Музыка нас связала...

Глава 12

Вернулся я домой воодушевленным. Не сказать, что вприпрыжку — возраст не тот, да и стиль не мой. Но шаг стал пружинистей. И, кажется, это заметила даже тётя Женя, обладая своим, сугубо избирательным зрением.

— Радостный ты, Сашка, какой-то. С чего бы? Неужели бабу нашел? Дело, конечно...

— Ты помнишь, мы договаривались? — оборвал я её матримониальные рассуждения. — Так что подумай, стоит ли продолжать этот разговор?

Эти границы я обозначил сразу, в первый же день по приезде. Помощь — да, участие в моей личной жизни — нет. Может, тёте Жене и хотелось бы обсудить «почему я потерял работу и как это было» или «сколько можно жить бобылем», но угроза уехать подействовала. Я не шутил, и она это поняла. И с тех пор правила соблюдались.

Женат я был дважды. Один раз — по любви и безболезненно, второй — по глупости, но тоже почти без потерь. После этого понял, что длительное совместное существование — не моё. Отношения — пожалуйста, если обе стороны уважают границы. А семья? Нет, спасибо. Аргумент про стакан воды на смертном одре меня не убеждал. В конце концов, я ведь тоже могу поинтересоваться, почему сама тётя Женя, овдовев в далёкой уже молодости, так и осталась одна в четырехкомнатных хоромах. Но это было бы больно. А боль причинять я не хотел. Так что сохраняем нейтралитет, и всем от этого только лучше.

А с Аллой... Честно — не знаю, что на меня нашло. Не влюблённость. И даже не вожделение. Просто не хочется, чтобы всё это вдруг прекратилось. Она чем-то зацепила. Спокойствием? Улыбкой? Тем, как держит дистанцию? Неважно. Главное — теперь на той стороне кто-то вроде бы ждёт. А значит, и сам я там — не просто турист.

Это в школьную пору чудесную девочке достаточно кафе-мороженого и похода в кино. Дамам постарше нужны более весомые аргументы намерений мужчины. Конфеты — хорошо, но мало. Да, можно купить еще «рафаэлок», практика показала — это работает. Но надо что-то посущественнее. Какой-нибудь хрестоматийный дефицит.

Цветы — мимо. Думал уже об этом. нет. А вот еда — универсальный ключ. Колбасу с сыром видел, Алла сама говорила, что носят. Особенно заведующим. Всё через них — дефицитные лекарства, оформление посыльного листа для получения инвалидности, сроки выписки, правильность диагноза. Они могут как помочь, так и навредить. Идем дальше. Заморские фрукты? Вон, в «Пятерочке» этого добра навалом — от мифических бананов до совсем уж невиданной при советской власти экзотики под названием помело. Или грейпфрутов. И никаких штрих-кодов. Вот только объяснить их появление... Я ведь, согласно легенде, в Новоторске уже неведомо сколько отдыхаю. Какой банан выдержит такой срок хранения? Икра! В этом году явно случился кризис перепроизводства, ее предлагали везде, причем по акции, что говорило о серьезном затоваривании складов. С качеством можно было и проиграть, читал о таком. Но я сделаю хитрее: баночку куплю, а содержимое, чтобы никаких опознавательных знаков не осталось, переложу в безымянный пластиковый контейнер. Заодно и попробую. Сойдёт за контрабанду — мол, приятель с Камчатки передал. Ни упаковки, ни этикеток, чистый подарок.

Операция по подготовке серьезного презента завершилась в кратчайшие сроки. А что там готовиться? Зашел в магазин, потратил деньги, и получай, что хочешь. Уже подходя к кассе, я оглянулся на витрину с колбасой. Вот Фёдор ни разу не заведующий, а я ему за помощь только копеечный фонарик отдал. А подарок переложу в простой полиэтиленовый пакет. Конечно, в подвале наверняка есть грызуны, но можно подвесить сверток к потолку. Вот это я молодец. Сам удивляюсь, насколько.

***

Как хорошо, что не надо гадать о времени суток — вот сколько здесь, столько и там. Так что перелез я в пять вечера. Алла в это время точно после работы домой пойдет. Она сама говорила, что не любит задерживаться. Позвоню из телефона-автомата, чтобы не быть хуже татарина. В любом случае даме надо подготовиться — макияж поправить, прическу освежить.

Минут пять я потратил на прилаживание свертка с подарком для Федора. Под самым потолком очень удобно висела лампа, вернее, ее останки. Пока подтащил поддоны, пока приладил. Зато получилось на славу, ни одна крыса не доберется. Хорошо, что сегодня прохладно — всего плюс восемнадцать, пришлось надеть ветровку. Вот в карманы куртки все гостинцы и уместились.

Интересно, кот Призрак грызунов ловит? Проверить трудно, после того случая, когда я забил нору крысам битым стеклом, они вроде не появлялись. И здесь я следов пребывания не замечал.

Блин, с колбасой этой позабыл об осторожности. Сунул ключ в замок, повернул два раза, собрался уж выходить, и только тогда услышал, как кто-то, тяжело вздыхая, идет по дорожке. Так и простоял, держась за ключ в замке, несколько минут, пока не удостоверился, что никого нет.

Будка с телефоном-автоматом стояла на том же месте. А куда ей деваться? Бросил в прорезь двухкопеечную монетку, набрал выученный наизусть пятизначный номер. А в ответ — одни гудки. Попробовал еще раз — тот же результат. Может, в магазин вышла? Или мусор выносит? В конце концов, я не предупреждал. Ладно, погуляю минут пять, попробую еще раз.

Начал открывать тяжеловесную металлическую дверцу, и услышал сзади возмущенный женский возглас:

— Смотреть надо!

А что я могу? Будочка довольно узкая, разворачиваться в ней — то еще испытание, вот и выходишь наружу, пятясь.

— Ой, Александр, это вы?

Я буркнул что-то в ответ, и вдруг понял, кто меня окликнул. Да уж, многозадачность — не моя суперсила.

— Здравствуйте, Алла. Представляете, звонил вам, никто не отвечает. Шел вот мимо, знаете, думаю, дай, позвоню.

— На работе пришлось задержаться. Бумаг много скопилось. Ну раз вы тут случайно оказались, — довольно иронично заметила Алла, — приглашаю к себе. Или у вас другие планы были?

— Так, собственно, за этим... Вот...

Странно, откуда такой приступ косноязычия? Вроде всю жизнь был из тех, кто за словом в карман не лезет. А тут блею как влюбленный восьмиклассник на первом свидании.

Ладно, с морально-волевыми разобрался, рядом с дамой пристроился, можно идти. В помощи та не нуждается — в руке держит только сумочку

— Сразу предупреждаю: у меня дома бардак. Утром так спешила, что убраться не успела.

— Да лишь бы сверху не лилось.

Шутки за триста — наше всё. Но что еще говорить, когда звучит такое вот заявление? Я был совсем недавно в этой квартире, максимум бардака, который там можно увидеть — немытая чашка в мойке. Кокетство, короче.

Не угадал. Не только чашка, прямо на кухонном столе, но еще и тарелка с ложкой. Для среднестатистического мужика бардак — это туалет пивного бара в пятницу вечером. А когда надо ерунду какую-то в пределах одного помещения переместить, и сделать это можно за пару секунд, то не в счет.

Я, конечно, стоял в прихожей и делал вид, что долго разуваюсь, пока не получил разрешение:

— Ну не стойте, проходите.

— У меня тут для вас сюрприз. К чаю, наверное.

Я вернулся в прихожую, вытащил из кармана контейнер, в который совсем недавно переложил содержимое двух баночек икры. Чуть крупновата и слегка пересолена, но вполне съедобная. Для советской гражданки, даже и с некоторым доступом к дефициту, самое то. Не вынос мозга, но событие не рядовое.

— Ого, — сказала Алла, взяв контейнер и повращав его, будто пыталась заметить какое-то несоответствие. — Неожиданно. Серьезный гостинец.

Дешевле «Рафаэлок», кстати. Но то ж конфеты, хоть и иностранные, а это икра — один из главных символов достатка.

***

Как-то общение стало... слегка натянутым, что ли. Нет, мы болтали, Алла вполне искренне смеялась над моими шутками и анекдотами «на грани». Но чувствовалась какая-то недосказанность. Вот вроде прямо сейчас она параллельно с нашим разговором думает над чем-то еще. Может, на работе проблемы какие-то? Но нет, я не буду ее спрашивать.

Музыку Алла включила чуть позже, и даже извинилась, что сразу этого не сделала. Как же назывались эти сборники для дам среднего возраста? Обычная фоновая музычка, саксофон непритязательно выводит нечто легкое и романтичное. Но вот сейчас вспомнил — пользовалась эта жвачка устойчивым признанием. На третьем месте после «Арабесок» и альбома Челентано «Soli». Спрошу у Валеры, если не забуду. Вернее, если будет интересно.

К поцелуям мы перешли довольно неожиданно. Для меня — так точно. Переход между моментом, когда я еще сижу и пью чай и тем, когда мы уже стоим и пытаемся одновременно проникнуть в одну и ту же точку пространства с разных сторон, как-то вылетел из головы. В памяти не сохранился.

В любом случае мне это понравилось. Очень свежо. Давненько я такого не переживал.

И вроде переход к следующему шагу был логичным. Мы же не пионеры, люди взрослые, что тянуть? В зрелом возрасте есть свои плюсы, не может не быть. По крайней мере присутствие некоторой упрощенности в отношениях — один из них. Но что-то пошло не так. Стоило мне начать исследования поясничной области хозяйки, как она сразу оттолкнула меня. Не грубо, не, довольно мягко даже, но весьма прямолинейно.

— Нет, Саша, — выдохнула она. — Пожалуйста, не надо. Прошу вас.

Ладно, я не горячий горец в состоянии гона, я всё понимаю. Но говорить ничего не собираюсь. И не потому что дышу как загнанная лошадь, что неудивительно, после таких-то экзерсисов. Просто у меня никаких претензий вот прямо до этой секунды не было. Так пусть их выскажет другая сторона.

— Извини, — Алла внезапно перешла на «ты». — Просто... Я слишком боюсь этого... Мне кажется, что я потеряюсь в этом, если... Понимаешь? В итоге ты пропадешь, и это... будет больно.

— Окей, — сказал я. — Никаких обид. Пойду я тогда, наверное. Извини, что побеспокоил.

А вот плакать было явно чересчур. Не стоило этого делать. Более поганым бывает только предложение дальнейшей дружбы.

Уже обуваясь, я увидел висящую на стене декоративную тыковку. Помнится, читал о старинном украинском обычае дарить тыкву неудачливому жениху. Пипец как символично.

***

На улице уже я точно успокоился. Что произошло? Да, в сущности, ничего. Ну, сорвалось приятное времяпровождение — не трагедия же. Да, дама симпатичная. Да, были намерения. И что? Жизнь большей частью состоит из несбывшихся желаний.

Сдается мне, тут не последнюю роль сыграло мое внешнее сходство известно с кем. А у Аллы, похоже, сценарий брошенки крепко засел в подкорке. Мол, один раз уже доверилась — и хватит, второй раз в ту же реку не полезет. Или её отпугнула моя таинственность, и риск, что я исчезну внезапно и навсегда. А может, и то, и другое. Непонятный мужик с внешностью козла из прошлого. Как-то так. Но обидно, себя-то обманывать незачем.

Ну и всё. Пора домой. Лягу, включу какого-нибудь старого блюзмена, и слегка себя пожалею. Lord, I work five long years for one woman... and she had the nerve to kick me out. Вот ведь в тему. Прямо не песня, а диагноз.

Я уже подходил к подвалу, когда услышал изнутри, как голос диктора объявил: «А сейчас для слушателей „Маяка“ звучит „Бразильская бахиана“ композитора Вилла-Лобоса».

— Задрали своей бахианой, — пробормотал Фёдор. — Каждый божий день, сколько можно уже? Давай «Траву у дома»! — и запел, неимоверно фальшивя: — Земля, гля буду, в на́туре...

Я постучал в дверь и покашлял.

— Саня? Заходи! — крикнул Фёдор. — Давно тебя жду.

— Привет. А как ты узнал, что я здесь?

— Элементарно, Ватсон, — прокряхтел он, подражая голосу актера Ливанова. — Ключа на гвоздике нет, значит, ты снаружи. Сам рассказывал, что долго здесь находиться не можешь, вот я и решил подождать. За колбасу, кстати, спасибо. Духовитая.

— Мировой закусон?

— Так я не бухаю. Так, с чаем бутерброды поем.

— Тебе чай черный или зеленый?

— О, на горизонте появились богатые родственники, — с издевкой произнёс Фёдор. — Говорено уже, не хрена к хорошему привыкать. Краснодарский номер тридцать шесть — наше всё. Или слона доктора подгонят за услугу какую. Мне пойдет. Вон, аванс получил сегодня — уже и праздник.

Слова об авансе больно ткнули. Я вспомнил, что Фёдору осталось жить всего два месяца — его изобьют до смерти в этот же день, только в сентябре. Тут, и правда, сорт чая — мелочь.

— Чего молчишь? Задумался что-то.

— Да так, вспомнилось... грустное. Слушай, а ты обычно когда с работы уходишь?

— Бывает в шесть, или даже позже. Что мне дома делать? На стены выть? У меня даже телевизор поломался. А приемник — вот, с собой. На кухне еще радиоточка висит. Тоже «Бахиану» крутят, будь она неладна. Как заведут, аж душу вынимает. Или еще хуже, сонату для фортепиано номер двадцать три. Чрезвычайно примечательно, дорогие слушатели, что «Аппассионату» очень любил Владимир Ильич... Тьфу, — Фёдора даже передернуло. — А меня с неё мутит.

— Слушайте, Харитон Прокофьевич, свои «Валенки» и не выпендривайтесь, — вспомнил я старинный анекдот.

— Да уж, — хохотнул Фёдор. — Про меня.

Может, сказать? И плевать на фатализм. Обидно, что этот хороший мужик вот так глупо погибнет. Я даже набрал воздуха, чтобы начать говорить, но потом передумал. Мысли по этому поводу есть, но лучше я их озвучивать не буду. Вместо этого я спросил:

— У тебя в авансе есть какой-нибудь рубль мятый и рваный? Давай поменяемся. Я тебе металлический дам взамен, с любителем Бетховена.

Порылся в кармане и достал монетку с профилем Ленина.

— Всё эксперименты ставишь? Если ветхий, до твоего времени не доживет? Ну, держи, — Фёдор вытащил тощую стопку купюр из кармана, перебрал, и дал мне рубль.

Бумажка и правда, непонятно почему задержалась в обращении — когда я взял ее, она повисла в руке как тряпочка.

— И гвоздик какой-нибудь. Или шурупчик.

— Этого добра у меня валом. Держи. Бесплатно.

***

Переход дался тяжко. Не знаю, по какой причине, но всего лишь трехчасовое путешествие вызвало жесточайшую слабость. Чтобы прийти в себя, съел целую горсть карамелек, только после этого отпустило. Измерил глюкозу — три и две десятых. Бросил в рот еще конфетку, и полез в карман за вещами из прошлого. Что и следовало доказать — ни рубль, ни пара болтиков путешествия в будущее не выдержали. Труха какая-то.

Положил поудобнее фонарик, чтобы было видно, куда вставать, и узрел Призрака. Котейка сидел, совершенно неблагородно пытаясь поймать зубами блоху на правой задней лапе. Наконец у него получилось, и он тут же уселся, уставившись немигающим взглядом.

— Что смотришь? Посмеялся бы, да не можешь? Ничего у меня сегодня не вышло. Пойдем домой, покормлю тебя.

Кот подошел ко мне, потерся лбом о ногу — и ушел в тот угол, откуда я только что вылез.

Да уж, даже загадочная животина не желает со мной общаться...

— Саша, дорогой, где тебя носит? — начала тётя Женя, стоило мне войти в квартиру. — Завари мне чай, будь добр. И не пускай ты сюда этого кота уже! Он на меня смотрит, словно я должна! Представляешь? Сидит, пялится, а я начинаю думать, что этой скотине отдать, чтобы отстала?

— Я видел его на улице. Так что успокойся, больше он тебя сегодня не побеспокоит. Сейчас поставлю чайник. Только сделаю ромашковый. Ты и так спишь плохо.

— Ирод ты, Санька. У меня жизнь хреновая, и ты со своей бурдой еще...

— Хорошо, если не ромашка, то мелисса с мятой.

Я пошел на кухню, завозился с чайником, и вдруг услышал из тетижениной комнаты грохот. Упала, что ли? Бросился туда, и увидел мою тетку, лежащую навзничь на полу. Она раскинула руки, будто пыталась начать обнимать кого-то.

— Теть Жень, ну что же ты? Давай, подниму. Не ушиблась?

И только сунув ладонь ей под затылок, я вдруг понял, что она не дышит.