Моя Академия

Глава 9 Спят тревоги и радуги

Как бы это ни было, вторые сутки я провожу в кровати. Не сказать, что для меня это тяжело, но тело просит движения. Привстаю с матраса и понимаю, что немного отвык ходить.

Постепенно привыкаю к телу. К моему удивлению, никакой немоты или боли в конечностях. Разве что хочется сильнее потянуться. Чувствуется помощь эликсиров. Обхожу кровать и приоткрываю дверь.

Коридорная плитка идеально вымыта, практически блестит. На полу тоже никого. Уже никого. Приглядываюсь. Еле заметный черный след от резинового колеса и почти невидимые запотевшие пятна от пальцев. На полу совсем недавно лежал человек. Ариша помогла ему встать и дойти до палаты. Вроде бы даже дальней. Легкая дымка знакомого запаха. Неожиданного и неуместного в больнице. Пахнет увядшими фиалками. Черт. Запах-то не очень приятный. И почему увядшими? Не понимаю…

Выходить в коридор не решаюсь. Всё-таки медсестра и меня предупредила о нежелательности такого вояжа. Да и чувствую себя на ногах пока неуверенно. Зато появилось еще одно доказательство, что я — не единственный пациент на этаже.

Пока поблизости никого не вижу и осматриваюсь, куда меня закинуло. За дверью моей палаты окна. Хочется задержаться на выходе в коридор чуть дольше, чтобы насладиться солнцем и бескрайними просторами леса. Помимо высоченных деревьев и густой растительности, виднеются многоэтажки. Город находится внутри леса в этаком симбиозе. Очень интересная и ни на что не похожая архитектура.

При этом я помню Ларика, помню городок, в котором он жил. Там даже близко не было ничего подобного.

Всё-таки у Ларика в графстве городок вспоминается совершенно обычный. Практически как любой небольшой город из прошлой жизни. Трёх — максимум пятиэтажные здания с высокими потолками, бежевые или светло-коричневые. Площади с широкими улицами. В общем, если бы не магия и старомодная одежда населения, я бы сказал, что город Ларика больше походил на застройку годов шестидесятых прошлого века.

Здесь совсем другая история. Дома выглядывают из-за деревьев, при этом не перекрывая друг-друга. Не иначе как город в парке, но никак не наоборот. Практически все постройки отличаются друг от друга. Все больше тяготеют к классике, чем-то напоминающей греческую архитектуру. Может быть, колоннами, а, может быть, украшениями по внешнему фасаду. Еще замечаю высокие потолки открытых террас.

Остальное отсюда плохо видно. Да и сориентироваться очень сложно, потому что моё восприятие объёмов и расстояний явно не в порядке. Если верить моим глазам, то некоторые деревья примерно в десять обхватов толщины — такого точно не может быть. Да и высота, вероятно, совсем не та, которую мне демонстрирует сознание.

Ладно, с этим разберусь позже. Закрываю дверь.

Делаю несколько приседаний, следом отжимания. Оба упражнения даются мне легко, и тело подчиняется с каждым упражнением все лучше. Оно объективно сильное. Никак не ребенка четырнадцати лет, а вполне себе взрослого выносливого парня.

Всё-таки систематические занятия с дядькой делают своё дело, и я, скорее всего, могу долго бежать, хорошо прыгать и достаточно резко и метко отвечать на вызовы. С реакцией тела тоже всё в полном порядке. Выдыхаю. Остается восприятие. Ариша предупреждала, с этим буду работать.

Окидываю взглядом палату. Подхожу к единственной двери без ручки. Соответственно, там должна быть ванная комната. Дверь открывается автоматически, как только остается меньше шага до неё.

Внутри всё минималистично, никаких неожиданностей. Средства гигиены, душевая капсула, выдвижной унитаз и рукомойник. На полу зеркальная плитка.

После двухдневного лежания в кровати мне хочется задержаться в этой комнате, что, собственно, и делаю.

Слышу знакомые шаги недалеко от двери палаты. Острота восприятия пока ещё никуда не уходит. Точно, Ариша. Вот только рядом с ней идет еще один человек. Его шаги тоже узнаю практически сразу. Похоже, ко мне пожаловал мой старый знакомец. И это я сейчас не про имперского штурмовика.

Когда-нибудь это должно было произойти. Сейчас время уже ближе к вечеру, и я практически здоров. Нехотя выхожу из ванной комнаты и возвращаюсь к кровати. Заправляю её и сажусь сверху на одеяло прямо в больничной пижаме. Дверь тихо открывается, сначала заглядывает Ариша.

— Ларик, можно к тебе? — спрашивает она.

— Да, конечно. Проходи… те, — добавляю.

Ариша сначала приподнимает брови, потом понимает и кивает как бы сама себе.

— Проходите, пожалуйста, Козьма Ефремович, — обращаюсь к следователю, как только тот появляется в зоне видимости.

— Здравствуйте, Ларион, — приветствует он.

— И вам здравствуйте, — киваю следаку. — Прошу вас, — показываю на невысокий стул возле кровати.

Следователь садится, а медсестра продолжает с неким сомнением поглядывать то на него, то на меня.

— Вас завтра выписывают? — интересуется Козьма.

— Не знаю. Выписывают? — переспрашиваю у Ариши.

— Да, ближе к вечеру, после осмотра целителя, — отвечает она.

— Ну вот, вы слышали, — холодно улыбаюсь.

— Задавайте свой вопрос, — мягко говорит сыскарь. — Я же вижу, что вы хотите.

Странно было бы при его опыте не видеть этого.

— У меня их несколько, — раз он сам хочет начать беседу с этого, мне только на руку. — Я бы хотел знать, почему вы ограничили меня в поиске информации про инферно?

Следователь щурит глаза и ждет, пока я договорю. Выглядит очень добродушным и внимательным. Но это только роль, я это очень четко понимаю.

— Всё просто, — кивает сыскарь. — Как вы могли заметить, эта информация не является секретной, просто о ней не принято говорить. Но журналисты обычно любят сенсации, и вы легко могли наткнуться на описание вашего случая с поездом.

— И чем это может мне навредить? — уточняю.

— Вам — абсолютно ничем, — мягко смеется Козьма. — А вот следствию — вполне. Мне от вас нужен холодный и взвешенный образ. Только информация от первого лица, никаких навешанных со стороны фактов. Если вспомните, это одна из просьб, с которой я к вам сюда пришёл.

— Хорошо, понятно. То есть после выписки никаких ограничений? — продолжаю копать в нужном направлении.

— Вы же гражданин нашего государства, нашей империи, какие могут быть ограничения? — разводит руками следователь, будто я спросил, можно ли мне использовать таблицу умножения.

— Вот, кстати, как гражданин империи, я несовершеннолетний, а вы со мной разговариваете без представителя, — перехожу к более щепетильной теме. — Я точно помню, что это неправильно.

— Вашему родному отцу сообщили, что вы здесь, — с полной готовностью отвечает Козьма. — К сожалению, он не может сейчас представлять вас и ваши интересы, но он оплатил услуги юриста.

— Юриста? — переспрашиваю.

Вижу, как Ариша кидает на следователя выразительный взгляд. Вспоминаю, что до выписки мне нельзя получать слишком много новой информации. Теперь же Козьма Ефремович тщательно подбирает слова.

— Мы все оказались в немного подвешенной ситуации, — начинает он с общих слов. — Дело в том, что договор с Академией ваша семья уже заключила. Соответственно, с этого момента именно Академия должна оказывать услуги представителя.

— Но? — спрашиваю и жду продолжения истории.

— Мы отправили им запрос сразу же после происшествия, — отвечает следователь. — Но ответа на запрос так и не получили. Только это не дает вам возможности пользоваться юристом отца как представителем семьи. Даже если приедет сам отец, мы не допустим его. С тех пор, как вы подписали договор с Академией, вы находитесь на полном её попечительстве. Согласно уставу вашей Академии, прямо сейчас вы в полной мере располагаете своей самостоятельностью, но в границах того самого Устава. Да и на территорию госпиталя, вероятнее всего, юриста не пустят. Вот после выписки — сможете пользоваться уже оплаченными услугами.

Понимаю, что следак чего-то не договаривает, но, по большому счёту, мне пока от этого ни холодно ни жарко.

— Получается, никакого юриста? — уточняю.

— Всё так, — подтверждает Козьма. — Поэтому мы приняли взвешенное решение: при нашей беседе будет присутствовать представитель больницы. Ничего против не имеете?

— Нет, не имею, — соглашаюсь.

Только ситуация мне в корне не нравится. Своего отношения не показываю, концентрируюсь на последовательности, логике слов и деталях. Мимика следака отточена годами, мастерство управления эмоциями заметно. Прикидываться несмышленышем тоже не вижу смысла. Держусь как обычно.

— У меня есть ступень по магическому праву, Ларион, — говорит Ариша. — Правда, пока только помощника правоведа. Но можешь на меня полностью рассчитывать. Полностью подхожу под определение представителя больницы и обязуюсь никуда не отходить во время разговора.

Коротко киваю. А вот сыскарь, кажется, удивлён. На моём месте он рассчитывал увидеть домашнего мальчика. Вместо этого перед ним адекватный, спокойный, выдержанный подросток. И от медсестры этих знаний тоже не ожидал.

— Хорошо. Тогда у меня ещё один вопрос, — продолжаю разговор. — Он скорее меркантильный.

— Безусловно, — не без интереса соглашается Козьма.

— Мне сказали, что за серебро выплачены деньги, — сразу перехожу к сути. — Можете меня проконсультировать по выплаченным суммам? В личной зоне не нашел никакой детализации платежа.

— Да, конечно, — все с той же доброй улыбкой соглашается сыскарь. — По Имперскому Уложению вам выплатили десятую часть от найденных сокровищ как участнику происшествия. Так поступают по старому договору отрядов зачистки. Это общепринятая практика. Всё, что появляется или становится доступным после прорывов, является собственностью государства, предыдущему собственнику выплачивается только определённая сумма. Обычно, больше стоимости вещи, но если требовалась помощь группы зачистки, то тут уже по договору.

С такой информацией всё сходится. Всё бьётся. И сумма, и пропорции. Получается, что за мой костюм выплатили как собственнику, а всё остальное — как участнику происшествия. В каком-то смысле это даже справедливо. Но здесь с какой стороны посмотреть. Тем более, если по-хорошему, то никаких прав на это всё я не имею. Вся моя заслуга заключается только в том, что я выжил.

— Козьма Ефремович, мне нужны контакты моего отца, — прошу резче, чем следует.

Тут следователь непритворно удивляется.

— И любых оставшихся родственников моего дядьки, — добавляю.

— Как так? У вас разве нет контактов вашего родителя? — спрашивает Козьма и кидает взгляд на медсестру, будто та знает больше информации.

Ариша только пожимает плечами.

— Нет. Этим всем занимался мой дядька — Карл. Так что… — принимаюсь объяснять, но следователь легким поднятием руки останавливаем меня.

— Хорошо, я вышлю уведомление в личную зону, — задумчиво произносит он.

— Благодарю.

В палате ненадолго повисает неловкая тишина. Все поглядывают друг на друга.

— Ещё какие-нибудь вопросы есть? — уточняет Козьма.

— Пока вроде бы нет, — размышляю вслух. — Разве что хочу уточнить по поводу договора с Академией! То есть я попаду в какую-то конкретную?

— Да, конечно, без изменений, — говорит следак. — В ту, куда направлял вас отец.

Вспоминаю карту с закрашенным красным очагами и серую область здания Академии.

— А как я смогу туда добраться? — уточняю, так как выписка почти на носу.

— Вы не переживайте, это мы решим, — успокаивает Козьма. — Если вас не встретят в Академии, то встречу я. Она не слишком далеко отсюда, так что меня не затруднит оказать вам услугу.

Звучит так, будто после этого я буду должен следствию. С этим тоже будем разбираться позже.

— Хорошо, спасибо, — делаю вид, что мне больше нечего спросить. Хотя… — Про серебро из прорывов можно уточнить?

— Конечно, — с готовностью кивает следователь.

— Почему его не продают?

— Потому что в прорывы оно попадает крайне редко. И приобретает очень нужные артефакторам свойства. Им может торговать только государство, Ларион. Предвосхищаю ваш вопрос, — с готовностью отвечает следак. — Поэтому его нет в свободной продаже. Еще вопрос?

На самом деле, вопросов у меня ещё море, но именно следак мне на них вряд ли ответит.

— Но вы же тоже не просто так пришли? — подвожу Козьму к цели его визита.

— Конечно, — соглашается следак. — По большей части мне нужна очень чёткая картинка самого неприятного для вас. Любые образы, приметы и расположение тел, порванные демонами. Империя заботится о своих гражданах даже после смерти. Мы должны точно знать, на кого напали демоны. Списки пассажиров поезда у нас есть. Вы поможете нам понять, кого мы можем вычёркивать из списков без вести пропавших.

— Хорошо, — соглашаюсь. — Постараюсь вспомнить все как можно более чётко.

— Вы даёте разрешение на лёгкое вмешательство? — аккуратно уточняет Козьма.

— Если у вас это получится, то давайте попробуем, — подтверждаю.

Внутренне уверен, что ничего не получится. Тот условный барьер, который чувствовался в первый день, никуда не делся. Сейчас его чувствую точно так же. Может быть, именно он мешает мне найти нужную дорожку к своей магии? Но это только догадки. Сейчас наличие барьера играет мне на руку.

В данном случае это скорее плюс. Да и если вдруг следак все-таки сломает этот барьер, я уже слился с воспоминаниями. Свои старые воспоминания могу спокойно не вызывать. Читают они всё равно только поверхностные.

— Давайте будем пробовать, — еще раз озвучиваю свое решение.

— Ларион, вы можете отказаться, — серьезно предупреждает Ариша.

Видно, что девушка знает, с чем придется иметь дело.

— Всё в порядке, я сознательно иду на это, — киваю ей. — Спасибо.

Поворачивается к следователю.

— Тогда только под запись и можете использовать только контролируемое воздействие не сильнее второго круга, — тут же проговаривает нужные рамки Ариша.

Следователь едва уловимо мрачнеет. Внешне этого не показывает, но с моим новоприобретенным восприятием сложно не увидеть.

— Конечно, — Козьма тут же соглашается с девушкой, и со стороны кажется, что не вызывает у нее никаких подозрений.

Ариша достаёт небольшой амулет и кладёт рядом со мной.

— Продолжим, только если защитный амулет будет лежать рядом, — поясняет медсестра непривычно холодным тоном.

Вижу, как следователь напрягается всем телом. Видимо, он всё-таки рассчитывал на то, что девушка не одарена и понять ничего не сможет. А я, молодой и неопытный, тем более.

— Спасибо, — натянуто благодарит следак. — Я бы смог и без амулета проконтролировать свою магию.

— Никто не сомневается в вас, — говорит девушка, но все-таки включает артефакт. — Ничего не могу поделать, так положено, сами понимаете.

Амулет медленно загорается. Ровно светится ярким светло-зелёным цветом.

— Можете работать, — разрешает Ариша.

Следователь вздыхает, растирает ладони и придвигает стул поближе к моей кровати. После чего кладёт руки мне на виски.

— Посмотрите, пожалуйста, мне в глаза, — произносит он гипнотическим голосом. — И очень чётко представьте все купе, которые вы видели в поезде. Поочередно. Пусть даже вы их видели только мельком.

— Хорошо, — соглашаюсь, после чего прикрываю глаза и последовательно воспроизвожу всю свою дорогу на внешнем экране кинотеатра в моей голове.

Вот я выхожу. Вот мой сопровождающий, вот я поворачиваю НАПРАВО.

Здесь картинка еле заметно дергается.

Путь продолжается. Вижу мертвого монстра, вижу кусок этой самой животины, вижу человеческую руку. Очень близко. Картинка замирает, рука приближается. Яркая деталь проворачивается в сознании. На руке перстень с незнакомым мне вензелем.

Даже не думал, что я мог заметить подобное. Иду дальше. Мельком заглядываю в купе по соседству. В своём воспоминании я быстро отвел взгляд. Здесь и сейчас появляется возможность разглядеть каждую мельчайшую деталь как в замедленной съемке. Медленно меняю угол зрения. Нахожу вторую руку обладателя перстня. Видно, что мужик был в дорогом костюме.

Вижу часть тела и половину лица. Лицо принадлежит мужику лет шестидесяти, достаточно узнаваемому, с бакенбардами. Получается рассмотреть даже залысину, несмотря на запёкшуюся кровь и отсутствующую половину черепа.

Рядом с истерзанным мужиком разбросаны части тела молодой женщины. Ей не больше двадцати лет. Возможно, меньше. Искаженные черты лица после смерти и совсем не повседневное платье. Скорее, наряд на выход. Оборочки, уже не белые рюшечки и многослойные юбки. Ни дочкой, ни внучкой девушка данному товарищу не приходится. Женой тоже навряд ли. Понятно, банальный адюльтер.

— Следуйте дальше, — доносится до меня довольный голос следователя. Видимо, то, что ему нужно, он уже здесь увидел.

Слышу его будто через вату. На самом деле, воздействие следака помогает. Как я и ожидал, на мою память он влиять не может, только на внешний экран. Что ж, продолжаем прогулку.