Начало новой истории

Ход синий: Глава 24: Банальщина или судьбы Империй…

Хафэр во второй раз перечитал письмо, написанное ещё по-старинному — чернилами на бумаге.

Если уж Тиллери почти что вынудила его на поединок, то не было ничего неправильного в том, чтобы свалить всю организацию на неё, ему оставалось только написать о времени и оружии. Как тот кому бросили вызов он имел полное право выбирать. И вот перед ним лежало письмо: поединок пройдёт на мечах, с магической поддержкой, во дворе личного поместья леди Тиллери, через четыре дня от сего, в девятом уре от рассвета по времени Империи, во втором от полудня по времени места проведения.

Хафэр вложил письмо в конверт, попросил Гэо передать его Тиллери.

Сразиться и победить, в этом не было бы ничего сложного, если бы он мог использовать две руки…

Тиллери получив от Гэо письмо, хохотнула:

— Как много церемоний, для какой-то банальщины.

— Вы госпожа не понимаете, судьба Империи решается.

— А как бы ты поступил на его месте? — поинтересовалась Тиллери, хитро ухмыльнувшись.

— Я бы не был на его месте, моя Судьба иная, — уклончиво ответил ей Гэо.

— Тогда давай так, как ты относишься к решению Императора?

— Моя задача поддерживать его и давать советы, когда попросит, — всё ещё не заявляя ничего непрямую, проговорил Гэо.

Тиллери попыталась вызнать хоть что-нибудь:

— А Советник не против?

— Его задача сделать всё, чтобы принести благо Империи.

— А если Корэр проиграет? — не унималась девушка.

— Не проиграет, — Гэо ответил с уверенностью, поразившей Тиллери.

Она, недоверчиво вскинув бровь, заявила:

— Не в чём нельзя быть уверенным. Если проиграет?

— Нет! — убеждённо отрезал Гэо и удалился.

Тиллери проводила его взглядом.

Зайдя в свою комнату в общежитии, она замкнула дверь, приложив карточку. Тиллери была одной из немногих кто жил один, добиться этого оказалось непросто, ведь нужно было постараться никого не обидеть — не знаешь с каким знатным родом придётся иметь дело в дальнейшем. Но ей повезло, или как говорят Имперцы: «Судьба была к ней благосклонна» — её соседка, которую она всячески пыталась уговорить попроситься к подружке, не смогла окончить второй ход. А директор пошла Тиллери на встречу из-за имени её семьи и её собственной отличной успеваемости. Теперь Тиллери могла не переживать, что кто-то помешает ей заняться личными делами.

Она опустилась в кресло, вытащила из ящика стола аккуратный маленький ножичек для вскрывания конвертов, поддела печать, распечатала, внимательно пробежала глазами по письму, разочарованно вздохнула. Всего четыре сухие строчки: место, время, оружие, и по обычаю всех Имперцев, короткая подпись — только имя, без указания чина или рода. Не было ничего лишнего, ни оскорблений ни подначиваний, которые стали чуть ли не традиционными в ответах на вызов. Просто скучные строчки.

Тиллери вложила письмо обратно, запечатала, не оставив и намёка на то, что его вскрывали. Отложив конверт в сторону, она открыла планшет, взглянув на карманные часы, дописала в уже готовом сообщении время и отправила.

Она откинулась в кресле, размышляя как ей дальше поступить. Письмо она отдаст позже, ближе к вечеру по времени Академии, иначе может показаться, что она спешила на встречу к поглупевшему от любви аристократику. Но неужели она позволит произойти всему так просто и скучно: поединок один на один, всего при паре свидетелей — по одному с каждой стороны. Ей так и хотелось устроить из битвы шоу и собрать деньги на ставках или хотя бы… Во всяком случае она ведь может просто сказать, а девчонка, если не дура, сама придумает как воспользоваться возможностью.

Тиллери, через терминал у выхода из комнаты, переместилась к двери Миреной комнаты, распахнув её крикнула:

— Милася́, дело есть!

Мира недовольно хмыкнув пустила её, возмутилась:

— Называй меня как все, а не этим детским прозвищем.

— Нет, — по детски возмутилась Тиллери, — нечего было вместо имени непонятную ерунду использовать.

— Ну не начинай, тема закрыта, — отмахнулась Мира.

— Как скажешь. И вообще ты мне не нужна.

— Ах ты меня не любишь? — спросила Мира, стараясь изобразить обиду, но тут же расхохоталась, бросившись на шею к Тиллери. — Убийственные обнимашки! Это тебе мстя!

— Хватит, — повелительно сказала Тиллери. — Расскажи мне как там твоя подруженька?

— А зачем это тебе Зингера? — Мира уселась в кресло, скрестив ноги.

— Зелёная мне не нужна, я про другую.

Мира нахмурилась:

— Всё то ты знаешь… Эктори безвылазно сидит в библиотеке, даже от угощения за мой счёт отказалась. На уроках появляется, но думает о чём-то своём. Зингера с ней два дня назад о чём-то поспорила, но так и не признаётся в чём дело. Сабирия, тоже два дня уже, ходит, зубы точит, в прямом смысле слова: пилку где-то нашла и точит. А ещё спрашивала где можно найти энестрел, но я ей не призналась, честное слово.

Тиллери недоумённо вскинула бровь:

— А Сабирия у вас откуда? И как она с… Эктори связана?

— Сама она говорит, что вампирская принцесса. Я о ней поискала, оказалось она в нашей группе с самого начала хода была — теперь всё встало на свои места: одно место было припасено для Эктори, второе для неё. Есть у меня предположения чем эти двое связаны, но пока оставлю при себе, некогда мне в разведчиков играть — учёба однако.

Тиллери довольно улыбнулась:

— Можешь же, когда хочешь. Мы с тобой не пропадём, ещё и лучше у нас получится, — погладила Миру по голове.

Та подскочила, чмокнула в щёку. Тиллери отстранилась:

— Ну вот зачем? Обслюнявила меня всю… Маму с папой зацеловывай, а я этих нежностей не люблю.

— Ты у нас сурьёзная леди, — прокоментировала Мира.

Тиллери зашла в библиотеку через парадную дверь. Она раньше никогда не бывала здесь: не было необходимости — все нужные ей книги можно было найти в домашней библиотеке или в электронном виде. Подойдя к немолодой женщине, сидевшей в кресле, учтиво поклонившись заговорила:

— Приветствую Вас, госпожа. Не подскажите, могу ли я найти здесь Эктори?

Женщина подняла на неё мутноватый, но на удивление живой взгляд, покачала головой:

— Не знаю я такой.

Тиллери вспомнила, что библиотекой заведовала очень странная госпожа, способная рассказать всё о каждой книге и её авторе, никогда не спрашивавшая имён посетителей, но умудрявшейся как-то вести учёт не только тех, кто одалживал книги, но и просто заходивших.

— Беловолосая такая, — пояснила Тиллери, рассчитывая, что по такой приметной черте, женщина сразу поймёт о ком речь.

Библиотекарь покачала головой:

— Не сможешь…

— Неужели ушла? — Тиллери слегка приподняла бровь.

— Сидит, и с места не сдвинулась, да только она не здесь, а Там.

Тиллери, не придав значения этим словам, спросила:

— Можно я к ней пойду?

— Да конечно, — спокойно ответила госпожа библиотекарь.

Подойдя к лабиринтам полок, Тиллери сняла очки. Её глаза видели истину, не искажённою десятками иллюзий — отражений, прятавших от посторонних некоторые закутки и позволявших находящемуся в них видеть и читальный зал и вход.

Найти Эктори оказалось совсем не трудно. Она сидела обложившись книгами, в кругу ярких напольных светильников, расстелив на коленях какое-то полотно, и делала что-то — как Тиллери поняла по движениям — левой рукой.

Тиллери усмехнулась, девчонка была так сосредоточена, что навряд ли услышала её, а подкрасться к арии считалось невозможным.

Эктори неспешно обернулась, освещённая со всех сторон, она выглядела как большая фарфоровая кукла, сходства добавляла и неестественно сильно повёрнутая голова, и холодно поблёскивавшей глаза.

Тиллери видела много чужих судеб, и считала, что её уже ничем не испугать. Но она отшатнулась, вероятно именно потому, что Видела… Поспешила надеть очки.

— Ты чего-то хотела? — отстранёно спросила Эктори, вернувшись к своей работе.

Тиллери подошла к ней ближе.

Зелёная змейка, которую Тиллери до этого почему-то не заметила, проговорила:

— Либо говори, либо не мешай. У нас тут ответственное предприятие.

Тиллери, внимательно оглядев всё происходящее, сказала:

— Вы с Хафэром в ссоре. Кто кого обидел?

— Никто никого, — отмахнулась Эктори. — Просто нет желания и времени общаться.

— Я знаю как вам помириться.

Эктори, ничего не ответив, молча продолжила работать. Вернула на место надрезанную кожу на руке, разгладила, придерживая кончиком швейной иглы, принялась стягивать разрезанные нити кожи. Закончив, придирчиво оглядела работу, пощупала, недовольно вздохнула, обернулась к Тиллери:

— Не выходит… — протянула руку.

Тиллери осмотрела множество ран, занимавших половину предплечья, выглядевших так, словно в плоть полукругом вонзили множество острых спиц. Посмотрела с обратной стороны: такие же отметины, только на две больше. Перевернула обратно. Спросила:

— Тебе не больно?

Эктори отмахнусь:

— Совсем немного. Сайма позаботилась. Терпеть можно, но постепенно отпускает.

Сайма скользнула Эктори на плечо левой руки, прошипела:

— Злоупотребление приводит к привыканию. Скоро совсем перестанет действовать.

Тиллери, ещё раз взглянув на раны, поинтересовалась, где же Эктори сумела отыскать такое «счастье».

— Упырица, — ответила Эктори, — укусила… — указала на места, где должны были быть следы: — Пощупай.

Тиллери опасливо коснулась нежной гладкой кожи.

— Сильнее. Нажми, — велела Эктори.

Она нажала, почувствовала лёгкое уплотнение под кожей.

— Так быть не должно, — пояснила Эктори. — Я зарастила, так что даже и следа не осталось. Но правильно срастить основу не получается. Лекари её только наживляют, а потом срастается всё само. Но это долго, а может ещё и неправильно состыковаться. Я пробовала спаять или восстановить плетение, но оно всё не правильно. Теперь мне кажется, что создавать гораздо проще чем чинить. Я уже подумываю выдрать порванные волокна да перековать их, но это будет слишком сложно, и вопрос в том: Как их потом вставлять обратно?

Эктори схватила несколько измятых листов, сунула Тиллери, заговорила совсем не обращая внимание на то, слушают ли её:

— Я зарисовала наше строение по книгам и тому, что смогла вспомнить. По сути тут всё просто. Нити отвечают за подвижность. За форму — шарнирный каркас. А чтобы каркас не выпирал из-под кожи, не изнашивал и не прорывал её, к нему крепятся пучки из сплетённых особым образом цепочек, способных сокращаться и растягиваться. А поверх них ещё слой полужидкой прослойки средней толщины один пэ. Ну, кое-где тоньше, как например на пальцах, не может же быть там прослойка толщиной с них самих, а кое-где, как например на ягодицах и груди,— толще. Именно она, вступая в контакт с воздухом разжижается и вытекает, стремясь запечатать образовавшийся порез. Вся система запрораммированна на самовосстановление, но на это тратится много времени и энергии, жизненной энергии, что сокращает продолжительность жизни.

Эктори замолчала, по её глазам было видно, что она хотела ещё много чего сказать, но неожиданно пришедшая ей в голову идея, заставила замолчать, сорваться с места, воспользовавшись браслетом, сбежать, бросив всё, кроме измятых листов со своими зарисовками.

Тиллери тяжело вздохнула:

— Вот только захочешь сделать добро просто так, по дружбе, а они сразу сматываются.

Через парадную дверь, Тиллери отправилась отдать письмо.

Встретившая её служанка, раскланявшись, поспешила проводить её к господину. Аристократ, беседовавший о чём-то с посетителем, увидев Тиллери в дверях, тут же выпроводил гостя. Усадил её в кресло, и устроившись напротив проговорил:

— Неужели, чтобы видеть Вас, моя госпожа, всего-то нужно было бросить вызов Императору?

— Ну не каждый день видишь глупца добровольно подписавшегося на смерть ещё и радующегося этому. Пользуюсь возможностью, господин Мана́.

— От чего же вы решили что я умру, может удастся, как-нибудь…

Тиллери выложила письмо из кармана на стол, ответила:

— Он согласился, значит вы уже проиграли.

— Ну что же вы? Я же не новичок в искусстве мечного боя, особенно с небольшим использованием магии. А насколько я знаю, он совсем не колдун.

— По вашему это повод расслабиться?

— А по вашему нет? — усмехнулся Мана.

Тиллери, взглянув на него с некоторым презрением, откинулась на спинку кресла.

— А правда, что у Вас особый дар от Судьбы? — спросил Мана, слегка улыбнувшись.

Тиллери настороженно кивнула.

— Тогда давайте не оставим ни малейших сомнений. Взгляните на меня своими особенными глазами и скажите, какова моя судьба.

— Я уже сказала, но если вам так хочется…

Тиллери сняла очки, глаза её блеснули золотом. Мана дёрнулся, отстранился, пальцы его вцепились в ручки кресла.

Тиллери хохотнула, надев обратно очки:

— Да, это мало кто любит.

— Госпожа Тиллери, скажите.

— Вы умрёте, это было предрешено ещё и до того как вы бросили вызов.

Мана печально вздохнул:

— Все мы когда-нибудь умрём, — попытался утешить самого себя.

— Все когда-нибудь, а Вы через четыре дня.