Мечников. Том 6. Темный мир

Глава 15

Токс всегда понимал мою речь. И опытным путём нам даже удалось выяснить, что он, возможно, когда-то был человеком.

Но ранее мана-клещ с помощью рисунков указывал на то, что он не может вспомнить, кем он был в прошлой жизни.

Однако, судя по тому, что он только что начеркал на бумаге, какие-то воспоминания у него всё же проявились. Однако что с ними делать — большой вопрос. Ведь человек, которым он когда-то был, скорее всего, уже мёртв. А как переместить его душу в другой организм — лекарская наука дать ответ не может. На такое если кто и способен, то только другой некромант или менталист.

— Что конкретно ты вспомнил, дружище? — спросил Токса я. Он вновь потянулся к чернилам, но я его остановил. — Стой, погоди. Давай сделаем проще. Я буду задавать наводящие вопросы. Если хочешь ответить «да» — подними правую лапку. Если «нет» — левую.

А иначе этот «разговор» затянется на всю ночь. И в итоге я останусь без своих запасов бумаги и чернил. Всё ведь изведёт!

— Ты вспомнил, кем был до становления клещом? — спросил я.

Токс поднял правую лапку.

«Да».

Так ещё и потряс ей, будто хотел показать, что я попал прямо в точку.

— Тебя убили?

«Да».

Токс принялся колотить лапами по столу, видимо, показывая таким образом свою злобу. Так, а дело между тем начинает набирать обороты. Возможно, я даже смогу извлечь из него полезную информацию.

— Тебя убил некромант? — продолжил расспрос я.

Впервые Токс ответил отрицанием. Я потратил на долгий тошный расспрос ещё час. Постоянно приходилось гадать, чтобы посредством такой примитивной беседы выяснить хоть что-то.

В конце концов мне удалось выяснить, что Токс в прошлом был мужчиной и погиб в Красногривовском лесу. Я не совсем понял, что он пытался до меня донести, но судя по его ответам, погиб он по вине кого-то из близких людей. Кто-то его подставил. Скорее всего, его завели в этот лес обманом. Но убил его не человек.

— Тебя убил монстр? Один из обитателей магического леса? — задал я последний вопрос.

Токс поднял правую лапку и указал ею на себя. Красноречивее ответа и не придумать. Вот и восстановилась логическая цепочка. Токса убил мана-клещ, в теле которого он в конечном счёте и оказался. Но почему это случилось, никто из нас не знал.

Ранее мне казалось, что это Сухоруков что-то сделал с чужой душой… но на деле выходит, что перемещение случилось гораздо раньше.

Клещ мог рассказать о себе гораздо больше, но меня этот расспрос уже утомил. Нужно отоспаться, иначе завтра я буду с ног валиться, а дел на следующий день запланировано уже очень много.

— Предлагаю продолжить завтра, Токс, — сказал я. — Пока я буду на работе, можешь взять бумагу и расписать то, о чём ты мне ещё не рассказал. Только постарайся не истратить все чернила. Попробуй передать основную информацию. Кратко и по делу. Чтобы у меня была возможность задать тебе новые вопросы. Пока что не могу сказать, что нам это даст, но я тебе помогу адаптироваться к новой жизни.

Мы с Токсом много раз помогали друг другу. Кем бы он ни оказался на самом деле, я не стану его бросать на произвол судьбы.

В конечном итоге я перенёс бумагу и чернила в подвал, оставил Токса там, а сам отправился отсыпаться. В голове ещё долго мельтешили мысли о некроманте, который скрывался где-то среди нас. Но по крайней мере нам удалось обнаружить хотя бы одну улику.

Теперь нужно вывести некроманта из себя. Придумать ловушку, которая спровоцирует его и заставит воспользоваться магией. Тогда я сразу пойму, кто он. Мы с Сеченовым хорошо запомнили, как ощущается сила нашего врага.

На следующее утро Олег и Катя были не на шутку озадачены тем, что начало происходить в подвале нашего особняка.

— Я уж было подумал, что у нас крысы завелись! — воскликнул дядя. — А там твой питомец окончательно ошалел, Алексей. Он в подвале всё забросал бумагой, там и шагу ступить невозможно!

М-да, похоже, Токс провёл всю ночь за фиксацией своих воспоминаний. Но Олегу лучше не смотреть, что конкретно он там пишет. Я не уверен, насколько важной может оказаться эта информация.

— Дядя, не ходи в подвал до моего возвращения. Ничего страшного Токс не сделает. Это я его попросил этим заняться. Он учится писать, — сказал я.

И отчасти это было правдой.

В амбулатории на этот раз пациентов оказалось немного. Основная вспышка заболеваний, которая длилась последние несколько дней, всё же поутихла. Я даже смог выцепить пару часов на составление новой схемы изготовления препаратов.

По моим прикидкам в ближайшие несколько дней сумма, которую мы получим от продажи пенициллина, полностью окупит все затраты на производство противовирусных и иммуномодуляторов.

Налтрексон уже практически готов. Возможно, уже сегодня я смогу передать Синицыну первый образец. Это сильно облегчит его страдания.

— Алексей Александрович! — воскликнула вбежавшая в мой кабинет Анна Елина. — Вас зовут в госпиталь. Очень срочно!

Я тут же вскочил и последовал за Анной.

— Что там случилось? — на ходу спросил я.

— Какой-то пациент поступил. Его из села привезли. Еле живой. Никто не понимает, что с ним происходит, — быстро объяснила она. — Даже Иван Сергеевич не знает, как его лечить.

Видимо, ситуация и вправду серьёзная. Кораблёв гораздо способнее большинства проживающих в Хопёрске лекарей. Раз он не справился, значит, эту задачу можно доверить только мне или Сеченову.

Стоило мне об этом подумать, как из дверей госпиталя прямо навстречу мне выбежал сам Иван.

— Алексей Александрович, а я как раз за вами! Ерунда какая-то, нам нужно осмотреть его вместе, — протараторил он.

— Я как раз за этим и иду. Уже есть предположения, что с ним? — поинтересовался я.

— Понятия не имею! — пожал плечами Сеченов. — У мужика будто весь организм разом решил развалиться.

Приехали. И даже Сеченов не смог решить вопрос. Значит, я — последняя линия обороны.

Вокруг загадочного пациента собралась целая толпа лекарей и среднего лекарского персонала. Кораблёв, Решетов, Сеченов, Лебедев и Елина обступили его со всех сторон.

— Ну, Мечников, только вы у нас остались, — заключил Кораблёв. — Мы уже всё перепробовали. Состояние улучшается, но совсем незначительно.

Так, а это многое объясняет. В этом и суть лекарской магии. Нужно досконально понимать, как развивается патологический процесс, чтобы воздействовать на его звенья колдовством. Просто «окатить» человека лекарской магией и надеяться, что это ему поможет — глупое решение.

А именно этим сейчас все мои коллеги и занимаются. Просто поддерживают общее состояние больного.

Лекари расступились, а я подошёл к кровати, на которой расположился пострадавший мужчина.

— Здравствуйте, господин лекарь, — вяло прошептал мужчина. — Вы меня посмотрите, пожалуйста. Очень вас прошу. Мне так плохо… И я так боюсь умирать.

— Никто вам умереть не даст, — уверил его я. — Разберёмся. Пока я вас осматриваю, расскажите, с чего началось ухудшение самочувствия и что беспокоит вас в данный момент? И представьтесь.

Пока я измерял ему давление, пациент, всхлипнув от боли, постарался вытянуть ноги, но не смог этого сделать. Скрючившись, он стиснул зубы, стерпел дискомфорт, а затем начал отвечать на мои вопросы.

— Семёном меня звать, — представился мужчина. — Заболел я пять дней назад. Сразу не захотел к вам идти. Думал — полежу, похвораю, и всё само пройдёт. А в итоге так поплохело, что, когда надобно стало к вам обратиться, я уже и ходить самостоятельно не смог. Хорошо соседушка зашёл проведать. Он меня сюда и привёз. Не бросил помирать.

— Так, не отходим от основной темы, — перебил его я. — Что случилось пять дней назад? Почему в итоге встать не смогли, Семён?

Некоторых пациентов всегда нужно направлять уточняющими вопросами и следить за тем, чтобы они не выходили из русла главной темы. Некоторые даже в тяжёлом состоянии могут начать болтать не по делу и рассказывать врачу то, что ему знать вовсе необязательно.

Пока Семён пытался собраться с мыслями, я отметил, что давление у него в целом неплохое. Чуть ниже, чем должно быть. Пульс, наоборот, немного повышен. Скорее всего, это связано с тем, что его прямо сейчас лихорадит. Из-за высокой температуры реакция сосудистых стенок обычно разворачивается как раз по такому сценарию. Пониженное давление и высокий пульс.

— Сначала аппетит у меня пропал, — сказал он. — Я прямо-таки удивился. Обычно охотно завтракаю и обедаю, а тут даже ломоть хлеба в рот взять не смог. Слабым стал себя чувствовать, немощным. Но мне всего тридцать пять лет от роду, стариком себя назвать точно не могу.

— Так, что произошло дальше? — измеряя температуру, поинтересовался я.

— Тело начало ломить. Целиком — от головы до пят. По итогу сейчас не могу даже колени полностью разогнуть. Жуткая боль… И руки почти не чувствую. Вот так вот, господин лекарь. Будто проклял меня кто-то.

— И мы пришли к такому же выводу, — подметил Кораблёв. — Думаем с Василием Ионовичем жреца позвать. Может, Никодим сможет понять, что это за проклятье?

— Нет, — помотал головой я. — Это — не проклятье. И не некротика. Здесь кое-что другое.

Продолжать объяснения я не стал. Мне нужно было убедиться в своей гипотезе. А для начала придётся проверить несколько дополнительных симптомов. Если всё совпадёт с тем, что я прикинул, вылечить Семёна будет нетрудно.

Я ощупал суставы мужчины. Они опухли и налились кровью. В суставах шёл мощный воспалительный процесс. Артрит. Скорее всего, реактивный. Что-то заставило все суставы в организме разом подвергнуться повреждению.

Закончив осмотр суставов, я достал градусник и обнаружил, что температура уже приблизилась к сорока градусам.

Любопытная картина. Встать он не может исключительно из-за того, что у него болят суставы и позвоночник. Но при этом находится в ясном сознании. Разговаривает чётко, мыслит здраво. При такой лихорадке это происходит нечасто.

Ещё один аргумент в пользу диагноза, который пришёл мне в голову с самого начала.

— Алексей Александрович, а что вы делаете? — с интересом спросил Василий Ионович, когда увидел, как я начал прощупывать всё тело больного. Шею, подмышки и даже пах.

— Лимфатические узлы проверяю, — ответил я. — Можете сами потрогать. Они все увеличены.

— И что это должно значить? — удивлённо спросил Сеченов.

О! Как же я сразу об этом не подумал. Для них лимфатическая система — это сплошная загадка, потому что об инфекционных болезнях до моего появления тут никто не знал. А про иммунитет и до сих пор никто не знает.

— Это означает, Иван Михайлович, что у Семёна инфекция, — коротко ответил я. — А какая конкретно — нам только предстоит узнать.

Про инфекции наши лекари уже знали после моего недавнего открытия и соавторской статьи.

Увеличение лимфатических узлов, а точнее, генерализованная лимфаденопатия — это яркий признак того, что иммунная система человека, изнашивая себя, пытается бороться с инфекцией. И проигрывает.

Я положил руку на живот Семёна, затем попросил его сделать пару вдохов и выдохов. Просунул ладонь под рёбра справа и прощупал место, где находилась печень.

— Так и думал, — кивнул я. — Огромная. Печень сильно увеличена. Скорее всего, с селезёнкой то же самое.

Гепатолиенальный синдром. Так называется это явление. Ещё один признак мощной инфекции.

Осталось проверить только одну систему организма — нервную. Если и с ней есть проблемы, значит, диагноз уже готов.

Я достал свой неврологический молоточек и иглу. Прощупал всё тело, убедился, что в нескольких местах кожа действительно лишилась чувствительности, а мышцы ослабели и воспалились.

— Попробуйте поднять голову, — попросил я пациента.

Семён, громко кряхтя, оторвал затылок от подушки, но тут же потерял контроль над шеей. Я прощупал мышцы этой области и обнаружил, что они ригидные.

— Он стремительно теряет контроль над своей нервной системой, — сказал я, отойдя от пациента, чтобы тот не слышал нашего консилиума. — Нужно приступать к лечению сейчас же. Иначе он уже никогда не сможет встать. Выжить шанс есть, а вот научиться заново ходить, чувствовать, двигать конечностями и шеей — это вряд ли.

— Но если вовремя приступим к лечению, он восстановится? — обеспокоенно спросил Сеченов.

— Гарантированно, — кивнул я.

— Так как его лечить? И от чего? — не выдержал Кораблёв.

— Пойдёмте, сейчас всё поймёте. Осталось задать всего один вопрос, — сказал я, затем вернулся вместе с коллегами к Семёну и произнёс:

— Вы сказали, что до того как заболели, кушали регулярно. Скажите, чем вы обычно питаетесь?

— Да всем, чем придётся, — ответил он.

— Скот у вас имеется? — спросил я.

— Да, корова есть, свиньи, козы… — принялся перечислять он.

— Молочко пьёте?

— Конечно. Как же его не пить-то? Полезное же. Зря, что ли, корову покупал? — ответил он.

— А корову когда купили?

— Ну, месяца эдак два назад, по зиме ещё, — сказал он.

Всё совпадает. Инкубационный период бруцеллёза. От шести дней до двух месяцев. Видимо, корова заражена. Возможно, поэтому её и продали. Чёрт знает, как в деревне решают такие вопросы! Может, решили, что она проклята, прямо как мои коллеги только что думали насчёт Семёна.

— Эта инфекция попала в его организм через молоко, — принялся объяснять коллегам я. — Запомните все эти симптомы. Так себя проявляет бруцеллёз, это научное название этой болезни, которое придумали совсем недавно. Можно было бы избежать заражения, если бы молоко перед употреблением прокипятили. Но в целом лучше так не рисковать. Мясо коровы тоже теперь в употребление не пойдёт. Оно заражено, как и молоко.

— А мы от него не заразимся? — поинтересовался Кораблёв.

— Нет, Иван Сергеевич, от человека к человеку эта болезнь не передаётся, — сказал я. — А теперь приступим к процессу лечения. Тут нам понадобятся и лекарства, и магия.

По идее я могу полностью уничтожить все бактерии обратным витком, но в этой ситуации действовать нужно крайне аккуратно. И на то есть серьёзная причина. У меня также остались запасы сульфаниламида, который я отложил специально на случай, если этот антибиотик понадобится не только военным. А в данном случае он подействует отлично. Бруцеллы чувствительны к этому препарату.

Но и здесь есть большой нюанс. Убийство всех бактерий обратным витком или антибиотиком приведёт в данном случае к развитию реакции Яриша-Герксгеймера. Это мощный аллергический «взрыв», который может убить организм быстрее самой инфекции, и происходит он по той причине, что массовая гибель бактерий провоцирует выброс огромного количества токсина из их клеток.

Для предотвращения этой реакции принято использовать глюкокортикостероидные препараты, которые уменьшают реакцию иммунной системы. Но таковых у меня в арсенале нет.

Однако можно поступить иначе.

— Иван Михайлович, понадобится ваша помощь, — обратился к Сеченову я. — Сейчас я введу пациенту препарат — самое мощное противовоспалительное из тех, которые у меня есть. Его будет недостаточно для получения полноценного эффекта, поэтому следом я проверну ещё один трюк. А пока я это делаю — ваша задача убить все бактерии обратным витком. Но запомните раз и навсегда, что убивать такое количество бактерий можно, только следуя всем пунктам описываемого мной плана.

А план был предельно прост. До гениальности прост. Как добыть глюкокортикостероидные гормоны, если я их ещё не изобрёл?

Правильно! Заставить их выработаться естественным путём. Организм выделяет эти гормоны через кору надпочечников.

Весь процесс занял всего двадцать минут. После уничтожения бактерий я тщательно проверил состояние Семёна и убедился, что аллергическая реакция, к счастью, так и не началась.

— Всё, господа, — заключил я. — Теперь остаётся только лечить его суставы и восстанавливать нервную систему. Я после приёма сюда ещё загляну, помогу вам составить план лечения. Недели три Семёну тут точно придётся полежать.

— Господин Мечников! — перебил меня вошедший в здание госпиталя сторож.

— Не сейчас! — прикрикнул на него Кораблёв. — Не видишь? Мы беседуем!

— Дык дело-то срочное! — продолжил он. — Там в амбулаторию пациент пришёл. Эм… У него очень странный запрос. Господин Родников не справляется.

— Так что там случилось-то конкретно? — хором спросили мы с Кораблёвым.

— Там старик просит, чтобы его вылечили от бессмертия.