На Грани. Книга вторая

Глава 10

Наша любовь сделала ее сильнее! Ну надо же! До чего же эта Маритэ преисполнена пафоса. Наверное, богам так и положено, но сейчас, когда девушку переполняли злость и отчаяние, слушать благостные речи о величии не сложившейся любви было невыносимо.

— И какая тебе, интересно, польза в нашей любви, ради которой ты так старалась? — зло бросила Тэсс.

— Огромная, — спокойно ответила богиня. — Я говорила, что после запрета на распоряжение собственными силами мне осталась лишь заимствованная магия. Так вот, суть этой магии в том, что Странники черпают силу в людских страстях и эмоциях.

— Это как? — не поняла Лотэсса.

— Если ты ждешь, что я разъясню тебе принцип действия заимствованной магии, то напрасно, — разочаровала ее Маритэ. — Я сама его не понимаю. Просто сила человеческих страстей преобразуется в магическую силу, увеличивающую возможности Странников. Даже те, чье собственное могущество не так уж велико, могут добиться очень многого за счет заимствованной магии. Тут, конечно, имеются свои ограничения…

— Ну конечно! Куда же без них, — ехидно вклинилась Тэсс.

— Во-первых, — как ни в чем не бывало продолжала Маритэ, — заимствованная магия предназначена прежде всего для создателей миров…

— Которые и без того сильнее остальных Странников? — снова вмешалась девушка. — Это несправедливо.

— Напротив. Хотя справедливость вечно понимают по-разному. Каждый трактует ее в сторону собственной выгоды. И все-таки справедливо, что Странники, отдающие собственные силы на создание миров, людей и последующую заботу о них, могут пользоваться плодами своих трудов. Впрочем, по разрешению создателей иные звездные путники также могут черпать силы от людских эмоций. Так я позволила Астель и Нидее, а затем Ольвэ, Крэйну и Дэймору пополнять свои силы за счет людей Анборейи.

— Звучит жутковато, — Тэсса поежилась. — Как будто Странники высасывают наши силы, как шаэлы — кровь или нукри — годы жизни.

— Не говори глупостей! — на этот раз замечание собеседницы, видно, задело богиню. — Люди испытывают эмоции, находятся во власти чувств. И то, что мы преобразуем последствия ваших страстей в силу, никак не сказывается на вас. Это как воздух, которым все дышат, но он от этого не исчезает. Или как вода в море: сколько бы волны ни набегали на берег, поглощаемые песком, море всегда останется морем. Люди не знают и не замечают, что Странники используют их чувства в своих целях. Да что там говорить! — с досадой воскликнула Маритэ. — Вы же уже много веков не верите в наше существование, и это не мешает вам ежедневно испытывать чувства и предаваться страстям.

— Ну хорошо, — доводы богини показались Тэсс убедительными. — Предположим, людям ни тепло, ни холодно оттого, что вы используете их эмоции для своей магии, но зачем ты делилась столь ценным источником силы с другими Хранителями? Чтобы проявить расположение? Из доброты, щедрости и благородства?

— Позволение заимствовать магию у людей своего мира действительно является признаком расположения между звездными путниками. Но это лишь следствие. А причина в том, что один Странник, даже создатель мира, не может использовать более двух страстей по собственному выбору. Думается мне, наложение подобного ограничения связано с поддержанием баланса. Ибо, имея возможность поглощать абсолютно все чувства, испытываемые людьми, созидатели, как ты верно заметила, и так более могущественные, чем иные Странники, стали бы и вовсе всесильными, попирая логику мироздания.

— Как все сложно! — протянула Тэсса. — Бедненькие вы! И какие же страсти выбрала ты? Хотя можешь не отвечать. Любовь, да?

— Именно так, — кивнула Маритэ. — Теперь ты понимаешь, почему для меня так важно было пополнить свои силы за счет вашей с Валтором любви?

— А почему только любовь? Могла бы выбрать хотя бы две страсти.

— Мне тогда казалось, что этого достаточно. Возможно, я совершила ошибку, переоценив людскую способность испытывать любовь. Ненавидят люди куда охотнее и искреннее, чем любят. Тут Дэймор оказался прав.

— Он выбрал ненависть? — удивилась девушка. Ей почему-то казалось, что волшебство может родиться только из добрых эмоций.

— Ненависть и страх. Именно такие чувства собирал для своего повелителя его преданный демон, в то время как сам Дэймор был слишком слаб после возвращения из небытия. Сейчас гнусное создание мертво, но Дэймору уже давно не нужны помощники. А ненависти и страха ему хватит с лихвой. Их в любые времена достаточно, а уж при том, что заварил бывший Хранитель Анборейи, ненависть и страх легко вытеснят все прочие человеческие чувства. При этом тем, кто выбирает темные страсти, куда проще устроить так, чтобы их стало больше, чем тем, кто живет за счет светлых эмоций. Светлые дают больше силы, зато встречаются реже, и создать условия для их процветания намного сложнее. Ты винишь меня в том, что я подстроила зарождение вашей с Валтором любви, но для меня сейчас важна каждая капля силы, тогда как Дэймор плещется в океане ненависти и страха.

Лотэсса обратила внимание, что, говоря о мятежном Страннике, Маритэ ни разу ни назвала его Изгоем. Должно быть, звездным путникам претило называть друг друга прозвищами, придуманными людьми. Даже смертельных врагов.

— Неужели в мире так мало любви? — спросила девушка.

— Настоящей — мало, — печально подтвердила богиня. — Конечно, мне всегда остается материнская любовь. Она, как правило, самая искренняя, сильная и глубокая.

Не всегда, подумала про себя Тэсс, вспоминая собственную матушку. Впрочем, наверное, даже Мирталь ее по-своему любила. Хотя много магических сил из такой любви не подчерпнешь.

— Любовь детей к родителям более эгоистична. Братские и дружеские чувства — достаточно постоянный источник сил, но они, как правило, не слишком сильны. Твоя любовь к брату, Альве или Лану — скорее исключение. Что же касается любви между мужчиной и женщиной — как многие считают, страсти, на которой держится мир — то тут все очень непросто. Если любовь истинная, то она источник мощнейшей силы. Но люди куда чаще любят себя, чем избранника. Находясь во власти даже самой пламенной страсти, полагая, что любят, они скорее жаждут, чтоб любили их. Сама понимаешь, что ценности у подобных чувств почти никакой. На такой почве скорее произрастают темные страсти — ревность, отчаяние, ненависть. Темные страсти, родившиеся из светлых, очень сильны. Но и обратное правило тоже действует. Самым редким и оттого бесценным источником силы для меня является любовь, подобная вашей, выросшая из ненависти.

— Теперь все стало намного понятнее, — задумчиво проговорила Лотэсса, глядя в окно.

Она действительно поняла, чем руководствовалась Маритэ, но простить богиню все равно не могла. Заставить ее полюбить Валтора, чтоб стать сильнее, пусть даже силы нужны ей для спасения мира, а затем разлучить их и убить его — с таким невозможно смириться. Впрочем, и ненавидеть богиню она больше не могла и не хотела. Да и вообще кого бы то ни было. Если ненависть делает Изгоя сильнее…

— Так тебе нужна была не я, а моя безумная любовь? — устало спросила она.

— Ты сама нужна мне не меньше, — возразила Странница. — Твоя любовь увеличила силу, необходимую мне для заклинания, невиданного в этом мире, да и вообще крайне редко используемого в любых других. А ты понадобишься мне после того, как я совершу задуманное. Как я сказала, я связана и не могу являться людям, поэтому влиять на тех, от кого зависит судьба Анборейи, придется тебе, Лотэсса.

— На кого теперь влиять? — Тэсса не удержалась от издевки. — Ты говорила о каких-то королях. Но те монархи, которых я знала, мертвы или обречены на смерть.

— Это так… и не так, — бросив загадочную, лишенную смысла фразу, Маритэ подошла к окну, и дальше говорила, обращаясь скорее к звездам, чем к собеседнице. — Теперь, когда Дэймор вернулся из небытия, у меня уже вряд ли достанет сил все исправить. Если бы не ограничения… Но это плата за то, что удалось спасти мир много столетий назад.

— А как ты собираешься спасать его сейчас? — Лотэсса все еще ничего не понимала.

— Я поверну время на несколько месяцев назад, чтобы вернуть Анборейю в тот момент, когда Дэймор все еще пребывал в небытии.

— Повернешь время? — ошарашенно пробормотала Тэсс. — Как такое возможно?

— Возможно, — Маритэ по-прежнему говорила, не оборачиваясь. — Не забывай, что я создательница этого мира и богиня. В прежние времена, до пленения Дэймора, такие вещи я могла проделывать с легкостью, хоть и уверена, что поступать подобным образом неправильно. Применение подобных заклинаний нарушает баланс мироздания. Однако созидатели вправе ими пользоваться. В пределах своих миров, разумеется. Теперь, чтобы развернуть время назад, мне понадобится отдать почти весь запас сил, набранных за счет заимствованной магии. Но иного выхода я не вижу. В открытом противостоянии мне с Дэймором не справиться. Тем более сейчас, когда он так силен.

— А ты не можешь позвать других Хранителей, чтобы они помогли тебе?

— Я уже говорила, что остальным Хранителям запретили вмешиваться в дела Анборейи, кроме того, они и не стали бы помогать мне.

— Почему? — искренне удивилась девушка.

— Это не их мир, — Маритэ пожала плечами. — Кроме того, Ольвэ и Крэйн затаили обиду, что я так и не выбрала ни одного из них.

— А светлые богини, твои сестры?

— Ты же понимаешь, что на самом деле они мне не сестры. Астель и Нидея считали Анборейю домом, пока им было хорошо. Им нравился юный мир и людское поклонение. Создать собственные миры они обе не могли, но с удовольствием заботились о моем, тем более что их почитали почти наравне со мной. Но благостные времена Анборейи прошли, а Астель и Нидея не из тех, кто будет спасать умирающий мир.

— Но ведь когда-то они уже спасли его! — горячо возразила Тэсс.

— Они спасали скорее меня, чем Анборейю. Кроме того, ими двигала благодарность. После того, как они много веков назад покинули мой мир, они потеряли к нему интерес и не станут тратить свои силы ради прошлого. Я даже не знаю, где их искать. Странники на то и Странники, чтобы бродить по разным мирам. Иногда их одолевает желание осесть где-нибудь, но, как правило, ненадолго.

— А как же ты? — Тэссе в этот момент почему-то захотелось взглянуть богине в глаза. — Ты же сидишь здесь, в заточении, созерцая агонию своего мира, когда могла бы бродить звездными тропами, не зная печали.

— Созидатели — иное дело, — Маритэ наконец повернулась к девушке. — Мы привязаны к своим мирам, как родители к детям. Бывает, что создатели устают от своих миров или разочаровываются в них, но так случается довольно редко. Дэймор знал, что Анборейя — мое слабое место, он идеально просчитал свою месть. Он не может меня убить, не может отплатить той же монетой, отправив в небытие, зато в его власти терзать сколько угодно мое сердце, измываясь над моим миром и людьми.

— Значит, ты повернешь время? — растерянно повторила Тэсса.

Странный способ, которым Маритэ вознамерилась спасти Анборейю, так поразил девушку, что она почти не слушала то, что богиня говорила о Хранителях.

— Всего на несколько месяцев, но и это будет стоить мне почти всех сил, скопленных за долгое время. Я верну Анборейю в начало весны, накануне войны Дайрии с Эларом. От тебя я хочу, чтоб ты остановила эту войну.

— Но как? — она беспомощно взглянула на Богиню.

— Поговори со своим королем, — улыбнулась та в ответ.

— С Валтором? Но ведь он же… — и только тут Тэсс до конца поняла, какой смысл таят в себе слова Странницы. — Он будет жив! В начале весны Валтор Малтэйр будет жив!

— И он и все остальные, — Маритэ продолжала улыбаться. Очевидно, искренняя радость девушки передалась и ей.

— Но зачем ты тогда меня мучила? — не удержалась она от упрека. — Ты обещала мне только Эдана, а выходит, что можешь вернуть всех умерших!

— Я никого не могу вернуть, Лотэсса, — грусть снова омрачила лицо богини. — Даже чар звездных путников недостаточно для этого. Погибшие — мертвы, живые перестанут существовать в тот момент, когда я поверну время назад. Те, кого ты оставила, не воскреснут. Некоторые события меняют людей очень сильно. Несколько месяцев назад многие из тех, кого ты знала, были совсем другими и навсегда такими останутся, если ты сумеешь предотвратить войну, пробуждение Дэймора и все последующие события. Например, со своей подругой ты, скорее всего, даже не познакомишься, поскольку именно война заставила ее покинуть родной замок и отправиться в столицу. Будь жив Рейлор, ты никогда бы так не сдружилась с Ланом, да и ему не пришлось бы взрослеть раньше срока. Ну а твой король несколько месяцев назад лишь теоретически знал о твоем существовании. Это не тот человек, который был твоим хранителем, прошел с тобой долгий путь и который любит тебя. Не тот, которого полюбила ты. Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю, — мрачно отозвалась девушка. — Ты довольно доходчиво донесла мысль, что все, кого я любила, потеряны для меня навсегда.

— С другой стороны, они не потеряны для самих себя. Пусть иными, но они будут жить. Разве этого не довольно? То есть будут жить, если ты сумеешь изменить цепь событий, приведших к возвращению Дэймора.

Маритэ была права: даже развернув мир назад, она не сможет отменить боль и смерть, которые уже случились. Но все эти ужасы останутся лишь в ее памяти, а Альва, Лан, Нейри, Рейлор будут жить. Не говоря уже об Эдане и Валторе. Богиня по-своему расценила молчание девушки.

— Прости, что тебе приходится исправлять мои ошибки.

— Какие ошибки? — не поняла Тэсса. — Разве ты в чем-то виновата?

Теперь-то она понимала, сколь несправедливыми и глупыми оказались обвинения в жестокости и равнодушии, которыми она осыпала богиню в глаза и в разговорах с Валтором. Оказывается, Маритэ страдала из-за происходящего куда сильнее, чем можно было представить. О каких же ошибках она может толковать?

— Я не стала делать выбор между тремя влюбленными Странниками, боясь, что их вражда погубит Анборейю. Но, отказавшись от выбора, все равно поставила мир на край гибели.

— Но если ты не любила никого из них, неправильно было бы приносить себя в жертву, — горячо запротестовала Лотэсса.

— Я любила, — Маритэ подняла на Тэсс огромные голубые глаза. В этот миг она выглядела трогательной и беззащитной. Величественная богиня показалась девушке испуганным и растерянным ребенком, открывшим свою тайну.

Тэсса понимала, что проявление любопытства сейчас совершенно неуместно, но не смогла удержаться от вопроса:

— Кого же? Ольвэ или Крэйна?

— Дэймора…