Мефистон. Кровь Сангвиния

Глава 12

Звук выстрела эхом разнесся по городу; от удара Питер Зорамбус отлетел назад, размахивая руками. Удивительно, но он не упал, а повис в воздухе, содрогаясь, словно огромная марионетка. Казалось, будто кто-то приостановил воспроизведение пикт-передачи в момент его смерти. К тому времени Антрос уже добежал до остальных библиариев и ясно видел, что происходило. Зорамбус дергался все сильнее и сильнее, пока его очертания не начали размываться и исчезать.

— Господин… — начал было Луций, но прежде, чем он договорил, тело Зорамбуса перестало содрогаться.

Вместо одного перед Кровавыми Ангелами предстали два Извечных Принца. Оба улыбались.

— Я понимаю вашу тревогу, — в унисон заговорили они. На головах обоих не было ни следа раны, и оба поднимали руки в одинаковом умиротворяющем жесте. — Но я уверен, что мы стремимся добиться одного и того же. Если бы мы только могли обменяться словами, а не выстрелами, я бы объяснил, что вместе мы см…

Капитан Ватрен выругался и всадил в обоих по болту. Принцев отбросило назад, но они гоже не упали, а повисли в воздухе. Несколько мгновений они содрогались, а затем разделились.

— Мы все — сыновья Бога-Императора, — сказали четыре Питера, сверкнув одинаковыми зубами. — И все мы хотим найти Его сокровища. Какие бы, по-вашему, у нас ни были разногласия, уверен, их можно лег…

Ответом стал рев болтеров, когда боевые братья отделения Серифа выпустили очередь снарядов.

— Стойте! — закричал Антрос, но выстрелы заглушили его голос.

Когда же дым рассеялся, то перед ними стояли десятки Извечных Принцев, и каждый из них разочарованно качал головой. Затем они обнажили клинки, вскинули пистолеты и начали спускаться по ступеням.

Керамит столкнулся с керамитом, когда белые рыцари обрушились на алых бойцов тактического отделения.

— Ко мне! — рявкнул по воксу капитан, призывая остальных космодесантников на площадь.

Астартес окружили керамитовой стеной Мефистона и других библиариев, сражаясь жестко и хладнокровно. Но на место каждого поверженного ими воина вставали два новых. Постепенно вся площадь наполнялась рядами одинаковых рыцарей в сияющих доспехах, уже не улыбавшихся, а решительных и хмурящихся. Они теснили Кровавых Ангелов, заставляя их отступать по грудам тел.

Антрос следил за Мефистоном, гадая, не поступит ли он так же, как на Термин в окружении сеполькрале.

Властелин Смерти взбежал по ступеням, легко пробившись через ряды Принцев. Добравшись до дверей ризницы, он обернулся и воздел Витарус над головой. Клинок словно исчез, вспыхнув столпом тускло-красного пламени.

Луций ахнул от изумления, когда жар отдался в его латной перчатке, и выронил болт-пистолет. Он заметил, что то же случилось и с другими Кровавыми Ангелами, вынужденными теперь защищаться от бросавшихся на них врагов мечами и ножами.

Мефистон рассек пылающим мечом воздух, и рыцари рядом с ним вспыхнули, как свечи. Алый свет вырвался из их белых доспехов. Катящиеся по камням воины корчились и выли, истекая кровью, пузырящейся в мерцающем пламени. Исходящий от них жар был столь силен, что воздух вокруг подернулся рябью. Когда Извечные Принцы умирали, их доспехи сминались, словно из них под давлением выкачали воздух.

— Полый огонь! — взревел эпистолярий Рацел, находящийся на другой стороне площади.

Слова учителя предназначались не Антросу, но он все равно немедленно понял их смысл. Конечно, обучение Луция еще не завершилось, но он изучил каждую строку «Пресыщенной косы» — трактата Властелина Смерти о заклинаниях, несущих погибель. Этот том находился под запретом для не столь опытных ученых, как лексиканий; тем не менее он заполучил копию много лет назад и потому знал слова призыва полого огня, которые сейчас чуть не сорвались с его губ. Луций ощущал, как чары пылают в разумах Рацела и Мефистона, и жажда присоединиться к ним едва не захлестнула его, однако он никогда не применял подобную магию. Чувствовать такую мощь совсем рядом, но не иметь возможности опробовать ее в деле было сродни пытке.

Рыцари в белых доспехах торжествующе завыли, увидев, как космодесантники бросают болтеры, но затем их голоса изменились, когда пламя опалило их тела. Рацел поднял меч вслед за Мефистоном, сплетая ослепительные нити света, и обрушил на врагов бурлящую волну смерти.

Опытные библиарии сражались как один, создавая бушующий огненный круг. Пламя было настолько жарким, что Кровавый Ангел чувствовал его, даже несмотря на систему контроля температуры окружающей среды в силовом доспехе. Повсюду рыцари падали и растворялись в огненной буре: их лица сгорали в расплавленных шлемах. Тлеющие угли кружились в воздухе, как тучи светлячков, но все, о чем мог думать Антрос, — величие колдовства. Ему казалось, он слышит прекрасный океан, умоляющий погрузиться в его волны, испытать на себе ярость его приливов. Но когда Антрос уже готов был уступить, он вдруг услышал, что исповедник зовет его по имени.

Он поборол искушение и отвернулся к воротам. Там он увидел лишь ряды белых рыцарей, уже горевших или все еще стрелявших в Кровавых Ангелов. Луций заставил себя забыть о зове заклинания и пробился сквозь ряды пылающих воинов. Лишь немногим полумертвым врагам хватало сил пытаться рассечь его фальшионом, но он отбрасывал их, разя посохом, словно дубиной.

Наконец Антрос пробился к монастырским вратам и вырвался на открытое пространство. С облегчением он увидел, как Зин помогает пресвитеру идти по меловой дороге. Луций замедлил шаг, снял шлем и вдохнул, собираясь окликнуть жрецов. Лишь тогда он заметил идущего к ним человека. Это был Питер Зорамбус — во всяком случае один из них. Этот конкретный Извечный Принц был тяжело ранен: жар изуродовал его ногу до неузнаваемости. Его широкая улыбка блеснула в лунном свете, когда он поднял меч и направился к еле плетущейся добыче.

Антрос никак не смог бы добраться до священников раньше Зорамбуса. Текст призыва полого огня по-прежнему не выходил из головы, и в конце концов слова архаичного языка вырвались у него из глотки, ничем больше не сдерживаемые. Чувство ненависти и жажды крови захлестнуло Антроса, посох его окутало багровое пламя, а на мир вокруг опустилась красная пелена.

В нескольких метрах от него на краю дороги Питер Зорамбус пошатнулся, когда огонь охватил его тело.

Священники закричали от страха, лишь сейчас заметив подбирающегося к ним врага. Пламя было недостаточно буйным, чтобы остановить Извечного Принца. Шагнув к Зину, Зорамбус замахнулся мечом.

Однако исповедник оказался куда ловчее, чем можно было подумать по его телосложению. Он смог уклониться от удара, а затем врезался во врага, пригнув голову. Искалеченная нога воина подломилась, и он повалился на дорогу. Пламя вырвалось из его глаз и рта, но плоть выдержала. Зорамбус поднялся и опять замахнулся мечом.

Антросом овладел гнев, и он повторил проклятие, на сей раз выкрикнув его вслух. Ослепительно-белая вспышка разорвала тьму, и Луций пошатнулся под напором собственных чар. Дивинус Прим словно поблек, сменившись многоцветным вихрем всех цветов и оттенков. Мощь текла по всем клеткам тела Антроса, скапливалась и преумножалась, пока лексиканий не почувствовал себя богоподобным и эфемерным созданием, духом из чистой энергии. И тогда из эфира возникли аморфные твари и бросились на него — улюлюкающие комки конечностей, похожие на анемоны, ползущие по морскому дну. Они мчались сквозь переливы цвета, тянули к нему цепкие расплывчатые отростки, преображаясь на ходу. Жилистая субстанция вскипела и вывернулась наизнанку, демонстрируя отвратительные лица. Появились злобные истерические ухмылки, усеянные рядами острых зубов и окруженные уродливыми глазами без век.

Антрос огляделся в поисках пути назад на Дивинус Прим, но все, что он мог видеть, — это поток демонов. Он порылся в памяти, мысленно представив себе свою копию «Пресыщенной косы», вспоминая призыв пустого огня и гадая, о чем же он забыл. Почему его отрезало от материума? Когда он почувствовал, как растворяется в водовороте силы и теряет себя, то представил свое закованное в броню тело, представил детали со всей ясностью, на какую был способен, и, к огромному облегчению, увидел, что его физическая форма снова появилась под ним — синий боевой доспех отражал безумный водоворот цветов, который окружал его. Лексиканий призвал посох обратно, как раз перед тем, как первый из демонов достиг его, и ударил им в морду существа. Тварь суматошно закувыркалась, хохоча все громче, но десятки других уже были совсем рядом, накатывая на него лавиной дьявольской плоти и извивающихся щупалец.

Антрос спешно листал страницы воображаемой копии «Пресыщенной косы», желая найти чары, которые спасли бы его от орды кошмаров, однако строчки расплывались и разбегались, словно их размывали капли дождя: на месте подобия драгоценного трактата Мефистона оставались лишь многоцветные потеки.

Все больше демонов атаковали Луция: ему оставалось лишь размахивать посохом, словно дубиной, яростными ударами отбрасывая врагов. Отчаяние угрожало овладеть им. Но, к его удивлению, удары стали сильнее и опаснее для чудовищ. Твари завыли от негодования, синее пламя поглощало демонов так же, как белых рыцарей в аббатстве. Антрос бился все яростнее; лишь сейчас он заметил, что гибнут и демоны, находящиеся далеко от него, — взрываются, сраженные шарами голубого огня. Свет разгорался все ярче, и Антрос уже едва различал, что происходит. Внезапно он начал падать, словно гравитация схватила его за ногу, поняв, что он хочет сбежать. На лету Луций увидел, кто же принес это пламя. Мефистон. Старший библиарий проник в его разум и уничтожал исчадий ада, разя их пылающим мечом и возводя на пути верещащих и лепечущих демонов огромную стену из пламени.

Антрос продолжал падать, пока вокруг него формировалась воронка из синего огня. Мгновениями позже он больно ударился о землю.

Исчезли цвета, погасло пламя, и лексиканий вновь оказался на дороге цвета кости.

Зин и Бреннус наблюдали за ним с ужасом, держась поодаль. Рядом с ним тлели изувеченные и опаленные останки Зорамбуса.

Антрос сел и почувствовал, как что-то хрупкое накрыло его лицо. Он протянул руку и смахнул с кожи смрадный пепел своих собственных сгоревших волос. Посмотрел на свои доспехи: они обгорели и почернели. Струйки дыма поднимались от его перчаток, как будто он сжимал горячие угли. Антрос огляделся в поисках Мефистона, но не нашел его. В аббатстве все еще бушевала битва; мистическое пламя омывало развалины, отчего окаменевшие кости казались серебристыми, словно поверхность луны.

— Ты ранен? — спросил Зин, собравшись с духом, и шагнул к нему.

Антрос с трудом поднялся и стряхнул пыль с брони. Он провел ладонью по голове и обнаружил лишь обгоревшую щетину на месте густых прядей. Лексиканий потряс головой и ощупал лицо — ран не было.

— Я цел, — ответил он, бросив взгляд на обугленные останки Питера Зорамбуса.

— Ты стал святым пламенем, — ахнул исповедник, подбежав к нему. Его широкое лицо тряслось от возбуждения. — Свет Бога-Императора воссиял в тебе, и ты поверг, — он плюнул на обугленные останки, — этого грязного еретика.

— Пламя поглощало тебя, — дрожащим голосом прошептал пресвитер Бреннус.

Антрос снова потряс головой, все еще видя перед глазами образы демонов.

— У меня не было выбора, — сказал он себе, глядя на луну и ожидая, что уродливые твари выпрыгнут из теней. Вокруг не было ничего, кроме орлиных клеток вдоль дороги да призрачных теней Кающихся Древ, нависших над ущельем, но он чувствовал, что пересек некую незримую черту и связал свою душу с созданиями, которых увидел.

Зин посмотрел мимо него на бойню, все еще бушевавшую за разбитыми воротами. Вспышки пламени освещали ее, открывая жуткие сцены битвы; до них доносились вопли гибнущих рыцарей. Но ярость огня утихала, как и крики. Битва заканчивалась, и потому Антрос махнул Зину, приказывая следовать за ним. Так, подняв Бреннуса, они направились обратно к воротам.

К тому времени, как они вошли в аббатство, бой уже завершился. Всюду лежали трупы в белых доспехах, изуродованные невероятным жаром до неузнаваемости. В воздухе летали клубы пепла и дыма, космодесантники шли по площади, разыскивая свое оружие, но более не стреляли из болтеров — если они находили еще живого рыцаря, то звали библиария, чтобы прикончить врага.

Услышав звук шагов Антроса, Рацел обернулся. Советник был невредим, а на лице его было все то же выражение сдержанного пренебрежения. Увидев опаленные доспехи Луция и его обугленные клочковатые волосы, Рацел приподнял бровь, опершись на силовой меч.

— Что с тобой случилось?

Мой господин, — скривился Антрос, — у меня не было выбора.

— Не было выбора? — нахмурился Рацел.

Мефистон шагнул к ним сквозь смог, оставляя за собой след из дыма и искр. Лицо его было спокойным, но в глазах Луций увидел отголоски ярости, овладевшей старшим библиарием на Термин.

— Лексиканий Антрос более усердно подошел к изучению книг, чем мы думали, — сказал Властелин Смерти, опустив остывающий меч.

— Простите, мой господин, — ответил Луций, склонив голову. — Если бы я не поступил так, жрецы погибли бы. Я должен был…

— Должен был — что? — перебил его Мефистон. — Лексиканий, ты едва не преподнес свою душу врагам на блюде. — Антрос увидел жуткую тень гнева на мертвенном лице старшего библиария. — Представь, каким щедрым даром для них ты стал бы! — Он указал на жрецов. — Спасая две души, ты рисковал множеством. Помни, кто ты, лексиканий. Помни, почему ты опасен.

Антрос вспомнил скалящихся демонов и только тогда осознал весь ужас того, что едва не произошло.

Он открыл рот, желая просить прощения, но его перебил пресвитер, ошеломленно взиравший на открывшуюся ему картину бойни.

— Мы должны сообщить обо всем архикардиналу Дравусу, — прошептал Бреннус. — Эти… эти создания, которых вы убили, не были Принцем.

— Да, — согласился Мефистон, — не были. И колдун, способный сотворить столь грозные подобия себя, не станет легкой добычей. — Он посмотрел на хмурого духовника. — Но почему ты думаешь, что он отправится за архикардиналом?

— Дравус — последняя надежда планеты, — заявил Бреннус, глядя в землю под своими ногами. — Он отозвал всех, кто еще верен ему, в Лабиринт. Кроме Детей Обета, там целые полки Астра Милитарум и братья-ополченцы, собравшиеся за стенами Мормоты. — Он почесал исцарапанную голову и встревоженно огляделся, будто ожидая, что из-за угла выпрыгнет Питер Зорамбус и зарежет его. — Но Извечный Принц поклялся «просветить» их, обратив в свою богохульную религию. Он поклялся повергнуть врата Лабиринта.

— Значит, мы должны приготовиться и устроить ему достойную встречу. Ты сможешь отвести нас туда?

Жрец, все еще не желавший смотреть на Мефистона, медленно кивнул.