Morrowind

Глава 1 Сейда Нин

Как я и думал, второе по величине здание в деревушке оказалось трактиром, о чем свидетельствовала вывеска с изображением двух кубков у входа. То что нужно, чтобы перевести дух, перекусить, узнать, кто в деревне торгует экипировкой для путешествий, да и просто определиться с тем, что делать дальше.

Толкнув дверь, я почти сразу уперся в прилавок, за которым стоял альтмер средних лет в ладно скроенной одежде.

— Чего изволите? — радушно улыбнулся высший эльф.

— А-а-а, где трактир? — недоуменно спросил я, оглядываясь вокруг. Не считая прилавка, да пары стеллажей, забитых всем подряд, от доспехов до глиняных кувшинов, тут была только лестница, ведущая на второй этаж. Ни столов, ни посетителей.

— Трактир наверху, но еду покупаешь тут, у меня, — не убирая улыбки с лица, пояснил альтмер.

— Тогда мне какой-нибудь похлебки с мясом, да кувшин вина попроще.

— Три септима, пожалуйста.

Подхватив выданный поднос с исходящей паром тарелкой супа и вином я поднялся по лестнице наверх, дивясь необычной планировке. А вдруг посетители устроят пьяный дебош, а трактирщик внизу ничего и не услышит, пока все здание не разнесут в щепки. Однако, зайдя в просторный зал с несколькими столами, я понял ошибочность своих рассуждений. Единственный трактир был также и единственным местом увеселения в этой деревне, а потому кроме обычных посетителей тут всегда присутствовали и имперские стражники, отдыхающие в перерыве между караулом.

Два из шести столов были заняты бравыми легионерами, разогревшими кровь местным алкоголем и готовыми подавить любое нарушение порядка. Еще три заняли обычные работяги — рыбаки и крестьяне, судя по их одежде. Поставив поднос на свободный столик и сев за него, я решил провести инвентаризацию и составить планы на будущее.

Что мы имеем? Во-первых, одежду, которую давно пора бы заменить на что-то другое попрактичнее и презентабельнее. Во-вторых, деньги в количестве восьмидесяти четырех монет. Судя по некруглому числу, это изначально была сотня, но в канцелярии забрали «подоходный налог». В-третьих, взятое в канцелярии магическое кольцо.

Зажав его в ладони я обратился к силе кольца и разочаровано вздохнул — очень слабенькое заклятие исцеления, за одно применение неспособное залечить ничего страшнее глубокой царапины. Магическая емкость кольца заставила вздохнуть еще раз — три, максимум четыре использования и кольцо будет нуждаться в суточной подзарядке. В общем, дешевка, торговцы за такое кольцо больше десяти монет не дадут, и то лишь за красивую стекляшку-украшение, а не за зачарование.

Ну и, наконец, два конверта с письмами, причем оба без надписей. Наугад распечатав одно из них, я погрузился в чтение, однако спустя пару секунд был вынужден оторваться от текста и тряхнуть головой. Я что, не умею читать?! Еще раз присмотрелся к написанному — нет, буквы мне определенно знакомы и даже очень, но вот складываться во внятный текст они категорически отказывались.

Отложив документ и отхлебнув из кувшина, предпринял еще одну попытку, распечатав теперь второе письмо. С души словно камень свалился — вполне внятный текст, почти дословно пересказывающий мне приказ капитана из канцелярии. Отправиться в Балмору, спросить в трактире Южная Стена место жительства Кая Косадеса и доставить ему зашифрованное послание. Тьфы ты, напугали своей конспирацией до чертиков, я-то уже думал, что оказался неучем, а без знания письменности на чужом острове ой как непросто.

Так, а что же делать с этой шифровкой, нести или не нести? С одной стороны эта Балмора неизвестно где находится, а я теперь свободный гражданин и не обязан исполнять приказы легиона. С другой, сомнительно, что у Империи настолько сильные проблемы с курьерами, что они вынуждены освобождать заключенных, дабы они доставили письма адресатам. А значит, это может вылиться во что-нибудь интересное и прибыльное. Решено, отнесу послание этому Каю, а там посмотрим.

Тут мое внимание привлек разговор стражников за соседним столом.

— Слушай, а что это за слухи о Нереварине? Последнее время только об этом аборигены и шепчутся.

— Да не обращай внимание, глупости все это.

— А конкретнее, всем ребятам в части интересно. Местные темные эльфы с чужеземцами об этом разговаривают крайне неохотно, а у тебя профессия исследователь, наверняка ты знаешь побольше нашего.

— Я исследователь, а не историк, и многого не знаю, но вы правы, тема сейчас на слуху, так что некоторые подробности мне известны. Если хотите сказку на ночь, так и быть расскажу. Но выпивка сегодня за ваш счет.

— Договорились!

— Давно это было. Примерно три с половиной тысячи лет назад жил один темный эльф сумевший объединить все шесть Великих домов данмеров, а так же несколько крупных кочевых племен эшлендеров. Эшлендеры, если вы не в курсе, это аборигены, живущие маленькими поселениями у черта на куличиках, куда ни корабли, ни силт страйдеры не ходят. Причём жить ухитряются не только в плодородных землях вроде Грейзлендса, но и среди пепла и лавы Молаг Амура. Пропитание добывают в основном охотой, но и грабежами не брезгуют.

Так вот, уж не знаю, чего он им наобещал, но все признали его своим лидером. Видать, харизматичной личностью был этот эльф. И звали его Индорил Неревар, то есть Неревар из Великого дома Индорил.

Позже между темными эльфами и гномами, то есть данмерами и двемерами, тогдашними союзниками и друзьями разразилась война. То ли в религии они не сошлись, то ли места им стало не хватать, кто теперь знает. Неревар лично повел войска в бой на цитадель гномов у Красной Горы, вулкана, что расположен в центре нашего острова. Что тогда на самом деле произошло тоже покрыто мраком, но в результате все гномы до единого исчезли из Тамриэля, Неревар погиб, а данмеры обрели трех своих новых богов во плоти, Трибунал, как их называют — Вивека, Альмалексию и Сота Сила. А также местного дьявола Дагот Ура, якобы обитающего в пустующей ныне цитадели двемеров на Красной Горе. Вроде как моровые бури, несущие серьёзные заболевания, именно он и напускает. Его никто не видел, но все очень боятся нападения моровых тварей, которых навалом за магическим барьером, окружающим всю Красную Гору, и которыми он вроде бы управляет.

— Это все, конечно, интересно, но что насчет Нереварина о котором все говорят?

— Да ходит среди местных пророчество, что однажды Неревар возродится, вновь соберёт под свое крыло все Дома и племена, уничтожит Дагот Ура и изгонит чужеземных захватчиков, то есть нас с вами. Обычное дело — верующим пирожки, остальным — подзатыльники. И теперь местные гадают, как он будет выглядеть, к какой расе принадлежать и какой пол иметь.

— В смысле «какую расу, какой пол»? — вытаращил глаза один из легионеров. — Ты ж сам сказал, что это был темный эльф!

— Так и есть, — ответил стражник-исследователь и пояснил: — Согласно пророчеству Неревар может возродиться в теле любого разумного существа любого пола, хоть ящерицы-аргонианина. Так что возможно Избранный — это ТЫ!

И ткнул в стушевавшегося товарища пальцем под гогот остальных легионеров. Я тоже улыбнулся. Забавные среди местных ходят сказки, хотя их можно понять — в тяжелые времена все хотят верить в чудеса.

Чья-то тень упала на стол. Оторвав голову от тарелки с почти доеденным супом — все же под хорошую историю еда идет только так — я взглянул на подошедшего. Лесной эльф, худоватый, низкорослый, впрочем, как и большинство его соплеменников, в руках держал поднос с едой. Искоса взглянув на стражников, босмер произнес:

— Добрый день, меня зовут Фаргот. Можно присесть? Других мест нет, а к имперцам я не хочу.

— Садись, конечно, — приглашающее махнул рукой и, представившись, поинтересовался: — А с чего такая нелюбовь к империи?

— Не к империи, а только к некоторым ее воинам, — вздохнул эльф и, накалывая на вилку, картофелину пожаловался. — Мало того что с нас сборщики налоги выбивают, так еще и сами стражники требуют «денежку за защиту», — передразнил он кого-то.

— Такова жизнь, — пожал я плечами не видя ничего необычного в таком поведении стражи. — Ты не первый, не последний и не единственный.

— Но ладно еще деньги, их можно заработать, но во время последнего ритуала «А давайте потрясём Фаргота» они забрали у меня фамильное кольцо. Само по себе оно ценности не представляет, да и чары на нем, откровенно говоря, дрянь, но это семейная реликвия, уже несколько поколений передававшаяся в нашей семье. Ну вот зачем оно им?!

В голове у меня слегка щелкнуло. Прикинув плюсы и минусы, я произнес:

— Слушай, я тут недавно через канцелярию проходил, и там на земле валялось кольцо. Случайно не твоё?

Выражение удивления на лице Фаргота, сменившееся восторгом подтвердило, что с хозяином безделушки я не ошибся.

— Моё. Действительно моё! Ты отдашь мне его, правда?!

— Забирай, конечно.

— Спасибо! Огромное спасибо! Ты даже не представляешь, как много это для меня значит. Знаешь что, я сейчас же об этом расскажу своему другу Арриллу, он трактирщик. Он обязательно сделает тебе хорошую скидку за то, что ты помог мне!

— Да мне не нужна скидка, я уже пообедал, а задерживаться тут не собираюсь, — попытался я отказаться, но Фаргот посмотрел на меня непонимающим взглядом, а потом рассмеялся:

— А, так ты еще не успел осмотреться в нашей деревне. Аррилл не только трактирщик, но и единственный торговец в нашей глуши. И хотя качеством его товар не блещет, но у него можно закупиться всем необходимым для путешествия от доспехов и мечей до походного котелка и карты. Пошли, поговорим с ним.

Повторное знакомство с трактирщиком прошло в дружеской атмосфере. Выслушав рассказ Фаргота, Аррилл улыбнулся мне гораздо более тёплой улыбкой.

— Спасибо тебе, Никторн. В этой деревне и местные-данмеры и приезжие-имперцы расположения нам не выказывают, а потому я рад людям и мерам, которые относятся к нам с уважением и отвечаю им тем же. Говоришь, собираешься в Балмору? Пошли, подберём тебе что-нибудь подходящее из снаряжения.

Через час я сидел у прилавка Аррилла и, раскошелившись на бутылочку сиродиильского бренди, обмывал с ним обновки. Кроме новых чистых рубашки и штанов с поясом в закромах альтмера мы отыскали слегка поношенные, но все ещё крепкие кожаные сапоги и кирасу, а также отличный стальной кинжал. Броня и сапоги были сделаны из кожи нетча. Крепкая и лёгкая, она практически не протиралась, но и как защита в бою пользы почти не приносила. Вполне подойдёт для путешественника, а битв я и сам попытаюсь избежать. Еще я прикупил хорошую походную сумку, и сразу затарил её вяленым мясом и хлебом. Туда же положил письмо к Косадесу. Все вместе мне обошлось в шестьдесят золотых, а оставшиеся деньги я планировал потратить на дорогу в город.

— Попасть в Балмору отсюда можно двумя способами, — рассказывал Аррилл, прикладываясь к бокалу. — Простой — воспользуйся силт страйдером и за день он довезёт тебя до самых ворот города. У нас силт страйдером управляет Дарвейм Хлеран. Но сегодня она уже отправилась в Вивек и вернётся не раньше завтрашнего дня.

— В принципе я и не тороплюсь. А второй способ?

— Пешком, — улыбнулся Аррилл. — Пройдёшь мимо Пелагиада, пересечёшь фояду Мамея и сразу за фортом Лунной бабочки увидишь Балмору. За пару-тройку дней доберёшься.

— Какое-то размытое описание пути, — покачал я головой. — А поподробнее можно?

— Увы, я трактирщик и уже давно не путешествую, так что сам знаю дорогу лишь из рассказов авантюристов, забредающих иногда к нам. Но могу тебе посоветовать поговорить с редгардкой Элон, что сейчас проживает у меня. Она разведчик, много путешествовала по всему Вварденфеллу, а сейчас часто посещает различные уголки Горького Берега и Аскадианских Островов. Думаю, за пяток монет она тебе детально распишет путь до Балморы, да и вообще может немало порассказать о нашем острове.

— Хорошая мысль, — кивнул я и, допив остатки бренди из стакана, поднялся со стула, — Так и поступлю.

Элон нашлась в зале на втором этаже. Отличительная черта всех людей-редгардов — тёмно-коричневая кожа не позволяла спутать её с остальными посетителями трактира. Обычное, ничем не выделяющееся лицо, с карими глазами. Короткие тёмные волосы, стянутые в пучок на затылке. Простого покроя серая юбка, чёрная рубашка да кожаные туфли. Довершала образ точно такая же кираса как у меня.

— Добрый день, — выдал я свою самую обаятельную улыбку. — Не могли бы вы мне помочь?

— Смотря в чём, — хмуро бросила девушка, разглядывая меня.

— О, ничего особенного. Я слышал вы разведчица, а мне надо добраться до Балморы. Не могли бы вы мне в подробностях рассказать дорогу?

— Это можно, — лицо девушки разгладилось. — Балмора находится точно на север отсюда, но дорогу преграждают несколько труднопроходимых горных хребтов да ещё и фояда Мамея. Найти дорогу непросто, но за пять золотых я нарисую тебе примерную карту и расскажу о всех ориентирах в дороге. Идет?

— Заплачу десять, но вдобавок к карте ты подробно расскажешь, что ждёт меня в пути и дашь пару советов как бывалый разведчик новичку.

— Согласна, — кивнула девушка и достала из висящей на поясе сумки лист бумаги, чернильницу и перу. — Погоди немного.

Спустя десять минут мы с Элон склонились над на удивление качественно и подробно нарисованной картой.

— Выйдя из Сейда Нин сразу сворачиваешь на восток и идёшь по дороге пока не минуешь проход между скалами, которые отделяют район Горького Берега от Аскадианских Островов. Оказавшись на перекрёстке, выбираешь северный путь и двигаешься по дороге. Слева от тебя постоянно будут скалы. Будут встречаться тропинки и дороги, уходящие на восток — к фермам и поселению Пелагиад — их все пропускаешь и двигаешься дальше на север.

Первая тропа, отходящая на запад в просвет между скалами, ведет к яичным шахтам и нескольким гробницам, но они тебе ни к чему, так что продолжаешь идти прямо. Спустя какое-то время дорога свернет на северо-восток и тут тебе встретится еще одна тропа на северо-запад через скалы. Свернёшь на неё и окажешься внутри фояды Мамея. Фояда — это русло оставленное потоками лавы со времён последнего извержения Красной Горы. Ни деревьев, ни травы там не растёт — не перепутаешь.

По фояде пройдёшь немного на северо-восток в сторону горы и свернёшь в первый же проход среди скал на северо-запад. Выйдешь из фояды и сразу увидишь имперский форт, носящий имя Лунной Бабочки. Там расположен гарнизон имперского легиона. Проходишь мимо него и на перекрёстке сворачиваешь точно на запад. Дальше всё время по прямой, пересечёшь реку Одай по двум мостам и справа от себя, на севере, увидишь стены Балморы. Свернёшь на северную дорогу и выйдешь как раз к южным воротам города.

Я рассматривал карту и прикидывал что путь займет дня два минимум, и то если шагать от рассвета до заката с кратким перерывом на обед. А ведь могут быть еще и всякие непредвиденные обстоятельства.

— Дорога мне ясна, а есть какие-нибудь советы по её преодолению?

— Есть один дельный совет — не ходить по ней, — хмыкнула редгардка и, видя мой непонимающий взгляд, пояснила. — Указанный путь в основном используют караваны, перевозящие большой груз и потому хорошо охраняемые. Либо одиночки, способные за себя постоять.

Понимаешь, путь от Сейда Нин до Балморы проходит большей частью через безлюдные земли. А остров дружелюбным никак не назовёшь. На Горьком Берегу ты можешь нарваться на контрабандистов, вывозящих двемерские артефакты, или работорговцев, отлавливающих зверолюдей. И тем и другим ты без надобности, так что убьют просто как свидетеля. На Аскадианских Островах положение дел получше, однако, и там можно нарваться на разбойников и грабителей.

Но опаснее всего фояда. Во-первых, она расположена между скал, а потому там всегда огромное количество скальных наездников. Неприятные твари — кожаные крылья с когтями, твердый длинный клюв, полный зубов, гибкий мощный хвост с острым костяным наконечником. Даже один на один способны доставить неприятности, но своим криком немедленно привлекают остальную стаю, а это уже смертельно опасно.

Во-вторых, по фояде часто дуют моровые поветрия с Красной Горы. Животные, заражённые мором, становятся сильнее, быстрее и выносливее, но сходят с ума и бросаются на все живое, даже на своих сородичей.

И в-третьих — корпрусные твари и пепельные чудовища. Они водятся в окрестностях Красной Горы и выход с неё закрыт Призрачным Пределом. Однако, ходят слухи, что таких тварей изредка видели и все Предела, в землях с моровыми поветриями. Выстоять против такого монстра может лишь хорошо экипированный опытный воин или подготовленный волшебник.

Так что мой совет — не ходи пешком, используй силт страйдера.

— Мда, умеешь ты нагнать страху, — протянул я, потихоньку осознавая, что Вварденфелл далеко не курортный островок. — Ладно, насчёт дороги я понял, лучше подождать извозчика. — И, протянув девушке десять золотых, отправился к Арриллу договариваться о комнате на ночь.

— Слушай, Аррилл, — обратился я к альтмеру, когда вопрос с комнатой был благополучно улажен за три золотых монеты, — Извозчик прибудет только завтра, а время только-только перевалило через полдень. Не подскажешь ли способ скоротать время и подзаработать при этом несколько септимов?

— У нас не так много способов заработка, — призадумался Аррилл. — В этих болотистых землях почти ничего не растет, ферм нет. Население живет в основном за счёт рыбалки, да сбора трав и грибов для продажи приезжим алхимикам. Но у тебя нет ни снастей, ни опыта. Можешь насобирать растений на болоте, но вот алхимиков и травников, которым был бы интересен этот товар, у нас сейчас тоже нет.

— Что, вообще ничего? — расстроено протянул я, прикидывая чем же заняться ещё полдня. Спать вообще не хотелось, на корабле отоспался на полжизни вперёд.

— Есть одна мысль, — лицо трактирщика озарила улыбка. — Грязекрабы!

— Кто?

— Водятся в наших землях такие существа. Размером с маленький пуфик. Крепкий панцирь, из-под которого торчат только восемь ножек, да мощные жвалы. Любят копошиться в лужах, откуда и получили свое название. Но мясо у них очень вкусное. Так что вот тебе работа — принеси мне мяса с двух-трех грязекрабов, а я заплачу тебе по десять золотых за каждую тушу.

— А это не опасно, — на всякий случай уточнил я.

— Нет, совсем нет, просто не стой напротив жвал. Грязекрабы очень медлительны и неуклюжи. Поворачиваются неторопливо, а сбежать от них можно даже пешком. Проблема в их панцире — очень уж он крепок. Мечом или копьем не пробьешь, так что возьмешь у меня секиру. И даже с ней будет непросто, так что не соскучишься.

Спустя час я стоял над раскуроченным телом грязекраба, вытирал стекающий по лицу пот и тихо проклинал свое желание подзаработать. Нет, Аррилл меня не обманул — грязекрабы действительно были медлительны и неуклюжи. Но вот толщину и крепкость панциря он сильно приуменьшил. Рубить его было ничуть не проще чем столетний дуб, но дерево хотя бы не отползает в сторону во время замаха топора и не пытается отхватить тебе ногу жвалами, едва ты останавливаешься, чтобы перевести дыхание. Почти час я танцевал вокруг этого земноводного, прежде чем очередной удар топора, проломив хитиновую броню, вонзился непосредственно в тело и прикончил его.

Вздохнув еще раз, я вновь поднял секиру и, нанеся несколько десятков ударов, разломил панцирь напополам. Бить по неподвижной мишени оказалось намного удобнее. Еще полчаса возни с кинжалом и мою сумку пополнили пять килограмм крабьего мяса, которое я завернул в широкие листья оказавшегося рядом растения.

Что ж, поединок с грязекрабом позволил выявить две вещи. Во-первых, оказалось я очень недурно умею управляться огромным топором-секирой. За весь бой я не нанес ни одного удара плашмя или вскользь, не отбил себе руки, не выронил оружие. Уж не знаю насчет воина, но лесоруб из меня точно получился бы неплохой!

А во-вторых, выяснилось, что железное оружие плохо подходит для сражения с бронированными тварями. Выданная Арриллом секира и так была далеко не новой, а теперь и вовсе выглядела ветераном войны. Затупившаяся, с зазубринами на лезвии и продольной трещиной на рукояти — всем своим видом она показывала, что следующей схватки с грязекрабом не переживёт. А значит, охота закончена, пора в трактир.

Закинув секиру на плечо и подхватив сумку с добычей, я уже двинулся обратно в деревню, как вдруг кое-что необычное привлекло мое внимание. Ботинки! Нет, сами ботинки были обычные, но вот с чего бы им лежать у кустов посреди болота? Небольшая разведка по зарослям показала, что ботинки не просто лежат, а одеты на ноги хозяина, но самому хозяину это безразлично. Имперец, лет тридцати, брюнет. Кроме ботинок одет в тёмно-серые штаны и такую же рубашку. Голова вывернута под неестественным углом, указывая на перелом шеи. На лице множество синяков и ссадин, похоже, полученных в драке. Судя по тому, что тело хоть и попахивало, но видимых следов разложения не имело — мёртв всего день-два.

Преодолев легкую брезгливость проверил карманы. Свиток и кошелёк с золотом, примерно пара сотен монет. Совсем неплохо, учитывая мое финансовое положение. Ни колец, ни других украшений.

Ради интереса развернул бумагу:

Вон оно как, сборщик налогов. Неудивительно, что его убили — налоговую службу никто не любит. Странно только, что деньги не забрали. Хм, а ведь я вроде как работаю на империю, пусть и не официально, а значит за сообщение о нахождении пропавшего госслужащего меня может ожидать какая-нибудь награда. Заподозрить в убийстве меня нельзя — когда сборщик погиб я сюда и приплыть-то ещё не успел, о чём всем имперцам известно, так что риска для меня нет.

Оглядевшись и запомнив ориентиры, я двинулся в сторону поселения.

Стражник, к которому я обратился с новостью о смерти сборщика налогов, не особо удивился:

— Прикончили-таки? Впрочем, этого следовало ожидать — его тут все не любили, а он даже не пытался этого исправить. Тебе следует доложить об этом в канцелярию, главному агенту Сокуциусу Эргалле — Процессус был его подчинённым.

Припомнив, что Сокуциус это тот самый клерк, который выдал мне документы об освобождении, я уверенно двинулся к таможне.

— Чем могу помочь? — окинув меня взглядом, спросил Сокуциус.

— Я охотился недалеко от деревни и обнаружил труп мужчины-имперца, при нем была вот эта бумага. Стражники сказали, что надо обратиться к вам, — выдав это, я протянул агенту налоговую ведомость.

— Значит, Процессус мертв. Понятно, почему от него уже два дня нет вестей. Где ты его нашёл?

— Метрах в пятистах к северу от деревни, в кустах около заболоченного пруда. Там ещё должны лежать останки грязекраба, которого я убил.

— Ганциэль, проследи, чтобы тело доставили в поселение, и сделай приготовление к похоронам, — обратился клерк к стражнику и снова повернулся ко мне, — Скажи, не было ли на теле денег, налогов, которые собирал Процессус?

Немного помявшись, я выложил кошель, найденный у покойного. Пусть мне и хотелось оставить деньги себе, но что-то внутри меня воспротивилось этому. Какое-то чувство, упорно твердящее, что деньги нужно отдать. Надеюсь это не совесть, иначе жить мне будет непросто.

— Двести септимов, видимо то, что он собрал за последний день, — прикинул Сокуциус, пересчитав монеты. — Знаешь, Никторн, меня поразила твоя честность. Две сотни золотых небольшая сумма, но не для заключённого, который едва освободился, однако ты не оставил их себе. И даже сообщил нам о покойнике, хотя тебя это и не касалось. Мне нравятся такие люди как ты, которым не безразлично, что происходит вокруг, и которые помнят, что такое честь. И, если согласишься, у меня будет для тебя задание.

— Какое? — заинтересовался я. Чувствую, что отданное золото не пропало зря. И агент меня не разочаровал.

— Убийство имперского служащего карается смертью. Найди и накажи преступника, и я заплачу тебе полтысячи монет!

Выйдя из канцелярии, я задумался о том, с чего начать. Если вспомнить повреждения на теле покойного Процессуса, то становится ясно — его убили голыми руками. Никаких колотых или режущих ран не было, да и на внутреннее кровоизлияние, вызванное ударами дробящего оружия вроде булавы, ничего не указывало. Грабители так не делают. Да и деньги с трупа никто не забрал.

Скорее всего убийство было спонтанным, Процессус кого-то разозлил и поплатился за это. А у кого может вызвать ненависть сборщик налогов? Само-собой у того, с кого он эти налоги собирает!

Я развернул налоговую ведомость, которую на время забрал у Сокуциуса как вещественное доказательство. Так-с, тех, кто оплатил налог можно пока не учитывать — врядли заплатив налоги кто-то станет убивать сборщика. И кто у нас остаётся? О, дружище Фаргот! Босмер совсем не похож на убийцу, но с ним вполне можно обсудить покойного, вдруг он что-то знает?

Фаргота я нашел у входа в таверну.

— Уже вернулся, Никторн? Как охота на крабов?

— С крабами не очень, дружище — справился только с одним. Зато, возвращаясь, обнаружил труп местного сборщика налогов. Так что приключение, можно сказать, удалось.

— Значит, все-таки кто-то добрался до Процессуса? — протянул Фаргот. — Неудивительно, его здесь никто не любил. Только Тавер Ведрано его привечала, уж не знаю, чем он ей приглянулся.

— А кто она?

— Местная. Данмерка, смотритель маяка. Хорошая женщина, добрая. Угораздило ж ее влюбиться в такого гада.

Поболтав с босмером еще пару минут, я отправился на маяк. Думаю, любовница Процессуса должна лучше всех знать с кем у него были самые натянутые отношения.

Тавер Ведрано, данмерка средних лет, встретила меня на первом этаже внутри маяка. Красивое, не смотря на возраст, лицо, обычные для данмеров красные глаза, темные волосы собраны сзади в хвост. Фигура скрыта под поношенной мантией коричневого цвета. Эльфийка стояла перед закупоренными кувшинами с маслом и вела подсчет, когда я привлёк ее внимание.

— Добрый вечер. Вы Тавер Ведрано?

— Добрый вечер. Да, это я, чем могу помочь?

— Я расследую дело об убийстве сборщика налогов Процессуса Вителлиуса. Говорят, вы были с ним знакомы.

— Процессус мертв?! — данмерка пошатнулась и опёрлась на один из кувшинов. — Пресвятая Мерис, что случилось, кто его убил?

— Именно это я и пытаюсь выяснить. Что вы можете о нем рассказать?

Тавер присела на стоящий рядом стул и начала рассказывать:

— Мы встречались чуть больше месяца. Он часто дарил мне цветы — иногда местные стрелохвосты, иногда златоцвет из Аскадианских Островов. Мы ходили вместе в таверну, смотрели на закат с маяка, — кожа на щеках данмерки слегка потемнела, выдавая её смущение. — Неделю назад, чтобы отметить месяц с момента нашего первого свидания, он подарил мне вот этот амулет с рубинами, а я ему красивое кольцо с изумрудом. Ничего магического, просто милые вещицы.

Процессус всегда был такой вежливый, внимательный. Не понимаю, кому он мог помешать? Никогда ни с кем не ссорился. Я лишь один раз слышала, как он кричал на другого человека.

— А можно поподробнее? С кем у него был конфликт?

— С Форином Гилнитом, местным рыбаком. Гилнит отказывался платить налог, говорил, что у него нет таких денег, что Процессус завышает суммы, а разницу оставляет себе. Глупости! Процессус ни за что бы так не поступил. Сам Процессус считал, что это Форин, отчитываясь об улове, указывает меньшее количество, чем добывает на самом деле. Любимый даже собирался проследить за ним, чтобы это доказать. — Тавер замолчала, а ее глаза округлились от ужаса: — Это было два дня назад. И после этого он пропал…

По словам смотрительницы маяка рыбак Гилнит жил в одной из лачуг, расположенных между таверной и маяком. Расспросив аргонианина, сидящего перед входом в один из этих домиков и латающего сеть, я узнал точный адрес и двинулся туда. Смеркалось, скоро Горький Берег накроет ночная тьма, а я хотел закончить это дело за сегодня и потому прибавил шаг.

— Добрый вечер, — поздоровался я зайдя в хижину. — Вы Форин Гилнит?

— Я, — данмер в простых рыбацких штанах, сидевший у стены на лежанке и небольшим ножиком вытачивающий из веточки поплавок, даже не поднял головы. — Чего надо?

— Я бы хотел обсудить с вами смерть местного сборщика налогов Вителлиуса. Есть подозрение, что именно вы его убили.

Темный эльф наконец-то оторвался от поплавка и поднял взгляд на меня. Половину его лица, сейчас скривившееся в неприятной ухмылке, занимала татуировка схематично изображающая черную ладонь. Такие татуировки наносили себе эшлендеры, аборигены следующие заветам предков и отказывающиеся от благ цивилизации. Некоторые из них покидали родные племена и селились в небольших городах и селах. Но все они отличались своим презрительным отношением к чужакам, не-данмерам, зачастую переходящим в ненависть.

— А даже если и так, что с того? Я это сделал или кто другой или он сам подох — какая разница? Одной имперской собакой стало меньше на этих землях — вот что главное!

Ненависть Форина была видна невооруженным взглядом, но она ничего не доказывала. Как и все эшлендеры он считал всех человеческих и эльфийских граждан Империи захватчиками, прибывшими отобрать землю его народа. Впрочем, к аргонианам и каджитам данмеры относились не лучше, считая их разумными зверьми, годными лишь на то, чтобы быть рабами своих темнокожих красноглазых хозяев. Вообще это была расовая черта большинства данмеров, а не только эшлендеров — презрение и недружелюбность ко всем другим расам, которых они называли чужеземцами или, более оскорбительно, н» вахами. Даже к тем своим сородичам-данмерам, кто провел вне Морровинда больше года местные относились с подозрением.

Со мной Гилнит разговаривал лишь из-за цвета моей кожи. Но так же я был для него чужим, и откровенности ждать не стоило.

— То что Вителлиус был чужеземцем не значило что он заслуживает смерти больше других. Разве он сделал что-либо плохое?

— Что-либо плохое?! — вскочил Форин и от избытка чувств замахал руками. — Да он вымогал у нас деньги, все до последней монеты! Имперцы и так каждый месяц обирают нас своими так называемыми налогами, а этот н» вах собирал деньги по два раза в месяц, да ещё и говорил, что мы утаиваем часть добычи. Он даже следить пытался за мной, когда я ловил рыбу! И ты думаешь, он сдавал все деньги своим хозяевам? Как бы не так! Он тратил их на себя, на хорошую еду, на драгоценности. Он грабил не только нас, но и своих собственных сородичей! Такие твари не заслуживают права жить.

— Это не похоже на правду, Форин. Я сам видел тело Вителлиуса и его одежду. Она была ничуть не лучше, чем у того же трактирщика Аррилла.

— А это ты видел?! — данмер сунул руку в карман штанов и достал оттуда что-то блестящее. — Золотое кольцо! С огромным изумрудом! Я сам снял его с тела этого злокрыса в человеческом облике. А не так давно я в таверне видел, как он держал в руках рубиновый амулет.

— Ты ошибся, Форин, — покачал я головой. — Кольцо было подарком от Тавер Ведрано. Амулет же был его ответным подарком. Говоришь, снял кольцо с тела Вителлиуса? Тогда ты задержан по подозрению в убийстве имперского сборщика налогов. Пойдем в канцелярию, там расскажешь, что произошло.

Искаженное ненавистью лицо данмера внезапно разгладилось и сделалось немного грустным:

— Я думал ты поймешь меня, потому что тоже данмер, но я ошибался. Ты такой же чужеземец, как и все они. Я свернул шею этому самодовольному имперцу словно обыкновенной рыбе-убийце. Ты сдохнешь также!

Форин резко махнул рукой, бросая в меня свой рыбацкий нож. Уклоняясь от клинка я сделал шаг в сторону и случайно наступил на удилище и пошатнулся. За ту секунду, что мне потребовалось, чтобы поймать равновесие рыбак подскочил ко мне вплотную и нанёс удар в живот и тут же ещё один в голову. Перед глазами промелькнуло несколько звёздочек, и тут подсечка сбила меня с ног на спину, а сверху напрыгнул Форин и вцепился руками в шею.

Данмер оказался не только ловким, но и неожиданно сильным. Понимая, что долго так не протяну я правой рукой вытащил кинжал из-за пояса и, размахнувшись, насколько позволял сидящий на мне противник, воткнул его в пояс данмеру.

— Ах ты!.. — вскрикнул Форин, а я уже вытащил кинжал из его бока и ударил ещё раз. И ещё, и ещё. Перед глазами уже начали плавать разноцветные круги, когда хватка данмера ослабла, а сам он завалился на бок, давая мне возможность наконец-то вдохнуть немного воздуха.

— Кхе, кхе, — откашлялся я и провел левой рукой по горлу. Вроде переломов нет. Аккуратно вытащил правую руку из-под эльфа, встал и осмотрелся. Сам я в принципе в порядке, не считая все еще саднящего горла и залитой кровью правой руки. А вот Форин мертв — левый бок располосован клинком, из страшных ран уже натекла большая лужа крови.

— Мда, — задумчиво протянул я. — Задание выполнено с крайней жестокостью.

Ладно, надо бы умыться, отчитаться в канцелярии и отправляться спать в таверну. Это был тяжёлый день.

Я сидел на скамейке в порту силт страйдеров и ждал прибытия извозчика. По словам Аррилла оставалось ещё полчаса, но все дела в Сейда Нин уже были завершены и можно было просто посидеть и отдохнуть.

Вчера, выйдя из лачуги Форина, я первым делом направился к морю, чтобы отмыть кровь с рук и кинжала. В процессе принятия водных процедур «познакомился» с приплывшей на запах крови рыбой-убийцей, которую упоминал покойный рыбак. Чуть полкисти мне не откусила, хорошо успел вовремя руку отдёрнуть.

Напоминала эта тварь здоровенного карпа длиной с руку взрослого человека. Вся покрыта блестящей чешуей, с восемью плавниками, обеспечивающими ей большую проворность в воде, и пастью способной без проблем проглотить молодую курицу. Если Гилнит не врал и действительно сворачивал таким зверюгам шеи голыми руками, то нет ничего удивительного в том, что он смог убить Процессуса и чуть не прикончил меня.

После помывки я зашёл в канцелярию и отчитался Сокуциусу. Задав мне несколько уточняющих вопросов и сделав пару пометок у себя в бумагах, имперец без проволочек выдал мне обещанные пятьсот септимов. Никакого недоверия к правдивости моих слов он не выказал. То ли незаметно для меня применил заклинание или амулет, проверяющий говорящего на ложь, то ли и сам догадывался, кто убил сборщика, но специально переложил казнь на мои плечи, чтобы избежать ухудшения отношения местных к имперцам. Кто их разберёт этих государственных деятелей.

Затем я вернулся к Арриллу, отдал ему, наконец, секиру и крабье мясо, из-за которого всё это и началось, и отправился в свою комнату, где продрых до самого утра.

Проснувшись, собрал свои вещи, позавтракал кашей, попрощался с сидящими за прилавком Фарготом и Арриллом, извинился перед последним за испорченную вчера секиру и оставил три золотых на её ремонт.

Напоследок зашёл к смотрительнице маяка и отдал ей кольцо Процессуса, которое забрал с трупа Форина. Не знаю, каким на самом деле человеком был этот сборщик, но Тавер его действительно любила, так пусть у неё хоть что-то останется на память. Данмерка в ответ подарила мне пару зелий исцеления среднего качества. Сказала, что Процессус всегда брал их, когда отправлялся на работу, но не в последний раз. Возможно, это его и погубило.

А вот и силт страйдер показался из-за скалы и сейчас, бодро перебирая длинными ножками, каждая метров по шесть, приближался к посадочной платформе. На вид это животное напоминало огромную длинноногую блоху, с несколькими углублениями в верхней части панциря, в одном из которых и сидел извозчик.

Поднявшись с лавочки и ещё раз убедившись, что ничего не забыл, я отправился договариваться о проезде в Балмору.