На Грани. Книга вторая

Глава 14

Нармин не спалось. Ее привычно мучили мысли о Лотэссе и о Валторе. И как так могло случиться, что бесконечно далекая от веры аристократка не только обладает даром Маритэ, но и превосходит по силе саму владычицу? Почему именно она?! Еще недавно в Храме все, начиная с Лавинтии, носились с Нармин, восхваляя ее ум и удачливость. А теперь? Теперь появилась избранная! И, конечно, о старшей жрице, привезшей в Храм короля и эту самую избранную, все тут же позабыли. Какая неблагодарность и несправедливость!

Нармин знала, что в эту ночь Лотэсса проходит испытание в подземелье Храма. Сама Маритэ должна явиться ей. Сознавая, что поступает не совсем правильно, старшая жрица все же изо всех сил молила богиню, чтобы та не почтила явлением новую избранницу. Хватит с Лотэссы Линсар того, что она самая красивая и знатная девушка Элара и королевская невеста в придачу. Если она станет еще и самой могущественной жрицей… Нармин даже думать об этом не желала.

Но неожиданное возвышение соперницы в глазах жриц было досадной мелочью по сравнению со скорым отъездом короля. Его величество собирался покинуть Храм через день после испытания эньи Линсар. Если в первые дни после прибытия Нармин упивалась внезапной славой и осознанием выполненного долга, то позже, с каждым днем все сильнее, ощущала страх приближающегося расставания с Валтором. Он уедет, так ничего и не узнав о ее любви. И вряд ли когда-нибудь вернется. Если надумает забрать Лотэссу, то пошлет за ней Торна или даже кого-нибудь попроще.

Девушка села на кровати. Мысли лихорадочно кружились в голове, сердце стучало как бешеное. Она его не отпустит! По крайней мере, не даст уехать, не сказав о своих чувствах. Что бы Валтор не ответил на ее признание, все будет лучше, чем вечное сожаление об упущенной возможности. Нармин быстро оделась, наспех провела гребнем по волосам и, задыхаясь от волнения, направилась к комнатам, что служили временным пристанищем короля. Дойдя до дверей, она решительно постучала, чтобы отрезать себя путь назад. Нармин не опасалась быть застигнутой другими жрицами. Все же ее авторитет в Храме был достаточно высок, и она полагала, что имеет право на личную беседу с королем в любое время без опасения бросить тень на свою репутацию.

На стук никто не отозвался. Ни единый звук не нарушил ночную тишину. Девушка постучала вновь, на этот раз еще настойчивей. И опять ни единого шороха. Неужели Валтор так крепко спит в тот момент, когда его драгоценная невеста проходит обряд? Даже не волнуется? С одной стороны, неожиданно безразличие короля к нареченной чрезвычайно порадовало жрицу, с другой — смутно насторожило. Как-то уж очень на него не похоже. Кроме того, Нармин было известно, что его величество закатил скандал, протестуя против испытания. Что-то здесь не так.

И вдруг мысль, острая и болезненная, как удар кинжала, пронзила сознание жрицы. Валтора нет в комнатах. Скорее всего, он отправился либо к владычице, требуя отменить или прервать обряд, либо прямо в подземелье — к Лотэссе, что гораздо хуже. Нармин решила начать проверку своей догадки с храмового подвала. Если она ошиблась, то к владычице всегда успеет сходить.

Старшие жрицы хорошо знали историю и предназначение подземелья. Не так уж часто туда кто-то оправлялся в надежде узнать волю богини, но каждой из девушек в ночь своего посвящения в сан старшей жрицы надлежало провести в подвале несколько часов. И, как правило, хотя бы раз за ночь кто-то из служительниц Маритэ проверял, как чувствует себя посвящаемая, наблюдая за ней в узкое оконце, находящееся практически у самого свода подземелья. Наблюдение за избранными, напротив, находилось под строжайшим запретом, поскольку являло собой таинство общения между Маритэ и ее избранницами. Но сегодня Нармин решилась нарушить священный запрет. Почему-то в глубине души девушка была уверена, что Маритэ не снизойдет до лишенной веры Лотэссы Линсар. Вся эта история с могущественным даром казалась жрице ошибкой и нелепостью. Она лишь взглянет на Лотэссу, чтобы убедиться, что та одна в подземелье, и сразу же вернется.

Спускаясь по ступеням, ощущая холод и затхлость, исходящую от каменных стен, жрица чувствовала все меньше уверенности в том, что поступает правильно. Точнее, она была уверена в обратном. Но она не находила в себе сил повернуть назад. Преодолев лестницу, у самого подножия Нармин свернула направо от двери, ведущей в подземелье, и вновь поднялась, на этот раз всего на несколько ступеней. Длинное узкое помещение, скорее напоминающее коридор, заканчивающийся тупиком, служило одной цели. Если стать на колени и прильнуть к отверстию в полу, можно увидеть, что творится в подземелье. Жрица так и сделала.

За время пребывания в подземелье глаза Нармин привыкли к темноте, и она без труда разглядела картину, которую лучше бы не видеть. Король, ее возлюбленный Валтор, был там. Он полулежал на полу, сжимая в объятиях спящую Лотэссу. Жрица не могла разглядеть взгляда, которым король смотрел на свою нареченную, но зато прекрасно видела, как он склонился, чтобы нежно коснуться губами волос спящей девушки. У Нармин потемнело в глазах и перехватило дыхание от отчаяния и гнева. В этот момент Лотэсса во сне зашлась очередным приступом кашля, и страдание, исказившее лицо Валтора, страшной болью отозвалось в сердце жрицы.

Будь она проклята, эта Лотэсса Линсар! И никакие доводы благодарности больше не сдерживали Нармин. Да лучше бы она умерла тогда от рук чудовища, чем сейчас созерцать подобные сцены. И эта мерзавка еще строила из себя неприступную страдалицу, исполненную ненависти! А сама бегала к королю по ночам в гостиницах! И этакую падшую девицу Лавинтия мечтает сделать жрицей, а когда-нибудь в будущем и владычицей? И это — избранница Маритэ?! Нармин, конечно, знала, что пресветлая Лавинтия, загоревшись мечтой о жрице на троне, не возражала против будущего брака Лотэссы с королем, но все же столь вопиющее попрание всего святого невозможно терпеть. Надо немедленно отправиться к владычице и раскрыть ей глаза. Пусть знает, во что превратила избранная ту ночь, когда ей надлежало ожидать явления богини.

Нармин не удержалась от искушения бросить последний взгляд на Валтора и его беспутную невесту и пожалела об этом. Лотэсса затихла, но, судя по всему, так и не проснулась, а король гладил ее по волосам и, склонившись к уху девушки, должно быть, шептал какие-нибудь глупые нежности, за любую из которых Нармин отдала бы жизнь. Не в силах терпеть дольше эту пытку, жрица почти что побежала по ступеням вниз, а затем вверх — к выходу из подземелья. Она задыхалась от быстрого бега и от душивших ее слез. Догадываясь о чувствах Валтора к Лотэссе, девушка утешалась лишь фактом неизменной холодной ненависти эньи Линсар к его величеству. И вот теперь, когда совершенно неожиданно выяснилось, что и невеста отнюдь не равнодушна к будущему супругу, последняя надежда рассыпалась острыми осколками, царапающими душу.

Что ж, она хотя бы отомстит. Отомстит им обоим! Однако, выбравшись из подземелья, девушка задумалась, а стоит ли в такой час врываться к владычице, будить ее, чтобы пересказать возмутительную новость. Самое страшное уже все равно случилось, и факта взаимной привязанности Валтора и Лотэссы уже ничто не изменит. Узнав о вопиющем нарушении храмовых традиций, Лавинтия, естественно, тут же выставит его величество вон, чтобы вновь оставить избранную в одиночестве в надежде на явление Маритэ. А если богиня все-таки явится? И провозгласит что-нибудь о великом предназначении Лотэссы Линсар? Нет, Нармин такой расклад не устраивал. Пусть уж лучше сначала всем станет ясно, что Маритэ не снизошла до неверующей самозванки, а потом вдобавок старшая жрица раскроет владычице глаза на то, как и с кем провела ночь ее новоявленная любимица.

Рассудив подобным образом, жрица отправилась в свою комнату, но заснуть все равно не смогла — сидела на кровати и считала часы до рассвета. Когда взошло солнце, Нармин отправилась к владычице. Девушка не боялась нарушить покой верховной жрицы, потому как та тоже наверняка поднялась с рассветом, если вообще засыпала. Не каждый день предоставляется шанс узнать волю богини. Увы, узнать Лавинтии предстоит нечто другое, что совсем ее не порадует.

Как девушка и предполагала, владычица не спала. Ее даже не было в комнатах. Одна из младших жриц сообщила, что пресветлая Лавинтия еще затемно отправилась в Зеркальный чертог возносить молитвы Маритэ. Нармин поспешила туда же и застала владычицу коленопреклоненной перед образом созидательницы. Отрывать верховную жрицу от молитвы показалось девушке довольно дерзким поступком, но в то же время не обнаружить своего присутствия тоже было неправильно. Впрочем, все сомнения Нармин благополучно разрешились, ибо Лавинтия, услышав шаги, поднялась с колен и направилась к вошедшей. Вроде бы она пребывала в добром расположении духа и вряд ли планировала распекать свою любимицу за то, что та явилась не вовремя.

— Нармин, девочка моя, — владычица словно светилась и даже казалась моложе. — Тоже не могла уснуть в такую ночь, столь важную для нас всех?

— Да, я не спала, — призналась девушка голосом, исполненным печали.

— Что ж, скоро мы все узнаем! — Лавинтия как будто не заметила скорбного тона собеседницы. — Я уже послала Дорину и Севастин за нашей бесценной Лотэссой. Жду не дождусь услышать, что она расскажет.

— Лучше бы вам этого не слышать, владычица! — воскликнула Нармин, вспомнив увиденное и вновь ощутив прилив боли и гнева. — Мне бесконечно жаль разрушать ваши светлые надежды, но увы, бесценная Лотэсса ничего не поведает кроме того, что провела эту ночь не в обществе богини, а в обществе мужчины!

— Что? — Лавинтия выглядела скорее непонимающей, чем разгневанной. — Какого мужчины?

— Валтора! То есть я имею в виду короля, — смутившись, поправилась жрица.

— А ты откуда знаешь? — строгим голосом спросила женщина.

Лавинтия задала совсем не тот вопрос, к которому Нармин была готова. Только сейчас девушке пришло в голову, что, подсматривая, она нарушила один из строжайших запретов и теперь добровольно призналась в этом верховной жрице.

— Я… мне… — она начала, запинаясь, оправдываться, но продолжить ей не дали.

— Как посмела ты нарушить священное уединение избранной?! — лицо владычицы исказилось гневом. — Кем ты себя возомнила?

— Простите! — девушка чуть не плакала от осознания своего очередного промаха. — Вы вправе наказать меня, владычица. Я приму любое наказание. Но выслушайте!

— Что ты хочешь мне сказать, кроме того, что я уже услышала? — тон верховной жрицы стал еще более холодным и суровым.

— Разве этого мало? — Нармин совсем растерялась. — Она провела самую важную в своей жизни священную ночь с мужчиной!

— Не думаю, чтобы Лотэсса звала короля, — уже спокойнее отозвалась женщина. — Скорее всего, его величество, который изначально возражал против обряда, явился сам. Ты же знаешь, что дверь можно открыть снаружи. И никто испокон века не ставил стражей возле входа, ведь священное подземелье — не темница. Король не смог вынести мысли, что его невеста одна в темном холодном подвале. Он же не верит в Маритэ, ему нет дела до того, что столь важно для нас. Его можно понять.

— Можно понять?! — она не поверила своим ушам. — Он сорвал обряд! Помешал явлению богини!

— Никто не сможет помешать Маритэ, если на то не будет ее соизволения! — торжественно изрекла Лавинтия. — Если созидательница допустила присутствие короля рядом с избранной, значит, это входило в ее планы.

— То есть вы не имеете ничего против распутства этой самой избранной? — с горечью воскликнула Нармин.

— В конце концов, она провела время с тем, кто предназначен ей в мужья, — пожала плечами женщина. — Король влюблен в свою невесту. Тем лучше для нас, если мне все же удастся убедить ее стать жрицей. Признаюсь, девочка, отправляя тебя в Вельтану, я делала ставку на твою молодость и красоту. И, случись тебе покорить сердце короля, я бы не стала осуждать ваших отношений и уж тем более лишать тебя сана жрицы. Но вышло иначе. Для нас пока положение складывается довольно удачно, и не в последнюю очередь благодаря тебе, Нармин.

— А для меня? — не удержалась девушка. — Кто-нибудь задумался, как складывается положение для меня?

— А что для тебя? — теперь пришла очередь Лавинтии недоумевать.

— Строя далеко идущие планы на мой счет, вы даже не задумались о том, что я тоже могу полюбить… — жрица поражалась собственной дерзости, но отступать было поздно.

— Не задумывалась, это верно, — признала владычица. — Прости, девочка. Ты должна понимать, что интересы Храма и Маритэ превыше наших собственных радостей и страданий. Впрочем… — женщина в задумчивости умолкла на какое-то время, — не стоит тебе отчаиваться раньше времени.

— О чем вы? — не поняла Нармин, но сердце ее забилось сильней и чаще.

— О Лотэссе, — Лавинтия роняла слова медленно, словно нехотя. — Я не устаю радоваться выпавшему шансу. Возможность посадить жрицу на трон дорогого стоит. Но в то же время я понимаю, что Лотэссе Линсар предстоит недолгое царствование. Остается лишь молить богинь, чтобы оно было плодотворным.

— Владычица, почему вы считаете, что она недолго будет королевой? — девушке не терпелось услышать ответ на вопрос. — Думаете, что опасения его величества рано или поздно оправдаются и Лотэссу все-таки убьют?

— Нет, — верховная жрица помотала головой в знак отрицания. — Надеюсь, что нет. Но наша дорогая будущая королева серьезно больна, и ты не могла не заметить…

— Больна?! — Нармин всплеснула руками. — Это вы про ее вечный кашель? Конечно, мне не удалось исцелить его, но думаю, что для вас врачевание подобного недуга не составило бы труда.

— Да будет тебе известно, я пыталась ее излечить, — с печальной торжественностью изрекла женщина. — Но мне это оказалось не под силу. Да что там мне! — она безнадежно махнула рукой. — При всей своей силе Лотэсса не смогла бы исцелить себя саму.

— Вы хотите сказать, что она умирает?!

— Увы, — Лавинтия скорбно вздохнула. — Конечно, это случится не завтра. Если будет на то воля богини, она проживет еще какое-то время и сможет принести много пользы… конечно, если нам удастся пробудить в ней веру и желание служить Маритэ. Бедняжка отмечена страшной печатью Изгоя!

— Печатью Изгоя?! — пораженно прошептала Нармин. — Но как же тогда она может служить Маритэ?

— Враг Анборейи наложил на нее проклятие, но разве это помешает ей сражаться против него? — опять речи, исполненные возвышенного пафоса, лились из уст верховной жрицы.

— Как Дэймор мог отметить печатью энью Линсар, если он много столетий назад канул в небытие? — девушке стало страшно.

— Отрекшегося Странника давно уже нет, — слова владычицы прозвучали успокаивающе. — Но до своего низвержения он оставил в мире следы своего пребывания. И в первую очередь это его создания, те, кого люди зовут тварями из-за Грани. Уж ты-то, Нармин, должна знать, вас этому учили, — строго сказала Лавинтия. — Мне ведь все известно про чудовище, охотившееся за Лотэссой. Надо полагать, именно это ужасное создание наложило проклятие на королевскую невесту.

— Но ведь Энлил тогда сумела исцелить ее, — возразила девушка.

— Если уж дар Маритэ бессилен против изгоевых чар, то жалкая темная магия и подавно, — столько презрения верховная жрица вложила в эти слова, что, казалось, она торжествует по поводу неудачи ведьмы. — Увы, болезнь Лотэссы нельзя ни исцелить, ни даже замедлить. Одно утешение: недуг не стремительный и сведет ее в могилу не завтра. Все наши чаяния будут устремлены к избранной, пока она жива, но после ее смерти… — скорбное, наполненное смыслом молчание было призвано подчеркнуть значимость сказанного, — после ее смерти для Храма вряд ли возможен расклад более удачный, чем другая служительница Маритэ подле короля взамен ушедшей за Грань. За время правления Лотэссы ты должна приблизиться к королевской чете, стать правой рукой королевы, ее соратницей и подругой. Да, да! Не делай такое лицо. Теперь-то я понимаю, откуда в тебе эта плохо скрываемая неприязнь к королевской невесте. Ты должна оставить эти глупости, заслужить ее дружбу и доверие. И тогда, может статься, умирая, Лотэсса сама поручит короля заботам своей верной наперсницы, дабы ты смогла продолжать ее дело.

Нармин обратила внимание, что все речи владычицы подразумевают непременное согласие Лотэссы и короля на жречество будущей королевы Элара. Очевидно, Лавинтия ни на секунду не сомневалась, что избранная не сможет уклониться от предначертанного пути. И как она все просчитала! Молодая жрица чувствовала, что владычица искренне жалеет Лотэссу, но это ничуть не мешало женщине строить планы на время после ее смерти. Впрочем, как раз эта часть плана Нармин полностью устраивала. Не то чтобы она желала смерти возлюбленной Валтора, но и убиваться по Лотэссе Линсар она не станет. Заслужить дружбу будущей королевы — тоже задача не из легких, но ради возможности остаться подле Валтора Нармин пойдет к сопернице в рабыни, не то что в подруги.

— Ну, дитя мое, — Лавинтия оторвала девушку от мыслей, — теперь ты все знаешь и вести себя должна соответствующе. Пока Лотэсса жива, как и каждая жрица Храма, ты должна возлагать на нее все свои помыслы и надежды. Когда же она умрет…

— Что тогда? — холодный властный голос разнесся по чертогу. — Что будет, когда энья Линсар умрет? Я смотрю, у вас далеко идущие планы не только на жизнь моей невесты, но и на ее смерть.

Король стоял у дверей. Он сложил руки на груди, а зеленые глаза, сейчас темные на бледном лице, смотрели на жриц так, что обе захотели оказаться как можно дальше отсюда, даже Нармин, для которой любая возможность видеть Валтора являлась счастьем.

— Ах, ваше величество, — пролепетала владычица, сейчас больше напоминавшая растерянную послушницу. — Возможно, недуг вашей невесты, которая мне не менее дорога, чем вам, обратим. Нет ничего невозможного для светлых богинь! Маритэ может исцелить свою избранницу, — уверенности в голосе прибавлялось с каждым словом. Похоже, Лавинтия, умела убеждать не только других, но и себя.

— Очень надеюсь, что она сможет, — тон короля ничуть не смягчился, а глаза сверкали холодным пламенем. — Вы, строя далеко идущие планы на мою невесту, не удосужились сообщить ни ей, ни мне о том, что ее болезнь смертельна. Вы планировали использовать ее в своих целях, заранее смирившись со скорой кончиной вашей избранной. Я этого не забуду и не прощу. Если Лотэсса Линсар умрет, от вашего Храма не останется и камня на камне, а от вашей веры — даже воспоминания!