Моя Академия

Глава 6 Станет самим тобой

И ведь Ариша меня не обманывает. Четвёртый укол действительно переживается очень тяжело. При этом начинается всё уже довольно стандартно: легкое пощипывание в месте укола, и кидает то в жар, то в холод. Пока ничего нового. Но, видимо, девушка точно знает, что будет дальше. Чуть дольше обычного задерживается в моей палате и внимательно наблюдает всю первую часть реакции.

— Я буду рядом, — обещает она. — Если будет тяжело, обязательно нажимай кнопку. Приду и принесу обезболивающее. Но честно тебе скажу — это больше для морального успокоения.

В ответ только морщусь от накатывающих ощущений. Укутываюсь в одеяло, чтобы через минуту снова его откинуть.

— На самом деле, обезболивающее тебе не поможет, — продолжает Ариша, но её голос звучит откуда-то издалека. — Главное, помни, мы на самом деле всё контролируем, и за твоим состоянием наблюдаем очень тщательно. Ты должен понимать, что организм своё возьмёт. Поверь, это еще не ужас-ужас, я бы предупредила. Но на всякий случай… — медсестра недолго перебирает вещи на нижней части тележки и достает небольшую пластинку на кожаном ремне.

Все еще остаюсь в коконе одеяла и слежу за действиями Ариши с некоторой опаской.

— На всякий случай я бы хотела, чтобы ты надел этот амулет и ни в коем случае не снимал его, — серьезно просит девушка. — Предупреждаю, будет чесаться.

Первая волна отпускает, и я выпутываюсь из одеяла. Ко мне возвращаются силы, будто ничего прямо сейчас не происходило.

— Почему? — стремительно прихожу в себя и задаю вопрос.

— Любые проявления магии после четвёртого укола будут сильно тебя беспокоить, — объясняет Ариша. — Здесь и так максимально обезмаженная палата. Даже окон нет, чтобы не было никаких наводок, — показывает на пустые стены. — Как бы то ни было, но уйти полностью от магических проявлений мы не можем. Да и ты сам — маг. Значит, будешь весь чесаться.

— Те, кто работают по зачистке прорывов также страдают? — интересуюсь.

— Нет, ну что ты, там в основном одарённые, — машет рукой девушка. — У них магии всего-ничего. Им легче. А состоявшимся магам такое и вовсе не колят — у них есть свои методы, как не пускать заражение. Ты их еще узнаешь. Здесь лекарство полностью адаптировали под тебя.

— А что, разве до меня никто не выживал в этих прорывах? — задаю вопросы, пока меня не настигла вторая волна действия лекарства.

Волна подбирается медленно, но потихоньку начинаю чувствовать приближение жара.

— Нет, ну, почему… выживали, — после легкой заминки сообщает Ариша. — В основном, крестьяне. Единственное, до тебя ни у кого не было нулевого процента заражения как у одарённых. Обычно дети-маги, вытащенные из прорывов гибнут очень быстро. Их даже до города не всегда успевают довезти. А если и успевают…

Девушка замолкает со скорбным лицом. В этот же момент все мое тело охватывает невидимым огнем, и я невольно выгибаюсь.

— Тише-тише, сейчас пройдет, — обещает медсестра и гладит меня по мокрым волосам.

Наверняка я весь обливаюсь потом, хотя пока не могу этого почувствовать. На лоб опускается прохладная марля, и только тогда могу выдохнуть.

— Спасибо, — благодарю медсестру.

Простынь подо мной за минуту полностью промокает от пота. Даю себе время отдышаться. Вторая волна оказалась сильнее, но отпускает меня так же быстро как и в первый раз.

— А как гибнут дети-маги? — возвращаюсь к теме, пока лекарство дает мне такую возможность.

Вспоминаю опаску мужика в броне перед тем, как он кинул мне металлическую пластину. Не просто так я заметил много странного в его поведении.

— Чаще всего зараженные почти мгновенно меняются, — объясняет Ариша. — Если не физически, то головой — точно. Становятся очень опасными, хитрыми и довольно страшными противниками. Нападают на всех, кто оказывается рядом в момент перерождения. А оно происходит у них очень быстро, всего за час-полтора. Так что, считай, ты — уникум.

— Получается, есть разница между одарёнными и магами? — вылавливаю небольшую тонкость из Аришиного ответа.

— Да, конечно. Одарённые — это простые люди, которые могут использовать различные магические техники на внутренних ресурсах. У них магия проявляется очень слабо, — терпеливо поясняет медсестра. — Они не могут её структурировать. А маги — такие как ты, благодаря своим возможностям, могут изменять мир.

Чувствую приближение третьей волны и подтягиваю одеяло чуть ближе.

— Я пока не знаю, какие у меня возможности, — ворчу себе под нос.

— Раз говорят, значит, какие-то есть. Не переживай, Ларик, будешь завтра как новенький, главное — переживи сегодня, — вздыхает девушка. — Помни, пожалуйста, что бы там тебе не казалось — на самом деле, никакой опасности нет. Мы физически контролируем твое тело. Вопрос только в сознании.

Третья волна захлестывает быстрее, чем я успеваю к ней подготовиться. Да и смог бы? Не знаю, что происходит, но моментами сознание отключается. Только черные круги перед глазами и ощущение борьбы внутри тела. Все снова заканчивается смоченной марлей на лбу и теплыми пальцами Ариши.

— Всё в порядке, ты отлично справляешься, — мягким голосом успокаивает она. — Попробуй перевернуться на живот.

Как и в предыдущие разы, приступ бесследно уходит. Можно даже подумать, что мне все это приснилось. Тело снова меня слушается. Переворачиваюсь на живот. Сознание проясняется.

— Маленькие маги выживали после прорывов? — задаю вопрос и одновременно прислушиваюсь к своему состоянию.

Никогда не знаешь, когда накроет следующей волной.

— Выживали, конечно же, но ненадолго. Говорю же, — объясняет Ариша. — Понимаешь, чем необычна твоя ситуация? У тебя нет заражения. Ты пережил прорыв без какой-либо мутации и ущерба. Поэтому ты точно не обычный человек. Но и не одарённый. Они не сильно отличаются от обычных людей. Просто спокойно переживают прорывы.

— А маги? — интересуюсь, уткнувшись лицом в подушку.

— Если маг обученный — то поставить барьер между собой и заражением особой проблемы не составляет, — отвечает девушка и присаживается ко мне на кровать.

Пока лежу на животе, тело находится в полном спокойствии.

— Я видела твое дело, да и все целители здесь видели, — признается Ариша. — Ты маг, но вся твоя магия пока сырая.

— Это как? — глухо переспрашиваю.

— То есть, по всем наблюдениям, группу зачистки в поезде должна была встретить опасная хитрая тварь. От которой и латы не всегда спасают. Но они встретили тебя, — рассказывает девушка. — Так что мы консилиумом приняли решение, что можно сделать тебе именно прививку боевого отряда с поправкой на возраст и массу. Мы постарались сделать твою агонию поменьше.

— Получается, это не совсем обычная вакцина? — уточняю для понимания.

— Естественно, тут концентрация намного меньше, чем в обычно боевой, — улыбается Ариша. — Зато мы так точно ничего не нарушим внутри твоей тонкой душевной организации. И магическим силам не навредим. Этого должно быть достаточно, чтобы убрать риски дальнейшего заражения.

Сознание всё ещё ясное. Между накатывающими волнами обычно проходят равные промежутки. И либо четвертая волна сильно запаздывает, либо её не будет.

— Я правильно понимаю, что моя проблема в том, что мой организм повел себя как организм взрослого мага? — задаю вопрос.

— Это не проблема, это, скорее, наоборот — твоё достоинство, — улыбается девушка. — Не переживай. Все будет отлично.

Ага, не переживай. На мне тестируют непроверенную методу с опасностью для взрослых дядек. Вон как сама переживает, а мне — не переживай. Разве что, могу быть уверен, что меня по-любому откачают. Целитель в госпитале присутствует — Ариша об этом не раз обмолвилась, а эти товарищи, по воспоминаниям Ларика, и мертвого поднимут. Так что, стало быть, точно откачают. Уверен.

— Вроде закончились? — спрашивает Ариша.

— Приступы? — переспрашиваю. — Вроде. А как часто они должны быть?

— Между действием лекарства одинаковые промежутки. Перерывы максимум две минуты. Последний, по моим подсчетам, закончился минут пять назад, — говорит девушка.

В принципе, всё, как я и думал. Ариша берет в руки следующий шприц, а я упираюсь лбом в подушку. Мне вкатывают поочередно два укола. Надеюсь, последних.

Первые несколько минут вообще ничем не отличаются от тех, что были до этого. Тело уже привычно бросает то в жар, то в холод. В этот раз замечаю небольшую разницу: нервы будто оголяются и заставляют меня выгибаться чаще обычного.

Ещё через пять минут происходит то, к чему я совсем не готов. Лежать невыносимо, но и встать на ноги — ни единой возможности. Едва сдерживаюсь от громких криков. Вместо этого кручусь на кровати и утыкаюсь лицом в подушку. Сдавленные мычания — всё, что могу себе позволить.

Под амулетом, который мне дала Ариша, кожа не просто чешется, она — горит. Борюсь с желанием сорвать его. Понимаю, что, если мне выдали амулет для наблюдения, то мое состояние точно не является тайной для целителя. И ещё одно — Ариша четко описала процесс после введения лекарства и действие амулета — следовательно, я тут такой не единственный. Разве что остальные — взрослые, получается. Значит, существует большой шанс, что все идет так как нужно. И если приступы у всех одинаковые — скоро они закончатся.

Единственное, чем отличаюсь от остальных — только возрастом и начальными условиями. Отвлекаюсь мыслями, и процесс начинает походить больше на медитацию. Чтобы победить боль, нужно не думать о боли.

Жар снова сменяет холод. Одеялом я не накрываюсь — слишком ломит кости при каждом движении. Пытаюсь перевернуться на спину, и вот тут происходит самое страшное. Тело словно разваливается на части. На полном серьезе ощущаю, как мышцы отделяются друг от друга и готовятся жить свою новую жизнь — без меня. Прямо сейчас моё тело — набор мышечных волокон, и каждое чувствуется по отдельности. Мозг грозит взорваться.

Приступ спадает, но не успеваю выдохнуть, как все то же самое происходит со связками, а потом и с костями. Меня будто специально разбирают на части, чтобы потом заново собрать. Эта мысль вселяет ужас. Жду, когда влажная марля ляжет на лоб и прервет все эти издевательства.

Ничего подобного.

Кости гудят от напряжения. Изо всех сил зажмуриваю глаза, но и это не помогает. Каждую мою кость пробуют на излом. Пытаюсь согнуть руки и понимаю, что, на самом деле, мышцы сводит судорогой, словно у меня столбняк.

Дышу через раз, и в какой-то момент понимаю, что даже с этим мне помогают снаружи.

Открыть глаза больше не могу, но тёплые женские руки всё равно чувствую. Но лучше бы не чувствовал: каждое прикосновение отдаётся не нежными поглаживаниями по коже, а настоящим скрежетом наждачной бумаги. Понимаю, что чувствительность нервов увеличивается на порядок. Очень больно.

К моменту, когда меня настигает зубная боль, я устаю не то что дышать, но и просто жить.

Взрослый разум воспринимает всю боль отстранённо. В голове пульсирует мысль, что это ненадолго. Сейчас у нас просто временные трудности.

Зубы ноют так, что становится невозможно терпеть. Словно мне одновременно счищают зубной камень и полируют наждачкой верхнюю кромку зубов. Чувствую, как в рот заливают тёплое кисловатое питьё. Оно приносит небывалое наслаждение. В этот момент кажется, что именно кисловато-сладкого сока мне всю жизнь и не хватало. Тут же мне настойчиво открывают рот и вставляют мягкую капу. Боль чуть-чуть спадает.

Стараюсь кивнуть. Конечно, не факт, что у меня получается.

В этом странном чёрно-фиолетовом угаре нахожусь полночи, после чего меня резко отпускает. Не просто резко, а так, будто боль — это свет. И прямо сейчас её выключают. В секунды становится хорошо как никогда.

Не знаю, с чем это связано — с выброшенными во время боли эндорфинами или просто с банальным отсутствием этой самой боли. Ощущение того, что я в порядке возвращает меня обратно на землю.

Несколько секунд я словно парю над кроватью, а потом разом вырубаюсь. Сон на меня падает как огромная чугунная плита, и сопротивляться ему нет никакой возможности. Да и желания тоже нет.

Никаких видений или снов. Только пустота и полнейшая тишина.

Как и обещала Ариша, просыпаюсь как огурчик — такой же зелёный и пупырчатый. Хочется пошутить, но на самом деле нет.

Действительно просыпаюсь в очень хорошем состоянии. Можно сказать, рождаюсь заново. Да, чувствую себя замечательно, но ощущения магии как не было, так и нет. Банально не чувствую, не могу нащупать того ощущения, которое у меня оставалось в памяти, когда я зажигал книгу или сарай. Да и с сараем у меня, судя по воспоминанию, появляются подозрения. Слишком уж сильно пахло там бензином или земляным маслом, как его здесь называют.

Ларик на это не обратил ни малейшего внимания. Ему кружила голову сама возможность прикоснуться к магии. «Ух ты! Я маг!» — единственная мысль, с которой он не расставался до самого отъезда в Академию.

А вот я обращаю внимание. И на запах, и на слишком быстрый приход мачехи.

— Я вам не за это платила, давайте быстрее, — слышу её голос совсем рядом.

Вообще, приходящие воспоминания вспыхивают в мозгу так ясно, будто я провел много часов за их осознанием и разбором. Они становятся кристально-четкими с кучей выводов и ведущих за собой последствий. Ладно, с этим разберемся позже — сейчас хочется поскорее проснутся. Сбросить накатившую ночью хмарь. Открываю глаза.

Потрясающе.

Чётко вижу то место, где нахожусь. Другая палата. Совсем не та, где лежал раньше. Могу рассмотреть в деталях каждую трещинку на противоположной стене. Такой чёткости зрения за собой не припомню. Осматриваю, точнее сказать, прощупываю глазами противоположную стену, но чёткость никуда не уходит. Складывается ощущение, что угол зрения нехило так расширился.

Допустим. Угол зрения стал значительно шире, а что еще?

Прекрасно слышу, как по коридору идёт Ариша. Вот только девушка идёт в тканевых тапочках. Тихо, как и положено медсестре.

В принципе, ничего сверхъестественного ни со слухом, ни со зрением не произошло. Такое у людей случается, правда, обычно по отдельности, а не скопом. Скорее всего, с обонянием будет примерно то же самое. То есть чуть лучше, чем у обычного человека. Правда, окружающая медицина все забивает. Но даже так отличаю свежий запах спирта от спиртовой же настойки, которой меня, кажется протирали ночью. Резкие запахи, много, и по большей части — незнакомые. А вот человеческого уловить не могу. Странно.

Но вообще, не скажу, что разница прям огромная.

А вот с вниманием к деталям всё же что-то происходит. Раньше я не замечал столько всего вокруг. Вот, допустим, сейчас осматриваю свою палату, а разум сразу подтягивает воспоминания Ларика о небольшом ремонте в кухне после того, как он сжёг сарай с бытовыми вещами.

Тот же разум на удивление быстро делает выводы, что в палате, где я нахожусь, ремонт тоже проводился. Причем не так давно. Могу даже примерно прикинуть сроки и скорость работы. Дальше — еще интереснее. Четко понимаю, что стены штукатурили разные люди. Разный размах рук, один левша, другой правша. Разная скорость работы — следовательно, разный возраст. Разум так же достраивает рост, примерный вес и пол по едва заметным трещинкам на стене.

Обычно, на такое никто внимания не обращает. И точно не придает значения подобным вещам. Я же делаю выводы один за другим, и почти уверен, что эти выводы верные.

Возвращаюсь к Арише, которая прямо сейчас делает обход палат в тканевых тапочках. Могу примерно нарисовать в голове её походку. Видно, что она волнуется и спешит. Понимаю, что волнуется, скорее всего, обо мне. Несколько раз останавливается, будто посматривает в сторону моей палаты. Скоро зайдет, но не раньше, чем положено. Хотя, ей этого хочется.

Кроме того, девушка отвлеченно довольна жизнью. Она чувствует себя на своём месте и довольно серьезно относится к тому, что делает. И всё это я слышу по походке. Более того, по этой же походке понимаю, что девушка считает себя красивой, и это правда. У неё нет никакой проблемы с восприятием себя через других людей. Также буквально подтягиваются воспоминания о моих знакомых гувернантках и служанках. Понимаю, что у девушки есть молодой человек, с которым у неё «всё серьёзно». И всё это я слышу по походке!

Поражаюсь такой ясности сознания, хотелось бы, конечно, её задержать, но взрослый разум понимает, что жить так станет невыносимо.

Действительно, в дверь заходит Ариша.

— О, Ларион, ты проснулся! — восклицает она с облегчением.