Мумия. Возвращение

Глава 20 Рыцарь в логове Скорпиона

Из всех ужасных и удивительных тварей, с которыми О’Коннеллу довелось встречаться во время своих путешествий по Египту, этот получеловек-полускорпион казался самым омерзительным. Самый страшный ночной кошмар не шел ни в какое сравнение с этим месивом человеческой плоти и хитином. Несмотря на свои резкие, как у насекомого, движения, чудовище высоко и гордо несло человеческую голову. Оно было столь же отвратительно, сколь и величественно. Его суставчатые ноги с когтями скребли по каменным плитам пещеры, издавая пренеприятный скрип.

Имхотеп и Рик с благоговейным страхом созерцали невиданное чудовище. Мужчины инстинктивно бросились в разные стороны. О’Коннелл отпрыгнул влево, а верховный жрец – вправо, создав, таким образом, стратегически выгодную для себя позицию для сражения с общим врагом.

Тварь возвышалась над ними, поворачивая голову то к Имхотепу, то к О’Коннеллу, словно прикидывая, с кого лучше начать. После недолгих колебаний чудовище уставилось на Имхотепа. На мужественном лице Царя Скорпионов появилось странное выражение. То ли он узнал стоящего перед ним верховного жреца, то ли древний инстинкт подсказал ему, кто из пришельцев представляет собой большую опасность.

Через мгновение лицо чудовища исказилось от гнева, и, перебирая лапами, словно краб, оно направилось к Имхотепу. 

О’Коннелл, хоть и находился на почтительном расстоянии от Имхотепа, заметил, как забегали у того глаза. Рик понял, что верховный жрец лихорадочно соображает, кик поступить. А затем пораженный О’Коннелл увидел, как ожившая мумия вонзила ногти в кожу на лбу и содрала с себя скальп.

О’Коннелл зажмурился и затряс головой, как будто все это ему привиделось. Поначалу он подумал, что мумия рехнулась, но потом решил, что это он сам сошел с ума. Он видел обнажившийся череп верховного жреца – сухую серую кость. Ни одной капли кропи не выступило на голове Имхотепа... Впрочем, ведь мумия тоже лишь наполовину была человеком, а наполовину – сверхъестественным существом.

Вспомнив, что сотворил с собой смотритель Хафис, и наблюдая за тем, как Имхотеп опускается перед приближающимся чудовищем на колени, О’Коннелл сообразил, в чем дело. Он справедливо решил, что присутствует при обряде поклонения и выражения безграничной преданности.

Воздев над головой руки, коленопреклоненный Имхотеп покорно ждал. Когда тварь оказалась рядом, верховный жрец выкрикнул на древнеегипетском:

– Ахс май сат! Ахс май сат!.. Я твой верный последователь.

Тварь остановилась перед мумией, внимательно осмотрела ее сверху и кивнула головой, словно признавая в Имхотепе преданного слугу.

– Вот черт! – тихо выругался О’Коннелл.

Царь Скорпионов резко развернул свое членистое тело, щелкнул огромными клешнями и обратил внимание на второго из присутствующих. Тварь не могла видеть самодовольной ехидной ухмылки на лице «преданного слуги». Верховный жрец поднялся с колен и тихо скрылся за колоннами, оставив их с Риком наедине и от всей души желая поражения каждому из них.

О’Коннелл отступил назад и прижался спиной к колонне. Глядя на приближающуюся тварь, он был согласен заменить ее противником попроще. Парой тысяч туарегов, например. В отчаянии Рик попытался припомнить детали ритуала поклонения. Он похлопал себя по лбу, закрытому спутанными мокрыми от пота волосами, и попробовал воспроизвести магические слова. Кажется, это было что-либо близкое по звучанию к:

– Ах, мой зад! Ах, мой зад!

Однако такое проявление преданности не устроило чудовище. Огромная клешня, выразительно щелкнув, устремилась к Рику.

О’Коннелл успел увернуться, и клешня пробила древнюю известняковую колонну, раздробив ее в мелкий щебень. Рик бросился наутек, не разбирая дороги, но неожиданно натолкнулся на человеческую фигуру, появившуюся из темноты тоннеля, причем фигуру очень знакомую. О’Коннелл с удивлением увидел живого смотрителя Хафиса.

С глазами, как у лунатика, прижимая к груди окровавленную культю, маленький смуглый человечек пошатывающейся походкой вошел в пещеру.

Пока Царь Скорпионов полз следом за Риком, тот, увидев обнаженный кровоточащий череп Хафиса, принялся усиленно соображать. Этот негодяй все равно уже был трупом, ходячим или нет – неважно. Ну а какой Царь Скорпионов откажется принять человеческую жертву?

Сорвав с ближайшей статуи золотой шлем, О’Коннелл нахлобучил его на изуродованную голову смотрителя. 

– Ах, твой зад! – коварно выкрикнул О’Коннелл «магические» слова и, развернув Хафиса, мощным пинком отправил смотрителя прямо в объятия чудовищных клешней.

– Что? Что? – забормотал Хафис, беспомощно моргая и оглядываясь по сторонам. Внезапно глаза его округлились от ужаса: он увидел возвышающегося над ним гигантского монстра.

Араб мгновенно сориентировался. Ни секунды не колеблясь, какому владыке служить, он рухнул на колени перед Царем Скорпионов, покорно опустил глаза и, воздев руки, воскликнул:

– Ахс май сат! Ахс май сат!

Царь Скорпионов стоял неподвижно, время от времени пощелкивая то одной, то другой клешней, словно выбирая, какую из них использовать...

Только теперь до смотрителя дошло, какую дьявольскую шутку сыграл с ним О’Коннелл, Хафис поднял ладонь, но вместо голой кости черепа, которую он с такими муками обнажил ради Царя Скорпионов, его пальцы ощутили холод гладкого металла.

Шлем, надетый на Хафиса О’Коннеллом, сидел на голове удивительно плотно и, несмотря на все усилия араба, сниматься не желал...

Царь Скорпионов, наконец, принял свое решение. Протянув клешню, он схватил Хафиса поперек туловища и поднял в воздух, чтобы получше разглядеть. Со стороны это выглядело так, словно богомол рассматривает своего более мелкого собрата перед тем, как его сожрать. Клешня, державшая Хафиса за талию, начала сжиматься. Наконец раздался резкий щелчок, и к ногам Царя Скорпионов рухнули две половинки тела в окровавленной одежде.

Пока решалась судьба бывшего смотрителя Британского музея, О’Коннелл решил вооружиться. Ему приглянулся точно такой трезубец, каким он пользовался в бою с Имхотепом. Но едва Рик потянулся, чтобы схватить оружие, огромная клешня со страшной силой ударила его, отбросив в сторону. Трезубец, позвякивая, отлетел в темноту.

Рик впечатался в стену, на его счастье, достаточно гладкую. На ней не было острых выступов, и О’Коннелл просто здорово ушибся. С трудом поднявшись на ноги, Рик неожиданно увидел рядом с собой странное изображение. В отличие от традиционных орнаментов, иероглифов и фигур, на стене был нарисован фараон-воин. Пока О’Коннелл переводил дыхание и приходил в себя, он рассмотрел, чем вооружен странный воин. Он сжимал в руке не меч и даже не копье, а жезл... золотой Жезл Осириса!

А на руке воина красовалась эмблема – точно такая же, что украшала с детства руку самого О’Коннелла: тут были и крылья сокола, и глаз Гора, и пирамида.

Мощный хвост Царя Скорпионов развернулся и, на дюйм не достав до головы Рика, раскрошил в пыль кусок стены с рисунком. О'Коннелл рыбкой нырнул вперед, уворачиваясь от хвоста, перекатился через голову и встал на ноги у стены, о которую его недавно швырнул Царь Скорпионов.

Неудивительно, что Рик не пострадал, ударившись об нее. Стена была действительно совершенно гладкой. Рисунки последовательно изображали этапы сражения неизвестного воина с чудовищем, напоминающим Царя Скорпионов. На одном из рисунков О’Коннелл не без удивления увидел, как Жезл Осириса в руках воина превращается в копье. На последнем – рука воина, вооруженного копьем, поражала человекоподобного монстра.

В течение долгих столетий медджаи охраняли Хамунаптру, чтобы не допустить возрождения Имхотепа. Возможно, они же в древние времена познакомились с легендой о Царе Скорпионов и тоже посчитали нелишним охранять его возможное убежище?

И О’Коннелл как раз являлся одним из них...

Теперь он был голов поверить во что угодно. Тем более что для этого не требовалось срывать кожу у себя с головы.

Хвост гигантского скорпиона, словно хлыст, наносил удары, пытаясь поразить О’Коннелла. Тому пока удавалось уворачиваться от смертоносного жала, но удары за короткое время уничтожали и остальные рисунки на стене. Впрочем, Рик особенно не переживал, так как запомнил изображения во всех подробностях.

Пока О’Коннелл мотался по пещере, удирая от преследующего его чудовища, он заметил, что на другой стороне трещины стоят Джонатан и Алекс. Особого восторга появление сына в столь опасном месте у Рика не вызвало, зато он испытал неимоверное облегчение при виде брата своей жены.

Дядя и племянник застыли на месте, уставясь вытаращенными глазами на гигантскую фигуру Царя Скорпионов.

– Джонатан! – закричал О’Коннелл. – Жезл! Эта твоя любимая золотая игрушка!.. На самом деле – это копье!

– Правда? – Джонатан не знал, как реагировать на подобное заявление. К тому же ему приходилось пятиться, чтобы ненароком не угодить в трещину или в лапы мечущегося по пещере Царя Скорпионов. – Это же замечательно!

– Только это копье может убить сукиного сына!

– Да? Восхитительно!

Джонатан достал из рюкзака жезл и принялся неуклюже вертеть его в руках, осматривая со всех сторон.

– Отдай его мне! – потребовал Алекс, выхватывая у дяди его любимую безделушку.

А в глубине пещеры, прячась во мраке, за этой сценой наблюдал Имхотеп. Ему давно была известна тайна жезла, которая только что открылась О’Коннеллу.

– Жезл Осириса, – тихо прошептал он на древнеегипетском языке.

Именно это оружие необходимо было потерявшей магические силы мумии, чтобы одолеть грозного противника. Но если сам перерожденный медджай или кто-нибудь из его оруженосцев поразит копьем чудовище, то О’Коннелл встанет во главе армии Анубиса, и Царю Скорпионов придется подчиняться новому владыке.

Этот придурок-англичанин и мальчишка, что стояли сейчас по другую сторону трещины, никак не могли справиться с волшебным оружием. Выступив из темноты, Имхотеп решительным шагом направился к ним.

Пока верховный жрец шел к дяде и племяннику, в пещеру ворвались Анк-су-намун и преследовавшая ее Эвелин, но, увидев жуткое чудовище, неистово мечущееся по пещере, обе застыли как вкопанные, забыв о смертельной вражде. Царь Скорпионов, клацая огромными клешнями и размахивая хвостом, никак не мог добраться до ловкого и юркого Рика. Чудовище разбивало вдребезги колонны и пьедесталы, пробивало в стенах огромные дыры, но О’Коннелл по-прежнему оставался неуязвимым, хотя две половины трупа Хафиса с разлившейся вокруг лужей крови и выпущенными внутренностями наглядно демонстрировали возможности монстра. 

Анк-су-намун (или она от страха снова стала Милой?) боязливо прикрыла лицо ладонью, сквозь пальцы продолжая следить за неравной схваткой. Наконец Царю Скорпионов удалось задеть Рика хвостом, и американец, завертевшись в воздухе, снова врезался в стену. Безвольно раскинув руки и ноги, О’Коннелл сполз по стене на пол.

– Ри-и-ик! – звонко раскатился под сводами отчаянный крик Эвелин.

Ее голос произвел на О’Коннелла эффект разорвавшейся бомбы. Он вскочил на ноги и увидел по ту сторону провала любимую жену – живую и невредимую. Никогда еще Ричард О’Коннелл не чувствовал себя таким счастливым.

Смеясь и еле сдерживая слезы, он прокричал в ответ:

– Эви! Забирай Алекса, и немедленно уходите отсюда!

Стоило Рику ненадолго отвлечься, как последовал новый удар хвоста. На этот раз жало попало между широко расставленными ногами американца, пропахав в каменном полу глубокую борозду.

Отскочив в сторону, Рик едва не споткнулся об оброненный ранее трезубец. Крепко стиснув оружие, О’Коннелл решительно готовился встретить противника. Ярость отчаяния, вызванная смертью жены, сменилась прежним хладнокровием и уверенностью. Эвелин жива!

И он, Рик О’Коннелл, обязан сделать все, что в его силах, чтобы так было и впредь.

– Джонатан, черт тебя побери! – закричал он. – Ты долго еще будешь копаться с этой штукой?

Рик изо всех сил запустил трезубец в Царя Скорпионов, целясь в его торс. Но отвратительная тварь оказалась проворнее: она отступила назад, и трезубец отскочил, ударившись о непроницаемый хитин клешни.

Имхотеп уже преодолел провал и подкрадывался к Джонатану и Алексу. Те, путаясь в иератических знаках, вертели жезл так и сяк, надавливая на все выпуклости.

Мумии осталось преодолеть последние двадцать футов, когда у Джонатана дела, наконец, пошли на лад. Он повернул нижнюю часть жезла, торец открылся, и оттуда высунулось острое жало. Алекс ухватился за кончик, потянул и вытащил из корпуса телескопическое лезвие копья длиной около четырех футов. С громким щелчком угрожающее острие зафиксировалось в длинной рукоятке.

Имхотеп подобрался уже совсем близко к Джонатану и Алексу, когда дядя обратился к племяннику:

– Дай-ка эту штуку сюда. Это дело мужчины.

Хорошенько прицелившись, Карнахэн метнул копье мимо мумии прямо в чудовище.

В ужасе, оттого что все его мечты и надежды рушатся, Имхотеп отшвырнул Джонатана в сторону и издал отчаянный вопль:

– На-а-ай!

Царь Скорпионов совершил на месте стремительный пируэт и отбил хвостом смертоносное оружие. Ударившись о жало на хвосте, копье полетело по пещере, вращаясь, словно пропеллер.

О’Коннелл взвился в воздух и в немыслимом прыжке перехватил копье. Вскочив на ноги, он, как чемпион-легкоатлет, широко размахнулся и бросил смертоносное оружие, целясь в человеческую плоть Царя Скорпионов.

Острое, как игла, копье пробило грудь чудовища, пронзив сердце. Царь Скорпионов пошатнулся, и из его горла вырвался пронзительный крик. В нем странным образом смешались удивление, боль и ярость. Этот крик одновременно напоминал и звериное рычание, и человеческий стон.

Позабыв об Алексе и Джонатане, мумия перепрыгнула через трещину и бросилась вперед с отчаянным воплем: «На-а-а-й!» Правда, Имхотеп и сам уже понимал, что поздно что-либо предпринимать...

Царь Скорпионов, пьяно пошатываясь на своих многочисленных лапах, с тоской и угрозой смотрел на О’Коннелла. Из его груди по-прежнему рвался крик, и, если бы сейчас чудовище не умирало, его можно было принять за боевой клич.

А отважный путешественник, не обращая внимания на собственные раны, синяки и ссадины, скрежетал зубами и, не отрываясь, смотрел в искаженное страданием лицо монстра.

– Теперь ты должен повиноваться только мне, – наконец произнес Рик. – А потому... отправляйся в ад!

Глаза Царя Скорпионов расширились, и проклятие Анубиса вступило в свою завершающую фазу. Чудовище взорвалось облаком черного пара. О’Коннелл непроизвольно зажмурился и закрыл лицо рукой, но ни одна, даже самая мельчайшая частичка не коснулась его. Но было ни отлетающих конечностей, ни кусков плоти, ни потоков крови, потому что Царь Скорпионов превратился в ничто.

А на окраине Ам-Шира поредевшие отряды медджаев готовились к последней безнадежной битве с противником, значительно превышающим их числом. Вскоре неравный бой закипел на песчаных дюнах, залитых кровью воином пустыни. И тут совершилось нечто удивительное, о чем уже к концу дня в пустыне слагали легенды. Орды свирепых собакоголовых воинов внезапно рассыпались черным песком, из которого и возникли, и золотые дюны Сахары поглотили прах адских созданий.

– Хвала Аллаху! – произнес Ардет-бей, удивленный тем, что остался в живых.

Но он удивился бы еще больше, если бы знал, что сейчас происходило в оазисе Ам-Шир. Из-под подножия пирамиды вырвались клубы черного пара и гигантским грибом поднялись в небо. В огромном облаке угадывались черты лица Царя Скорпионов. Никто не видел, как Царь, издав последний вопль бессильной ярости, черным паром всосался обратно под основание пирамиды, и массивное золотое сооружение задрожало, как в лихорадке.

Пещера ходила ходуном, как при землетрясении, а О'Коннелл и Имхотеп вновь стояли по разные стороны бездонного провала, готовые возобновить схватку.

Но этому не суждено было осуществиться. Страшные вибрации разорвали бездонный разлом, сделав его еще шире. Потерявшие равновесие противники каким-то чудом успели уцепиться пальцами за края бездны.

– Нет! – в отчаянии закричала Эвелин и, не обращая внимания на то, что вокруг все рушится, устремилась на помощь мужу. Путь ей преградили падающие сверху сталактиты с острыми, как бритва, краями. Они напоминали гигантские, размером с бревно сосульки, застигнутые внезапной оттепелью.

Рик и Имхотеп, цепляясь из последних сил за край провала, висели бок о бок над бездной. Под их ногами разверзлась наполненная непроницаемой тьмой пропасть, открывающаяся, казалось, в самые глубины ада.

Силы быстро покидали их. Оказавшись рядом в таком отчаянном положении, враги обменялись красноречивыми взглядами. Каждый словно признавался другому, что долго не протянет. И герою, и злодею необходима была помощь со стороны.

Имхотеп и Рик видели, какой смертельный ливень падающих сталактитов и камней мешает остальным прийти к ним на помощь. Каждый видел свою любимую женщину, страдающую от невозможности броситься на выручку избраннику.

Едва удерживаясь на ненадежном краю бездны, О’Коннелл прокричал, обращаясь к Эвелин:

– Уходи! Уходи отсюда! Не смей оставлять Алекса!

Находящийся в таком же незавидном положении Имхотеп взывал к своей возрожденной возлюбленной на понятном им обоим древнем языке:

– Анк-су-намун! Помоги мне! Прошу тебя, помоги!

Женщины смотрели на теряющих последние силы мужчин, а непрекращающийся град каменных обломков возводил между ними непреодолимую преграду.

Но Эвелин не боялась смерти – она не так давно с ней уже встречалась.

Молодая женщина бросилась вперед, лавируя между падающими сталактитами. Она словно обезумела в своем желании спасти любимого, отца своего ребенка.

– Не смей! Не смей сюда приближаться! – кричал О’Коннелл, но Эви и не думала его слушать. Рика одновременно охватило раздражение, вызванное ее упрямством, и гордость за ее беззаветную храбрость.

Анк-су-намун, которой тоже не раз пришлось побывать в объятиях смерти, стояла неподвижно. Она словно превратилась в одну из холодных безразличных статуй.

Внезапно Мила сорвалась с места и побежала… в обратную сторону, к тоннелю, ведущему из пещеры на верхние ярусы пирамиды. Она не думала больше об Имхотепе, оставляя своего возлюбленного на произвол судьбы.

Имхотеп, пальцы которого уже онемели, не поверил своим глазам:

– Анк-су-намун!

Но она исчезла в темноте тоннеля.

О’Коннелл посмотрел в лицо своего врага и увидел, как его надежды рушатся подобно пещере, в которой они сейчас находились.

– Анк-су-намун... – шепотом произнес Имхотеп.

В этот миг Эвелин отчаянным прыжком достигла края бездны и изо всех сил вцепилась руками в запястья Рика. Извиваясь на полу от нечеловеческих усилий, она все-таки ухитрилась вытащить мужа из все расширяющегося провала. Через несколько секунд супруги уже были в безопасности.

О’Коннелл взглянул на гибнущего Имхотепа и поймал себя на мысли, что едва удерживается от желания протянуть руку помощи этому достойнейшему из врагов.

Имхотеп смотрел на стоявших рядом Рика и Эвелин, и что-то похожее на бледную улыбку скользнуло по его губам. Бывший верховный жрец прошептал по-древнеегипетски какие-то слова, разжал пальцы, и его тело поглотила вечность.