Межзвездная Академия-1

ГЛАВА 5

За ужином взгляд Нордана все больше смущал. Не оставляло ощущение, что мужчина будто раздумывает над чем-то, но пока не решил что-то для себя окончательно. Вздрогнула, когда в какой-то момент огас с раздражением отбросил столовые приборы на тарелку и поднялся. Оказался рядом со мной с такой скоростью, что сердце ухнуло вниз. Неужели соврал и сейчас опять повторится тот ужас, которому подвергал вчера? Но он лишь приподнял мой подбородок и уставился со странным выражением, каким-то злобно-голодным.

– Если вам так уж необходима эмоциональная подпитка, то ладно, – пискнула я. Почему-то это казалось менее страшным, чем другое объяснение подобного поведения огаса.

Тонкие пальцы держали так цепко, что заныла челюсть. А потом, к моему ужасу, Нордан слегка провел по моим губам и тяжело задышал.

– Проклятая эмоциональная связь, – вдруг пробормотал и отпустил, явно недовольный. Причем, скорее, собой. – Иди в свою каюту, – хрипло сказал, отвернувшись.

Глядя на его напряженную спину и стиснутые кулаки с побелевшими костяшками, я поспешила встать и последовать приказу. Хотелось оказаться как можно дальше от этого странного типа, чьи реакции безумно пугали. М-да, братик, похоже, ты нашел лучший способ отомстить мне за все те годы, что я испытывала твое терпение!

Такой, как Нордан, вряд ли станет спрашивать о том, чего я хочу сама, или жалеть меня. Вспомнилось аристократичное лицо советника дир Мириса, деликатно пытавшегося ухаживать за мной. И я в полной мере осознала, что с ним однозначно было бы лучше. Он уже немолод, его первая жена умерла, дети взрослые и живут своей жизнью. И его обхождение со мной в полной мере давало понять, что с меня бы пылинки сдували и баловали.

Нет же, я была с ним настолько груба и недружелюбна, что он в полном замешательстве отступился. Хотя его взгляды, когда мы встречались порой у общих знакомых, давали понять, что чувства ко мне никуда не ушли. Может, если бы брат так не поспешил продать меня огасу, советник предпринял бы новую попытку. Только вот Надир больше не пожелал делать ставку на свою непутевую сестру и не захотел зависеть от моих капризов.

Грустно. Хотя, скорее всего, сейчас во мне говорят просто отчаяние и страх перед Норданом. Представить себя женой нелюбимого мужчины, годящегося в отцы, было трудно.

Настолько хотелось отрешиться от горьких мыслей, что я решила опять заняться развитием ментального дара. Уже привычно устроившись на полу у стены и поприветствовав живой корабль ласковым поглаживанием, сняла амулет. В этот раз целенаправленно искала связь с единственным существом, которое не казалось врагом здесь. Пусть это не более чем иллюзия – кораблю до меня никакого дела нет – но очень хотелось попробовать.

Отсеяв уже привычные ощущения от других обитателей этого места, я попыталась скользнуть дальше, в самую сердцевину корабля. Минут пять изо всех сил напрягалась, но все оставалось безуспешным. Уже хотела со вздохом прекратить попытки и лечь спать – голова и так раскалывалась – но внезапно уловила какой-то отголосок в голове. Ощущение, словно разума коснулось что-то сильное и мощное, немного чужеродное. Иное сознание, непохожее на сознание существ из плоти и крови, проявляло любопытство. Я чутко ощущала эту эмоцию.

– Это ведь ты, кораблик? – прошептала одними губами. – Хочешь пообщаться со мной?

Ощущение чужого присутствия в голове тут же исчезло, и я разочарованно вздохнула. Надела амулет и побрела к постели, чувствуя себя совершенно разбитой.

На следующий день завтрак мне принесли в каюту. Нордан не появился, чему я была только рада. В полном молчании поела и снова занялась упражнениями. Перехватило дыхание, когда стоило снять амулет и чуть ослабить щит, как разума опять коснулось знакомое чужеродное сознание.

– Ты хотела пообщаться, – возник странный голос в голове, лишенный эмоций, но звучащий мелодично и приятно.

Меня даже в жар бросило, и первое время я судорожно хватала ртом воздух, не зная, что сказать.

– Я рада, что ты ответил… Или ответила… – заколебалась, понятия не имея, есть ли у живых кораблей разделение по половому признаку.

Показалось, что мне в голову передали эмоцию иронии, но она была такой странной, будто чуть искусственной, что не могла бы поклясться в этом на сто процентов.

– Можешь обращаться ко мне, как к мужчине. По крайней мере, имя мне дали мужское.

– И как же тебя зовут? – спросила, испытывая радостное волнение.

– Заур.

– А ты и правда живой? – поколебавшись, задала новый вопрос.

– Если это можно так назвать. Я способен самостоятельно мыслить, испытывать частично то, что вы называете эмоциями. Но все же в мою программу забиты определенные установки, которые не дают свободы выбора в той мере, в какой это понимаете вы.

– Я рада, что ты решил пообщаться со мной, – улыбнулась я. – Мне здесь очень одиноко и неуютно.

– Знаю. Я вижу все, что происходит внутри моей оболочки, – без малейших эмоций откликнулся корабль.

– А ты бы мог вмешаться, если бы понадобилось? – осторожно спросила. Кто знает, может, если налажу приятельские отношения с кораблем, он сумеет защитить от Нордана в случае необходимости. Сама понимала утопичность такого расклада, но не попытаться не могла.

– Только с разрешения капитана, – послышался невозмутимый ответ, и я разочарованно вздохнула.

– Значит, ты выполняешь все его команды?

– Он мой хозяин.

– Не знаю, как бы я смогла всю жизнь подчиняться чужим приказам, – посочувствовала я.

Корабль промолчал, видимо, не посчитав нужным реагировать на такую крамольную реплику. Неужели я и правда рассчитывала, что сумею настроить его против Нордана? Глупо. А потом вдруг опалило шокирующим открытием.

– Постой! Но ведь я читала, что одной из установок для разума живых кораблей является привязка только на командный состав. Ни с кем другим вы не имеете права вступать в контакт. Тогда почему заговорил со мной?

– Твои мысленные призывы настолько сильны, что их трудно игнорировать, – показалось, что в голосе послышались нотки задумчивости.

Я даже опешила.

– И что это значит?

– Твой разум настроен на меня гораздо лучше, чем разум иных разумных существ, обитающих здесь, – раздался непонятный ответ.

– И как это может быть?

– У меня нет ответа на этот вопрос, – готова поклясться, что будь у корабля привычное глазу тело, он бы пожал плечами.

– Скажи, а как работает твоя связь с командным составом? – пошла я другим путем, пытаясь найти лазейку в программах корабля. – Ты обдумываешь приказы, которые они тебе отдают, или должен выполнять их независимо ни от чего?

– Прерогатива отдается воле капитана, – откликнулся собеседник.

Не знаю, что дернуло на дерзкую попытку попытаться изменить ситуацию. Словно предчувствие какое-то, вызванное странной репликой о том, что мой разум настроен на корабль лучше, чем иных существ, что здесь находятся.

– Нордан отдавал приказ не выпускать меня отсюда?

– Да, – последовал четкий ответ.

Я поднялась и подошла к двери, где на пульте мигал красный датчик.

– А если я попрошу открыть?

– Я должен буду спросить капитана, – нотки колебания в голосе едва не заставили задохнуться от возникшей надежды.

– А если прикажу? Открой дверь, – глухо сказала, сама приходя в ужас от собственной дерзости.

Послышался легкий щелчок, и датчик на пульте загорелся зеленым. В полном потрясении я уставилась на отъехавшую дверь.

– Но почему? – вырвалось у меня.

Ощутила, как от корабля в разум хлынуло что-то, напоминающее озадаченность.

– У меня нет ответа на этот вопрос, – после несколькосекундной заминки возник в голове знакомый голос. – Твой приказ воспринялся моими программами, как первоочередный.

Услышав из коридора шаги, я поспешила приказать кораблю закрыть дверь. Нельзя, чтобы кто-то заметил, что я без труда смогу выбраться из каюты, если возникнет необходимость. Сердце колотилось как бешеное от этого шокирующего открытия.

Я могу управлять кораблем, обходя прямые приказы капитана! Но как? Почему? Ощутила, как чужое присутствие в разуме исчезло, и почему-то испугалась. Что если больше не смогу наладить связь с кораблем и теперь он будет держаться подальше, не позволяя касаться своего сознания?

– Заур! – послала мысленный призыв, и тут же ощутила его присутствие в голове вновь. С облегчением выдохнула. – Нет, ничего. Я просто так…

В задумчивости села в кресло и активировала голографический компьютер. Нужно подробнее изучить всю имеющуюся информацию о живых кораблях. Это тоже может пригодиться. Кто знает, возможно, корпорацию «Корн» заинтересует то, что я могу обходить встроенные программы их детища. Тогда я точно стану им полезной! Но для начала не мешало бы самой разобраться в том, как и почему могу это делать.

Чем больше я пролистывала страниц на эту тему, тем сильнее хмурилась. Ничего конкретного, все разработки засекречены. Корпорация «Корн» тщательно следила за тем, чтобы никто не мог повторить их открытие, а все вынуждены были обращаться за их услугами. В сети была лишь общая информация о том, что живой корабль представляет собой уникальный организм: частично органический, частично из металла, о том, какие преимущества имеет перед обычными транспортными средствами. А еще о том, что для управления таким кораблем нужно обладать ментальным даром не ниже второго уровня.

Стоп. Может, дело в этом? Я в задумчивости потерла рукой подбородок. Что если мой ментальный дар выше дара капитана, вот корабль и воспринимает меня, как более достойную приказывать ему? Да нет, бред… Будь подобное заложено в живой корабль, вряд ли бы кто-то горел желанием так рисковать, доверяя свою жизнь случаю и пользуясь подобным транспортным средством.

Корабль привязан к конкретному хозяину-менталу – об этом в его характеристиках говорится четко. Так что моя идея не выдерживает никакой критики. Но тогда почему он так легко подчинился мне?

Я со вздохом убрала голограмму. Вряд ли додумаюсь до этого сама. Ответ, скорее всего, знают только разработчики, а еще, возможно, начальство. Но вот стоит ли говорить им об этом, большой вопрос. Если и для них это окажется неприятным сюрпризом, кто знает, что могут предпринять. Вдруг пожелают сделать лабораторной крысой, изучая, как я оказалась на такое способна, или вообще убьют по-тихому, чтобы не дискредитировала их изобретение. Ведь узнай кто, что обычная таринка легко взяла под управление корабль огасов, считавшийся надежно защищенным от подобного, это сильно подорвет репутацию корпорации «Корн». Так что в моих интересах молчать об этом и попытаться заинтересовать приемную комиссию Межзвездной Академии другим способом.

До вечера Нордан меня не беспокоил. Даже возникало ощущение, что старательно избегал, что радовало и одновременно тревожило. Не оставляло плохое предчувствие по поводу внезапно возникшего в нем иного интереса ко мне. Когда настало время ужина, в душе шевельнулась легкая надежда на то, что огас в этот раз не станет тревожить и продолжит игнорировать. Надежда развеялась, как дым, когда по каюте разнесся чуть искаженный коммуникационным устройством холодный голос Нордана:

– Таниэль, жду тебя в своей каюте.

Тут же щелкнул замок и замигал зеленым датчик на пульте. Сглотнув подступивший к горлу комок, на негнущихся ногах двинулась к выходу. Руки тряслись мелкой дрожью, и я пыталась скрыть это, сжимая их в кулаки.

Дверь в каюту огаса была открыта, и я неуверенно переступила порог. Почти сразу пути к отступлению оказались отрезаны, и датчик на стене замигал красным. И то, что я могу в любой момент приказать кораблю снова открыть выход, нисколько не утешало. Показывать то, что сегодня обнаружила, огасу – смерти подобно. Прощайте тогда, планы побега! Меня будут стеречь еще надежнее, чем сейчас, и больше не доверяя системе безопасности корабля. С Нордана станется приставить ко мне вооруженную охрану.

Пока все эти мысли проносились в голове, я медленно подходила к столу, за которым сидел огас. Выглядел он мрачным и угрюмым, что только усиливало мое беспокойство. Если он не в духе, то сегодня не стоит ожидать пощады. Вспомнив те ощущения, что испытывала в прошлый раз, когда меня прижимали к стене и полосовали до крови, содрогнулась. Неизвестно что обрушит хозяин сегодня на мою голову.

– Садись, – резко бросил он, указывая на кресло напротив.

Ослушаться я не посмела, да и вообще голос подать не решалась. Уж лучше буду делать вид, что я покорная овечка. Глядишь – и это поднимет ему настроение и настроит на более миролюбивый лад.

Ужин проходил в полном молчании. Я без аппетита жевала приготовленное для меня вегетарианское блюдо. Несмотря на то, что оно было потрясающе вкусным, в полной мере не могла им насладиться. Уж слишком беспокойные мысли метались в голове. Нордан, поедая ужин, порой бросал на меня такие свирепые взгляды, что кусок застревал в горле. Хотелось вообще отложить столовые приборы, сказать, что наелась, и попросить отпустить в свою каюту. Но я прекрасно понимала, что сегодня об этом можно только мечтать. Временная передышка закончилась, и огас явно намерен воспользоваться мной по назначению. Так что вместо того чтобы побыстрее разделаться с едой, я растягивала ужин, как могла. Оттягивала неизбежное.

Покончив с трапезой, Нордан откинулся на спинку кресла и забарабанил пальцами по подлокотникам. И я осознала, что настал момент, которого так боялась.

– Что вы собираетесь сделать со мной сегодня? – глухо выдохнула, решив, что ожидание еще хуже. Чем быстрее все закончится, тем лучше. – Опять резать будете?

– Сегодня я хочу попробовать кое-что другое, – медленно протянул он, и мне не понравилось то, как засверкали алые огоньки в его глазах.

– Какие-то особые огасские пытки? – я попыталась говорить с нотками иронии, чтобы не выдавать страха. Последнее только подстегнет его усугубить ситуацию. Хотя кого я обманываю? Нордан считывает все мои эмоции, так что я не обману его мнимой бравадой.

– В этот раз я не намерен причинять тебе боль, – к моему удивлению, сказал он и стиснул челюсти.

– Значит, запугаете до полусмерти? – я изогнула брови, вспомнив, какие именно эмоции предпочитают пить огасы: боль и страх.

– Нет, – в голосе прозвучали раздраженные нотки, и в голове зазвенели тревожные колокольчики. Если не боль и страх, то… О, Великие, только не это!

Я вскочила так резко, что опрокинула кресло, и ринулась к двери. Уже хотела отдать приказ кораблю открыть, позабыв о прежних здравых рассуждениях, но неведомая сила зашвырнула обратно и перенесла через всю комнату. Упав спиной на что-то мягкое, в полном ужасе осознала, что нахожусь на кровати.

Нет! Он не может это сделать со мной! Я не хочу! Пусть уж лучше режет!

– Вы же говорили, что для вас подобное – это как спать с животным, – сдавленно выпалила, расширенными глазами глядя на то, как Нордан поднимается с кресла и идет ко мне. Его ноздри трепетали, зрачки расширились. И я с ужасом осознавала, что в этот раз не только осушение моих эмоций вызывает у него такую реакцию. Он возбужден.

– Придется с этим смириться, – мрачно усмехнулся Нордан. – Я решил, что не стоит дальше себя мучить и отрицать очевидное. Я тебя хочу. И думаю, что был немного несправедлив к тем из моих сородичей, кто уже решался на подобное. Порой низшие женщины оказываются уж слишком соблазнительными. Если еще принять во внимание эмоциональную связь между нами, то устоять трудно. Так что считай, что тебе повезло. Буду насыщаться не твоими болью и страхом, а сексуальным удовольствием.

– Вы полагаете, я смогу получить при этом удовольствие? – позабыв о страхе, яростно выпалила, садясь на постели и настороженно наблюдая за его приближением.

– Постараюсь приложить максимум усилий, чтобы так и было, – он криво улыбнулся, и его глаза засверкали еще сильнее.

– Не нужно! Пожалуйста! – я попыталась действовать по-другому. Может, мои мольбы его тронут? – Лучше опять мне тело покромсайте! Постараюсь перетерпеть.

– Полагаешь, мне доставляет удовольствие причинять тебе боль? – Нордан даже удивился. – Никогда не любил бессмысленной жестокости. Я ведь не садист.

С этим можно поспорить! – мелькнула в голове едкая реплика, которую я решила не озвучивать.

– Боль я причинял тебе лишь по одной причине – вызвать нужный мне эмоциональный настрой. Теперь желаю совершенно иного. Поэтому перестань трястись, как перепуганный зверек, и постарайся расслабиться, – его голос стал мягче, только это нисколько не подействовало. Расслабляться точно не хотелось. Вместо этого я отодвинулась как можно дальше, пока не уперлась в спинку кровати. И оттуда теперь со страхом наблюдала за мужчиной. – У тебя ведь это впервые? – полувопросительно-полуутвердительно сказал он. – Поэтому твой сегодняшний страх вполне понятен. Но не усугубляй ситуацию. Я и правда не хочу проявлять излишнюю жестокость.

Я упрямо замотала головой, давая понять, что он требует невозможного. Не смогу я добровольно пойти на то, что огас предлагает. Его лицо исказилось, выдавая злость, и Нордан перестал церемониться со мной.

– Что ж, тем хуже для тебя! Сегодня мне придется насыщаться твоей болью, раз уж ты настолько упряма.

Он так быстро сократил разделявшее нас расстояние, что я вскрикнула. Не успела хоть как-то отреагировать, как огас схватил за плечи и прижал к постели, склоняясь надо мной. Зрачки его снова расширились, губы скривились в предвкушающей улыбке.

– Ты и правда на редкость соблазнительная малышка. Постараюсь смириться с тем, что ты вызываешь во мне такое сильное желание, и получить от этого максимум удовольствия.

– Да пошел ты! – уже не сдерживая эмоций, выпалила я, дергаясь под его руками.

– Ненависть тоже достаточно сильная эмоция, – издевательски заметил он, и я ощутила, как из меня начинают вытягивать энергию. Как ни странно, даже обрадовалась. Может, этим и ограничится?

Надежды растаяли, стоило Нордану рвануть за платье, приспуская его с плеч и обнажая кожу. Он приник к обнажившейся ключице с такой жадностью, что у меня сердце едва из груди не выпрыгнуло. Проклятье! Огас и правда меня хочет! Причем сильно. Даже готов отступить от собственных принципов, совокупившись с, по его мнению, недостойным объектом.

Кораблик, выручай! – позвала мысленно, но ответа не получила. Мятущийся разум с трудом сосредоточился, напоминая, что на мне сейчас амулет. А значит, я не смогу установить с кораблем ментальную связь. Нужно как-то снять эту вещь. Начала извиваться с удвоенной силой, пытаясь сбросить навалившегося сверху мужчину. Но этим только все испортила. Внезапно руки мои сами собой вскинулись за головой и замерли там, будто привязанные. Проклятый огас задействовал телекинез! Меня бросило в холодный пот. Теперь собственными силами амулет не снять.

– Пусти! – прошипела, пытаясь не поддаваться накатывающей волнами панике.

Вместо ответа послышался треск разрываемой материи – огас, похоже, совершенно озверел. Из глаз хлынули бессильные слезы от осознания того, что я ничем не смогу помешать тому, что он собирается сделать. И лишь злое упрямство мешало окончательно сломаться и правда признать в нем хозяина – того, кто отныне будет управлять моей жизнью. Поклялась себе, что что бы Нордан лар Са-Ирд со мной ни сотворил, обязательно найду способ сбежать от него. Теперь уже меня ничто не остановит!

Закрыла глаза, чтобы не видеть искаженного похотью лица мужчины, покрывающего болезненными, больше похожими на укусы, поцелуями мое тело, с которого он сорвал всю одежду. Сознание словно разделилось надвое. Часть меня осознавала все, что со мной делают, и внутренне вопила от боли и протеста. Другая оставалась холодной и отстраненной, словно в ней я пыталась спрятать остатки разума и душевных сил. Того, что поможет не сойти с ума от отчаяния.

Ощутила, как мои ноги раздвигают, а внутрь начинает проникать горячая твердая плоть мужчины. Было безумно больно. Настолько, что я взвыла и сразу закусила нижнюю губу до крови. Не доставлю этому ублюдку удовольствия радоваться моей боли! Чувствовала резкие толчки, словно пронзающие насквозь бедное тело, раздирающие там все на части. А еще ощущала, как Нордан потягивает мои эмоции, упиваясь их силой.

Слышала утробный рык, срывающийся с губ мужчины, его стоны, выдающие, насколько же ему хорошо сейчас. А слезы продолжали течь по щекам помимо воли, и это единственное, что выдавало, насколько же мне паршиво. В эти жуткие минуты, когда смерть показалась бы благословением, я в полной мере осознала, что никогда не смогу смириться с присутствием в моей жизни этого мужчины. Ненавижу его! Настолько сильно, что это чувство кажется почти болезненным. Я буду благословлять каждую секунду, когда смогу находиться вдали от него, и сделаю все, чтобы как можно скорее наши пути разошлись.

Казалось, вечность спустя огас вышел из меня, оставляя истерзанное тело – на живот хлынуло мужское семя, и я поморщилась от омерзения. Кончить в меня долгоживущий посчитал ниже своего достоинства – а то еще, не приведи Великие, могу зачать от него! Противное ощущение от стекающей по животу жидкости вызывало нестерпимое желание поскорее отмыться. Я чувствовала себя оскверненной, использованной, грязной.

– Иди к себе, – услышала высокомерный приказ. Видимо, спать со мной в одной постели – это для огаса уже слишком. Он и так оказал мне великую честь, засовывая в меня свой мерзкий член!

Внутри клокотали ненависть и гнев, которые с трудом сдерживала. Руки больше не удерживались над головой, и с их помощью я с трудом поднялась с постели. Резкая боль в израненном лоне заставила охнуть. Я едва устояла на ногах. Не поднимая глаз на тоже поднявшегося с постели и оправляющего одежду огаса, подняла с пола обрывки платья и кое-как прикрылась. Двинулась к двери, сцепив зубы и едва переставляя ногами.

– Надеюсь, это послужило тебе хорошим уроком, – хлестнуло напоследок, будто плетью. – Будь в следующий раз покорной и благодарной за хорошее отношение, и ощущения будут совершенно другие.

Благодарной? – я едва удержалась, чтобы не проорать это вслух. Он что издевается? Или и правда для этого ублюдка такое в положении вещей? Считает себя вправе вести себя со мной, как с не имеющей чувства собственного достоинства и гордости безмозглой куклой? Да после того, что он сегодня сделал со мной, я лучше сдохну, чем покорюсь ему! Я предам саму себя, если начну получать удовольствие от близости с ним! Пусть лучше буду снова и снова злить его и терпеть боль. Так, по крайней мере, смогу сохранить то важное внутри, что не позволяет сломаться даже после того, что сегодня пережила.

Только вернувшись в свою каюту и почти час простояв под душем, остервенело стирая с себя следы от чужих прикосновений, я дала волю чувствам. Рыдала, уже не сдерживаясь, подвывала от боли, пульсирующей внутри. А потом свернулась калачиком на кровати, завернувшись в одеяло, и долго лежала неподвижно. На смену дикому отчаянию пришли апатия и слабость. И лишь мысль о том, что лучшей местью будет пережить все, выстоять и сбежать от своего мучителя, еще удерживала от того, чтобы окончательно не поддаться упадническому настроению. Так что сон, наконец, опутавший измученное тело, показался благословением и позволил хоть ненадолго укрыться от всего плохого в своей зыбкой пелене.