Меткий стрелок

Глава 11

Маршал Уоррен продолжал испытывающе на меня смотреть. Наверное, вот так же он сверлит взглядом преступников и те мигом раскалываются. Я спокойно пожал плечами:

— Банноки много кого убили. Была настоящая бойня, сэр. Сами понимаете, сейчас у нас там нет возможности судить Теннеров. Город наполовину сожжен.

На самом деле только треть пострадала. Да и ту уже восстанавливают.

— А у нас, значит, есть возможность? Думаете мы сможем собрать присяжных на это дело?

Я промолчал. А что говорить? Убеждать и упрашивать? Захотят — соберут. А если нет, то это будет проблема мэра.

— Ладно, шериф Уайт — маршал тяжело вздохнул — Принимаю ваших арестантов. Порядок есть порядок. Кларк! — крикнул он в сторону двери.

Вошел молодой парень-клерк.

— Оформи прием этих двоих от шерифа Уайта из Джексон Хоула. Теннеры, жена и муж. Обвинение — убийство. Пусть конвойные отведут их в камеру. Разные! Выдайте шерифу расписку. Кларк кивнул, вопросительно посмотрел на меня:

— Мои люди ждут снаружи с фургоном, — сообщил я.

— Кларк распорядись — Уоррен достал сигару, начал ее раскуривать — Можете подождать здесь.

Пока клерк занимался формальностями, маршал откинулся на спинку стула и снова внимательно посмотрел на меня.

— Значит, вы новый шериф в Джексон Хоуле? Не слышал о вас раньше. Давно на этой должности?

— Недавно, — уклончиво ответил я. — Пришлось взять на себя обязанности. Город не может без шерифа.

— Места там у вас дикие. Банноки. Да и банда Мэлдуна совсем распоясалась, говорят? Грабежи на тракте, нападения на ранчо…

Я насторожился. Вот он, нужный разговор.

— Есть такое. Доставляют беспокойство. Хуже банноков. У вас есть какие-нибудь свежие сведения по ним?

Маршал вздохнул, потер переносицу. Потом начал копаться в ящике стола, нашел папку на завязках:

— Сведения… От пятнадцати до двадцати человек. Описания нормального нет. Одни слухи. Правая рука — карлик по кличке Меткий Гном. Говорят, отлично стреляет из любого оружия. Раньше в цирке выступал. Лагерь у них где-то в горах, предположительно в районе Тетонского перевала или Джексон Пик. Но где точно — никто не знает. Людей у меня не хватает, чтобы прочесать горы как следует. Мэлдун хитер и жесток. Недавно ограбили дилижанс с золотом из Монтаны, никого в живых не оставили. По слухам, в заложниках у него какая-то богатая девица из Портленда. Мне уже оттуда присылали телеграмму с просьбой о помощи в расследовании. В Джексон Хоул, кстати, тоже.

Маршал показал мне папку с подшивками телеграмм. Целая бюрократия тут.

— Агента бы внедрить в банду — вздохнул Уоррен — Да, дело это опасное. Могут вернуть человека по частям. Были знаете ли прецеденты. Ну может у вас что получится. Вы все же ближе к Джексон Пику.

Мы еще пообсуждали, как можно поймать банду, после чего, я поколебавшись, показал маршалу, бумагу с фамилиями, что нашел в тайничке Мак-Кинли. Кстати, фамилия Уоррен там тоже значилась. И даже была обведена жирно. Как и некоторые другие.

Маршал сморщился, повздыхал. Потом все-таки произнес:

— Это наш негласный профсоюз шерифов и маршалов. В разбивке по основным штатам. На случай, если нужна помощь или денег перехватить. Парни переписываются, сообщают новости. В столице каждого штата можно оставить письмо «до востребования» по этим фамилиям — его передадут. Или телеграмму послать. Ну это уже на крайний случай.

— Зачем неофициальные каналы, если есть официальные? — удивился я

— Потому, Уайт, что не всегда все то, что идет через офис генерального прокурора или министерство юстиции — отвечает интересам людей, которые защищают закон здесь, «на земле». Плюс у штатов тоже есть свои интересы. Улавливаете?

— И что же? Я могу присоединиться к этой вашей рассылке?

— У нас есть и личные встречи — пожал плечами Уоррен — Я сообщу о вас коллегам. Джексон Хоул сейчас на слуху из-за нападения банноков, думаю, никто не будет против если шериф этого города, вступит в нашу…

— … масонскую ложу — засмеялся я и зря. Лицо маршала явно напряглось.

Меня спас Кларк. Открылась дверь, в комнату зашел клерк с листом бумаги в руках — Вот ваша расписка, шериф. Арестованные приняты и помещены под стражу.

Я взял документ, проверил. Все было оформлено правильно. Одно дело сделано. Я договорился с маршалом держать связь, попрощался и вышел на улицу. Солнце клонилось к закату, окрашивая пыльные улицы в багровые тона.

— Тут есть гостиница неплохая на окраине — Брайен заломил шляпу, заулыбался — Хофбург. Какой-то немец или австриец держит. При нем паб с неплохим пивом. Конюшня само собой.

— Вы располагайтесь там, я позже подойду. Есть еще дела. Джозайя! — я повернулся к негру — Иди с мистером Брайеном, жди меня в Хофбурге. Переночуем и поедем домой.

— Хорошо, мистер Уайт — покивал слуга, запрыгивая на повозку и подбирая вожжи.

— Халли Джек роуд три, Итон — кузнец махнул рукой на север — Напротив почты.

Я снял с лошади сумку с золотом, отдал Звездочку Биллу и быстрым шагом потопал по адресу, что мне оставила Эмми. Нашел не сразу — сначала заблудился в переулках. Оказывается, отвык я от большого города. Хотя Шайен был вовсе не велик по меркам будущего. Три-четыре квартала, сквер, две площади. Ах, да кроме железной дороги, по центральной улице ходит конка.

Наконец, я выбрался на окраину. Дома там стояли редко, будто стесняясь друг друга. Двухэтажный особняк с облупившейся голубой краской выглядел мертвым. Окна заколочены крест-накрест, дверь заперта на большой навесной замок. А на крыльце валялся разбитый кувшин — явно собирались впопыхах. Сердце сжалось, будто в тисках.

— Ищете Клейтонов? — хриплый голос за спиной заставил обернуться.

Старик в соломенной шляпе, опираясь на трость, наблюдал с соседнего крыльца. Его жена, завернутая в клетчатый платок, молча ковыряла землю садовой лопаткой.

— Да. Они здесь были? — спросил я

— Были. Пока не услышали про банноков. — Старик плюнул в пыль. — Говорят, в Джексон-Хоуле резня началась… Собрали пожитки и — марш на восток. Трусы!

— А не приезжали их родственники? Беллы? Пожилой мужчина с дочкой

— Вот этого, сэр, я не знаю — пожал плечами старик — Если и приезжали, то без ключей не зашли. Мистер Клейтон даже мне их не оставил. За свое барахло опасается. Хотя на двух повозках все самое ценное вывез.

И что теперь делать? Я впал в ступор. Хоть город и небольшой — пойди найди тут Беллов. О! Надо дать объявление в газету!

Редакция «Вайоминг стар» помещалась в подвале кирпичного здания с треснувшими ступенями. Запах типографской краски ударил в нос, я чуть не навернулся вниз по лестнице. Еле удержался.

— Объявление, — бросил я седому клерку за конторкой, выкладывая серебряный доллар. — «Итон Уайт разыскивает мистера и мисс Белл. За любые сведения — награда. Сообщать в гостиницу Хофбург».

Клерк кивнул, не отрываясь от листа, на котором что-то чертил:

— Полтора доллара, шериф

Глазастый! Я добавил еще одну монету, принял квитанцию. После чего почти бегом выбежал на свежий воздух. Как печатники работают в такой атмосфере? Посмотрел на часы на ратуше. Уже почти вечер. Очень не хотелось таскаться по городу с золотом, поэтому я смело толкнув дверь, зашел в банк рядом с ратушей. Тихоокеанский объединенный.

— Сэр! Мы уже закрываемся — меня тут же окликнул очередной клерк в круглых очках. Навстречу со стула поднялся толстый охранник с двумя револьверами на ремне:

— К нам нельзя с оружием!

— Глаза протри! Звезду видишь?

— Да ее кто угодно мо…

Мой Кольт глядел в правый глаз охранника.

— Ик

— Так что там кто угодно?

— Ик

Бледный секьюрити икал без остановки. Клерк так и вовсе спрятался под конторкой.

— Пока это заберу, хорошо? — я залез рукой в одну кобуру, потом в другую. Сложил оружие охранника на конторке, махнул Кольтом в сторону стула — Посиди пока, не отсвечивай. Потом все отдам. Эй, где ты там?

Я заглянул через столешницу, еще раз махнул револьвером — Вылезай, ничего страшного не случилось. Просто не стоит злить шерифа, ясно?

Вот что Миротворец животворящий делает! Меня мигом обслужили, приняли монеты, пересчитали. Все с улыбкой, даже кофе предложили. Взяли образцы подписи, приняли деньги по договору. Выдали чековую книжку и пачку долларов в купюрах. Итого я стал обладателем капитала в размере трех с половиной тысяч долларов. Выяснил я и стоимость унции золота. Она колебалась в районе двадцати долларов.

Пока ждал оформления документов, просмотрел цены в разделе объявлений «Вайоминг стар». Коровы и быки продавались от тридцати до сорока долларов, земля была дешевая — около пяти, шести баксов за акр. Оружие стоило по-разному. Кольты и Ремингтоны продавали по двадцать, тридцать долларов. Ружья — чуть дороже. Дорогими были дома в столице. Деревянный двухэтажный дом с конюшней шел по три тысячи бакинских. За каменный уже хотели пять кусков.

Закончив дела в банке, я уже решил поймать извозчика и ехать в гостиницу как белый человек, как увидел отделение почты. Контора еще работала и я решил схулиганить. Снял звезду шерифа, убрал в карман. Зашел внутрь. Там было пусто, только в углу стрекотал телеграфный аппарат.

— Что изволите, сэр? — седой почтальон в нарукавниках привстал со своего стула — Мы уже закрываемся

— У меня срочная телеграмма. В Россию.

— В Россию⁇ — служащий почесал в затылке, открыл толстую книгу, поводил по странице пальцем.

— Что же… Российская империя входит в международный телеграфный союз. Можно отправить сообщение, только я никогда подобного не делал. Сейчас посмотрю инструкцию.

Почтальон полистал справочник, опять почесал затылок.

— Тут не сложно. Надо знать адрес и получателя. Пятнадцать центов слово. Вот бланк.

Я взял лист, написал в нужном поле — To the head of the Moscow security department — сообщим ка московской охранке о давке на Ходынке.

«По сведениям надежных источников в день народных торжеств на Ходынском поле, среди ожидаемого многотысячного скопления, готовятся намеренные провокации — с целью вызвать панику, давку и дискредитацию властей в глазах публики и зарубежной прессы. Провокации готовят ненавистники престола». Подписал «Шериф».

Разумеется, глаза у почтового служащего полезли на лоб.

— Но сэр! Я не могу подобного отправить!

— А если за меня попросит судья Джордж Маршалл?

Я выложил на стол двадцати долларовую купюру. Президент Эндрю Джексона на деньгах еще не напечатали, но скоро это случится.

— Это конечно, меняет все дело… Но у вас не указан адрес!

— Уверен, что у московского охранного отделения есть собственный телеграфный аппарат.

— Это не поможет. Телеграммы шифруются специальным кодом Бодо.

— На московском почтамте разберутся — уверенным голосом произнес я — Отправляйте!

Честно сказать, я не был уверен в том, что мою телеграмму в охранке примут всерьез. С другой стороны, отработать сигнал они должны. Глядишь, организация мероприятий будет получше и Николай не получит сразу после коронации «черную метку» у народа.

Обратная дорога из Шайена оказалось грустной. Поиски Энни и ее отца оказались абсолютно бесплодными. Никто их не видел, никто о них не слышал. Словно и не было их никогда. Я обошел все гостиницы, расспрашивал в салунах, бестолку. Еще раз дал объявление в газету, но тоже впустую.

Кузнец с сыном прогуляли все деньги «мэра», закупились железом, инструментами и начали намекать мне, что пора бы и обратно. Пришлось выезжать.

Теперь я ехал налегке, если не считать тяжести собственных мыслей, которые оказались куда более обременительным грузом, чем двое убийц в кандалах.

Шайен оставил двойственное чувство. С одной стороны, я выполнил задачу — передал преступников в руки системы, пусть и чуждой мне, но формально отвечающей за правосудие на этой территории. С другой — осадок остался неприятный. Эмми и ее отца не нашел. Плюс у меня возникло ощущение, что Теннеры при должной работе адвокатов, сумеют отмазаться. Жена так точно. Правосудие к дамам относится более щадяще. Здесь не фронтир — на виселицу сразу не тянут.

Про московскую телеграмму я и вовсе старался не думать. Каждый день в Шайене заходил на почту, интересовался — не ответил ли кто? Так сказать «до востребования Шерифу». Но нет. Телеграмма канула как в темный омут.

Все эти мысли роились в голове, пока Звездочка мерно отсчитывал мили по пыльной дороге, ведущей обратно в Джексон Хоул. Солнце, несмотря на сентябрь, палило нещадно, воздух дрожал над раскаленной землей. Бескрайние просторы Вайоминга давили своим однообразием. Горы Тетон, маячившие на горизонте, казались недостижимыми. Порой я ловил себя на мысли, что эта дорога никогда не кончится, что я так и буду вечно скакать по этой выжженной прерии, затерянный во времени и пространстве, преследуемый обрывками воспоминаний и тревогами о будущем, которого у меня, возможно, и нет.

На одном из привалов меня ночью разбудил Джозайя.

— Мистер Уайт, просыпайтесь!

Глаза слипались, как будто веки кто-то смолой залил. В ушах гудело от усталости, а тело ныло после двух дней в седле. Костер уже прогорел до углей, и сквозь дымку еле виднелось лицо Брайена — осунувшееся, с щетиной в полпальца. Он что-то хрипел, тыча пальцем в темноту за моей спиной.

— Чего б#(ть? — выругался я по-русски, хватаясь за Кольт.

Холодный пот сразу проступил под рубахой. Лошади метались на привязи, били копытами, и сквозь их фырканье пробивался низкий, грудной рык. Волчий.

Брайен не стал ничего объяснять — просто швырнул мне ружье. Его сын, Билл, уже стоял на коленях у седла, дрожащими руками заряжая Винчестер. Тоже бледный, как смерть.

Джозайя пытался успокоить лошадей, но выходило плохо.

— Сзади! — рявкнул кузнец.

Я развернулся, и сердце провалилось куда-то в сапоги. В десяти шагах, сливаясь с тенями, маячили силуэты. Глаза — зеленые точки, светящиеся в отсветах углей. Шесть, нет, семь пар. Больше.

— Не стреляй пока… — начал я, но грохот выстрела оглушил.

Билл палил куда попало, слепо, от страха. Одна из теней дернулась, завыла, и стая рванула вперед.

Первым бросился вожак — черный, с седыми проплешинами на боках. Моя лошадь рванула в сторону, едва не сдернув кол с земли. Я вскинул ружье, поймал зверя на мушку, выстрелил. Промах. Заряд дроби срезал сухую траву слева от него, и волк прыгнул в сторону.

— В круг! — орал Брайен, хватая Билла за плечо и дергая на себя негра.

Мы встали спинами к костру, волки — полукругом. Один, поменьше, отделился от стаи, крадучись заходил слева. Я выстрелил из ружья. Глухой удар, вспышка — зверь дернулся, упал, затрепыхался. Остальные прыгнули в темноту. Но не ушли. Сделать факелы? Как же не хватает банального фонарика!

— Билл, заряжай! — Брайен толкнул парня к седлам.

Но парень застыл, уставившись на подранка. Тот захрипел, пытаясь подняться на передние лапы, и парень вдруг вырвался вперед, направив ствол прямо в голову волка.

— Назад, кретин! — взревел я, хватая его за шиворот.

Но поздно. Из темноты вынырнула вторая волчица — серая, худая. Она вцепилась Биллу в руку, сбив с ног. Винчестер грохнул в воздух, и все смешалось: вой, крики, лошадиный визг.

Я выстрелил волчице в бок почти в упор. Она отпустила, заскулила, поползла прочь. Билл лежал на спине, зажимая окровавленную руку.

— Жив? — Брайен прикрывал его своим телом, паля наугад.

— Па… палец, — застонал парень.

Стая, почуяв слабину, снова пошла в атаку. Черный вожак прыгнул на Звездочку. Та встала на дыбы, ударила копытами. А я добавил из ружья.

Потеряв вожака, стая окончательно разбежалась. Мы же пошли успокаивать лошадей. И как только не сорвались с привязи?

После того, как я утихомирил Звездочку, ход дошел до Билла. Мизинец висел у него на лоскуте кожи.

— Оторвать, — сказал Брайен хрипло. — Или сгниет.

Он достал нож, сунул клинок в тлеющие угли. Билл зажмурился.

Я отвел глаза. Где-то в прерии выла стая.

— Еще повоют, ублюдки, — пробормотал Брайен, отрезая палец и прижимая раскаленное лезвие к ране сына.

Крик боли Билла перекрыл волчий вой.

Но вот, наконец, показались знакомые предгорья, воздух стал свежее, потянуло запахом сосен. Долина Джексон Хоул встретила меня вечерней прохладой и… странной, гнетущей тишиной. Я сразу почувствовал — что-то не так. Городок, обычно оживленный по вечерам, когда охотники и ковбои выползали в салуны после трудового дня, выглядел вымершим. Окна домов темные, на улицах ни души. Только ветер гонял пыль да скрипела вывеска над лавкой старого Мак-Грегора.

И вдруг я увидел их. Солдаты. В синей форме армии США. Двое стояли у салуна, лениво переговариваясь. Еще один патруль из трех человек медленно шел по противоположной стороне улицы, их винтовки поблескивали в лучах заходящего солнца. Что, черт возьми, здесь делает армия? Когда я уезжал, никаких военных здесь и в помине не было. Все ловили банноков.

Предчувствие беды сдавило грудь. Я попрощался с кузнецом и его сыном, направил коня к офису шерифа — единственному оплоту закона и порядка, который я здесь пытался поддерживать. По дороге мне встретилась Марта, жена пекаря, спешившая домой с корзиной. Увидев меня, она испуганно шарахнулась в сторону, прижала корзину к груди и почти бегом скрылась за углом, даже не поздоровавшись. Это было уже совсем странно. Марта всегда была приветлива. Да что происходит то⁈