Молот Солнца 3: Сердце Дракона

Глава 8

Ягрр Фру очень хотел уличить Битера Сью на лжи, но ему это никак не удавалось. Мальчишка рассказывал обо всем складно, и как не пытался хитрый истребитель птерков сбить его с толку каверзными вопросами — поймать его на каких-то противоречиях не получалось.

Родом Битер Сью оказался с Плоского Острова. Его отец прибыл сюда еще с легатом Бадойя много-много лет назад. Им всем изрядно пришлось попотеть, чтобы закрепиться хотя бы на побережье. Первое время даже ночевать приходилось на кораблях, и слава Единому Разуму, что бухта здесь надежно защищала от частых штормов, коими славился Холодный Канал.

Особо крупных динозавров на побережье замечено не было, хотя поначалу сильно доставали велоцирапторы, которых на континенте не встречали уже давным-давно. Да и волкогонов здесь оказалось видимо-невидимо. Настолько, что поселенцев все чаще стали посещать мысли о возвращении.

Легат Бадойя был из тех кэтров, которых называли «непреклонными», хотя кэтры вообще, как таковые, считались обладателями весьма жесткого нрава. И подобных настроений он не потерпел.

Собрав всех поселенцев вместе, он объявил, что не станет препятствовать тем, кто захочет покинуть колонию. Но и помощи им никакой оказывать не намерен. В наличии у них имеется два корабля, но оба они принадлежат Верховному Магистратусу, и никто из колонистов не может предъявить на них права. Кто хочет убраться — пусть строит собственный корабль, тем более, что подходящего леса в округе более чем достаточно.

После такой речи желающих вернуться значительно поубавилось. Но все же они были, и отец Битера Сью — в их числе. Габер Сью был неплохим плотником, к тому же имел при себе собственный инструмент, и потому компания более чем двадцати таких же отступников покинула поселение и обосновалась милях в трех севернее, на горе, имя которой они дали Неприступная. А поселок, что позже разросся на этом месте, получил название Везунчик.

Конечно, отступники по больше мере желаемое выдавали за действительное. Гора была как гора, и неприступной она не являлась, особенно для полчища птерков, что волею судьбы гнездились на берегу неподалеку. Но поселку действительно жутко повезло, что никто из местных хищников на него не обращал особого внимания. Должно быть еды в местном лесу хватало и без поселенцев. К чему напрягаться и карабкаться по склону, а затем и через частокол, если можно просто щелкнуть челюстью — и в нее непременно попадется какая-нибудь съедобная тварь?

Жизнь в Везунчике постепенно наладилась, несмотря на то, что затею с постройкой корабля пришлось отложить на неопределенный срок. Вырубка леса здесь была занятием достаточно опасным, и потеряв на этом несколько ценных поселенцев, строительство корабля решено было отложить до следующего года.

А в следующем году история повторилась, и постройку перенесли еще на год. Потом еще. А после и вовсе забыли о том, что когда-то хотели покинуть Плоский Остров.

Зато на небольшие лодки им леса хватило, и постепенно Везунчик превратился в рыбацкий поселок. С факторией, которую легат Бадойя основал в долине реки Беглянки, наладилась торговля, да и с племенами местных дикарей, называющими себя «стикори», обошлось без конфликтов. А вот с «зеленомордыми» мирной жизни не получилось. По какой-то причине они страстно желали стереть поселок с лица земли и периодически устраивали набеги, которые поселенцам удавалось отбивать с большим трудом.

И после четвертого по счету такого набега на общем совете поселка было решено обратиться за помощью к «стикори». Местная рыба, заготовленная впрок по лучшим рецептам жителей континента, оказалась у «стикори» весьма востребованной, как и изделия домашнего обихода, которые Габер Сью, вспомнив, что он не только плотник, но и отличный столяр, приноровился изготавливать едва ли не в промышленных масштабах. И это стало достаточно весом доводом на переговорах. А в обмен на поставки рыбы и домашней утвари «стикори» вызвались оказывать поселенцам помощь в борьбе с зеленомордыми. И, как бы в доказательство серьезности своих намерений, уже на следующий день они вырезали целый отряд зеленомордых и принесли в дар поселенцам их головы. Ошарашенные поселенцы дар приняли, и отблагодарили «стикори» целым возом копченой форели.

После этого случая границы между «стикори» и поселенцами стали постепенно стираться. Собственно, «стикори» не были каким-то единым племенем, под этим названием скрывался союз множества местных племен, отличавшихся друг от друга не только законами, традициями и ритуалами, но даже языки у них были разные. В каких-то племенах преобладали люди, в каких-то неандеры, а третьи в большинстве своем состояли из грилов, но все они как-то умудрялись уживаться по соседству друг с другом — благо, что земли на Плоском Острове были бескрайние и буквально кишащие всевозможным зверьем. Собственно, для защиты от этого зверья, а также от весьма агрессивных племен зеленомордых, и был создан союз «стикори». Все вместе они могли здесь выживать, но по отдельности их всех уже давным-давно сожрали бы или перерезали. А ведь были не только зеленомордые. Старики рассказывали, что где-то обитают и таинственные ушаны, которых никто из ныне живущих никогда не видел, и ждать добра от которых можно было еще меньше, чем от зеленомордых…

Мужчины-поселенцы все чаще стали брать себе в жены женщин из «стикори», родственные связи таким образом ширились, а их дети у «стикори» стали считаться уже полноправными членами племени.

Так получилось и с Битером Сью. Он родился от брака плотника Габера со смуглокожей местной девушкой Асимой. Габеру Сью было уже за сорок, а Асиме чуть больше шестнадцати, зато дети у них рождались крепенькие, здоровенькие и очень шустрые. Асима каждый год приносила по ребенку, увеличивая тем самым население поселка, а Битер Сью был их первенцем, и плотник Габер в нем души не чаял.

Мальчишка немного подрос, и он решил обучить его плотницкому мастерству, чтобы было кому передать свое дело, когда руки уже перестанут его слушаться. Плотник из Битера оказался весьма средний. Может потому, что плотницкое мастерство его не очень-то интересовало, а может и потому что было ему на тот момент всего-то пять лет. Впрочем, получать от отца тумаки он не очень любил и потому проявлял определенную степень усердия.

Но гораздо больше ему нравилось забираться в большую лодку, отгребать подальше от берега и часами сидеть с удочкой в руках, выжидательно глядя на поплавок с перышком из лапы сципионикса. А когда он почувствовал азарт большого улова, то перешел и на сети, которые ему с другими мальчишками стали сдавать в наем старые рыбаки в обмен на часть улова.

Примерно в том же возрасте его дядя Пи-Ну, старший брат мамы, очень сильный и очень воинственный «стикори», стал брать его с собой на охоту. Натягивать тетиву настоящего взрослого лука Битер Сью пока еще был не в силах, и дядя изготовил для него маленький лук, не пригодный для охоты на крупного зверя, но вполне годящийся для того, чтобы подстрелить какую-нибудь мелкую птицу. И потому уже лет с пяти Битер Сью научился очень неплохо стрелять. Проводя с дядей Пи-Ну много времени, он и услышал множество местных легенд: об огнедышащих драконах, о блистательном городе, что расположен очень далеко от побережья за белыми скалами, о великих магах, способных поднимать с земли в воздух целые острова, заставлять реки течь снизу-вверх, и даже водопады по их желанию устремлялись от поверхности земли под самые облака.

Но маги эти не были таковыми сами по себе — творить чудеса им помогал волшебный камень, который хранился во дворце великого правителя этого города. Камень этот звался «сердцем ледяного дракона», и владеющий им обретал возможность управлять колоссальной силы магией, древней, как сама Вселенная.

Битер Сью верил в эти дядины истории без оглядки. Он слушал их, раскрыв рот, и мечтал когда-нибудь отправиться в эти загадочные земли, отыскать «сердце ледяного дракона» и самому стать великим магом.

Но потом дядя Пи-Ну признался ему, что все то, о чем он ему рассказывал, случилось тысячу лет назад, а может и вовсе было просто легендой, потому что никто никогда в тех краях не бывал и не сможет подтвердить, что далеко-далеко за белыми скалами действительно сохранились остатки какого-то древнего государства.

Но Битер Сью свято в это верил. «Стикори» в большинстве своем не были болтливы, и если они что-то говорили, то можно было не сомневаться: так оно и есть. У них даже была поговорка, которую Битер Сью запомнил на всю жизнь: «Кахука ада». Такая короткая фраза означала следующее: «Я все сказал, и все это правда».

И однажды, когда Битеру уже исполнилось десять, он поведал про «сердце ледяного дракона» своему другу Кливу, с которым они частенько рыбачили с лодки Габера Сью. У Клива так и загорелись глаза — ничуть не меньше, чем у самого Битера, когда он услышал эту историю из уст дяди Пи-Ну.

— Мы должны найти «сердце дракона»! — вскричал он, когда Битер Сью закончил свой рассказ.

Клив был на два года старше, и любой другой мальчишка в такой компании чувствовал бы себя предводителем, старшим не только по возрасту, но и по положению. Но только не Клив. Он видел в Битере равного себе товарища, и не собирался как-то главенствовать над ним или того пуще — оказывать на него какое-то давление. Но желание заполучить «сердце ледяного дракона» в его собственном сердце воспылало с такой силой, что он и друга убедил: пора начинать действовать, пока камень не присвоил себе кто-то другой. И они постепенно и очень осторожно стали выведывать у соседских «стикори» новую информацию об этом камне.

Нужно заметить, что «стикори» не живут постоянно на одном и том же месте. Постоянно перемещаясь с место на место, они могли встать где-нибудь лагерем на ночевку, да так и остаться здесь на два-три года. Но могло все случиться и наоборот. Часто было так, что «стикори» хотели обосноваться на своей стоянке надолго, но срывались с места буквально на следующий день. И причина была не только в набегах зеленомордых или же страшных ящерах, считающих место стоянки своей исконной территорией. Просто сами «стикори» часто бывали ветрены и переменчивы в своих решениях. Впрочем, это относилось не ко всем племенам. Как уже было сказано, этот дружественный союз включал в себя множество разношерстных племен, являя собой весьма пестрое лоскутное одеяло…

Так вот, «стикори» не жили постоянно на одном месте, в отличие от поселенцев, и однажды, отправившись навестить дядю Пи-Ну, чтобы еще раз расспросить его про «сердце ледяного дракона», мальчишки обнаружили, что лагеря на старом месте уже нет. Остались здесь только кострища, перерытая земля, где были захоронены всякого рода остатки жизнедеятельности, да хорошо протоптанные тропинки, по изгибам которых можно было угадать местоположение еще недавно стоящих здесь домов.

Но самого лагеря не было. Зато в нескольких милях от него, на берегу реки, мальчишки обнаружили другой лагерь. Собственно говоря, это не они обнаружили, а их обнаружили. Два бритоголовых неандера с секирами в руках отловили их в кустах и за уши притащили в лагерь.

— Дядечки, милые, хорошие, мы не хотели делать ничего плохого! — голосил Битер Сью.

— Дяденьки, только не убивайте нас! — блажил Клив, прекрасно понимая, что такой исход событий для них вполне вероятен.

Неизвестно из каких туманных далей пришло сюда это племя, и могло оказаться и так, что оно и слыхом не слыхивало о каких-то там договоренностях между местных «стикори» и поселенцами. Тем более, что языка поселенцев они не понимали, а мальчишки, как выяснилось, не понимали их собственного языка.

А увидев висящую на перекладине освежеванную человеческую тушу без головы и кожи, мальчишки и вовсе чуть не лишились чувство от страха. Это уже позже им объяснили, что туша не принадлежала человеку, или грилу, или же неандеру, что и так было понятно — руки-то было всего две. Это была горбатая обезьяна-скруччи, что стаями водилась в горах, питалась исключительно листвой фиолетового дерева Скручч и потому мясо имела очень нежное и ароматное.

Но в тот момент мальчишки буквально приготовились к жуткой смерти. Но им всего лишь надавали подзатыльников и накормили какой-то горячей и очень вкусной похлебкой с кусками форели.

Одна женщина принялась их о чем-то расспрашивать, но они только разводили руками, не понимая ее слов, но, когда она грязно выругалась на языке племени дяди Пи-Ну, Битер Сью так и подпрыгнул от радости.

— Кахука ада! — заорал он, не зная, что еще можно сказать. — Кахука ада! Я все сказал, и все это правда!

Женщина рассмеялась.

— Что — правда? — спросила она, закончив смеяться. — Ты же так ничего и не сказал, маленький засранец!

И Битер Сью, с трудом подбирая слова, поведал ей, что они с приятелем хотели навестить дядю в лагере «стикори» в нескольких милях отсюда, но племя уже ушло, и они просто отправились на разведку, где и были пойманы за уши, в прямом смысле этого слова.

Так они и разговорились. Женщину звали Алуя, ей было двадцать семь лет, и родом она была как раз из племени дяди Пи-Ну, потому и знала их язык. Она и маму Битера Сью помнила, и даже была на ее свадьбе с плотником Габером. А потом она и сама вышла замуж за мужчину из другого племени, а мама Битера Сью подарила ей на свадьбу одно из изделий своего мужа. И как бы в доказательство этого она показала мальчишкам стул, в котором Битер Сью без труда узнал работу своего отца. Хороший то был стул, очень крепкий. Столько лет прошло, а он даже не раскачался…

Сообразив, что убивать их тут никто не будет, как не будут и вывешивать их освежеванные трупы сушиться на солнышке, Битер Сью осмелел и принялся расспрашивать Алую о «камне ледяного дракона». Но она в ответ только хмуро покачала головой — ни о чем подобном она никогда не слышала. Тогда Клив спросил ее о древнем городе, что спрятан за белыми скалами.

Об этом Алуя тоже ничего не знала, но посоветовала поговорить на эту тему со стариком Диу — уж он-то помнит целую кучу всяких сказочных историй, к тому же знает язык поселенцев. И сама проводила мальчишек на другой край лагеря, где и находилась маленькая избушка старика Диу.

Он действительно оказался старым! Это был неандер, и хотя эти сапиенсы вообще отличались долголетием, но Диу, похоже, переплюнул всех. Лет ему было далеко за полторы сотни, но за эти годы он умудрился не растерять своих длинных густых волос, и они ниспадали белоснежно-седыми струями ему до самого пояса. Усы и борода свивались в единую толстую прядь, которая удобно возлежала у него на большом круглом животе. Сидя у горящего костра, Диу курил ароматную трубку, одновременно с этим пил какой-то горячий коричневый напиток из кривой глиняной чашки и задумчиво смотрел вдаль.

— Чистой воды и крепких зубов вам, дедушка, — приветствовал старика Битер Сью теми словам, какие было принято говорить в племени дяди Пи-Ну.

Старик недовольно глянул на гостей, оскалился и постучал ногтем по белым зубам.

— Зубы у меня все еще крепкие, как клыки раптора, — проскрипел он по-шэндийски. — А сырую воду я не пью уже много лет… — он показал мальчишкам свою чашку. — Только настой листьев дерева Скручч. Ты видел мертвую обезьяну у ворот? Они постоянно жуют эти листья могут жить до двух сотен лет… Если им, конечно, не отрезать головы и не сдирать шкуру! Попробуй, малыш, и может быть ты тоже сможешь прожить две сотни лет…

С этими словами старик протянул Битеру Сью свою чашку. Мальчишка осторожно взял ее и глотнул горячий напиток. Он чуть горчил, но в целом был весьма неплох. Клив тоже попробовал немного и довольно покивал.

— Вкусно, дедушка…

— Вы что-то хотели спросить у меня, сорванцы? Или просто так пришли, попить мой «скруччитин»?

— У них есть вопросы про город за белыми скалами, дядя Диу, — сказала Алуя за мальчишек.

Седые брови старика даже зашевелились от удивления, в выцветших глазах блеснули огоньки интереса.

— Никто никогда не был за белыми скалами, — отозвался он. — Но я слышал про одного грила, который всю жизнь хотел там побывать, и даже набрал себе в отряд желающих разделить с ним все тяготы этого пути… Как же его звали? — старик задумчиво пыхнул трубкой. — Кажется, это был Прит… Да, точно — Прит! В свой тридцатый день рождения он ушел к белым скалам с целым отрядом, но оттуда уже не вернулся. А примерно через полгода в наш лагерь приплелся израненный неандер, который уходил вместе с Притом, и сообщил, что весь отряд погиб при попытке взобраться на стену неприступных гор. Кто-то разбился, сорвавшись в пропасть, кого-то растерзали птерки, а кто-то оказался в пасти страшного чудища, что живет на тех скалах. Зубы у него как иглы, и торчат в разные стороны — так что если чудище тебя ими прикусит, то сорваться с них у тебя уже не получится…

Битер Сью с Кливом, да и Алуя вместе с ними, слушали старика Диу, затаив дыхание. А тот не торопился. Закусив длинный мундштук своей трубки, он некоторое время старательно пускал дым, пока вся его голова не скрылась в густых клубах. И только затем из этих клубов донесся его сиплый голос:

— Тот неандер видел, как чудище, которого они назвали иглозубом, сожрало Прита. Хрум-хрум-хрум!.. Трижды сомкнулись его челюсти, и с первого раза Прит остался без головы, со второго его проглотили по пояс, а уж после третьего раза он исчез в пасти вместе с сапогами… Дожидаться такой же участи неандер не стал — быстренько спустился по веревке со скалы и затаился в кустах вместе с парой сапиенсов из их отряда… Заночевать им пришлось в какой-то пещере. Иглозуб — очень крупная тварь, и пробраться в такую узкую щель не смог, и это их спасло. Но иглозуб подстерегал их снаружи, и они не могли выбраться из пещеры…

Старик снова замолчал, сделал глоток своего «скруччитина» и шумно выдохнул. Битер Сью смотрел на него округлившимися глазами и буквально окаменев. Ему вдруг стало страшно от мысли, что если этот старик сейчас умрет, то уже никто и никогда не расскажет им этой истории до конца.

— Ну! — не выдержал Клив долгой паузы. — Они смогли обмануть иглозуба⁈ Они выбрались из пещеры⁈

А старик Диу снова задымил своей трубкой.

— Это оказалось не пещерой, — сообщил он. — Когда рассвело, то выяснилось, что это очень узкий и очень длинный проход под всей горой, и он выходит наружу на той стороне горной гряды… И уже оттуда, с той стороны, они и увидели те самые белые скалы…

— Значит, они существуют! — вскричал Битер Сью. — Значит, все это правда!

Старик усмехнулся.

— Белые скалы существуют — почему бы и нет? Но это не значит, что за ними скрывается какой-то древний город. Этого я не знаю, как не знает и тот неандер. Они не пошли дальше, а решили вернуться подобру-поздорову. Они дождались, когда иглозубу надоест караулить их у входа, и отправились в обратный путь. Но до лагеря живым добрался только тот неандер, который и рассказал мне эту историю. Это все, что я знаю, и все, что могу сказать… Хотя, могу добавить, что горы, на которых живут иглозубы, находятся немного севернее того места, где заходит солнце. Но идти туда очень долго и опасно… Кахука ада!

— Кахука ада… — эхом отозвались Битер Сью с Кливом.

Ночевать они остались в лагере, в доме Алуи. Отсылать их в поселение на ночь глядя означало попросту их убить, и потому Алуи настояла на ночевке, хотя сами мальчишки были готовы пуститься в обратный путь. А уже поутру, дав каждому по свежеиспеченной лепешке, она отправила их домой…

Остаток лета они строили планы. Как дождутся следующей весны, как заготовят себе припасов, как отправятся в большой поход, держа путь чуть севернее захода солнца.

Но чем ближе становился назначенный срок, чем выше поднималось днем солнце, а лучи его становились все теплее и игривее, тем тревожнее им обоим становилось. И хотя сухарей они себе запасли целый мешок, и даже научились заваривать самый настоящий «скруччитин», который мог сохраняться во флягах свежим в течение нескольких недель, но уверенности это не придавало ни Кливу, ни Битеру Сью. Практически дословно помня рассказ старика Диу, они вдруг осознали, что путь предстоит долгий и опасный, и скорее всего они оба погибнут еще в самом его начале. Если уж грил Прит со своим отрядом не смог его преодолеть, то что уж говорить о них, двух мальчишках, которые из оружия-то имели лишь детский лук с десятком стрел да пару ножей…

Как-то незаметно они уговорили друг друга перенести поход на следующий год. И сразу же повеселели. В детстве один год кажется поистине бесконечным периодом времени, который может быть и не закончится вовсе никогда. И сухари свои они подъели почти полностью, а детский лук за это время успел сломаться. Ремонтировать его уже не было необходимости — Битер Сью подумывал о том, чтобы сделать себе лук побольше, с которым можно было бы охотиться на настоящего зверя…

За зиму они порядком подзабыли о своем увлечении, и «сердце ледяного дракона» уже не снилось Битеру Сью по ночам. А когда пришла весна, они даже не заговорили друг с другом на эту тему. Но вовсе не потому, что уже окончательно потеряли интерес к загадочному волшебному камню. Битер Сью боялся, что если он заведет об этом разговор с Кливом, тот сразу же вновь воспылает желанием отправиться в поход к белым скалам, а Битеру Сью ужасно не хотелось покидать насиженного места! Да и дел накопилась целая куча. Новый лук нужно сделать, а то и арбалет сладить. Лодку заново просмолить, да пора бы уже убить первого волкогона… Всего и не перечислишь!

И он понимал, что и Клив тоже ничего не забыл — все он прекрасно помнил! Но тоже не решался завести разговор на эту тему, чтобы не подбрасывать дров в затухающий костер. Да и девушку он себе завел… Ну как девушку… Это была синеглазая девчонка лет тринадцати из того самого племени, которому принадлежал старик Диу и добрая женщина Алуя. Так что Клив теперь через день бегал на свидания к побережью и было ему совсем не до дальних странствий.

Но однажды в разгар лета они все же завели этот разговор. Припомнили все, что знали о том, как добраться до белых скал, а в итоге поклялись друг другу, что следующей весной уж точно отправятся в путь.

Они сказали друг другу «кахука ада» и стукнулись лбами, чтобы уж точно не забыть данной клятвы.

Но весной случилось то, чего всегда опасались жители поселения и что нарушило их планы…

В один из солнечных дней поздней весны, Битер Сью со своим младшим братом Виттом вернулся с моря, привезя с собой неплохой улов. Они наткнулись на косяк сардины и вытянули полные сети. Лодку нагрузили так, что она воду едва не черпала через борта, и они шепотом молили Единый Разум, чтобы он не дал подняться волнам и не потопил их вместе со всем уловом.

Но Единый Разум был милостив — он позволил мальчишкам пристать к берегу, где они еще битый час переносили рыбу на специальные помосты за полосой прилива, откуда поднявшаяся вода не могла унести улов обратно в море.

Изрядно подустав, они немного передохнули, лежа прямо на куче брыкающейся рыбы, а потом отправились в поселение, чтобы там похвастаться своим великолепным уловом.

Еще издали они почуяли запах дыма.

— Кто-то мясо жарит! — обрадованно воскликнул Витт. — Наверное, хорошая охота была нынче…

Но по мере приближения к поселению запах дыма и жаренного мяса становился все сильнее, обильнее, и Битер Сью с замиранием сердца подумал, что удачная охота тут может быть и не причем. А потом, выйдя из леса, они увидели поднимающийся над поселением дым и припустили туда во всю прыть.

«Там пожар? — думал на бегу Битер Сью. — Что это может так сильно гореть? Конюшни? Только бы не конюшни — они слишком близко от нашего дома!»

Они не помнили, как взбежали на Неприступную, на вершине которой и располагалось поселение. Оба выбились из сил, к тому же Битеру Сью приходилось тащить брата за собой за руку, а тот всю дорогу причитал и просил его отпустить. В конце концов Битер Сью усадил его под кустом жимолости, а сам отправился дальше.

Ворота поселения оказались открыты. Впрочем, в летнее время, когда во всю шли работы в полях и на заготовке рыбы, это было не редкостью. Но обычно открытой держали только одну створку, да и наблюдатель на вышке над воротами стоял всегда.

Однако сейчас никакого наблюдателя заметно не было, и обе створки ворот были распахнуты настежь. Дым поднимался над стенами и теперь уже уходил в небо густыми клубами. Похоже было, что горели не только конюшни — казалось, что все поселение охвачено пожаром.

Из-за стен доносились крики, и это было не удивительно, ведь повсюду бушевало пламя. Битер Сью прекрасно помнил большой пожар, который случился три зимы тому назад. Тогда загорелась кузница, но огонь быстро перекинулся на соседние дома. Они вспыхивали один за другим как свечки — одна крыша, другая, третья… Пламя перекидывалось с такой быстротой, что уже через несколько минут горела половина поселения.

Сначала пробовали тушить те дома, что уже пылают, но толку от этого было мало, да и воды катастрофически не хватало. Тогда стали пытаться спасти от огня те строения, что еще не успели вспыхнуть. Кое-как это удалось сделать. Но очень многое выгорело дотла. И потом еще долго разбирали головешки и все отстраивали заново.

Битер Сью вспомнил обо всем этом, когда сломя голову влетел в распахнутые ворота. И сразу же остановился. Потому что на траве перед ним лежал грил с пробитым черепом, а из горла у него торчала стрела.

Это был наблюдатель. Стрела, видимо, сразила его на вышке, и он, не удержавшись, перевалился через ограду и упал вниз, размозжив себе голову о камень. А немного дальше лежал еще один труп, утыканный стрелами так, что был похож на ощетинившегося дикобраза, каких Битер Сью неоднократно встречал в местном лесу.

А дальше — еще двое убитых, и их Битер Сью узнал сразу. Одни был рыбаком, который часто сдавал мальчишкам свои сети, а у второго отсутствовала головы, но почти наверняка это был Рольс — старший сын этого рыбака. Он частенько задирал Битера Сью и Клива, но в целом являлся абсолютно нормальным мальчишкой, и уж конечно никак не заслуживал остаться без головы…

Наверное, на какое-то время Битер Сью оглох, потому что в эти минуты не слышал ни звука. Ему казалось, что он озирается в полной тишине. Он видел, как мечутся в отдалении жители Везунчика, и рты у них были раскрыты — наверняка они в панике кричали, но до Битера Сью эти крики никак не доходили. А еще видел зеленомордых, которые с мечами в руках рубили поселенцев почем зря, не взирая на пол и возраст. Пахло дымом и еще очень сильно ванилью.

Прямо на него бежала растрепанная соседка, тетка Плоя, портниха, и глаза ее были вытаращены от ужаса, а рот раскрыт так, что мальчишке казалось, что видны соседкины внутренности. Но крика ее он по-прежнему не слышал.

А потом звук словно бы включился. И Битера Сью моментально оглушил пронзительный вопль тетки Плои — он даже вздрогнул. В то же мгновение к тетке метнулся зеленомордый — огромный, по пояс голый, с нагромождениями круглых мускулов на руках. Взметнулся широкий меч, и тетка Плоя тут же распалась на две части, разрубленная от ключицы до самого живота. И тут уже Битер Сью увидел соседкины внутренности на самом деле.

Зеленомордый с ухмылкой вытер меч о теткино платье, огляделся, и тут взгляд его застыл на Битере Сью. Должно быть, время в это мгновение остановилось, потому что мальчишке показалось, что они смотрят друг на друга целую вечность. Вокруг бегали кричащие и горящие поселенцы, зеленомордые настигали их и рубили, кололи, кромсали. Фонтаны крови летели во все стороны…

Битер Сью кинулся бежать, когда время еще не приняло свой нормальный ход. Очень-очень медленно он развернулся, медленно подался вперед, медленно выставил перед собой ногу. А зеленомордый столь же медленно шагнул за ним следом.

И тут время рванулось в немыслимом темпе. Битер Сью и не знал даже, что способен бегать с такой скоростью. Он вылетел из распахнутых ворот и понесся вниз по склону горы, которая в самый нужный момент не смогла оправдать своего названия — Неприступная. Мальчишке казалось, что он даже земли не касается, а просто скользит над ней.

Завидев тот самый куст жимолости, за которым он спрятал младшего брата, Битер Сью еще издали заорал как бешенный:

— Беги, Витти, беги к лодке!

И Витт понял его мгновенно. Он подскочил над кустом, как вспугнутый заяц, и помчался впереди брата, не разбирая дороги. Должно быть, он успел увидеть, что за ними гонится громадный зеленомордый с мечом в руках, а позади его бегут еще двое.

В какой-то момент, уже у самого подножья, Витт споткнулся и покатился кубарем, но тут же вскочил на ноги и припустил дальше.

К берегу они выбежали одновременно, сразу же бросились к лодке. Вцепились в нее с двух сторон и поволокли в воду. Обычно для них это было весьма тяжелым занятием, требующим большого напряжения сил, но сейчас лодка показалась им обоим легче легкого, словно была игрушечной.

Забежав в воду почти по пояс, они запрыгнули внутрь, и Битер Сью сразу же сел на весла. Он греб изо всех сил, а поскольку сидел лицом к берегу, то хорошо видел, как трое зеленомордых выбегают на берег и устремляются следом за ними.

— Греби, Битти, греби! — в ужасе кричал Витт. — Они нас схватят!

Битер Сью ему не ответил, он и так греб изо всех сил. В воду сунулся только один из преследователей, тот самый зеленомордый, что зарубил соседку Плою. Другие двое остались стоять на берегу, скинули с плеч свои луки и принялись пускать в лодку стрелы. Битер Сью упрямо продолжал грести, да и выбора у него не оставалось. Все, что он сейчас мог предпринять — это грести, грести так, как еще не греб никогда в жизни…

Стрелы с короткими бултыхами втыкались в воду, в борта, в дно лодки. Одна из них угодила Битеру между колен — он едва успел пошире раздвинуть ноги, и стрела впилась в доски, тряся оперением прямо у него перед лицом.

Зеленомордый, который бросился за ними в воду, оказался недурным пловцом. Руки его взметались мощно и методично, и несколько минут спустя Битер Сью уже нисколько не сомневался, что скоро он их догонит. Но делать было нечего, и мальчишка просто еще сильнее налег на весла, хотя это уже и казалось невозможным.

Зеленомордый загребал своими ручищами гораздо быстрее, чем Битер Сью веслами, и через пару минут уже схватился за борт, с силой подбросил свое тело вверх, чтобы перекинуть его в лодку.

И тогда Битер Сью вскочил и с размаха ударил зеленомордого веслом по голове. Тот вздрогнул, ошарашенно закачался, по лицу у него побежала кровь. А Битер Сью вытащил свой нож, шагнул вперед и воткнул лезвие зеленомордому прямо в глаз. Оглушительный рев едва не отбросил его назад, но он устоял, выдернул нож и тут же воткнул его во второй глаз. И на этот раз выдернуть его уже не успел, потому что зеленомордый осел в воду, лег на спину и медленно закачался на волнах. На торчащий из глаза нож тут же уселась какая-то мелкая птица.

— Я убил его! — обрадованно закричал Битер Сью. — Витти, ты видел, как я с ним расправился⁈

Он обернулся к брату и обомлел. Витт сидел у него за спиной на носу, опустившись на самое дно лодки. Из живота у него торчала стрела, и Витт держался за нее обеими руками, но не знал, что с ней делать. Ему было очень больно, и вместе с тем очень страшно, потому что он хотя и был еще маленький, но все же не первый день жил на белом свете, и понимал к чему приводят такие раны. Иногда он пытался шевелить стрелу, и тогда лицо его искажалось гримасой боли.

— Витт, не трогай стрелу! — закричал Битер Сью, бросаясь к брату. — Не надо!

Но выносить нестерпимую боль Витт уже не мог. Страшно оскалившись, он рванул стрелу, выронил ее, слабо простонал и обмяк на дне лодки. Его одежда тут же насквозь пропиталась в крови.

— Витт… Что ты наделал? Что ты наделал?..

Он пытался зажать рану брату ладошкой, хотя понимал, что основная кровопотеря теперь происходит у него внутри, и остановить ее уже невозможно. Это и с самого начала было невозможным, но пока стрела затыкала рану, кровь утекала не столь быстро. А теперь ее уже ничто не сдерживало. Витт стремительно бледнел.

Тут Битер Сью заметил, что оставшиеся на берегу двое зеленомордых забежали в воду едва ли не по пояс и снова пустили стрелы. Одна из них плюхнулась рядом с лодкой, а вторая впилась Витту в плечо. Мальчишка вздрогнул, тихо застонал, но даже глаз открыть не смог.

И тогда Битер Сью снова сел на весла и погреб, уводя лодку как можно дальше от берега. Издали ему хорошо был виден поднимающийся над Неприступной столб дыма. Поселение Везунчик было уничтожено вместе со всеми его жителями…

— А ты складно врешь! — похвалил Ягрр Фру мальчишку и потрепал его по затылку. — И что же было потом? Соври что-нибудь такое… — грил потряс кулаком. — Героическое! Как ты вернулся туда ночью и всех их там перерезал! А? Было дело?

Он громко рассмеялся. Однако Битер Сью этого смеха не поддержал. Качая головой, он проговорил тихо:

— Нет, я туда так и не вернулся… Меня унесло далеко в море, а потом начался шторм, и я просто лежал в лодке и молил Единый Разум, чтобы он не дал волнам отправить меня на дно. Я не хотел утонуть. Говорят, это мучительная смерть. Уж лучше стрелой, как Витта…

К нему подошел Джал и ободряюще похлопал по щеке.

— Не грусти ты так, парень! Ты же единственный остался в живых из всего поселения! Вот кто настоящий везунчик! «Вилуску» будешь?

Битер Сью с усмешкой помотал головой.

— И как же ты оказался в Уис-Порте? — поинтересовался Ягрр Фру. — Да еще в береговой страже…

Теперь он окончательно понял, что верит словам этого мальчишки. Врать тому не было никакого резона.

— Через три дня лодку прибило к берегу… — ответил Битер Сью, не мигая глядя в землю. — Витт к тому времени уже умер, и я сначала хотел похоронить его в море, но не смог. Там все кишело страшными рыбинами с огромными зубами, и они растерзали бы его за несколько минут. Я смог поймать одну такую рыбину и съел ее прямо сырой… Но больше всего мне хотелось пить! Весь запас пресно воды из лодки мы вынесли на берег, не осталось ни капли, и дождь тоже никак не начинался, и если бы я проплавал в Холодном Канале еще немного, то скорее всего умер бы от жажды…

Голос у него сорвался, словно мальчишка хотел всхлипнуть, но сдержался, чтобы не выглядеть слабаком. Вместо этого он закашлялся и потер горло, болезненно морщась.

— Я с тех пор всегда хочу пить, — сообщил Битер Сью и исподлобья глянул на Ягрра Фру. — Даже когда воды вокруг полно… Когда лодку прибило к берегу, я похоронил Витта под кустом. Закопать его у меня не хватило сил, и я просто обложил его тело камнями, которых там было много… И прямо там, на могиле, потерял сознание. Там же меня и нашла береговая стража… Так я у них и остался…

Он снова замолчал, на этот раз уже окончательно. Ягрр Фру с задумчивым видом ковырял носком сапога землю. Джал сел прямо на траву, прислонившись спиной к своему бочонку, и устало закрыл глаза. Но он не спал — неторопливо пожевывал травинку. Потом спросил, не открывая глаз:

— Думаешь, «сердце ледяного дракона» — это и есть Камень Нируби?

Ягрр Фру коротко хмыкнул.

— Что бы это ни было, но магический камень для нас лишним не будет. Нужно идти к белым скалам. Как ты там сказал?.. — он пихнул Битера Сью локтем в бок. — Чуть севернее захода солнца? Значит пойдем туда…

Пирр, который все это время стоял у крыльца и слушал рассказ нахмурив брови, вдруг шагнул вперед:

— Моя идти с тобой к белым скалам! Моя знать все тропы. Моя готова идти прямо сейчас!

— А моя готова спать прямо сейчас! — ответил Ягрр Фру, зыркнув на него с него недовольно. Хлопнул себя по коленям и поднялся с крыльца. — Завтра выступаем!