Мефистон. Кровь Сангвиния

Глава 14

За последующие три дня Антрос пережил столько, что хватило бы на десяток жизней. Под строгим надзором Рацела он запоминал и зачитывал все заклинания, описанные в «Пресыщенной косе». Они неподвижно сидели во дворе, не замечая ни восходов, ни закатов, не пили и не ели, лишь медленно читали текст. Иногда мимо них проходили жрецы, чтобы вознести молитвы перед гробницей Затворника или спеша на вечерню, но если они и останавливались, чтобы посмотреть на библиариев, то видели лишь двух гигантов, склонившихся над маленькой книжкой. Опасные, питаемые варпом ритуалы происходили лишь в сознании двух Кровавых Ангелов. Рацел воссоздал целые зоны боевых действий в разуме Луция, бросил его в пекло бесчисленных битв, в которых сражался за века службы. В ключевой момент каждого противостояния учитель приказывал Антросу присоединиться к нему в воззвании, которое использовал прежде для уничтожения врагов. Каждый раз, когда Луций совершал ошибку, Рацел четко проговаривал слова вновь, направляя его действия, пока после обрядов враги не исчезали в огне или не падали с воплями, поглощенные пучиной немыслимых страданий.

Пытаясь постичь каждое из темных священнодействий Мефистона, лексиканий чувствовал, как расширяется и становится глубже его восприятие Галактики. Он менялся настолько, что к тому времени, как их прервали, ощущал, что переродился. Честолюбивый пыл, который вел его прежде, теперь казался лишь наивными капризами ребенка. Решимость Луция осталась неизменной, но теперь он понимал, насколько опасным и трудным будет начатое им путешествие. Зачастую славу и погибель разделяет лишь одна неосторожная мысль…

На третье утро после начала занятий библиариев отвлекли от видений громкий звон цимбал и нестройное пение колоколов.

Внимание Антроса медленно вернулось к окружающему миру, и он тряхнул головой, отвлекаясь от дюжины реальностей. Когда лексиканий поднялся на ноги, то двигался неловко и нерешительно, будто во сне. Он протянул руку, чтобы опереться на колонну, пока его чувства вновь знакомились с материальной вселенной. После всего, что он увидел и совершил под надзором Рацела, было странно осознавать, что они лишь недавно прибыли в аббатство. Однако за время их занятий двор совершенно переменился. Когда зрение Луция прояснилось, он увидел пеструю толпу монахов и вооруженных до зубов проповедников и ополченцев — сверкающих безумными глазами религиозных фанатиков, обвешанных патронными лентами. Воздух звенел от страстных молитв и поучений, изрекаемых собравшимися вокруг гробницы людьми.

Когда Антрос, спотыкаясь, вышел из тени крытой галереи, проповедники, оказавшиеся ближе всех к нему, замерли, но поток жрецов, желавших добраться до гробницы, вскоре унес их вперед. Люди украсили весь двор полосками пергамента, вокруг царил дух праздника.

— Что происходит? — потребовал ответа Антрос, остановив одного из ополченцев.

Позади него с каменной скамьи поднялся Рацел; ополченец смотрел на них обоих широко раскрытыми глазами, разглядывая оружие и огромные доспехи.

— Архикардинал Дравус. Мы возносим хвалу за его благополучное возвращение. — Священник явно боялся космодесантников, но все равно смотрел на них с ликованием и трепетом. — Он пережил свои испытания в пустошах и вернулся к нам с посланием от Бога-Императора… И теперь он знает, как закончить войну, как воссоединить Детей Обета!

Антрос покосился сначала на учителя, потом снова на жреца:

— И где же он сейчас? В городе?

Толпа теснила ополченца, но он лишь рассмеялся.

— Следуйте за процессиями!

— Мы должны найти старшего библиария, — сказал Антрос, повернувшись к Рацелу.

— Он уже знает обо всем, — ответил эпистолярий. В его глазах еще сверкали искры варповского пламени, напоминая о духовных скитаниях. — Капитан Ватрен, — заговорил он по воксу, — где вы?

Сперва они услышали лишь короткий треск помех, затем сквозь белый шум пробился хриплый голос капитана:

— …в минутах пути от амфитеатра. Старший библиарий обратился ко мне час назад и приказал выставить стражу у обоих входов, но туда и добраться-то сложно, а ведь входы еще надо найти. Пришлось сойти с улицы. Пропустить толпу. Здесь собралась половина планеты. Столько чертовых беженцев пришло вчера в город. Идиоты давят друг друга, прослышав, что вернулся Дравус. Теперь все они идут к амфитеатру, чтобы услышать какую-то его проповедь. — Капитан умолк, а когда заговорил вновь, Луций услышал в его голосе усталость. — Вы завершили свои уроки? Пытался с вами связаться вчера утром. Хотел поговорить. Вы не отвечали. Даже когда я звал вас по имени.

Рацел посмотрел на Антроса, и на лице его отразилась странная смесь сомнений и гордости.

— Мы закончили. Старший библиарий в амфитеатре?

— Нет. Он с вами. Или должен быть. Он не покидал аббатство с тех пор, как мы пришли. Отправился в библиотеку с тем старым проповедником и больше не выходил. С ним я тоже не мог связаться по воксу. Этим утром он сам вышел на связь и отдал приказ о воротах амфитеатра, но дальше молчал. — В голосе Ватрена промелькнуло раздражение. — А еще он хочет, чтобы мы нашли старый шлюз или что-то подобное. Уверен, вам он скажет больше.

— Найдите ворота, капитан Ватрен. Старший библиарий не отдает приказы просто так. Используйте силу, если потребуется. Мы разыщем Мефистона и присоединимся к вам, как только сможем.

— Эпистолярий, — сказал Ватрен, — клинок, который ищет Мефистон, он здесь? В Мормоте? В этом амфитеатре? — Капитан явно был недоволен тем, что не мог понять, что происходит. — Может, мне стоит искать его, а не какие-то ворота и шлюзы? Старший библиарий не сказал нам, где искать эту штуку. Возможно, она у архикардинала?

— Не знаю, но Дравус — самый высокопоставленный священник на Дивинусе Прим. — Рацел покачал головой. — Думаю, он знает, где хранятся реликвии. Полагаю, старший библиарий потребует от него отдать клинок или сказать, в каком реликварии он хранится.

В вокс-канале воцарилось молчание; Луций почувствовал, что капитан сомневается.

— А он согласится?

— Ты бы отказал старшему библиарию?

— Нет, эпистолярий Рацел, не отказал бы, но у меня нет целой планеты одурманенных верой людей, выкрикивающих мое имя.

— Мы скоро присоединимся к вам, капитан. Найдите ворота, — ответил Рацел и завершил сеанс связи.

Эпистолярий нахмурился, обдумывая слова капитана. Затем он повел Антроса со двора обратно в трапезную. Там их встретили перевернутые столы и неистовый гул, а не тишина и покой, как в прошлый раз. Радел презрительно скривился, увидев, как по залу, толкаясь, идут жрецы и завывающие молитвы ополченцы.

— Дикари, — проворчал он. — И это люди, которых мы клялись защищать?

Антрос намеревался вступиться за смертных, но умолк, увидев, сколь безумными те выглядели. Космодесантники легко растолкали фанатиков и распахнули двойные двери, через которые аббат увел Мефистона в день прибытия. Их взгляду предстали ступени высокой лестницы. Библиарии начали подниматься, когда наверху появился Властелин Смерти, а за ним и отче Орсуф. Аббат на несколько мгновений остановился наверху, словно бы охваченный сомнением, и Мефистон положил руку на его плечо, проявляя непривычную приязнь.

— Мало кому удается собрать столько знаний за одну жизнь, отче Орсуф, — сказал старший библиарий. — Ты мудр не по годам.

— Я просто не могу выбросить тайны из головы, вот и все. — Аббат покачал головой, смущенный похвалой. — Обычно это чушь, о которой я предпочел бы забыть, но я рад, что смог вам помочь. Конечно, я предпочел бы помощь в бою. Возможно, еще смогу? Я все еще мог… — Он явно собирался продолжить, когда заметил, что у подножия ступеней их ждут Кровавые Ангелы, и рассмеялся. — Они здесь, как вы и сказали.

Мефистон не обратил внимания на своих братьев, по-прежнему держа аббата за плечо.

— Ты уже достаточно помог мне. Останься пока со своими книгами, отче Орсуф.

Огонь в единственном глазу аббата погас, и он кивнул, печально улыбаясь.

— Понимаю, — ответил Орсуф и неловко поклонился Мефистону. — Удачи, старый друг. Возможно, мы встретимся вновь. — Он направился обратно в библиотеку, все еще посмеиваясь: — Мудр не по годам, а?..

Властелин Смерти в свою очередь принялся спускаться по ступеням. Плащ развевался за его спиной, а взгляд был даже тяжелее, чем прежде.

— Я знаю, что нам следует сделать, — сказал он, подойдя к Рацелу.

— Ты знаешь, где клинок? — спросил эпистолярий, схватив его за руку.

Мефистон покачал головой.

— Но аббат открыл мне больше, чем я ожидал. Храбрость позволила ему порвать с традициями, связывавшими его, а прозорливость сделала остальное. Он понимает, какие ошибки были здесь совершены. Я объясню остальное, пока мы будем идти в амфитеатр. — Он передал книги Луцию и зашагал вперед.

— Времени у нас мало, — добавил Властелин Смерти, ведя их через аббатство. — А сделать предстоит многое, прежде чем мы встретимся с архикардиналом. Ватрен вышел на связь?

— Да, — ответил Рацел. — Они направляются к воротам амфитеатра, как вы и приказали. И ищут какой-то… шлюз?

— Хорошо, — кивнул Мефистон. — Это здание старо даже по меркам города. Его тайны скрыты от колдовства способом, непонятным даже мне. Поэтому мне потребуется грубая сила капитана.

Антрос, чьи сабатоны гремели по мостовой, уже видел далекие террасы амфитеатра. Библиарии спускались по холму, на пути им попадались большие группы взбудораженных священников и отряды измотанных войной солдат, чьи изможденные лица словно озарялись светом новой жизни при звуках заунывных молитв, передаваемых летящими гимнариями.

Антрос заметил, что многие из прохожих держат в кулаках непонятные предметы, мерцающие и сверкающие в лучах зари, пробивающихся меж улочек и мостов. Когда один из спешивших мимо людей прошел достаточно близко, лексиканий разглядел у него в руке серебристую рукоять меча без клинкового полотна.

— Окаменелый меч является краеугольным камнем их веры, — ответил Мефистон на не высказанный вслух вопрос Луция. — Запрещено даже произносить его название. Они редко устраивают столь явные демонстрации своей веры.

— Что же это за секта? — процедил Рацел, сверля взглядом текущие мимо толпы. — Что скрывают эти варвары? Ну, кроме невежества…

Они дошли до узкого пешеходного мостика, поднимавшегося над лабиринтом далеких улиц. Властелин Смерти увел братьев от основного потока людей в более спокойный район.

— Они верны Императору, — бесстрастно заявил он. — И не еретики. Они даже не слишком отклонились от общепринятой религии.

Старший библиарий помедлил: сквозь толпу проталкивались солдаты из полка драгун с лазерными ружьями на плече. Они торопились влиться в толпу, текущую к амфитеатру. Военная форма их была вычурной и включала отполированные медные кирасы и шлемы с высокими плюмажами. У всех виднелись шрамы. Одежда местами была порвана и заляпана кровью. Это явно были закаленные бойцы.

Пока мимо шла длинная колонна солдат, некоторые из них изумленно косились на Кровавых Ангелов. Некоторым даже хватало смелости отдать космодесантникам воинское приветствие, но по блаженным и отстраненным взглядам любой понял бы, что драгуны испытывают тот же благоговейный трепет, что и церковники. Когда мимо шагали последние драгуны, Антрос заметил у них на нагрудниках выгравированный знакомый символ — ту же перевернутую букву «Т», что была вытатуирована на макушке пресвитера Кайриака. Лишь тогда он осознал то, что, скорее всего, уже давно поняли его братья. Перевернутая «Т» напоминала рукоять меча.

— Император — стержень их веры, — продолжил Мефистон, когда вереница солдат и техники наконец-то закончилась. — Но вера эта затуманена мифами и суевериями их предков. — Он кивком показал на книги, переданные Антросу. — Аббат рассказал мне многое. Например, каково истинное предназначение Детей Обета: они поклялись прежде всего хранить в безопасности и тайне Окаменелый меч. Все догматы и ритуалы направлены на сохранение тайны даже от остальных священников Адептус Министорум.

— Но зачем? — спросил Луций, когда они пошли по мосту прочь от драгун. — Если они не предатели, зачем утаивать что-либо от соратников?

— Они обмануты собственной верой, — ответил Мефистон, останавливаясь, чтобы осмотреть дверной проем. Искривленная костяная перемычка напоминала лапу огромного орла, вцепившегося в дверь бледными когтями. На колоннах по обе стороны были вырезаны символы, и Мефистон начал водить по ним пальцем, пытаясь понять их значение.

— Исповедник Зин рассказывал нам красочные легенды о сотворении этого мира, но, как вы сами помните, он умолчал о сути обета. А вот отче Орсуф юлить не стал. Духовенство Дивинуса Прим верит, что его святой долг — хранить Окаменелый меч в тайне, ибо однажды Бог-Император восстанет с Золотого Трона, чтобы забрать его. И, пока клинку ничто не угрожает, Он начнет день гнева, дабы очистить Галактику от неверующих. Больше всего священники боятся, что какой-нибудь вояка решит использовать этот клинок как настоящее оружие и заберет его из святилища.

— А вы заберете? — спросил Антрос.

Мефистон не ответил, поглощенный изучением рун на колонне, но Антрос и Рацел обменялись многозначительными взглядами. Даже на этой тихой улице было слышно, как тысячи фанатиков наполняют город.

— Спасибо тебе, отче Орсуф, — прошептал Мефистон, когда знаки на колонне засияли и вспыхнули лазурными огнями, озарившими его мертвенное лицо. Свет становился ярче, а странная дверь расходилась — кости расплетались, будто шнурки в ботинке. Спустя считаные мгновения показался длинный сумрачный коридор, ведущий ко второй двери.

Мефистон уверенно шагнул внутрь, и библиарии поспешили за ним. На страже у второй двери стоял скучающий гвардеец, облаченный в ту же сине-медную униформу, что и встреченные на мосту драгуны. При виде Ангелов он схватился за ружье и прицелился, с испугом глядя на трех шагавших к нему великанов.

— Стойте! — закричал он. — Вам сюда нельзя! Если вы не…

Один взгляд Мефистона заставил его умолкнуть. Гвардеец замер с открытым ртом, как статуя.

Заточение человека в осколке времени было лишь небольшим проявлением психической силы, которое Антрос и Рацел едва заметили.

Они молча прошли за Мефистоном мимо неподвижной фигуры и оказались в небольшом вестибюле с широкой лестницей, ведущей на верх. Поднявшись, Кровавые Ангелы очутились на огромном круглом балконе в десятки метров в диаметре, откуда им открылся вид на странный зал внизу. В свете нескольких больших жаровен можно было разглядеть бесчисленное множество трупов, буквально устилавших пол. Это зрелище напомнило Антросу скотобойню. Тела в разной степени расчленения были сложены ровными рядами: с одних содрали кожу, и они блестели влажными мышцами при свете факелов и зловеще ухмылялись; от других остались только скелеты. Среди них суетился десяток закутанных в рясы жрецов, вырезавших внутренности изогнутыми церемониальными ножами и складывавших их в просторные керамические урны. Жрецы работали по двое: пока один орудовал ножом, другой читал молитвы из небольшой книги, размахивая свободной рукой над постепенно распадающимися телами, и выводил в воздухе узоры.

Несмотря на густые клубы благовоний на балконе, жрецы уловили отсвет жаровен, блеснувший на доспехах Кровавых Ангелов, и удивленно посмотрели наверх. На балконе тоже находились священники; когда при виде Кровавых Ангелов некоторые с криками бросились к ним, Мефистон протянул руку: иглы алого света понеслись к людям, и те застыли, не сделав и десятка шагов.

Взмахом руки Властелин Смерти велел братьям следовать за ним и спустился по ступеням.

— Люди Мормоты еще этого не поняли, — говорил Мефистон, спеша сквозь облака благовоний. — Но враг уже преодолел их ворота. — Он прошел мимо погребальных плит и обернулся. — Мы должны действовать быстро, иначе уже к наступлению ночи от города останутся одни руины, а между нами и Окаменелым мечом будет стоять целая армия.

— Мой господин, что еще вы видели? — спросил Рацел. — Каков ваш план? — Он окинул взглядом замершие фигуры. — Пусть они и неотесанные глупцы, но все же это имперские граждане.

Мефистон постучал пальцем по одному из висевших на поясе фиалов с кровью.

— Я испил знания отче Орсуфа. Пусть его кровь слаба и жидка, но полна знаний. Я вкусил всю историю этого города. И она восхитительна. — Властелин Смерти прошел мимо рядов тел и показал Витарусом на дверь на дальней стороне зала. — Такие же покойницкие разбросаны по всему городу и связаны тянущимися на километры катакомбами.

Когда библиарии подошли к двери, их глава легко взмахнул мечом, и она с шипением разошлась.

— Нам не потребуется проталкиваться через толпу. — Он повел их в прямой как стрела, сводчатый коридор, вдоль стен которого стояли жаровни и тянулись жуткие фризы, демонстрирующие погребальные обряды Обета. — Этот проход приведет нас прямо к амфитеатру, практически к тому самому месту, где архикардинал будет произносить речь.

Кровавые Ангелы шагали мимо мозаичных изображений; в отблесках огня из теней проступали ухмыляющиеся мертвенно-бледные лица. Внезапно Антрос запнулся, увидев, как Мефистон внезапно пригнулся и завертел головой, словно на него напал рой насекомых.

Библиарии шагнули было к нему, но замерли, увидев, что тело их господина пошло рябью, будто они смотрели на него сквозь водопад. Властелин Смерти взревел от гнева и оттолкнулся от стены, оставив позади призрачное отражение себя, все еще мерцающее на фоне мозаик. Вскоре неподвижный Мефистон растворился в тенях, а кричащий, шатаясь, пошел дальше и врезался в колонну с такой силой, что с потолка посыпалась пыль. Под его весом десятки окаменевших костей раскрошились в прах.

— Старший библиарий! — воскликнул Антрос, кинувшись к нему.

Мефистон устало опирался на колонну. Кровавая пелена заполняла его глаза; Властелин Смерти повернулся к спутникам и поднял руку, приказывая остановиться. Библиарии попятились.

Лицо Мефистона исказила гримаса боли. Похоже, он не мог опустить руку. Она задрожала. С пальцев капало темное пламя.

Нити света протянулись от его ног, и земля со стоном пошла трещинами.

— Калистарий! — глубоким и властным голосом вскричал Рацел.

Мефистон завыл, сжав кулак. Свет угас, и все стихло.

Властелин Смерти отпрянул от братьев, спотыкаясь, и схватил себя за еще дымящуюся руку.

Библиарии подбежали к нему и подхватили своего господина прежде, чем тот упал. В это мгновение Антрос увидел лицо, но не Мефистона, а той, что привиделась ему на Термин, — освежеванной женщины в грязной вуали. Ее слова вторглись в разум Луция; он знал, что их слышит и Властелин Смерти.

«Мы такие, какими нас сделали наши шрамы. Мы рождены в крови».

Затем жуткое лицо исчезло, и он снова увидел Мефистона.

— Нужно поспешить, — вымолвил Властелин Смерти, когда кровь отхлынула от его глаз. — Дар становится все сильнее. Изменения во мне ускоряются. — Он окинул взглядом коридор. В свете немногих еще горевших факелов Мефистон заметил груды костей. — Какова бы ни была сила, скрывающаяся в этом мире, она укрепляет Дар. — Он отступил от спутников, все еще сжимая свою руку. — Мы должны добраться до архикардинала и узнать, где же спрятан Окаменелый меч. Но я чувствую, что Хаос уже проник в этот мир и что нечто ужасное произойдет, если Дравус произнесет свою речь прежде, чем мы придем туда. — Он покачал головой. — Я должен видеть яснее, но это так называемое «чудо» все так же затуманивает все мои мысли.

— Как и мои, — кивнул Рацел. — Я пытался коснуться разума жрецов, но мне открылось лишь отражение собственных мыслей. Нельзя быть уверенным ни в чем.

— Клинок хранится в каком-то реликварии, — говорил Мефистон. — Это я чувствую. Но почти вся эта планета — огромный реликварий!

— А что, если мы проведем Рубрику Созвучия? — спросил Антрос. Он поднял посох и посмотрел на собратьев. — У нас ведь хватит сил, чтобы найти столь мощное средоточие психической силы? Должно быть, клинок сияет, словно маяк.

— Это бессмысленно, — покачал головой Мефистон; он скривился и пошатнулся, но не упал, упершись мечом в пол. — Даже объединив разумы всего либрариума, мы не нашли бы Окаменелый меч. Это машина, созданная для обуздания силы, но не источник силы. Нет. Нам нужно узнать от архикардинала Дравуса, где Дети Обета хранили ее на протяжении всех этих долгих веков. Капитан Ватрен, — резко спросил он по воксу, — вы уже добрались до врат?

— Старший библиарий, — донеслось в ответ, — я оставил сержанта Гестиаса и его отделение у южных ворот, а сам веду отделение Серифа к северным. Здесь… — Он помедлил, и по сети разнесся рев. — Здесь огромные толпы, старший библиарий. Путь оказался куда дольше, чем я думал.

— Поспеши, — сказал Мефистон. — Ты нужен мне у ворот. Они защищены непонятными мне оберегами. Похоже, мой разум не может воздействовать на них, и потому мне потребуется, чтобы вы были рядом. А что насчет шлюза? Технодесантник добрался до него?

— Да, старший библиарий. Брат Галл уже там, он сообщил мне, что может управлять механизмом. Хотя не понял его предназначения.

— Хорошо, — ответил Мефистон. — Удостоверьтесь, что будете готовы закрыть ворота по моему приказу. Я рассчитываю на вас, капитан…

С этими словами Властелин Смерти зашагал через тени, раскачиваясь из стороны в сторону, будто пьяный. Библиарии ускорили темп, перейдя на размашистый шаг, как при марш-броске, и устремились во мрак следом за своим предводителем. Космодесантники прошли еще через несколько жутких, заваленных трупами мертвецких, но, в отличие от первой, они пустовали. Похоже, их покинули в спешке, бросив на окровавленных плитах ножи и пилы.

Так они добрались до пологой лестницы, ведущей вверх к далекому свету дня. Мефистон начал бормотать что-то неразборчивое. Теперь он увереннее держался на ногах и поднимался по ступеням без задержки. Подъем продолжался долго; Антрос чувствовал, что они идут к одной из самых высоких точек в городе. До них уже доносился низкий ритмичный звук, похожий на шум океана, но каждая звуковая волна приходила в четко выверенное время и становилась все громче, пока не стало казаться, будто они попали в огромное сердце.

Наконец показались двери, по меньшей мере вдвое выше Кровавых Ангелов и увенчанные фронтоном со скульптурным подобием ревущей химеры, державшей проход в когтях. Двери были закрыты, но после одного лишь взмаха Властелина Смерти засовы разошлись и створы распахнулись, впустив лучи солнца.

Кровавые Ангелы вышли в широкий зал, ведущий к балкону на верхних уровнях амфитеатра. С этой точки виден был невероятный размах стадиона: его стены напоминали склоны горы, отчего он выглядел не рукотворным сооружением, но шедевром самой природы. Здание было идеально круглой формы, а его отвесные стены, вздымавшиеся на десятки метров, венчали огромные статуи. Годы не пощадили скульптуры, но когда-то они явно изображали жрецов, в молитве воздевших руки к небесам. Антрос заметил и то, что, в отличие от остального города, амфитеатр был возведен из камня. Он явно был древним; Луций решил, что его возвели еще до всех этих костниц. За века мраморные ступени потрескались и истерлись, а лица статуй стали почти неразличимыми.

Но еще сильнее величия обветшалой архитектуры Кровавых Ангелов поразил шум. На террасах внизу столпились тысячи священников и солдат, и все они вновь и вновь выкрикивали имя архикардинала. Именно этот звук доносился из-за дверей. Множество голосов, звучавших в унисон, создавали стену невероятного шума, и Антрос ощутил, как в ответ учащается его пульс. Сотни механических гимнариев и сервочерепов кружили над головами, осыпая людей клочьями пергамента, отчего казалось, что в амфитеатре бушует буран из обрывков священных текстов.

— И как мы найдем здесь архикардинала? — прокричал Рацел, напрягая голос, пытаясь перекрыть подобный шторму рев жрецов.

Мефистон вяло прислонился к перилам балкона, склонив голову и опустив плечи.

— Мой господин! — крикнул Антрос, бросаясь на помощь.

При звуке голоса Мефистон поднял взгляд и отмахнулся от лексикания.

— Аббат знает каждую пядь города, — сказал он, указав Витарусом на балкон, находившийся в считаных метрах и выделявшийся среди других великолепным убранством: он представлял собой подобие огромного двуглавого орла, державшего в клюве мертвую змею. На этом балконе стояли лишь горстка священников и несколько драгун в медных латах, державших оружие наготове и наблюдавших за морем людей.

— Его указания привели нас туда, куда мы должны были прийти, — продолжал Мефистон. — Архикардинал обратится к толпе с этого балкона.

— Вы собираетесь прервать его, мой господин? — Антрос окинул взглядом бушующую толпу.

— Сохранить ему жизнь, — покачал головой Мефистон. — Все мои предсказания указывали на одно. В амфитеатр проникли еретики. Прольется кровь. Мы будем наблюдать за Дравусом, пока враг не покажет себя. Он собирается нанести удар здесь, сейчас. Будьте настороже.

— Я так рад, что мы сможем насладиться полетом мысли кардинала, — скривился эпистолярий.

Разглядывающий толпу Властелин Смерти не ответил на едкое замечание помощника, но, когда все же собрался что-то сказать, драгуны на соседнем балконе заметили трех закованных в доспехи гигантов. Один из них что-то произнес в наручный вокс-передатчик, указывая на Ангелов.

— А может, нам и не придется выслушивать проповедь, — усмехнулся Рацел, взявшись за рукоять болт-пистолета.

Позади них находилась вторая, куда меньшая дверь; через несколько минут она открылась, и два солдата ступили на просторный балкон. За ними в проходе виднелись и другие. Все драгуны целились в Кровавых Ангелов. Вошедший первым боец споткнулся, увидев их вблизи. Никто из библиариев не поднял оружия, но солдат вытащил лазерный пистолет, не сводя с них взгляда. Однако, приглядевшись к Мефистону, драгун побледнел и оглянулся через плечо, явно раздумывая, не лучше ли бежать. Но его нервы выдержали.

— Кто впустил вас в этот зал? — Его голос дрожал, но, похоже, крики толпы немного приободряли его. Он шагнул вперед, взмахом пистолета приглашая остальных солдат присоединиться к нему на балконе. — Он предназначен для братьев из Мортис Канторум. У вас нет права здесь находиться. — Он кивком показал на открытую дверь и ряды нацеленных лазерных ружей. — Пройдемте, — без особой убежденности добавил драгун. — Я отведу вас к общей смотровой площадке.

Рацел насмешливо поднял бровь. Луций заметил, что лицо Мефистона стало еще более замкнутым, чем прежде. Властелину Смерти явно было больно. Антрос уже собирался заговорить с драгуном, когда толпа взревела. В сравнении с этим ревом даже прошлые ликующие крики показались шепотом. В глубине души лексиканий не удивился бы, начни осыпаться стены.

Возглавлявший солдат офицер бросился вперед и выглянул с края балкона.

— Он здесь! — закричал драгун.

Он поднял серебристую рукоять вверх и махнул солдатам, уже спешившим к нему. Те повторили жест командира.

Лексиканий посмотрел вниз и увидел невероятное зрелище. Каждый из собравшихся в амфитеатре жрецов и солдат поднял одинаковую металлическую икону. Тысячи амулетов сверкали в лучах солнца. Казалось, по террасам растекается серебряное озеро.

— Дравус! — взревели стоявшие рядом с Кровавыми Ангелами солдаты, и голоса их слились с криком многотысячной толпы.

Антрос посмотрел туда, куда были направлены взгляды людей.

На балконе появился невысокий хрупкий человек, окруженный внушительной процессией из священников в белых рясах. Жрецы шли по обе стороны от экклезиарха, склонив головы и держа в руках вышитые золотыми нитями знамена. Их предводитель был одет в простой белый стихарь и выглядел весьма неказисто. Лицо его казалось мягким, почти детским, и расплывалось в ласковой и немного застенчивой улыбке. По телосложению любой понял бы, что он никогда не занимался физическим трудом, а единственным знаком полномочий Дравуса был небольшой железный болт, свисавший с его шеи на тонкой цепи. Болт выглядел ржавым и потрескавшимся, но экклезиарх нес его, словно орден. Кардинал представлялся робким и ограниченным человеком, одновременно старым и юным. Его кожа потрескалась и покрылась морщинами, но наивная улыбка напомнила Антросу о младенце, завороженном окружающим миром.

Толпа же словно не замечала ничем не примечательной внешности архикардинала. Люди неистово размахивали иконами и выкрикивали имя Дравуса, пока тот шел сквозь падавшие с неба кружащиеся клочья бумаги, словно сквозь метель. Подойдя к парапету, архикардинал Дравус попытался сделать более серьезное выражение лица, но не смог полностью подавить улыбку, и потому казалось, будто он ухмыляется своим полным упоения последователям. Он поднял руку, призывая к тишине, но шум умолк лишь через несколько минут.

— На протяжении всех этих лет, — заговорил Дравус, и его тихий голос разнесся по всему амфитеатру благодаря громкоговорителям под балконом, — вы хранили веру. Вы. Хранили. Веру. Воистину, вы Дети Обета.

Толпа вновь разразилась ликующими возгласами, и, несмотря на все свои усилия, Дравус не смог призвать ее к тишине. Наконец он сдался и с пристыженной улыбкой посмотрел на сопровождавших его церковнослужителей.

Антрос заметил, что Мефистон смотрел не на архикардинала, но куда-то вдаль над головами толпы. Он прищурился, пытаясь сквозь облака кружащихся обрывков рассмотреть, что же так привлекло Властелина Смерти. На выбеленных камнях виднелся проблеск кроваво-красной брони. То был технодесантник Галл, расположившийся высоко над завороженной толпой на самой крыше террасы. Он сидел на площадке, механической серворукой работая над каким-то устройством. Антрос обвел глазами амфитеатр и увидел отделение Гестиаса у одних из двух ворот с болтерами наготове. Боевые братья наблюдали за входящими толпами паломников. Но не было видно ни следа капитана Ватрена и отделения Серифа.

— Что… — начал было Луций, но понял, что в таком шуме его не услышат.

Рацел заметил его взгляд и кивком показал ученику на болт-пистолет. Тело Антроса немедленно перешло в состояние боевой готовности. Второе сердце застучало, мускулы под броней сжимались и разжимались. При взгляде на тысячи собравшихся внизу душ Антрос понял, что амфитеатр стал бы главной целью для Питера Зорамбуса. Должно быть, здесь собрались основные силы армии планеты, не говоря уже об ополченцах и жрецах. Луций снял болт-пистолет с предохранителя и крепче сжал древко посоха. Наконец ликующие крики умолкли, и архикардинал Дравус вновь подошел к парапету, все еще улыбаясь.

— Ваша преданность не осталась не замеченной, — заговорил он, на сей раз громче, чтобы не дать себя перебить. — Я много часов провел в пустошах. Мой живот был пуст, а над головой остались лишь звезды, но я наконец-то увидел правду. Я спросил себя, как я допустил столь ужасный раскол в нашем древнем братстве, обратившемся против самого себя в постыдной войне, скрывшей от нас красоту небес. — Он поднял икону, указывая ввысь. По небу быстро проносились низкие облака, но сквозь прорехи в них виднелись проблески зеркала. — Это война неправильна. Она не может быть праведной. — Его улыбка поблекла. — Как мы могли так отдалиться друг от друга? Как одна из сторон может ошибаться, ведь мы поклоняемся одному Императору? — Он сжал икону на шее. — Я долго смотрел в ночь, братья мои, и наконец обрел ответы на свои вопросы. Я постиг истинное значение Чуда. И теперь хочу разделить его со всеми вами.

Толпа безмолвствовала.

Мефистон прошел мимо Антроса, что-то бормоча себе под нос, и потряс головой. Он подошел к перилам балкона и уставился на Дравуса.

Кардинал достал из-под рясы одну из серебристых рукоятей и поднял ее, показывая толпе.

— Амулеты, врученные вам сегодня по пути сюда, являются не просто символами братства. Они благословлены. В каждом из них заключена частица Чуда. — Его усмешка стала широкой ухмылкой, когда он махнул рукой, показывая на бурю из клочьев пергамента. — Просто прочтите истину и откройте ей свои души.

Все происходило так быстро, что даже обостренные чувства Антроса едва поспевали за событиями.

— Я идиот! — зарычал Мефистон. — Это Дравус! — А затем он спрыгнул с балкона, призрачные черные крылья распахнулись за его спиной. — Капитан Ватрен! — закричал он. — Давайте! Закройте ворота!

Архикардинал подхватил один из листков и начал читать.

Толпа последовала его примеру, повторяя за ним каждое слово.

За один удар крыльев Мефистон достиг другого балкона, выхватил меч и прорвался сквозь толпу жрецов и стражников. Клинок ожил, когда он занес его, чтобы поразить архикардинала.

Сопровождавшие Дравуса жрецы взвыли от гнева и бросились наперерез, но замерли, увидев, что их лидер исчез, обернувшись колышущимся столбом сине-розового пламени. Этот огненный смерч вращался вокруг тонких щупалец энергии, что вздымались и опадали, словно поглаживая языки пламени.

Экклезиархи попятились в ужасе, а Мефистон бросился прямо в лазурную адскую бурю, ударив Витарусом в самое ее сердце. Клинок рассек колонну огня, и она взорвалась, подбросив Мефистона в воздух. Мощная ударная волна расшвыряла в стороны всех, кто находился поблизости.

Властелин Смерти проломил перила и рухнул навстречу далекой толпе внизу.

— Ватрен! — выкрикнул в полете старший библиарий. — Ворота!

Антрос поднял посох над головой и опустил его — медленно, словно рассекая воздух, обрушив алую молнию на голубое пламя. Красное встретилось с синим, сомкнулось вокруг него, словно кулак. Свет просачивался из трещин под ногами Антроса, но он направил все свои силы на то, чтобы удержать голубой огонь. А затем Луций ощутил, как в его разум впивается обратный поток психической энергии. В одно мгновение он увидел, каким же неповоротливым и закостеневшим чудовищем был Империум. Он впервые понял, как слепая нетерпимость ограничивала лордов Терры. Гнев разгорелся в душе лексикания, осознавшего, что даже либрариум был скован скудоумными глупцами, шарлатанами, не знавшими, каково это — повелевать истинными силами варпа. Он едва заметил, как его мысли меняют характер психического разряда. По мере того, как рос его гнев, сила Антроса начинала питать, а не сдерживать синее пламя, отчего буря разрасталась, выбрасывая щупальца к стенам амфитеатра и другим балконам, в том числе тому, где стояли библиарии.

— Лексиканий! — крикнул Рацел, отрывая Антроса от ошеломляющего видения, в котором он шел по небу, сокрушая врагов человечества одной лишь силой мысли. Эпистолярий схватил его за руку и выговорил сквозь зубы: — Иди по непостижимому пути!

Хватка учителя напомнила Луцию об обучении в аббатстве; он пошатнулся, осознав, какую ярость и горечь только что чувствовал. Синее пламя опаляло его душу, искажало саму суть, превращая в нечто незнакомое.

— Рацел! — крикнул он. — Что происходит?

Эпистолярий тряхнул головой и обнажил силовой меч, направив его на балкон, добавив свой алый свет к тому, что излучал Антрос. Так, укрепленная мощью разума Рацела, алая буря окутала очертания того, что прежде представлялось архикардиналом.

Луций пошатнулся, ошеломленный приливом боли и смятения. Он опустил посох и взглянул вниз с балкона, желая понять, что же ударило его с такой силой. Амфитеатр был затоплен океаном синего пламени. Тысячи людей, собравшихся, чтобы услышать Дравуса, преобразились от его слов. На месте жрецов в длинных облачениях и солдат в бронежилетах виднелись лишь переливающиеся столпы света. Над ними парил Мефистон, казавшийся темным силуэтом на фоне огня. Его психические крылья были широко распростерты, а с меча сыпались искры. Властелин Смерти нырнул вниз, закрутил петлю и поднялся обратно к балкону.

Пока Луций отвлекся, Рацел, отброшенный назад, выронил меч. Клинок покатился по каменному полу, извергая дуги психического пламени, вырывавшие каменные глыбы из кладки и расшвыривающие в стороны солдат.

Мефистон пронесся через ослепительный свет, и архикардинал Дравус вышел из огненного кокона навстречу ему, приветствуя старшего библиария улыбкой, полной энтузиазма, и распростертыми объятиями.

Теперь никто не назвал бы архикардинала непримечательным. Ряса упала на плиты, открыв тело, преображенное колдовством и ставшее неестественно высоким и мускулистым. Кожа покрылась переливающейся чешуей, похожей на змеиную, при движении вспыхивавшей то синим, то розовым, а ухмыляющееся Мефистону лицо блестело, словно было отковано из металла. В руке он держал позолоченное копье — прекрасное оружие, похожее на сверкающий осколок лазурита. В нем отражалось сияние толпы внизу, а наружу вырывались стрелы синего и розового света. Дравус расхохотался, когда эти лучи потянулись к людям на балконе, преображая их так же, как и толпы на террасах.

Шатаясь и держась руками за голову от боли, эпистолярий подошел к Антросу и помог ученику подняться на ноги. А затем копья света впились и в них. В сознание Луция ворвался вихрь ошеломляющих образов: оглушительных цветов, звуков, исторгающих слезы, и ослепительных запахов. Калейдоскоп эмоций был так силен, что Антрос почти перестал осознавать, где находится, но все еще чувствовал прикосновение руки учителя. Луций цеплялся за это ощущение, пытаясь удержаться в реальности. Он боролся с жуткими видениями, проговаривая заклинания и защитные молитвы, которым учился в аббатстве. Он слышал, как рядом их повторяет и Рацел, и вместе им удалось отбросить прилив безумия. Антрос поднял свой посох, а эпистолярий — меч. Бок о бок они шагнули в безумную мешанину красок, бросая словами Мефистона вызов бушующему урагану магии.

Они проложили себе путь сквозь пламя, и балкон вновь появился перед ними. Антрос выругался, увидев находившихся поблизости солдат. Их тела претерпевали омерзительнейшие метаморфозы: раздувались и съеживались, мутировали и застывали беспорядочной массой конечностей.

Отвращение наполнило разум Антроса, но он пытался сохранять спокойствие, обращая проклятия на мерзких отродий. Один из мутантов бросился на него. Местами его бронежилет треснул, открыв целый лес выросших из груди змей: из пасти каждой торчал зазубренный клинок длиной в треть метра.

Град ударов обрушился на Луция, и он отшатнулся, подняв посох, чтобы отбросить врага. Мутант кинулся на него вновь, размахивая шелушащимися лапами и безумно хихикая, молотя его по груди и голове, цепляясь за броню и пытаясь сорвать пластины.

Антрос ткнул болт-пистолетом в морду мутанта и выстрелил. Забил розовый фонтан крови. Учуяв ее, Антрос потерял самообладание, охваченный приливом ярости. Он чувствовал животный голод, жажду убивать и рвать на части. На балкон высыпало еще больше мутантов, и Антрос с диким рыком кинулся на них. Вместе они проломили балконную ограду и полетели вниз.

Капитан Ватрен грязно выругался, когда мир вокруг исчез в вихре цветов и звуков. Весь последний час он пытался добраться до вторых ворот, проталкиваясь через толпу усмехающихся солдат и исступленных священников. Но теперь по одному слову Дравуса вся эта масса людей со щенячьими глазами исчезла в синем огне. Амфитеатр менялся на глазах.

Сержант Сериф и его отделение вскинули болтеры и окружили капитана, всматриваясь в пылающую бурю.

— Каково… — заговорил сержант, прищурившись и глядя на ослепительный свет.

Шипастые щупальца хлестнули сержанта, сбив его с ног и откинув на его подчиненных.

Сериф упал; щупальце обвило его нагрудник. Раздался треск керамита. Сияние угасло. Вместо толпы жрецов перед космодесантниками бушевала бурлящая орда мутантов. Рычащие твари набросились на Кровавых Ангелов, размахивая ружьями и ножами.

— Огонь на поражение! — закричал Ватрен, и космодесантники выпустили смертельную очередь разрывных снарядов.

Капитан активировал цепной меч, шагнул вперед и отсек щупальце, сжимавшее сержанта. Обладатель конечности прыгнул на него; должно быть, прежде это был обычный солдат, но теперь его череп разделился на две птичьи головы, а из тела рос целый лес корчащихся рук. Капитан Ватрен спокойно ждал, пока тварь приближалась к нему, а затем двумя хладнокровными выстрелами оставил от обеих голов лишь осколки костей и клочья перьев.

— Капитан Ватрен! — раздался по вокс-сети крик Мефистона. — Ворота! Закройте их немедленно!

Ватрен снова выругался, выпустив еще одну очередь в толпу мутантов. Ворота были едва ли в десятке метров от него — над Кровавыми Ангелами уже нависали осыпающиеся древние колонны, но теперь путь преграждало целое море вопящих исчадий ада.

— Гестиас! — рявкнул он по воксу, не переставая стрелять, — Ты это слышал?

— Да, капитан, — ответил бывший на южной стороне амфитеатра сержант. — Я уже закрываю ворота. Вы еще внутри?

— Ненадолго. К воротам, вперед! — закричал капитан и повел воинов.

Ватрен ворвался в толпу и широкими яростными взмахами меча принялся отсекать конечности и разрезать броню. Отовсюду забрызгала кровь. Клинок рычал и содрогался в его руках, впиваясь в плоть врагов. Позади полукругом продвигались воины отделения Серифа, стрелявшие от бедра в прыгающих на них мутантов.

Капитан ощутил, как ускорился пульс его сердец, когда визор покраснел от крови. Противники напирали: сотни уродливых тварей яркой расцветки били по силовым доспехам ножами и молотили чешуйчатыми лапами. Он чувствовал себя так, будто пробивается сквозь участников сюрреалистического карнавала. Цепной клинок ревел вместе с мутантами, сыпал искрами и дымил от перегрева. Исполненный холодной ярости, капитан расшвыривал противников в стороны, будто дикий зверь.

Взревев от бешенства, Ватрен прорвался наконец к огромным воротам. Мефистон ясно объяснил ему, что делать. Капитан пробил кулаком голову мутанта, забрызгав стены кровью, и схватился за одну из масок, украшавших каменные стены.

Но прежде, чем капитан смог что-либо предпринять, в него врезались десятки тварей. Он тяжело ударился о землю и почувствовал, как его обвивают покрытые шипами щупальца, скребущие по броне. Ватрен рубанул цепным мечом вверх, но клинок замер, увязнув в костях и осколках металла. Ватрен выпустил бесполезное оружие и потянулся за боевым ножом, но не успел — один из мутантов, неуклюжий гигант с ужасающе вытянутыми лапами, схватил его и прижал к себе, чтобы остальные могли вонзить в космодесантника когти и клинки.

Ватрен зарычал и отшвырнул от себя великана. Потом, вскинув болт-пистолет, выпустил очередь в бегущих на него уродов.

— Сериф? — позвал по воксу капитан, пытаясь перевести дыхание, пока пробивался через толпу назад к колонне у ворот.

Ответа не последовало; капитан замер на секунду, оглянувшись на бушующую орду, и заметил проблески алой брони среди сине-розового месива.

— Сериф! — закричал он, прикоснувшись к каменной горгулье, которая, как сказал Мефистон, была рычагом.

— Капитан, — раздался приглушенный ответ.

Затем сержант пробился через стену мутантов, а вслед за ним и остальные воины. Все они были вымазаны в крови, но собственной или тварей, Ватрен определить не мог. Едва Кровавые Ангелы переступили через порог и покинули амфитеатр, капитан сорвал со стены каменную маску и рванул скрытый за нею рычаг.

Он услышал жуткий скрежет, и многотонная каменная глыба рухнула из арки над головой туда, где мгновения назад были его воины. При падении дверная плита раздавила десятки мутантов и ударила о землю с такой силой, что даже космодесантники едва устояли на ногах.

Ватрен расстрелял немногих успевших выбежать наружу тварей и, уверившись, что это были последние, спокойно включил вокс.

— Старший библиарий, — сказал он, — все готово. Амфитеатр запечатан.

Мутанты окружили Антроса, когда он нырнул в толпу внизу. Он кусал и рубил их, в то время как они кололи его живыми клинками и сжимали змеиные руки на его горле, пытаясь выдавить из него жизнь.

На лету Луций выкрикивал строки из «Пресыщенной косы», и летящие вместе с ним мутанты взрывались, исчезая в фонтанах крови и криков. За мгновение до падения Антрос успел закончить заклинание. Энергия варпа заклубилась у него за спиной и сплелась в эфирные крылья. Но он успел лишь взмахнуть ими прежде, чем врезался в камни. Сила удара была такой, что лексиканий едва не потерял сознание, однако рев толпы привел его в себя. Психические крылья распались, но одного их взмаха оказалось достаточно, чтобы спасти ему жизнь. Луций тяжело поднялся и, едва звериная жажда крови отступила, осознал, что окружен тысячами мутантов.

При падении он раздавил нескольких, отчего в толпе образовалась зияющая прореха. Окружающие взирали на него с широкими ухмылками на гротескных мордах. Одни выглядели так же, как твари, сбросившие его с балкона, и их похожие на щупальца руки заканчивались клинками. На прочих обрушились иные проклятия мутаций. Головы одних обросли перьями и стали подобны птичьим: из носовой части вырвались длинные кривые клювы, отчего черепа исказились, а глаза расползлись в разные стороны. У других же и вовсе исчезли головы: лишь на груди у них виднелись плоские лица с черными глазами, как у ската. Были и те, кто раскачивался на выгнутых задом наперед козлиных ногах, покрытых переливающимися сине-розовыми перьями. Мутантов было столько, что, когда они бросились на него, Луций ничего не видел перед собой, кроме них.

Антрос успел схватиться за посох, и, когда первая волна тварей накрыла его, выкрикнул заклинание. Из камней вырвалась алая сфера, полностью скрывшая его из виду. Произнося магические слова, Луций вдруг понял, что не прочитал их в каком-то запрещенном трактате. Сам того не осознавая, он попытался создать миниатюрную копию Химических Сфер Мефистона. Когда мутанты врезались в красную поверхность защитного купола, тела их воспламенились от огня варпа. Твари бились о мерцающую поверхность, пока их обгоревшие Останкине сползли на землю, оставив на куполе лишь клочья паленого мяса и кишок.

Сквозь кровавую стену Антрос увидел, что остальные твари замерли в замешательстве, но затем завыли и хлынули на него сплошной лавиной. Лексиканий вскрикнул: под натиском сотен рвущихся вперед тварей его разум не выдерживал напряжения, ему становилось невыносимо трудно поддерживать энергетический экран. Лексиканий вновь и вновь выкрикивал заклинание, испепеляя бесчисленных монстров, но преображение напрочь лишило тех рассудка, а вместе с ним и страха. Озверевшие люди стреляли и неустанно колотили по психическому барьеру. Постепенно тот начал поддаваться, сжимаясь вокруг Антроса под грузом живых и мертвых мутантов. Луций продолжал выкрикивать магические слова, но чувствовал себя так, будто горел заживо. Он упал на колено, пытаясь принять вес тварей на плечо, но на него бросались сотни чудовищ.

— Нет, — выдохнул он, когда когти и клинки пробились сквозь щит, царапая броню. — Быть не может.

Перед его глазами возникло лицо мертвого брата, Рамиэля. Что, если на самом деле ему было уготовано стать великим? Что, если он, а не Луций, должен был остаться в живых? Что, если не судьба, а выбор Антроса привел Рамиэля к смерти?

— Нет! Сегодня я не умру! — зарычал он. Луций согнулся под весом тысяч врагов, его лицо застыло маской дикой ярости. Нет, такую судьбу он не примет никогда. — Только не так!

Щит снова подался под напором, и лексиканий упал на спину. Даже керамит не мог выдержать такой тяжести; доспехи стонали и трещали, по ним пробежали расколы, из пробоин потекла смазка. В шлеме выли сигналы тревоги, сообщавшие о нарушении первичных функций доспехов.

— Только не так! — взвыл Антрос, вновь представив Рамиэля, придавленного разбитой машиной. Гнев наполнил его разум, жажда крови вновь начала поглощать его.

— Нет! — зарычал он, вспоминая строки «Пресыщенной косы», которые читал вместе с Рацелом.

Заклинание сорвалось с его губ раньше, чем он понял, что же хочет сказать. Слова вновь пришли на ум благодаря инстинкту, а не памяти.

Земля начала вращаться. Медленно, затем все быстрее. Мир закружился и начал расплываться: лишь тогда Антрос понял, что вращается не земля, а он сам, и что мутанты кружатся вместе с ним. Он превратился в торнадо; твари были захвачены вихрем его ярости. Он вращался все быстрее, и тела мутантов начали рваться и разлетаться на части: кровь забила фонтанами, образуя колонну, что, вращаясь, вздымалась к зеркальному небу.

Крикнув в последний раз, Антрос отпустил сотни кружащихся мутантов, и твари разлетелись в стороны.

Он остановился, пошатываясь, и вытер с визора кровь. Теперь его вновь окружало пустое пространство, на сей раз куда большее. Кроме Антроса, здесь был лишь один человек — эпистолярий Рацел, шагавший к ученику по грудам раздавленной плоти, качая головой.

Антрос хотел заговорить, но от истощения его ноги подкосились, и он рухнул бы наземь, если бы Рацел не успел подхватить ученика, неохотно кивнув ему в знак уважения.

Антрос оперся на плечо учителя и огляделся. Сколь бы безумными ни были мутанты, даже они медлили, узрев бурю варпа, исторгнутую разумом лексикания. Но его уставшего вида оказалось достаточно, чтобы напомнить им, что их тысячи, а Ангелов лишь двое. Оскалившись, твари снова бросились на космодесантников.

— Старший библиарий разберется с Дравусом, — сказал Рацел, не выказывая никакой тревоги при виде орд, мчащихся на них отовсюду.

Даже не глядя на мутантов, эпистолярий прошептал проклятие и поднял руку к небу, разведя пальцы.

Артерии оказавшихся ближе всего тварей вырвались из тел, пробив кожу, словно извивающиеся рубиновые змеи. От силы рывка весь первый ряд мутантов разлетелся на части, и на землю рухнули уже рваные клочья мяса. Бежавшие за ними споткнулись, запутавшись среди влажных внутренностей, а в них, в свою очередь, врезались другие.

— Нам следует уходить, — сказал Радел, резко подняв Антроса на ноги. — Давай же!

Учитель сотворил у себя за спиной туманные крылья и кивком призвал лексикания повторить его действие.

— Я обессилен, — выдохнул Антрос, но уже произнося слова понял, что это не так, и сумел выполнить приказ.

Вместе они поднялись в небо за мгновения до того, как вокруг них сомкнулось кольцо мутантов.

Боль билась в черепе Луция, пока лексиканий парил на призрачных крыльях. Он никогда не изматывал свой разум до такой степени. Вместе с поглотившей его совсем недавно кровавой яростью это заставило его содрогнуться, почувствовать себя слабым. Он гадал, как же сможет поспеть за Рацелом, ведь ветеран выглядел даже не вспотевшим.

Они взлетели к разбитым балконам, и Антрос увидел, что Мефистон сошелся в поединке с Дравусом. Кем бы ни был прежде архикардинал, теперь он стал одним из заблудших и проклятых. Его странная переливающаяся кожа вспыхивала с каждым ударом, а лучи синего света все так же срывались с драгоценного копья, омывая весь амфитеатр причудливым сиянием.

Они подлетали все ближе, но Луций не видел, куда можно приземлиться. Еще не обрушившиеся части балкона кишели воющими мутантами, многие из которых стреляли из лазерных пистолетов в двух сошедшихся в схватке воинов. Мефистон и Дравус бились на краю осыпающейся каменной ограды десяти метров шириной, сейчас отгороженной от всего мира пологом колдовства.

При виде библиариев культисты начали стрелять уже в них, и небо наполнилось ослепительными вспышками. Рацел снова поднял руку и вырвал брызжущие кровью вены из тел мутантов, раздирая их, пока от них не остались лишь кучки органов и кожи.

Кровавые Ангелы приземлились на расчищенной площадке и приготовились встретить натиск мутантов. Голова Антроса болела так, словно по ней стучали молотками, и потому он выхватил пистолет и выпустил очередь снарядов, пока Рацел раздирал тварей, управляя их кровью с помощью пси-способностей. Кто-то пробился через толпу и бросился к Луцию. Лексиканий прицелился противнику в грудь, но затем увидел, что это не мутант. Когда до бегущего оставалась лишь пара метров, он узнал смертного.

— Зин? — ахнул лексиканий, шагнув к жрецу.

Исповедник потянулся к нему, пытаясь при этом остановить кровь, текущую из раны в боку. Лицо его скривилось от боли.

— Мы должны спасти кардинала! — закричал он, показав на сражающуюся с Мефистоном сияющую фигуру. — Используй свою силу, библиарий! Ты должен снять это проклятие! — Глаза Зина лихорадочно сверкнули. — Воззови к своему господину. Дравус — добрый человек. Все это кажется невероятным! Должен же быть какой-то способ спасти его… — Полный смятения и ужаса исповедник посмотрел на тварей внизу. — Спасти всех.

Антрос протянул ему руку, но остановился, заметив, что пальцы Зина вытянулись и истончились. Вдобавок их было слишком много. Антрос еще не осознал масштаб мутации, когда Рацел прошел мимо него и взмахнул мечом, обезглавив Зина одним выверенным ударом.

— Слишком поздно, — процедил он, когда кровь исповедника брызнула на доспехи лексикания.

Антрос отшатнулся от отвращения. Труп исповедника словно взорвался, превратившись в гигантский клубок воющих извивающихся змей, пока кровь еще текла из перерубленной шеи несчастного. Но времени думать о произошедшем не было: к ним катилась новая волна культистов. Антрос застрелил нескольких безумцев, а затем покосился вверх, где дрались Мефистон и Дравус… или, скорее, тварь, которой стал Дравус.

Мефистон вновь и вновь делал стремительные выпады Витарусом, но Дравус лишь смеялся, легко отводя каждый яростный взмах своим копьем. Архикардинал двигался так быстро и плавно, что мог потягаться в мастерстве со старшим библиарием.

Антрос понял, что Властелин Смерти сдерживает силу, пытаясь не дать волю своему гневу. Одной рукой он держал меч, а другой хватался за голову, пошатываясь от боли.

— Мы должны помочь ему! — закричал Антрос, но Рацел лишь покачал головой.

— Старшему библиарию не нужна наша помощь. — Он взмахнул рукой, в очередной раз выдрав артерии у подступающих мутантов, отчего вокруг него будто вырос лес из алых нитей. — А вот этим потерянным душам нужна.

— Стойте!

Культисты умолкли и замерли, глядя на разбитую статую. Библиарии увидели, что Дравус выпадами копья не дает Мефистону приблизиться; свободную руку архикардинал поднял вверх.

— Дети Обета! — воскликнул он, улыбаясь. — Я принес вам просвещение не для того, чтобы вы тратили время на этих чужеродцев! Я принес вам просвещение, дабы мы последовали за Извечным Принцем. Он зовет нас под свои знамена.

Мефистон отступил вдоль края ограды и опустил Витарус, дав Дравусу говорить.

— Теперь, когда мы узрели истину в его словах, мы должны присоединиться к Питеру Зорамбусу и помочь ему исполнить его видение. Вы… — он обвел рукой террасы под балконами, — …избавьте меня от Кровавых Ангелов. Остальные же… — указал он на тысячи мутантов, кишевших в амфитеатре, на пеструю орду скулящих тварей столь многочисленных, что они словно слились в многоцветное море. — …отправляйтесь на север, к Вольгатису! Не дайте никому встать на вашем пути! Зорамбус будет ждать вас. — Он поднял висящий на шее железный болт. — Вот что станет нашим указующим перстом. Частица Окаменелого меча. Связь с величайшим оружием Императора. Где бы мы ни были, эта икона приведет нас к мечу Императора. Позвольте своим мыслям наполнить металл, и путь наш станет ясен. Дети Обета! Вместе мы заберем мощь Императора и вернем Ему!

Толпа одобрительно взревела, и Антрос задумался, зачем Дравус вообще упомянул Императора. Любой догадался бы, что теперь он уверовал в иных богов и что кишевшие в амфитеатре орды безумцев охотно истребили бы любого, на кого укажет кардинал, даже не думая о праведности своих деяний. Он взглянул на Мефистона, убежденный, что возмутительная ложь Дравуса заставит того не сдерживаться и высвободить Дар.

Но старший библиарий лишь бесстрастно глядел на своего напыщенного врага.

Улыбка Дравуса поблекла, когда он увидел, что его слова даже не возмутили Мефистона.

— Идите же! — взвыл он и вскинул копье к небу, чем вызвал новый дикий рев толпы. Полчища мутантов бросились к воротам арены, и тогда Луций понял, почему же Властелин Смерти так спокоен. Твари не хлынули на улицы города, но врезались в ворота. Началась давка. Создания гибли под весом других культистов, и насилие охватило амфитеатр. На террасах уже раздались выстрелы, твари закричали.

— Он запер ворота, — выдохнул Антрос.

«Капитан Ватрен запер ворота», — повторил голос в голове Антроса.

Лексиканий посмотрел на разбитую статую и увидел, что Мефистон глядит прямо на него.

«Я намеревался спасти этих несчастных людей, но теперь вижу, что они были прокляты до того, как я начал действовать. Я знал, что враг здесь, в городе, но мой взгляд был затуманен. Я не осознавал, что угроза — сам Дравус, обрекший свой народ еще до нашего прибытия. Хотя бы их мучения будут недолгими. Это обеспечат знания, полученные мной от отче Орсуфа».

Теперь Дравус уже не улыбался, но расхаживал взад-вперед, глядя на смятение внизу, а затем с ненавистью поглядел на Мефистона.

Кардинал направил копье на далекие ворота и выплюнул полное гнева заклинание, однако ничего не произошло.

— Как?! — завопил он, бросаясь на Мефистона с копьем. — Как ты это сделал? Ворота не закрывались уже веками! У них нет затворов!

Мефистон легко парировал удар; споткнувшись, Дравус пронесся мимо и едва не упал с громадной статуи. Предатель резко обернулся, лицо его скривилось в гримасе детского недовольства.

— О, затворы есть, — ответил Мефистон, уклонившись от нового удара копьем. — Удивительно, что можно узнать, если читать не только молитвенники. Впрочем, существование замков было далеко не самой интересной деталью, которую я узнал об этом здании…

Схватка внизу становилась все более жестокой, культисты в центре амфитеатра напирали на ворота, не замечая, что это приводит только к смертоубийству. Дравус взвыл от ярости и вновь попытался ткнуть Мефистона копьем. В гневе он лишился всякого подобия ловкости и ударил так неистово, что Властелину Смерти не составило труда отступить в сторону и подставить подножку. Архикардинал оступился на краю, а затем рухнул с вершины огромного щита и камнем полетел к террасам. Его тело лопнуло при столкновении с каменными плитами в сотнях метров внизу, словно бурдюк вина.

Мефистон даже не счел нужным взглянуть на труп. Вместо этого он разглядывал предмет, сорванный с шеи Дравуса перед самым падением — железный болт. Стоявшие рядом культисты выли от гнева, но слова Властелина Смерти звучали спокойно:

— История может научить нас многому, если мы просто дадим ей возможность высказаться. — Голос его заглушал вой бушующей орды. — Этот храм был построен в честь давно забытого пантеона. Ко многим верованиям этого мира мы бы ныне отнеслись с презрением, но нельзя отрицать изобретательности древних.

Он кивнул далекому технодесантнику, сидевшему на верхних этажах амфитеатра. Брат Гай потянул рычаг рядом с отводящей трубой. Механизм так проржавел, что даже тяжелая серворука технодесантника с трудом смогла опустить его.

Мгновение не происходило ничего. А затем из трубы засочился ручеек черной жидкости. Спустя несколько мгновений он превратился в поток густой нефти, хлещущей на собравшиеся внизу толпы.

— Это не амфитеатр, а маяк, — заявил Мефистон, пока черный потоп сбивал сотни тварей с ног. Он посмотрел на круг безликих статуй. — Подношение древним богам этого мира.

Из трубы лилось столько нефти, что она уже заполняла подножие амфитеатра.

— Пусть их имена и забыты, — сказал Мефистон, направив плазменный пистолет на быстро растущее черное озеро, — но, возможно, они найдут применение душам этих жалких созданий.

И он выстрелил. Во второй раз амфитеатр окутало пламя. Но теперь это было не колдовское сияние, искажавшее людей. То был настоящий огонь, ослепительный и белый, поглощавший тысячи бегущих к воротам мутантов. Жар, затопивший похожий на чашу амфитеатр, был столь силен, что даже Луцию пришлось заслонить лицо.

В вокс-сети раздался голос Мефистона, обращавшегося ко всем Кровавым Ангелам как внутри, так и снаружи здания.

— У нас есть местоположение цели, — сообщил Властелин Смерти. — Встретимся у ворот города. — Он призвал крылья и взмыл в клубах дыма, что поднимались над пламенем. — Через час мы отправляемся в Вольгатис.