась что-то кричать и требовать, брызжа слюной. От резкого, причиняющего боль прикосновения, лицо Хафэра перекосило, он попытался вырваться, потребовать чтобы его выпустили, грязная грубая старуха вызывала в нём отвращение, а её корявые морщинистые пальцы, отливавшие мертвецки серым, сжимали всё сильнее.

Тут вмешалась Эктори, она спокойно заслонила собой Хафэра, устремила на старуху взгляд, от которого у любого бы пробежал по спине холодок, проговорила:

— Уберите свои поганые руки от моего брата! Где ваша совесть? Как смеете Вы причинять ему боль? Что происходит с нынешним старшим поколением? Почему Вы считаете допустимым не уважать права незнакомого Вам господина?

Старуха переключила внимание на неё, принялась орать:

— Кто ты такая, чтобы говорить мне об уважении⁈

Эктори ответила совершенно спокойно, вспомнив как говорил отец, когда его собеседник кричал и силился подобрать аргументы, теряя контроль над ситуацией:

— Вы пытаетесь потешить самолюбие за счёт неспособных Вам ответить детей? Как жаль, что в жизни Вы похоже ничего не добились, раз уж тратите время на попытки самоутвердиться, унижая слабых, и это в таком-то почтенном возрасте.

На мгновение старуха потеряла дар речи, и Эктори хватило этого на то, чтобы рвануть за угол, прихватив за собой Хафэра. В след им посыпались проклятья, в которые они не особо вслушивались, не желая портить настроение.

Пробежав несколько дворов, Эктори с Хафэром перешли на обычный шаг.

Хафэр несколько раз собирался что-то сказать, но замолкал в нерешительности, пока Эктори сама наконец не спросила:

— В чём дело?

— Ты ведь назвала меня братом…

— Ну да, и чего такого?

— Неужели лгать научилась? Или?..

В его голосе Эктори уловила некоторую надежду. Ей даже захотелось сказать всё как есть, признаться, что она немного да знает, ведь судя по всему и ему было что-то известно. Но так было нельзя. Почему? Она и сама не до конца понимала, но раз уж ей стёрли память, значит в этом был какой-то смысл, значит так было надо. Потому она ответила:

— Да, я назвала того, кого Зовут Хафэром, братом Эктори. Чего там для побратимства у наших предков нужно было? Кровью обменяться? Так давай! Или вроде за одним столом пищу принимать, до того как в какое другое родство вступили? Так это уже! — говоря это она посмеивалась, надеясь перевести всё в шутку, но от неё не ускользнула попытка Хафэра скрыть разочарование.

В кузне Эктори заставила Хафэра снять рубаху, принялась осматривать больное плечо, вскоре вынесла вердикт:

— Схватила эта старая карга тебя сильно, но у того, кто тебя лечил, определённо был талант — ни один шов не разошёлся. Моё почтение ему.

Тётушка хохотнула, уточнив:

— Это ты так ненавязчиво себя похвалила.

По лицу Эктори расползлась самодовольная улыбка:

— Ну что Вы, я сама скромность.

Хафэр недоверчиво оглядел её, спросил:

— Признавайтесь, что вы там с этой зелёной колдовали?

— А, да наша работа была проста. Лекарь сделал всё довольно неплохо, только вот ни он ни я поначалу не учли, что вставленные звенья — инородные для тела объекты, пришлось повозиться, заставляя тело прекратить отторгать их. В следующий раз нужно будет просто выпарить кровь, да и смешать её с сырьём для новых деталей, и воздействовать энергией, чтобы перемешать в общую массу, а то они ложатся слоями. Ну а ещё мы переделали неаккуратные швы лекаря и подзарастили новые раны. А ещё простимулировали ткани к восстановлению, опять же воздействуя Девятым элементом.