Мумия. Возвращение

Глава 4 Браслет Анубиса

Время сумерек может быть чудесным в любом городе мира, в Лондоне же оно просто очаровательно. Идеальные часы для туристов, желающих прокатиться в омнибусе и полюбоваться достопримечательностями города. Вы садитесь у Стрэнда и доезжаете до Национального банка, а оттуда через Лондонский мост трамвай увезет вас на противоположную сторону Темзы, и вы насладитесь видами Суррея. Но еще лучше подняться на борт экскурсионного пароходика, чтобы полюбоваться многочисленными мостами и гранитными набережными. Посмотреть, как играют блики на воде под Тауэр-Бридж, с наивыгоднейшего ракурса обозреть величественное здание Парламента и гордо возвышающийся купол собора святого Павла. А можно просто пешком прогуляться по Сент-Джеймс и выйти через Мэлл к Букингемскому дворцу и зданию Адмиралтейства.

Но этим вечером омнибусов на улицах почти не было, экскурсионные пароходики укрылись в доках, и только самые отважные жители города рискнули высунуть нос на улицу. Очарование сумерек было безнадежно испорчено наползающим на город грозовым фронтом. Массу клубящихся черных туч то и дело распарывали ветвящиеся разряды молний, угрожающе рокотал гром, и светящийся циферблат Биг-Бена казался карманными часами на черной жилетке своей башни.

В нескольких милях к западу, в самом роскошном пригороде, который только можно себе представить, от красивого особняка в стиле Тюдоров по гравиевой дорожке отъезжало такси. Водитель привез сюда пассажиров с аэродрома в Кройдоне и теперь торопился, стараясь не угодить под дождь. Обильная зелень и аккуратно подстриженные лужайки восприняли бы надвигающуюся непогоду благосклонно, чего нельзя было сказать о семействе О’Коннеллов, которому и принадлежал этот особняк.

Рик О’Коннелл, одетый в светло-коричневую куртку, брюки того же цвета и белую рубашку, выглядел изможденным. Он уже успел перетаскать в прихожую массу тяжелых баулов и знаменитый пароходный кофр с вещами Эвелин. И теперь пыхтел над двумя увесистыми чемоданами, где хранились собранные на раскопках артефакты. Их нужно было перенести в библиотеку. Его жена, в своем очередном платье с древнеегипетским орнаментом, выглядела как всегда обворожительно. Она не была отягощена ничем, кроме своего неуемного энтузиазма, не оставлявшего ее ни в небесах, ни на земле, ни на море. Теперь она следовала позади мужа, помогая ему ценными советами и давая различные указания. Наконец. Рик втащил чемоданы в помещение, больше походившее на частный музей, чем на домашнюю библиотеку.

Огромный зал в два этажа высотой, где спокойно разгуливало эхо, был увенчан стеклянной крышей, выполненной как витраж. Отсюда наверх вела широкая лестница, заканчивающаяся аркой, за которой следовали домашние покои. Количество книг частной библиотеки О’Коннеллов оказало бы честь двум университетским книгохранилищам. Помимо громадного числа книжных полок, уставленных многочисленными томами, в зале было множество витрин и стендов, где хранились бесценные египетские реликвии. Коллекция была создана трудами отца Эвелин и ее собственными усилиями. Белые стены и мраморный пол в черно-белую клетку на фоне древних предметов смотрелись чересчур современно, если не сказать – неуместно, хотя ореховые панели, шкафы и книжные полки из ценных пород дерева как нельзя лучше соответствовали своему драгоценному содержимому.

– Судя по моим исследованиям, – голос Эвелин эхом отражался от высокого потолка, – найденный нами браслет Царя Скорпионов должен указывать путь к легендарному оазису Ам-Шир.

Рик тяжело опустил чемоданы на пол.

– Осторожней! – заволновалась Эви.

– Хорошее вступление, – хмыкнул О’Коннелл. Сейчас ему хотелось только одного: быстрее лечь в постель и хорошенько выспаться. – Эви, любовь моей жизни, свет моей души... Я уже догадываюсь, что ты затеваешь. Но мой ответ будет категорическим: «Нет».

Она уперла ладони в бедра и посмотрела на него вызывающе:

– Неужели тебе это не интересно? Найти потерянный оазис Царя Скорпионов! Той самой мифической личности, которая, как нам удалось совершенно случайно выяснить, действительно существовала!

Рик вздохнул, осторожно положил ей руки на плечи и нежно произнес:

– Милая моя... но мы только что вернулись домой!

Глаза ее весело заблестели, улыбка заиграла на губах:

– Но в этом и заключается вся прелесть! Почему, как ты думаешь, я еще в Каире позаботилась о том, чтобы у нас все вещи были выстираны, вычищены и выглажены?

– Ну, наверное, чтобы еще раз доказать, какая ты хорошая хозяйка и отличная мать.

– Это само собой. Нет, я имела в виду совсем другое. Дело в том, что мы уже готовы снова отправиться в путь! 

Застонав, Ричард опустился в кресло и отчаянно замотал головой:

– Ну назови мне хотя бы одну разумную причину, по которой...

Она тут же вскарабкалась к нему на колени. Что ж, для начала неплохо.

– Мы говорим не о том, что нужно найти какую-то книгу или тем более истлевшую мумию. Речь идет об оазисе, дорогой. – Она обняла егоза шею и прильнула к щеке. – Только подумай... Лунный свет блестит на воде, пески сверкают, как бриллианты... Представь себе, как это красиво, восхитительно, романтично...

Он тоже обнял жену и сладострастно посмотрел на нее, а потом мечтательно закатил глаза:

– Чтобы пальмы раскачивались? И рядом был белый уединенный пляж? Прохладная вода, где можно поплавать, причем даже голышом? Ты это имеешь в виду?

Она радостно заворковала:

– Ну да, конечно. Кажется, ты начинаешь меня понимать.

Он перестал притворяться и, чуть отстранив ее от себя, вопросительно изогнул брови и поинтересовался:

– И в чем подвох?

– Подвох?

– Ну да. Что-то ты не договариваешь. То, из-за чего я потом буду жалеть, что согласился на эту авантюру.

Эвелин неопределенно пожала плечами и, вспорхнув с колен мужа, с деловым видом отправилась в другой конец библиотеки. Ее каблучки звонко застучали по мраморному полу. Остановившись на половине пути, она указала на чемоданы:

– Это мы рассортируем завтра... Предположительно, оазис является местом захоронения армии Анубиса, вот и все. 

Рик вскочил с кресла и приблизился к жене:

– Вот видишь, я с самого начала почувствовал, что ты что-то скрываешь. Кстати, эти армия мертвых случайно не выжидает, когда ее снова поведет на подвиги тот самый Скорпион, или как его там?

Она бросила на него небрежный взгляд через плечо:

– На этот счет я бы даже и волноваться не стала. Он пробуждается только каждые пять или шесть тысяч лет.

– Да, но мне почему-то кажется, что это произойдет в самое ближайшее время!

– Не говори ерунды!

Он остановил Эвелин, уверенно положив ей руку на плечо:

– А если он все-таки проснется?

Она не повернула головы и ничего не ответили.

– Если кто-нибудь снова не заставит его заснуть, – продолжал О’Коннелл, – он сметет весь мир к чертовой бабушке?

На этот раз Эвелин повернулась к мужу.

– Ты меня удивляешь своей прозорливостью, Рик, – нахмурившись, произнесла женщина. – Ты становишься настоящим ученым.

– Нет, милая, просто мне уже приходилось сталкиваться с чем-то подобным и раньше.

Они направились к широкой лестнице.

– Неужели история все время должна развиваться по одному и тому же сюжету? Ну валяй, выкладывай подробности.

– В 1150 году до нашей эры, – охотно начала Эвелин тоном учительницы, читающей увлекательную лекцию, – Рамзес Четвертый послал экспедицию в оазис. Эти люди, насколько известно науке, были последними, кто, вероятно, достиг Ам-Шира. Экспедиция состояла из тысячи человек.

– Только не говори мне, что никто никогда так и не видел этих людей, поскольку все они пропали. 

Эвелин часто заморгала и удивленно посмотрела на мужа. Сейчас она была сама невинность:

– Ты уверен, что не занимался исследованием данной темы?

О’Коннелл вздохнул и замотал головой:

– Я просто строю самые невероятные догадки. Ну, продолжай.

– Я уже говорила о том, что там есть пирамида из золота?

– Прекрасно. Просто замечательно. Значит, здесь еще и богатство. Что ж, алчность иногда придает приключениям определенную пикантность.

Они дошли до лестничной площадки, и Эвелин остановилась. Она загадочно улыбалась, словно играя и поддразнивая мужа:

– Александр Македонский тоже посылал свои войска в надежде, что они обнаружат оазис.

– Ты не шутишь?

– И Юлий Цезарь тоже.

– Вот это да!

– Не говоря уже о Наполеоне.

– Понятно. При этом, разумеется, сами они туда и носа не совали. Они были достаточно умны, чтобы послать кого-то другого в то место, откуда почему-то никто не возвращается.

– Это верно.

– Ну, и мы тоже поступим так же мудро. То есть сами туда не поедем, да? Мы-то ведь знаем о печальной судьбе тех, кто пытался отыскать этот оазис.

– В общем, ты все говоришь правильно...

– Вот и отлично. Значит, ты со мной согласна.

– ...никто из них, действительно, так и не вернулся.

Эви быстро поднялась по лестнице, прошла на второй этаж библиотеки и начала вынимать какие-то книги с полок и доставать из ящиков документы. О’Коннелл последовал за ней. Он чувствовал себя усталым и измотанным, а еще (хотя в этом он не признался бы ни за что на свете) ему почему-то стало страшно... Он испугался того, к чему могла привести эта последняя безумная затея его супруги. Он начал лихорадочно соображать, как вразумить ее и объяснить всю нецелесообразность ее планов.

Правда, он не знал о том, что сейчас происходило возле их дома – иначе все было бы решено достаточно просто. По гравиевой дорожке к центральному входу подъезжали два лимузина. Красные занавески закрывали стекла с боков и сзади. Затем одна из машин скрылась за поворотом, а другая притормозила у парадной двери. Занавеска у бокового окошка отодвинулась, и в нем появилось лицо пассажира. Им был не кто иной, как темнокожий, с четкими, словно вырезанными резцом в камне, чертами лица телохранитель и одновременно дворецкий Милы – Лок-нах.

Через открытое окно библиотеки Лок-нах увидел, как сын О’Коннеллов Алекс тащит куда-то небольшой, но довольно увесистый предмет. Очень ценный предмет: тот самый украшенный орнаментом ларец, в котором хранился браслет Царя Скорпионов.

Мальчик даже немного пошатывался под тяжестью ларца. Родители разрешили ему помогать им переносить находки из прихожей в библиотеку. Этот ларец оказался довольно громоздким и не поместился в чемодан.

– Уф! – запыхавшись, произнес Алекс и остановился. Сейчас он был одет в короткие синие штанишки и такую же курточку. – Эта чертова штуковина весит целую тонну!

– Алекс! – недовольно воскликнула его мать, стоявшая на втором ярусе библиотеки. – Следи за своими выражениями! 

– Довольно увесистая... вещица, – нарочито громко проговорил Алекс и хитро улыбнулся.

Он поставил ларец на пол – вернее, хотел аккуратно поставить, но драгоценная находка с таким грохотом опустилась на мрамор, что внутри ящика – видимо, от удара – сработал какой-то механизм, потому что тут же послышался странный звук, напоминающий резкий щелчок.

Мальчик воровато оглянулся вокруг, но родители о чем-то увлеченно беседовали, не обращая на него внимания. Тогда Алекс, порывшись в кармане, достал ключик. Снова посмотрев на родителей и убедившись, что маме с папой не до него, Алекс встал на колени и принялся возиться с замком.

О’Коннелл как раз обращался к жене, которая приводила в порядок прическу, заправляя выбившийся золотисто-каштановый локон:

– Эви, самый первый твой странный сон... Он ведь приснился тебе ровно шесть недель назад, верно?

– Ну... да, – удивленно отозвалась Эвелин. – По-моему, ты прав. Вот, подержи. – Она вручила ему несколько книг и перешла к соседней полке.

Рик последовал за ней.

– Шесть недель. То есть по времени это совпадает с египетским новым годом.

Эвелин посмотрела на мужа с нескрываемым восхищенном:

– Я давно подозревала, что ты увлекся этой темой и втайне читаешь соответствующую литературу.

– Египетский новый год, милая, известный также как Год Скорпиона.

Теперь женщина остановилась и задумалась. На лице ее появилось тревожное выражение:

– Да... Год Скорпиона, – подтвердила она. – Ты снова нрав.

Рик вплотную приблизился к жене и, аккуратно приподняв пальцами ее подбородок, заглянул в глаза:

– Я только хочу сказать, Эви... Давай на этот раз изменим своим принципам и проявим осторожность. Ну хотя бы ради разнообразии.

Она выдавила из себя улыбку:

– Мы действительно никогда не осторожничали.

А внизу, там, где родители не могли его видеть, Алекс все же открыл ларец и понял происхождение странного щелчка – золотой браслет, лежавший на бархатной подушечке, раскрылся. Мальчик пристально смотрел на чудесный предмет, блестевший в лучах яркого света люстры. Казалось, что браслет манит к себе Алекса, подмигивает ему, словно поддразнивая и бросая вызов... Юный О’Коннелл снова посмотрел в сторону родителей, которые были так заняты разговором, что, казалось, позабыли о существовании сына...

– Да, действительно, осторожность никогда не была нашей сильной стороной, – кивнул О’Коннелл, обращаясь к жене. – Это подтвердит кто угодно. Но учти, раньше у тебя никогда не возникали видения с участием древних принцесс. Я имею в виду те самые галлюцинации, которые...

– Я предпочитаю слово «видения», которое ты только что употребил. Надеюсь, это несложно запомнить. Заранее благодарна.

– Как хочешь, так и называй. Но признайся, что тогда, в подземельях храма, мы были на волосок от того, – большим и указательным пальцами он показал крошечное расстояние, – чтобы приобрести по крохотному земельному участку. Размером, так сказать, два на два.

Эвелин смутилась и нахмурилась:

– А зачем нам понадобилось бы покупать землю, когда у нас уже есть этот чудесный особняк с садом? Правда, у родителей когда-то действительно были свои земли, но ты сам знаешь, что от них давно уже ничего не осталось...

– Эви, это просто такое выражение, – вздохнул Рик, улыбаясь наивности супруги. – Купить землю дна на два – значит умереть. И участок имеется в виду на кладбище.

– Ну, – замялась Эвелин, – наверное, лучше действительно умереть, чем покупать землю и заниматься сельским хозяйством. Во всяком случае, для меня.

Алекс не слышал этого разговора, а его родители, в свою очередь, понятия не имели о том, чем сейчас занято их чадо. Глаза Алекса блестели так, как это бывает только у детей его возраста. Он с важностью, подчеркивающей торжественность момента, засучил рукав своей курточки и осторожно примерил на руке золотой браслет...

...который тут же закрылся, при этом хищно щелкнув, как крокодилья пасть, ухватившая свою добычу!

Алекс сдавленно вскрикнул и зачем-то отпрыгнул в сторону, широко раскрыв глаза. Он, не моргая, уставился на браслет, который только что сам собой застегнулся на его руке.

В это время наверху О’Коннелл положил на стул пачку книг, врученных ему супругой, и заключил Эвелин в объятия, наслаждаясь моментом.

– Ты прекрасно знаешь, – искренне начал он, – что я скорей умру, чем допущу, чтобы с тобой что-нибудь стряслось... снова.

Она с нежностью поправила ему челку, упавшую на глаза, и лицо ее просияло:

– Дорогой, и я чувствую то же самое.

– Вы с Алексом – единственное, что мне по-настоящему дорого на этом свете. 

Она прижалась к нему, и он в ответ с нежностью привлек ее к себе еще теснее.

А внизу их любимый и драгоценный сын впал в состояние, очень близкое к тому, какое некоторое время назад испытывала в храме его мать. У него начались видения...

...Перед ним простиралось плато Гиза – как трехмерная диорама с тремя пирамидами и сфинксом... но они теперь казались ему совершенно новыми, будто только что построенные... как только что отчеканенные монеты. Когда Алекс протянул руку, чтобы потрогать эти восхитительные, геометрически совершенные фигуры, диорама начала уплывать... А может быть, это сам Алекс стал парить в воздухе?.. Но затем видение изменилось, и мальчику почудилось, будто он с огромной скоростью несется над Нилом, затем над пустыней и останавливается возле храмового комплекса Карнак примерно в двухтысячном году до нашей эры – каким-то непостижимым образом Алекс узнал, что это были именно те времена, хотя и сам не мог понять, как он об этом догадался...

...И в этот момент видение растворилось. У мальчика кружилась голова, и он понял, что снова стоит у себя дома, в библиотеке, и смотрит на золотой браслет на собственной руке.

Алекс отчаянно замотал головой, словно хотел, чтобы мозги встали на место, после чего попытался спять браслет. Ему хотелось отделаться от этой «чертовой штуковины», однако, как ни странно, он не нашел на браслете ни замка, ни крючка, ни какой-нибудь другой хитроумной застежки. Создавалось впечатление, будто браслет намертво прирос к его запястью.

В это время наверху, на втором ярусе библиотеки, родители мальчика страстно целовались, не в силах оторваться друг от друга. Когда наконец их уста разъединились, Эви, продолжая крепко обнимать мужа, заявила:

– Ненавижу, когда ты начинаешь это делать.

О’Коннелл непонимающе нахмурился и посмотрел на женщину, не собираясь выпускать ее из рук:

– Что такое?

– Ну, когда ты вот так делаешь, мне кажется, что я готова согласиться с тобой во всем. Мне кажется, что ты поступаешь правильно. И ты этим пользуешься.

О’Коннелл усмехнулся:

– Даже если при этом я вообще ничего не делаю? Ну, то есть откладываю на некоторое время очередную поездку и раскопки?

– Между прочим, члены Бембриджского научного общества уже давно просили, чтобы я возглавила отдел египтологии в Британском музее. Таким образом, мы будем находиться рядом с домом, и это не помешает мне все время доказывать тебе, что я хорошая мать и вместе с тем вполне современная женщина.

– Мне такая перспектива очень нравится... Кстати, ты только что сказала, что готова согласиться со мной во всем. Я не ошибаюсь?

Она засмеялась, снова прижалась к мужу, и в этот момент О’Коннелл увидел свисающий с ближайшей к ним люстры розовый кружевной бюстгальтер.

– Не могу поверить, чтобы эта вещь принадлежала тебе, – заметил Рик.

– Верно.

Вздохнув, О’Коннелл, наконец, разжал объятия, выпуская жену:

– Похоже, мы совсем забыли о том, что не одни в доме!

– Ах да, – понимающе кивнула Эвелин, глядя на бюстгальтер. – Братец Джонатан. Похоже, эта штучка в его вкусе... так сказать. 

– Нужно намекнуть ему на то, что мы уже приехали, – прорычал О’Коннелл, – и объяснить, что ему пора быстрее проститься со своими гостями, или кого там он еще успел пригласить к себе.

Эли рассмеялась:

– Надо радоваться уже тому, что здесь висит предмет дамского белья, а не сам Джонатан.

О’Коннелл перегнулся через перила второго яруса и посмотрел на Алекса. Мальчик сидел возле золотого ларца, того самого, где находился бесценный браслет, по которому сейчас сходила с ума Эвелин.

– Сынок! – прокричал Рик. – Ты там хорошо себя ведешь?

– А то! – откликнулся Алекс, быстро закрывая рукавом курточки браслет и надеясь, что отец не успел его заметить. Он не ошибся.

Ричард исчез где-то в коридоре, а Эвелин спустилась по лестнице к Алексу, посчитан, что тот, наверное, успел соскучиться без родителей.

Услышав ее шаги, Алекс быстро захлопнул крышку ларца, но тут же понял, что без массивного браслета тот стал весить гораздо меньше. Мальчик схватил первую попавшуюся вазу с ближайшего столика, бросил ее в ларец и едва успел закрыть его, как из-за книжного шкафа появилась мать.

Взъерошив волосы сына, Эвелин поинтересовалась:

– Правда здорово снова быть дома, да?

– Божественно, – кивнул мальчик. На лице его появилась самая невинная улыбка, на которую он был способен.

– Открой мне его, – попросила мать, кивая на ларец.

– Что открыть?

– Ларец.

– Зачем?

Эвелин вздохнула. Кажется, она начинала терять терпение:

– Ну потому, что я хочу положить то, что находится внутри него, а именно золотой браслет, в наш стенной сейф. Понимаешь, эта вещь бесценна, и здесь ей не место.

– Хорошо, я открою его... если, конечно, найду ключ.

– Ты умудрился потерять ключ? Алекс, если это так, можешь распрощаться со своими карманными деньгами, и вообще...

– Я не потерял его!.. Я просто никак не могу его найти. – Алекс попытался изобразить ту самую ухмылку, которая почему-то всегда нравилась его матери. – А в этом есть разница, понимаешь?

Эвелин успокоилась и улыбнулась сама:

– Ну хорошо. Наверное, я должна была сама позаботиться об этом ключе. Ладно... попробуй все же найти его.

– Обязательно, мам. Тебе незачем так беспокоиться... но дело в том, что я... – Он сладко потянулся, но вовремя сообразил, что при этом рукава курточки задираются и браслет становится видно. – Я просто очень устал. Можно я пойду спать?

– Алекс О’Коннелл, ты просишься спать в такую рань? Я впервые... ну хорошо, все в порядке. Разберемся с ларцом завтра. Ничего с ним за ночь не случится.

Словно возражая ей, откуда-то от дверей библиотеки неожиданно раздался чей-то голос:

– Ларец мне нужен немедленно!

Мать и сын одновременно повернули головы и увидели, что к ним приближается незнакомец в красном тюрбане и развевающихся черно-белых одеждах, какие носят в пустыне. У Алекса они почему-то всегда ассоциировались с пижамой. Незваный гость оказался арабом; лицо его отличалось какой-то жестокой красотой.

– Не подходите ближе! – властным голосом приказала Эвелин.

Но араб продолжал приближаться. При этом рука незнакомца внезапно вынырнула из-под складок накидки, и мать с сыном увидели, как в свете люстры угрожающе сверкнуло лезвие кривого моча.

– Отдайте мне ларец! – грозно потребовал араб.

– Кто вы такой? – Мать Алекса бесстрашно выступила вперед, загораживая собой мальчика. Алекс не услышал в ее голосе и тени страха. Эвелин горделиво и вызывающе вздернула подбородок: – Объясните немедленно, что вы делаете в моем доме!

Араб почти вплотную подошел к ним:

– Отдайте мне ларец!

На стене за женщиной и ребенком висел большой римский меч, и она в тот же миг схватила его и, пару раз ловко крутанув в воздухе лезвием, приняла боевую стойку.

– Ух ты! – восторженно выдохнул Алекс.

– Подите прочь из моего дома! – холодно приказала Эвелин арабу, который предусмотрительно остановился в нескольких шагах от женщины.

– Мам... – Алекс осторожно потянул мать за рукав. – Может быть, не стоит...

– Тихо! – коротко ответила она и снова обратилась к арабу: – Уходите немедленно... Прежде чем вас увидит мой муж... и убьет.

В этот момент в библиотеку ворвалось еще трое воинов пустыни, и у каждого был при себе кривой меч.

Нервно сглотнув, Алекс потянул мать за подол платья:

– Кажется, пора кричать и звать на помощь папу... 

– Отойдите в сторону, – произнес араб. – Я только забору ларец и не трону ни вас, ни вашего ребенка.

– Нет, – упорствовала Эвелин.

Араб равнодушно пожал плечами:

– Тогда я просто убью вас обоих и все равно заберу ларец.

– Я так не думаю, – внезапно послышался другой голос, чуть хрипловатый, но достаточно громкий и четкий.

Алекс и Эвелин тут же перевели взгляд на еще одного мужчину, появившегося в библиотеке. Эго был смуглый, в темных свободных одеждах, с аккуратно подстриженной бородой и замысловатыми татуировками на щеках воин. Он возник так неожиданно, что со стороны могло показаться, будто он материализовался из воздуха.

– Медджай! – воскликнул один из тех, кто пришел сюда за ларцом, но предводитель бандитов по-прежнему стоял, словно не смея шелохнуться.

– Ну что ж, – обратилась Эвелин к новому гостю, держа свой меч с таким безразличным видом, словно это был фонарь. – Как сказал бы Рик, давненько не виделись. Что привело вас сюда?

Вежливо поклонившись хозяйке дома и не сводя гневного взгляда с пришельцев в тюрбанах, медджай ответил:

– Я полагаю, что объяснения лучше отложить на более позднее время.

Предводитель в красном тюрбане сделал шаг вперед. При этом Алексу показалось, что он метнул в сторону медджая взгляд, полный одновременно и ненависти, и уважения. Едва заметно кивнув, он произнес:

– Ардет-бей.

Тот кивнул в ответ, приветливо улыбнулся и, произнеся короткое: «Лок-нах», – выхватил из-под складок одежды свой грозный меч. 

Ответная реакция последовала незамедлительно. Лок-нах и трое его помощников взмахнули клинками, и в библиотеке закипело самое настоящее сражение.

Ардет-бей бросился вперед, ловко отражая удары Лок-наха и второго воина. Большой зал заполнился звуком лязгающих мечей, который эхом пронесся по галерее. Улучив момент, Алекс схватил ларец и кинулся с ним в дальний угол зала, откуда не без удивления и гордости наблюдал за тем, как его мать вступила в схватку с бандитами. Она сражалась бесстрашно и уверенно, взяв на себя оставшихся двух воинов. Эвелин с таким искусством отражала их выпады и наступала, что со стороны сейчас казалась настоящей леди Зорро!

– Мам! Где ты научилась всему этому? – крикнул, не выдержав, Алекс.

– Я... – Она отразила очередной удар, сердито буркнув при этом что-то себе под нос, и продолжала успешно управляться с тяжелым римским мечом. – Понятия не имею!

Следующим ударом она выбила меч у одного из воинов, но тут другой начал наступать на нее, да так, что меч буквально мелькал у него в руке. Он нажимал на клинок Эвелин, постепенно оттесняя ее и заставляя отступать. Наконец женщина оказалась прижатой к стеллажу с книгами и, очутившись в беде, закричала в отчаянии.

– Мам! – завопил Алекс.

Однако воин не торопился расправляться с Эвелин. Он жадно пожирал ее глазами, любуясь ее красотой, а затем приблизил к ней свое лицо и злорадно рассмеялся, скаля желтые кривые зубы.

Алекс увидел, как поморщилась от отвращения его мать, что, впрочем, его нисколько не удивило, но в следующий момент она лихо ударила воина коленом между ног. Это оказалось неожиданностью и для Алекса, и для араба, который, отчаянно крича, согнулся пополам. Эвелин еще раз ударила коленом негодяя, на сей раз целясь ему в лицо. Тот снова заорал, но быстро оправился и отпрыгнул, как черт, выскакивающий из коробочки с сюрпризом. Правда, едва он успел выпрямиться, как получил от Эвелин в зубы хуком справа. На этот раз он пошатнулся, упал на мраморный пол и потерял сознание.

– А вот этому, – тяжело дыша, сказала Эвелин, – меня научил твой папочка.

К этому времени второй воин уже успел подобрать свой меч и снова принялся наступать на женщину. Она отбивала удары, парировала, применяла всевозможные уловки с удивительной точностью и быстротой. Алекс всегда был уверен в том, что его мать – исключительная женщина, но то, что она владеет такими приемами фехтования, он даже не подозревал.

Мальчик все это время продолжал, съежившись, сидеть в углу, прижимай к себе заветный ларец. Битва все разгоралась, и в библиотеке теперь царил настоящий разгром. Многие бесценные артефакты оказались безнадежно испорчены. Один из воинов рванулся к мальчику, и Алекс тут же покинул свое убежище. На бегу он врезался в высокий книжный шкаф и тот, падая, похоронил под собой преследовавшего Алекса настойчивого воина.

Шум схватки нарастал, и мальчик удивлялся теперь только одному: почему отец до сих пор не услышал этого безобразия и не явился сюда, чтобы хотя бы посмотреть, что тут происходит? Конечно, особняк был громадным, и его крылья простирались на довольно далекое расстояние, но шумиха в библиотеке стояла самая невероятная... 

В этот миг воин все же добрался до Алекса и, схватив одной рукой ручку ларца, другой угрожающе занес над мальчиком свой кривой меч. Но, возможно, из-за того, что Алекс был ребенком, воин не пустил его в ход, и некоторое время мужчина и ребенок, ухватившись за ручки ларца, тянули его каждый в свою сторону.

Разумеется, мальчишка не мог долго противостоять взрослому человеку, и воин наконец завладел ларцом. Араб торжествующе засмеялся, но в этот миг Ардет-бей подскочил к нему и одним движением меча пронзил насквозь.

Умирающий выронил ларец и растянулся на полу рядом с ним.

Алекс поначалу хотел снова схватить ларец, но испугался, В конце концов, ему исполнилось всего восемь лет, и бояться было еще позволительно.

В паузах между ударами Ардет-бей, сражавшийся с Лок-нахом, выкрикнул:

– Миссис О’Коннелл, что в этом ларце?

Алекс увидел, как его мать небрежным движением опрокинула на одного из нападавших высокий шкаф с археологическими находками. Зазвенели разбившиеся стекла, и воин оказался похороненным под грудой артефактов и осколков.

Эвелин вымоталась и тяжело переводила дух:

– Там... лежит... браслет... Анубиса!

Медджай казался потрясенным ее словами:

– Значит, он у вас?!

Женщина утвердительно кивнула.

– Хватайте его! – крикнул Ардет-бей. – Хватайте и бегите прочь!

– Но...

– Немедленно! Они не должны завладеть этим браслетом! 

Алекс увидел, как его мать, опустив меч, ухватилась за ларец.

В этот момент из темноты за портьерами выступила огромная фигура в красном тюрбане и темных одеждах. Она схватила Эвелин вместе с ларцом и моментально исчезла. Возмущенные крики женщины и ее яростное сопротивление успехом не увенчались.

– Они забрали мою маму!

Отвлекшись на крик, Ардет-бей потерял бдительность. Лок-нах тут же воспользовался этим и с силой ударил своим мечом по клинку медджая. Тот отшатнулся, запнулся о валяющийся на полу шкаф и упал.

Увидев сжавшегося у стены Алекса, Лок-нах с размаху метнул в него меч. Тот, кувыркаясь, полетел через комнату. Ребенок едва успел увернуться, как меньше чем в дюйме от его лица острое лезвие вонзилось в деревянную обшивку стены.

Мальчишка в страхе зажмурился. Когда он открыл глаза, его мать, Лок-нах и остальные нападавшие бесследно исчезли.