Morrowind

Глава 4 Целитель и основы магии

Ритлин отправилась в гильдию бойцов, попросив занести оружие к ней домой. Я всё равно собирался навестить целителя Тьермэйллина, так что отказывать в помощи не стал. Кстати, стальные доспехи, которые я одевал на тренировку она мне подарила, сказала, что ей они уже ни к чему, а мне могут ещё послужить.

Добравшись до жилища редгардки и оставив оружие рядом с кроватью, я спустился на этаж ниже и, постучав в дверь, зашёл внутрь.

— Добрый день, уважаемый Тьермэйллин.

— И ты здравствуй, данмер. Не часто меня посещают гости, знающие об этикете достаточно много, чтобы постучать в дверь, прежде чем войти. Чем я могу помочь?

— Меня зовут Никторн. Косадес прислал меня к вам на обучение.

Произнеся это, я сложил пальцы должным образом, а сам стал рассматривать собеседника.

Альтмер. Золотистая кожа, высокий рост, вытянутое вертикально лицо, с карими глазами. Длинные, до плеч, рыжие волосы зачесаны назад и гривой спадают за спину. Одет в простую мантию коричневого цвета, которую носят многие жрецы и целители. Никаких особых примет, татуировок или шрамов — подобно Ритлин, Тьермэйллин никак не выделялся среди представителей своей расы.

В памяти всплыло то немногое, что я знал об альтмерах. Одна из трех эльфийских рас, населяющих этот мир. Они с некоторым высокомерием и превосходством относились к остальным расам, искренне считая, что у них есть такое право. Ведь сильная предрасположенность к магии и огромные знания о магическом искусстве, сохранившиеся с древних времен, делали их расу сильнейшими волшебниками. Поговаривают, что на их родине, Саммерсетских островах, все альтмеры владеют магией в той или иной степени. Даже обычный крестьянин может при помощи магии разжечь костер, осветить жилище светляком, создать щит от дождя или телепортироваться к соседям. Те же, кто по праву носил звание волшебника, в остальных землях Империи легко могли претендовать на звание магистра, оказываясь в одном шаге от титула архимага.

Но и цена за такое могущество была высока — имея тесную связь с магией, они так же были к ней гораздо более уязвимы, чем другие расы, а из-за хрупкого телосложения из альтмеров крайне редко выходили хорошие войны. Чаще всего это были разведчики или лучники, не носившие ничего тяжелее кожаной брони. Встретить альтмера в тяжёлом доспехе и с двуручной секирой было так же реально, как и рыбу-убийцу — вегетарианку.

Люди называли альтмеров высокими или высшими эльфами, но не из-за их магического мастерства. Дело в том, что несмотря на субтильное строение тела альмеры были очень высокого роста, на голову возвышаясь над другими расами. Это позволяло им смотреть свысока на остальных не только в переносном, но и прямом смысле слова, что ещё больше усиливало неприязнь со стороны «низших» рас.

Собственно, из-за заносчивости альтмеров я и решил постучать в дверь, перед тем как войти, надеясь так хоть немного расположить собеседника к себе.

— Я обучаю мистицизму, зачарованию и восстановлению. Что именно тебя интересует, брат Клинок?

— К моему сожалению, я вынужден признаться в отсутствии у меня даже крохотных камней душ. Посему обучиться у вас искусству зачарования я сейчас не смогу. Но, если возможно, я хотел бы изучить несколько заклинаний школ восстановления и мистицизма и в целом получше изучить эти дисциплины.

— Да без проблем. Время у меня сейчас есть, так что можем приступить немедленно, если у тебя нет иных планов. И говори проще, все же мы не на светском рауте.

— С радостью! — воскликнул я, порядком подустав от высокого стиля речи. И, не удержавшись, спросил: — А разве не все альтмеры любят… э-э-э…

— Проявлять чопорность и зазнаваться? — Хмыкнул Тьермэйллин. — Нет, далеко не все. Скорее это что-то вроде негласного соперничества среди альтмеров, кто кого перещеголяет в словесности, высокомерии и этикете. И, как и многие соревнования, проводятся они обычно на глазах представителей других рас и только среди эльфов. Хотя для некоторых старых маразматиков это соревнование давно переросло в стиль жизни, — вздохнул он. — Но мне этот спорт не по душе. Я хоть и молод, успел много где побывать. Общался со многими разумными и научился уважать не только своих сородичей. Так что со мной можешь говорить нормально.

— Интересный факт. Но ладно, мы отвлеклись от главного. Косадес, похоже, собирается поручить мне несколько заданий связанных с путешествиями и схватками. Так что мне пригодилось бы несколько целебных и защитных заклинаний. Что ты можешь предложить?

— Если тебе доступно искусство магии, то из школы восстановления — «малое» и «среднее исцеление». Первое хорошо подходит для излечения неглубоких порезов, например, от меча или кинжала. Второе может исцелить глубокие раны, нанесенные топором или копьем. А еще оно восстанавливает сломанные кости, правда, не мгновенно. Из мистицизма — заклинание «заключение». Оно позволяет захватывать душу убитого существа в камни душ для последующего использования в зачаровании. Ну, или для продажи. Если же с магией у тебя нелады — могу предложить несколько зелий с эффектом лечения, но более слабым — увы, но в алхимии я не силен.

— А как узнать, доступна мне магия или нет?

— Ты дорос до своих лет и не в курсе, можешь ли управлять маной?! — от изумления у Тьермэйллина не только глаза округлились, но и уши потянулись к потолку.

— Последнее время у меня некоторые проблемы с памятью. Большие проблемы. Так что я не помню многие вещи, и магия в их числе.

— Чудеса! Потом расскажешь мне об этом, если не секрет, конечно. А пока — смотри!

Тьермэйллин легко взмахнул кистью и с его ладони взлетел небольшой светящийся шарик, зависший под потолком. В комнате стало значительно светлее.

— Это «свеча» — одно из самых простых заклинаний в магии. Хоть и принадлежит к школе Иллюзии, но его может скастовать любой разумный, не зависимо от своих навыков. Лишь бы у него было хоть немного маны и способностей в ее манипулировании.

— То есть его можно использовать как тест на магические способности? — догадался я.

— Соображаешь! — улыбнулся эльф. — Теперь смотри сюда.

Над его ладонью появился небольшой светящийся круг.

— Мана, если она есть в теле, находится по всему организму. Но ближе всего к поверхности тела она подходит в кистях, чуть меньше во рту и около глаз. Потому нам легче всего колдовать, делая пассы руками. Твоя задача: сначала представить свою ману, текущую около ладоней. Затем поставь ладони недалеко друг от друга и усилием воли заставь часть маны сформировать такое вот кольцо.

Я поднял обе ладони к лицу и постарался рассмотреть в них хоть какие-то признаки маны. Ладони как ладони, серая кожа, несколько натертая после тренировки с оружием. Ничего необычного и тем более — магического.

— Нет, не так, — произнёс Термэйллин. — Ты пытаешься увидеть ману, чтобы понять, как она выглядит. Это бесполезно, ибо у маны нет облика. Но она станет для тебя видимой тогда, когда ты представишь себе, КАКОЙ собираешься её увидеть. Другими словами: не пытайся УВИДЕТЬ ману, чтобы узнать ее облик. ВООБРАЗИ этот облик, и тогда ты её увидишь.

То есть придумать облик? Ладно, попробуем.

На что может быть похожа мана? Она находится внутри тела, она может его покидать, напитывая заклинания, наполняя их. Как вода наполняет сосуд. Но в теле разумного не вода, а кровь. Так может мана, как и кровь течет по телу по каналам, вроде артерий и вен?

Я внимательнее всмотрелся в свои ладони, пытаясь представить на них линии, по которым бы текла мана, что-то вроде вот этой вот еле заметной вены.

Стоп! У меня, данмера, вены вообще не должны быть различимы на фоне серого цвета кожи! Стоило мне присмотреться к замеченному голубоватому сосуду, как он налился синевой, и от него расходящимся рисунком сначала по руке, а затем и по всему телу разошлись похожие линии, опутав его с ног до головы и видимые даже сквозь одежду. Повернув голову, я определил, что такие же линии опутали плечи и спускались вниз к спине.

По наитию я попробовал представить, как мана скапливается у меня на ладони. Тут же часть линий стала еще более насыщенного синего цвета, а на ладони словно заплескалась небольшая неощутимая лужица.

— Что ж, ману ты определенно смог увидеть и даже управлять ею. — Голос с едва заметной смешинкой отвлек меня от созерцания нежданных татуировок и заставил вспомнить, что я здесь вообще-то обучение прохожу. — Хорошо. А теперь заставь её сформироваться в заклинание.

— То есть просто заставить ее принять форму кольца?

— Не совсем. Представь, что кольцо это УЖЕ существует, и мане нужно только его заполнить.

— А как определить, какое количество вливать?

— Столько сколько сможешь.

— Не рванет ли от переизбытка? — засомневался я.

— Это — нет. Для «свечи» количество маны определяет лишь время её существования. Даже яркость не увеличивается. В случае сильного избытка маны заклинание разрушается, но без опасных последствий. Это ещё несколько причин, почему именного его используют для тестирования новичков.

Взглянув на ладонь с маной, я представил над ней кольцо и мысленно подтолкнул лужицу к нему. Тут же от лужицы к кольцу протянулись несколько жгутиков, по которым вся мана менее чем за полсекунды перетекла в кольцо и равномерно его заполнила. Тут же у меня над ладонью зажёгся яркий светлячок. Слегка подтолкнув его ладонью, я отправил его к потолку, рядом с ещё горящей «свечой» Тьермэйллина.

— Поздравляю, экзамен на владение магическим даром сдан полностью, — широко улыбнулся эльф и спросил: — Как самочувствие? Слабость? Тошнота?

— Нет, ничего, — ответил я, прислушиваясь к себе. Организм никаких тревожных симптомов не выказывал.

— Отлично, тогда продолжим. Присаживайся, — Тьермэйллин кивнул в сторону столика, стоявшего у стены, и первым занял один из двух стульев, — Сейчас будет немного теории.

Дождавшись, когда я займу место напротив него, альтмер продолжил лекцию.

— Стандартные заклинания отличаются друг от друга только формой и количеством маны, необходимой для их наполнения. Ты можешь изучить форму заклинаний любой сложности, хоть для архимагов. Тут проблем нет, беда кроется в другом. Чем эффективнее заклинание, тем сложнее его построить, и тем больше маны необходимо для его наполнения. Не будет хватать маны, хоть немного — и она вообще не станет напитывать форму. Не сможешь удержать форму до того как полностью наполнишь её маной — и заклинание сорвется. Причем в последнем случае мана не вернется к тебе, а растворится в пространстве, потратившись в пустую.

— Погоди, я запутался, — взмолился я, тщётно пытаясь распихать в памяти все полученные знания. — Если любой разумный может изучить заклинание любой сложности, то чем тогда отличается ученик от магистра одной школы магии?

— Изучить может любой, а вот применить далеко не каждый. И если с нехваткой запаса маны ещё как-то можно бороться — специальные зачарования на одежде, особые алхимические зелья, — то вот удержание формы зависит только от твоего текущего состояния и твоих способностей в данной школе. Например, я не смогу бежать полчаса, а затем скастовать «среднее исцеление». А вот архимаг Восстановления сможет применить его даже после тяжёлой схватки, да еще и находясь при смерти. Если после боя у него останется достаточно маны, конечно. А какой-нибудь неофит, только-только начавший постигать Восстановление, не сможет его использовать, даже хорошенько подготовившись.

— Но почему? Формы сложных заклинаний имеют настолько сложную конструкцию, что ее нельзя даже представить, что ли? — я все равно не мог понять, что может быть трудного в том, чтобы представить в своем сознании объёмное изображение. Да, придется посидеть пару часов или больше, чтобы её детально запомнить, но, при должной усидчивости, можно заучить и не такое.

— И это тоже. Но есть и еще один нюанс. От начала наполнения формы маной и до завершения этого процесса она пытается разрушиться самостоятельно, и чем сложнее заклинание, тем труднее удерживать его стабильность. Ученые долго спорили, отчего так происходит. Пока сошлись на мнении, что мана стремится к стабильности и потому сопротивляется попыткам запереть её в форму заклинания, пусть даже и на короткое время. Правда, эта теория не объясняет, почему разрушение формы прекращается после её заполнения, когда творение заклинания окончено. Но лучшей теории пока никто не выдвинул.

Впрочем, это интересно только конструкторам магии и исследователям. Для нас важно, что у каждого разумного есть свой порог, выше которого он творить магию не может.

— А этот «потолок» как-то можно приподнять?

— Да, так же как и навыки физические — постоянно использую магию. Применяй почаще заклинания Восстановления и со временем ты поймешь: как проще строить ту или иную форму в своем воображении, как легче их удерживать при наполнении, интуитивно начнёшь чувствовать, на что тебе хватит маны, а на что — нет.

— Но это будет относиться только к магии Восстановления, верно? — прикинул я. Ведь иначе не было бы никакого смысла в делении магии на школы.

— Точно! Хоть мана и одна на все школы магии, но формы, их конструкция и поведение весьма различны. Так что эксперт в Восстановлении может быть полным профаном в Разрушении.

— Примерно, как специалист коротких клинков может быть полным невежей во владении древковым оружием, — прикинул более понятную для себя аналогию. — Ладно, хватит теории, а то у меня уже голова пухнуть начинает. Давай перейдем к практике. Покажи те два заклинания, о которых говорил в самом начале.

— Смотри, — Тьермэйллин поднял руку ладонью вверх, и над ней повисло изображение волнистого круга с крестом внутри: — Это «малое исцеление».

Внимательно осмотрев рисунок формы, я сформировал точно такой же над своей рукой. Осмотрев результат копирования эльф довольно кивнул:

— Всё верно. Быстро ты его освоил. Даже очень быстро, — задумчиво покачал головой эльф. Ненадолго задумался, а затем, словно отмахнувшись от каких-то мыслей, продолжил:

— Применять просто — если на других, то формируешь на ладони, прикладываешь ее к пострадавшему и напитываешь маной. Если хочешь подлечить себя, то ладонь прикладываешь к себе. Лучше всего касаться груди, так выходит эффективнее, но можно приложить руку и к голове или конечности. Так же, если занимаешься самолечением и достаточно хорошо владеешь Восстановлением, то можно создать структуру сразу внутри себя. Это сложнее, зато напитка и срабатывание происходит почти мгновенно и руки остаются свободными.

Я приложил форму к левой руке и заполнил ее маной. Действительно, при заполнении форма слегка дрогнула, но совсем незаметно и проблем в ее удержании не возникло. По руке разлилось тепло, тут же перекинувшееся на всё тело, а с ладони исчезла небольшая царапина, полученная на утренней тренировке, когда я упал в первой схватке с Ритлин.

— Получилось, — я довольно улыбнулся. Возможность использования магии рисовало радужные перспективы в будущем. Хотя бы на тех же зельях исцеления здорово сэкономлю. — Какое следующее?

И снова было обучение. Сначала я выучил два оставшихся заклинания, затем немного попрактиковался в их применении. «Среднее исцеление» было похоже на своего младшего брата, только имело два креста, слегка сдвинутых относительно крестовины и один больше другого в два раза, а волнистый круг, проходящий через их концы, больше напоминал кривой восьмиугольник. А вот «заключение» уже было похоже на воронку завёрнутую саму в себя. Различие между заклинаниями разных школ оказалось налицо.

Впрочем, сложности при их кастовании у меня всё равно не возникло. Потом ещё целый час Тьермэйллин заставлял меня применять их в разном порядке и в разных позах: стоя, лёжа, сидя, на бегу на месте и подпрыгивания.

К концу урока тело выполняло каст автоматически, формы строились чётко и без малейших усилий, но мне это почему-то не приносило радости. Я не чувствовал ни удовлетворения от своих успехов, ни скуки от выполнения одних и тех же приемов. Я понимал, что с каждым разом заклинание удаётся чуть быстрее, чуть легче, но воспринимал это абсолютно безразлично.

Мелькнула мысль, что я просто устал, но тут же была отброшена как ложная — при усталости я бы не смог применять заклинания, появилась бы боль в мышцах ног и спины, а я ничего из этого не ощущал. Я просто делал то, что было мне нужно для улучшения навыков. У меня была цель и я делал то, что требовалось для её достижения. Радость, чувство удовлетворения, скука были не нужны и потому были отброшены.

Когда Тьермэйллин в очередной раз скомандовал: ««Заключение», стоя», — я спокойно ответил:

— Не могу, маны нет.

Посмотрев мне в лицо, альтмер пробормотал что-то вроде «ну наконец-то» и протянул пузырек с синеватой жидкостью:

— Пей. И присаживайся.

Открыв пузырек и принюхавшись, я ощутил лёгкий запах ягоды коммуники и морозной свежести. «Восстановление магии» — мелькнула мысль, именно такой эффект давала коммуника, если смешать ее с солью ледяного атронаха.

Выпив зелье, я присел за стол и прислушался к себе. Ощущения были странные, словно до этого я спал и видел сон, а сейчас проснулся. Мир стал восприниматься полностью, без отбрасывания маловажных деталей. Я снова слышал потрескивание пламени свечи, ощутил прохладу приближающегося вечера.

— Ну как, отошёл? — участливо поинтересовался альтмер.

— Вроде да. Что со мной было?

— Обыкновенные последствия магического истощения. Эмоции разумных как-то связаны с маной. То ли они ею питаются, то ли сами и являются маной — неизвестно. Но если истратить почти всю ману, то эмоции исчезают. Радость, печаль, страх, веселье — всё это уходит.

— То есть лишившись маны лишаешься и воли? — вздрогнул я.

— А вот и нет, воля и свобода сознания остаются. Но из-за отсутствия эмоций моральные рамки стираются напрочь, и твое поведение может разительно отличаться от обыкновенного. Воин, лишившийся всей маны, начинает напоминать двемерского автоматона — машину, полностью лишенную эмоций, но продолжающую выполнять задачи, которые себе поставит. Выполнять наиболее эффективным способом, без учета моральных рамок и чувств, вроде страха или стыда. Конечно, сравнение не точное, — разумный, даже лишившись эмоций, будет оценивать многие факторы, на которые механизм не стал бы обращать внимание, — но очень близкое.

Тьермэйллин сделал паузу, наливая чай в стаканы, и пододвинул один из них мне. Кивком поблагодарив его, я отхлебнул горячий отвар. Тьермэйллин слегка пригубил свой стакан и продолжил:

— Так что, получив магическое истощение, желательно как можно быстрее восстановить ману, с помощью зелья или просто отдохнув. Очень нежелательно приниматься за иные дела, требующие важных решений — иначе в последствии будет очень стыдно, и это как минимум. А сейчас, пока у нас перерыв, расскажи: как получилось, что ты в таком возрасте так мало знаешь о магии?

Я не стал скрывать от Тьермэйллина своих проблем с воспоминаниями и, рассказав всё, что помнил о себе, поинтересовался:

— Как думаешь, есть надежда, что память вернётся?

— Надежда есть всегда. Но в твоём случае ее крайне мало.

Видя, что я жду пояснения, альтмер продолжил:

— Разумные иногда лишаются памяти — из-за проклятия, сильного удара по голове, душевной травмы. Возможно, твой случай из таких. Обычно память возвращается, когда разумный сталкивается со своим прошлым, — памятное для него место, знакомые люди, схожие ситуации. Но ты прибыл сюда на корабле из Сиродиила, даэдра знает из какой имперской тюрьмы. В твоих бумагах ничего не указано о твоём прошлом — в общем, врядли ты столкнёшься с чем-то или кем-то знакомым, а без начального импульса память не вернётся. Мне жаль.

Немного помолчав и переварив услышанное, я спросил:

— А что насчёт того письма, которое я доставил Косадесу?

Альтмер призадумался.

— Возможно, там что-то и есть. Но это секретная информация. Сомневаюсь, что Кай поделится ею с тобой. По крайней мере не сейчас.

Вздохнув, я перевел разговор на другую интересующую меня тему:

— Ладно, с памятью вроде ясно. То есть ничего не ясно, но понятно, что поделать ничего нельзя. А что насчёт моей быстрой адаптации к физической нагрузке, которую заметила Ритлин.

Тьермэйллин покачал головой:

— Не только физической — твоя приспосабливаемость к ментальным нагрузкам тоже невероятна. Когда ты тренировался с заклинаниями, то начал проявлять первые признаки магического истощения только через полчаса непрерывных кастов. Полчаса! И пусть заклинания этого уровня потребляют малое количество маны, но за полчаса её расход составил объем сравнимый с объемом бывалого мага, не один год тренирующего свои силу воли и интеллект. Впрочем, этому ещё можно найти объяснение — до потери памяти ты мог быть развитым магом. Но когда твой взгляд перестал перемещаться по комнате, а застыл на мне — первый признак магического истощения это фокусировка внимания на главном объекте текущей задачи — я думал тебя хватит еще минуты на три-четыре. Но у тебя словно магический резерв открылся — истощение нарастало крайне медленно, и мана полностью закончилась лишь ещё через полчаса. Целый час постоянный кастов магии без восстановления резерва зельями или свитками — такое под силу только высшим магистрам да архимагам!

Тьермэйллин перёвел дух и продолжил уже спокойнее:

— В общем, тут еще меньше понятного. Я долго изучал целительство и, хотя сам больших успехов не достиг, но хорошо знаком со строением тел разумных и могу с уверенностью сказать — столь быстрая адаптация к внешним воздействиям нам не доступна. Но это напоминает восстановление телом его исходного состояния после длительного отсутствия нагрузки. Экстремально мощное восстановление.

— А можно попроще? — попросил я, безуспешно пытаясь разобраться в словесных конструкциях эльфа.

— Приведу пример: пусть молодой орк, легко поднимающий бревно весом восемьдесят килограмм, поставил себе цель поднять здоровенный валун весом в три сотни килограмм. Он тренировался долго и упорно и, наконец, через год смог достаточно развить свои мышцы и осуществить желаемое. Потаскал этот булыжник, успокоился и забросил свои тренировки, тоже на год. За это время его мышцы, лишенные повышенной нагрузки, постепенно слабели, и через год он мог поднять уже не более ста пятидесяти килограмм чистого веса. Пока понятно?

— Вполне.

— Так вот, если этому орку опять взбредёт в голову побегать с тем валуном, и он вновь примется за тренировки, то теперь ему потребуется всего около месяца, чтобы достигнуть былого уровня силы и выносливости. Месяц, вместо года. Твои уникальные способности вроде подходят под эту теорию. Но вот скорость восстановления и нарастания мощи просто потрясающие. Может ты внебрачный сын одного из небожителей? Ты — данмер, а у нас, в Морровинде, есть такие боги, кто живёт на земле среди народа. Один из них, Вивек, совсем недалеко отсюда — на юге этого острова.

— Врядли. Не чувствуя я в себе способности творить чудеса и потребности в вере и поклонении не испытываю. Да и вообще, что-то я не припоминаю, чтобы у Вивека были дети.

— И я не помню, но его любвеобильность даже в книгах упоминаются. Так что окончательно версию не отбрасывай — всё может быть.

Мы замолчали, допивая чай в тишине и думая каждый о своем. Сделав последний глоток, я поднялся:

— Благодарю за заклинания и за полезные и познавательные уроки, Тьермэйллин, но я вынужден откланяться. Темнеет, а я еще хотел навестить охотника Девятипалого. Последняя просьба — не продашь ли мне каких либо зелий, что могут оказаться полезны?

— Продам, конечно. Качество, как я уже говорил, у них не ахти, но зато обойдутся тебе по себестоимости. Восстановление здоровья предлагать не стану — твои заклинания мощнее. Но есть и кое-что другое. Вот, — наклонившись со стула и откинув крышку стоявшего рядом сундука, эльф достал оттуда три небольших флакона: — Два обычных зелья восстановления маны, одно противоядие и одно исцеления болезней. Эффект у первого слабоват, но это лучшее, что у меня есть. Зато остальные работают как надо, ничем не отличаясь от приготовленных алхимиками-адептами!

— И почём? — Хоть Косадес и снабдил меня капиталом, но всё же надо экономить.

— Восстанавливающие — по восемьдесят золотых за штуку, увы, но морозная соль стоит недёшево. А остальные всего за пять — достать ингредиенты не составляет проблему.

Передав Тьермэйллину требуемую сумму, я сложил зелья в сумку и поинтересовался:

— А еще против болезней есть? — уж очень цена оказалась привлекательной.

— Есть еще парочка. Но болезни тут подхватить удается нечасто, не тот климат. Даже отправляясь в путешествие, местные не берут с собой более одного зелья на человека. Так что мой совет — не таскай лишний груз. Одного пузырька достаточно, а потратишь — всегда сможешь купить ещё. Зелье просто в изготовлении, достаточно смешать вместе зелёный лишайник и удушайку и залить смесь чистой водой, если этих ингредиентов нет, можно использвать красный лишайник, костяную муку или ивовый пыльник — эффект будет тот же. Такие зелья готовят все алхимики. Погоди-ка…

Покопавшись в сундуке еще немного, эльф извлек из него небольшую ступку и пестик и протянул мне.

— Вот, мой первый инструмент. Теперь я использую более качественные, а эта пылится за зря. Возьми, потренируешься, если будет время и возможность, может у тебя и талант алхимика проснётся, — улыбнулся Тьермэйллин. — А нет, так продашь, на несколько десятков монет она потянет.