Моя Академия 3

Глава 9 Разговариваю с мертвым

Открываю дверь. Захожу в небольшой предбанник.

— Куда дальше? — спрашиваю девушку.

— Прямо иди. На свет, — говорит мне.

Киваю, хотя в сумерках это не особо заметно. Поднимаю на три ступеньки вверх и открываю тяжелую дверь в комнату.

М-да. Запах тот еще. В нос шибает неприятным запахом болезни. Напротив входа вижу Кольцова. Следак сидит в глубоком кресле, только сейчас я узнаю его с трудом.

Мужик укрыт пледом, на подлокотниках лежат пергаментно-сухие руки. Сам Кольцов выглядит так, будто не ел месяц. Рядом стоит нетронутая тарелка супа и банка с мутным настоем. Осунувшееся лицо, синяки под глазами, редкие волосы спадают на лоб. Кольцов с трудом открывает глаза на звук открывшейся двери.

— Рад, что не ошибся, — скрипуче произносит мужик.

Да, в этом виде менталист мне точно никак не угрожает. Пусть по словам Ариадны он и может прикрыть от внимания не самых слабых магов приличную площадь. Рядом с менталистом пространство будто бы дрожит. Ощущение, что эфир хочет проявиться, но не получается. Попытки продолжаются.

— Неважно выглядите, Козьма Ефремович, — замечаю.

— Это еще что, Ларион, — усмехается мужик.

Кажется, его состояние не сильно беспокоит.

— Дальше буду выглядеть еще хуже, — грустно смеется он.

— А если к целителям обратиться? — предлагаю.

— Нет, — отказывается маг и делает попытку качнуть головой. — От смерти еще не придумали лекарства.

— А вы уже умерли, Козьма Ефремович? — удивляюсь.

Я же помню, что нежить для этого мира — неприятная реальность. А вот насколько она разумна — точно не знаю.

— Нет, что ты, — тихо смеётся менталист. — Я почти не умер.

— Почти? — удивляюсь.

— Да, — подтверждает Кольцов.

— Это как? — интересуюсь.

— Ларион, — с трудом улыбается следак. — А что ты знаешь об Инферно?

Прикидываю. С момента моего появления в госпитале как раз эту тему информер старался ограничить. Да и Кольцов, когда приходил ко мне в палату. По крайней мере, сам он утверждал именно так.

— Так ведь вы сами перекрывали доступ к информации, — напоминаю.

— Конечно, — подтверждает Кольцов. — Я сейчас не об этом. Я спросил, что именно ты знаешь об Инферно. Возможно, нам будет намного проще говорить, если я буду хотя бы предполагать твою картину.

Задумываюсь. Нет, у меня слишком мало информации, чтобы она могла хоть как-то мне навредить.

— Да я не особо много знаю, — отвечаю. — Точно понимаю, что это отражение другого плана существования.

Кольцов еле заметно кивает.

— Ну, и монстры оттуда появляются сразу агрессивные к людям, — продолжаю.

— Они ко всем агрессивны, — подтверждает Кольцов. — Мир у… них такой.

— Ещё люди и животные заражаются, потом изменяются и тоже становятся агрессивными. Видел в госпитале, — поясняю.

— Да, с госпиталем так себе получилось, — усмехается следак.

Удивляюсь. Думал, что монстр рвался как раз ко мне. А ведь Кольцов тоже находился на той же линии.

— Так он к вам ломанулся? — уточняю.

Следак снова еле кивает.

— Скорее всего, — говорит.

Ариадна подходит к креслу и поправляет плед Кольцову и протирает ему лоб влажной тряпкой. Тот чуть оживает и кидает благодарный взгляд на девушку. Она садится рядом.

— А почему переродившийся человек просто не открыл дверь в коридор? — задаю вопрос. — Так же проще.

— Первое время у переродившихся проблемы с разумом, — говорит Кольцов. — Зато нет проблем с силой.

— Я так понимаю, вы достаточно об этом знаете? — смотрю на следака с некоторой догадкой.

Сознание сигнализирует, что передо мной не совсем человек. Слишком спокойно он относится к своей неминуемой смерти. Чересчур много внимания уделяет совершенно отвлеченным материям.

— Конечно, — подтверждает следак. — Ты же уже догадался, Ларион, — одними губами усмехается менталист. — Да, я не совсем Козьма Ефремович. И совсем не следователь по особо важным делам.

— Это понятно, — жду продолжения.

— Но в то же время я и Кольцов тоже, — загадочно сообщает следак.

Ариадна спокойно слушает не самые очевидные откровения. При этом на лице девушке никаких эмоций, кроме заботы. При этом беспокоится не только о Кольцове, но и обо мне. Об этом четко дает понять мое бессознательное.

— Непонятно, но очень интересно, — говорю. — Так кто же вы на самом деле?

— Не беспокойся, я тебе точно вреда причинить не могу, — поясняет следак. — К моему ментальному воздействию ты совершенно иммунен, — напоминает. — Ты же помнишь?

— Помню, — киваю.

Ариадна тоже кивает, подтверждая слова Кольцова.

— Девушка сейчас под твоим контролем? — спрашиваю.

— Да, но она и не против, — говорит Ариадна.

Неожиданно. Стараюсь рассмотреть в её лице хоть что-нибудь, что может меня обеспокоить. Но не вижу никакого намека, кроме её слов.

— Ты же видишь, что девушка в полном порядке, — говорит Кольцов. — Когда я умру, она об этом даже не вспомнит. И это только часть договора.

— Но при этом сейчас со мной общается Ариадна или вы? — обращаюсь к следаку.

— Я, — выдерживает паузу медсестра. — Но и она тоже.

Интересно, прямо сейчас за нами следит группа бойцов? Не хотелось бы увидеть их здесь, пока девушка еще под контролем.

— Отпустишь её? — спрашиваю.

— Нет, — говорит Кольцов. — Она сама уйдет. Даже не сомневайся. Я не причиню ей никакого вреда.

— Ладно, — соглашаюсь. — Это всё было нужно для того чтобы…

— Да, ты правильно все понял, — подтверждает Кольцов. — Она нужна только для того, чтобы встретиться с тобой. И еще для одной цели. Но, повторюсь, для девушки это все совершенно безопасно и соответствует договору.

— Ариадна может уйти прямо сейчас? — спрашиваю.

— Нет, сейчас не может, — без лишних эмоций отвечает следак. — Договор не исполнен, да и она не захочет.

Мне ничего другого не остаётся, как поверить ему на слово. Проверить слова подконтрольного человека у меня способов нет.

— Тогда что вам от меня надо? — перехожу к делу.

— Понимаешь, Ларион, я не зря тебя спросил, что ты знаешь об Инферно, — Кольцов не торопится отвечать, но почти сразу переходит к сути. — Дело в том, что просто выжить в прорыве Инферно обычный человек не может, даже если он маг. Там, внутри прорыва, проходит слишком большой поток энергии. Повторюсь, выжить без последствий невозможно, — тянет он. — А вот ты, вроде как, выжил.

— Да, но и прорывов, насколько я понимаю, не так мало, — замечаю. — И людей, которые в них выживают — тоже…

— Да, прорывов немало, — соглашается Кольцов. — Более того, они случаются всё чаще. Наверное, ты уже в курсе, что в них выживают в основном люди без магии.

— Но не только, — вспоминаю наши разговоры с Ариадной в госпитале.

— Это так. Люди с магическими способностями тоже иногда выживают в прорывах, — соглашается Кольцов. — При этом не превращаются в сумасшедших монстров, животных, некромантов или ещё кого угодно, кто жаждет уничтожить всё вокруг. Догадываешься почему?

— Уровень заражения? — предполагаю самое очевидное.

— Да, боги с ним, с уровнем заражения, — фыркает следак. — Оно не является физической величиной. Заражение — величина магическая. Если выражаться еще проще, то люди научились понимать его уровень, но так и не смогли понять, причину, почему это происходит. Целители придумывают прививки и витаминные комплексы в надежде, что они помогут. Их, кстати, тебе и кололи…

Смотрю на медсестру. Ариадна разводит руками.

— Всё это безусловно работает, — Кольцов видит жест девушки и сразу же уточняет. — Но работает не совсем так, как думают пациенты или другие люди.

— Вроде так было всегда, — пожимаю плечами.

Информация про вакцины меня не особо впечатляет. Если прививки снижают уровень заражения до приемлемого — пусть дальше ставят. Никаких неприятных побочек, по крайней мере, на себе — не заметил.

— Здорово, что ты понимаешь, — одобряет мою позицию Кольцов. — В основном прививки и эликсиры просто стимулируют человеческую выживаемость, магическую приспособленность и другие подобные вещи. Они не убивают саму болезнь. Да и заражение — это не болезнь. Заражение — это изменение характеристик. Магических характеристик.

— Что тогда происходит с зараженными магами? — задаю вопрос.

— У магов изначально изменены характеристики, если сравнивать их с обычными людьми, — начинает издалека следак. — В момент пиковых энергий маги получают ещё большее изменение своей сути. В какой-то момент им становится сложно это удерживать, и они быстро превращаются в то, во что превращаются.

— Но есть еще и другие случаи? — продолжаю двигаться к сути.

— Верно, — едва заметно кивает Кольцов. — Бывают люди, которые изначально по-другому существуют в мире… — тянет он. — Их меньше, чем магов. У них проявляется определенная способность, и они долгое время об этой способности даже не догадываются. Редко у кого она проявляется сразу же. Для этого нужно и жить рядом с прорывом и следовать за своим сердцем. В общем, делать те вещи, которые люди обычно не делают.

Мужик закрывает глаза и делает паузу. Веки разлепляются с трудом.

— Тебе уже хотелось пойти в туман, правда? — вкрадчиво спрашивает Кольцов.

— Откуда вы знаете? — удивляюсь. — Хотелось!

— Именно поэтому я рассчитывал с тобой пообщаться, — криво улыбается мужик.

— Хорошо, — говорю. — Мы выяснили, что я чем-то отличаюсь от остальных магов. Что вы от меня хотите?

— Давай я расскажу тебе короткую историю, буквально пару слов, — тихим голосом предлагает следак. — Больше всё равно не смогу. Тяжело.

Кольцов и правда чахнет с каждой минутой. Говорит все тише, сам почти не шевелится.

— Давайте, — соглашаюсь.

— Жил-был ребёнок. Он пошёл гулять в лес вместе со своими родителями, — рассказывает следак. — Прогулка получилась весёлая. Ребёнок довольный, родители тоже счастливы. Всё просто, правда?

— Пока только общие слова, — жду продолжения.

— Да, всё так, — соглашается Кольцов. — Только во время одной из прогулок ребёнка затянуло… скажем… затянуло в болото. Обычная земля под ногами превратилась в болото, провалилась и снова стала обычной, — тянет слова следак. — История простая, так?

— Простая, — соглашаюсь.

— Обычные человеческие дети погибают в таких случаях? — спрашивает Кольцов и снова закрывает глаза.

— Погибают, — соглашаюсь. — Любые дети погибают в таких случаях.

— В моём случае ребёнка выбросило посреди пустыни без еды и воды, — голос следака становится чуть тверже. — Совершенно неприспособленным к палящему дикому солнцу.

— Я так понимаю, ребёнок — это вы?