Мечников. Том 12. Щит мира

Глава 18

— Вы хотя бы примерно понимаете, что содержится в этой пробирке? — со сталью в голосе спросил Илизарова я. — Леонид Георгиевич, вы из ума выжили или притворяетесь?

— Ни слова больше, Алексей Александрович, — фыркнул Илизаров. — Вы, может, и умеете создавать всякие аппараты, препараты и прочую муть, зато у меня гораздо больше магии. Я сейчас же разобью эту склянку, и содержимое вас убьёт. Спишем на несчастный случай. Заработались, случайно навредили себе своим же собственным изобретением. Вы умрёте, а я себя излечу.

Его сценарию не суждено сбыться. Даже если предположить, что мне не хватит сил и сноровки его остановить, ситуация развернётся далеко не так, как он хочет.

А причина — в содержимом пробирки.

— Ещё раз спрашиваю — вы знаете, что держите в своих руках? — повторил свой вопрос я.

Возможно, ещё получится образумить этого болвана старым добрым русским языком. Если язык не поможет, придётся применять грубую силу.

— Господин Павлов сказал, что в этой пробирке какой-то… Как вы там назвали эту дрянь? Вирус, кажется? — усмехнулся Илизаров. — Я прекрасно понимаю, какое оружие в моих руках. Поэтому и предупреждаю вас. Признайте, что на самом деле вы — всё такой же недалёкий студент, как и раньше. Признайте, что ваша семья не заслужила тех мест, которые вы сейчас имеете. В общем, я жду от вас извинений. Иначе — смерть. А доказать никто ничего не сможет!

И этот человек занимает должность ректора главной лекарской академии? Одуреть можно… Да какой-нибудь псих из саратовской лечебницы и то лучше бы справился с работой на этой должности!

— В этой пробирке, господин Илизаров, находится вирус кори. Никогда о таком не слышали? Мы с коллегами недавно выделили его из одного пациента в Боткинской клинике, — произнёс я.

— Корь? Ну-ну, — закивал ректор. — Я мельком читал вашу статью. Очень опасное заболевание. Если верить вашим данным, людей от этой болезни погибло уже очень много. Именно поэтому вам лучше сделать так, как я прошу. Извиняйтесь, господин Мечников.

Он не понял… Он ведь и вправду совсем ничего не понимает!

— Корь передаётся на десятки метров. Может перемещаться из комнаты в комнату с потоками воздуха. Вся лекарская академия станет очагом инфекции. Причём инфекции трудноизлечимой, — произнёс я. — Вы хотите убить своих преподавателей и студентов?

— Вы это только сейчас придумали, — хмыкнул он.

— Я это писал в своей статье. Вы только что упомянули, что читали её. Не знаю только, каким местом вы это делали, — я сделал шаг вперёд и протянул руку. Илизаров тут же отступил назад. — Отдайте пробирку. Не становитесь убийцей. На меня-то вам плевать, тут и говорить не о чем. Но остальные студенты чем провинились?

— Не подходите ко мне! — рявкнул Илизаров. — Ещё один шаг, и пробирка разобьётся.

И носит же наша земля таких болванов…

Неужели Павлов отдал ректору пробирку с вирусом? Нет, вряд ли бы он так поступил. Уж Владимир точно понимает, в чём опасность «сырья», из которого мы создаём вакцины.

Вируса в этом сосуде очень много. Он быстро распространится по помещениям. Может, всех людей в здании и не заразит, но сразу после этого начнётся эпидемия.

Заболевший при разговоре и кашле выделяет вирус. В воздухе он может пробыть до двух часов даже после того, как инфицированный покинет помещение. В целом этот микроорганизм может попасть в носителя и контактным путём. Допустим, если человек потрогает предметы, на которых осел вирус, а затем коснётся слизистых рта, носа или глаз — произойдёт заражение.

И самое неприятное: человек, заразившийся корью, становится источником инфекции ещё до появления симптомов. Другими словами, если кто-то не кашляет, не страдает от лихорадки и не покрывается сыпью, это ещё не значит, что он не заразен!

И в этот момент меня посетила гениальная мысль. Основная проблема — ректор. Я ведь легко могу напасть на него, отобрать пробирку, но чем это в итоге закончится?

Он подаст на меня в суд. Может, ему и не удастся доказать, что я надавал ему обратным витком по башке, но судебные разбирательства отнимут у меня много времени.

А время — это главный ресурс, которого мне сейчас совсем не хватает.

Именно поэтому я пошёл на отчаянный шаг. Вспомнил, как действовал Асклепий. И повторил один из его трюков. Удивительно, что мне пригодились идеи Тёмного бога!

Теперь остаётся только тянуть время. Минут через десять ситуация будет разрешена.

— Итак, господин Илизаров. Раз уж мне суждено умереть, может, хотя бы напоследок скажете — откуда у вас эта пробирка? — я перестал наступать на ректора, присел на стул и полностью расслабился. Спешить мне теперь некуда.

— А вы что же думали? Полагали, я позволю вам с братом и с господином Павловым изобретать в этих стенах невесть что? — хмыкнул он. — Не забывайте, что у меня есть ключи от лаборатории.

— Другими словами, вы эту пробирку украли? — подытожил я.

— Вы ещё и вором меня называете! — оскалился Илизаров. — Ну просто прекрасно… Оскорбляют в собственной академии! Знаете, Мечников, на этот раз меня не столько оскорбило ваше присутствие, сколько поразил тот факт, что вы переманили на свою сторону моего ассистента. Не понимаю, почему Павлов вообще перешёл на вашу сторону… Он ведь отказался передавать мне плоды ваших трудов. Поэтому я и «позаимствовал» их посреди ночи.

А Павлов молодец. Значит, понял всё-таки, на чьей стороне ему нужно быть.

— И да, Алексей Александрович, спешу вас разочаровать… — будто прочитав мои мысли, произнёс ректор. — Я затрудняюсь сказать, встречал ли когда-нибудь человека, который ненавидит вас больше, чем Владимир Павлов. Вы даже представить не можете, как он о вас отзывался. Мне даже начинает казаться, что вы его чем-то околдовали. А это, кстати, отдельная статья…

— Я не представляю, как меня ненавидел Павлов? — переспросил я и тут же рассмеялся. — Побойтесь Морского бога, Леонид Георгиевич. Я, как никто другой, знаю об отношении Владимира Харитоновича ко мне. Вот только… У него, в отличие от вас, мозги хорошо работают.

Поэтому Павлов и поменял своё мнение.

Дверь в кабинет ректора распахнулась. У входа появился тот, кого я ждал. Владимир Павлов. А за его спиной — почти весь преподавательский состав.

— Что… — вздрогнул Илизаров. — Что тут происходит? Как это понимать⁈

— Леонид Георгиевич, вся академия знает, чем вы угрожаете господину Мечникову, — заявил Павлов. — Мы будем свидетелями. Верните пробирку.

— Слышали, что сказал ваш ассистент? — улыбнулся я и резко поднялся с кресла. — Лучше послушайтесь его совета. Так вы хотя бы доберётесь до тюрьмы живым. С корью выживать в камере будет трудно.

Мой план сработал.

Главной проблемой было отсутствие свидетелей. Но теперь все видят, что Илизаров действительно держит в руках пробирку с вирусом.

Мне пришлось пойти на радикальные меры, чтобы предупредить Павлова об этой проблеме. Я потратил половину запаса маны в чаше обратного витка. Но всё же добился своего.

Десять минут назад я мысленно нащупал ауру Владимира Павлова, а затем воздействовал на его руку повреждающей магией — обратным витком. И вырезал сообщение. Так, как это делал Асклепий. Ничего страшного, думаю, Павлов простит меня за эти царапины. Я сам же их затяну, когда всё закончится.

Но самое главное — теперь за моей спиной стоят свидетели. Илизаров уже не сможет подать на меня в суд за то, что я собираюсь сделать.

Я врезал ректору по челюсти, моментально отправил его в нокаут. Из рук Леонида Георгиевича выпала склянка, но я был готов к этому. Ускорил рефлексы, успел её поймать.

Всё. Минус ещё одна проблема.

— Он правда собирался распространить инфекцию? — послышались шепотки из-за спины Павлова.

— Ещё как собирался, — ответил я. — Угрожал целой академии. Господа, попрошу вас разойтись, вы мешаете городовым.

За спинами преподавателей уже появились несколько полицейских. Вовремя же Павлов их сюда подогнал. Скорее всего, они слышали последнюю часть разговора, поэтому лишние доказательства виновности Илизарова им не требовались.

Мы с Павловым дали показания, после чего городовые удалились вместе с Леонидом Георгиевичем. Тот уже начал приходить в себя, но слушать его оправдания никто не стал. Как оказалось, в соседних кабинетах было слышно всю перепалку от начала и до конца. Так что пользу в нашей разборке сыграла не только помощь Павлова, но и других преподавателей.

— Вы себе представить не можете, как я испугался из-за вашего трюка! — воскликнул Павлов, когда мы вернулись к работе. — Я уж думал, что Тёмный бог теперь и за меня взялся!

— Это был единственный способ передать сообщение. Иначе я поступить не мог. Кстати… — я потёр подбородок. — Всё это время вы были правой рукой Илизарова, так? Значит, именно вам должны передать должность ректора?

— Правая рука — слишком громко сказано, — покачал головой Павлов. — Я всего лишь ассистент. Всё будет зависеть от решения ордена лекарей.

Хм. А на решение ордена я могу повлиять. Но радовать Павлова раньше времени не стану. Сейчас нужно сконцентрироваться на работе.

К концу дня мы собрали задуманный мной аппарат. И даже протестировали на себе его работоспособность. Проверили реакцию на вакцину от холеры. И первое испытание прошло успешно. Аппарат выдавал анализы крови и при этом без труда определял наличие склонности к аллергической реакции.

Но это было лишь началом наших трудов. Следующие три дня мы посвятили себя тестам. Приезжали в академию рано утром, вводили себе вакцины и сыворотки до самого вечера, а затем расходились по домам. Я даже успевал устраивать прогулки с Анной. Она понимала, что из-за последних событий времени у меня катастрофически мало, но я всё равно старался проводить с ней вечера.

В итоге после четырёх дней непрерывной работы мы, наконец, завершили наш проект. А точнее, я сделал всё необходимое, чтобы коллеги смогли продолжать работу над ним уже без меня.

Мы с отцом потрудились над тем, чтобы Владимир Павлов стал новым ректором академии. Мой брат Ярослав оказался на месте его заместителя. К тому моменту Илизарова уже упекли за решётку, поскольку кроме попытки заразить всю академию вирусом кори вскрылся целый ряд нарушений.

Взятки, подделка документов, угрозы, незаконное отчисление студентов — список вышел приличный. Одно дело, если бы за такое судили какого-нибудь преподавателя из глубинки, и совершенно иная ситуация, когда речь идёт о ректоре первой лекарской академии.

Оборот денег и нарушений совсем другой!

Между тем, я предлагал Ярославу занять место ректора, но брат сразу же отказался от этой идеи. Он считал, что Павлов сможет добиться большего.

И я, если честно, думал точно так же. Ярослав — не лидер. Он больше подходит на роль правой руки.

Работа над проектом, который я окрестил «Щит мира», подошла к концу. Дальше им займутся сотрудники столичной лекарской академии. Отработанная, проверенная система у них уже есть. Остаётся только продолжать двигаться по уже намеченному маршруту.

Сразу после окончания работы в академии мы с Анной подготовились возвращаться в Саратов. В наш новый дом. Олег, Катя и Серёжа уже должны были туда переехать, так что особняк в наше отсутствие не пустовал.

Оставалась только одна сложность. Придумать, как транспортировать Решетова. В темнице, которая находилась под имением моего отца, были орихальконовые наручники. Василий Ионович добровольно согласился надеть на своё предплечье один из них. Заковывать его мы не могли, иначе бы у сотрудников железной дороги появились ненужные вопросы.

— Я искренне извиняюсь перед вами ещё раз, Анна Иннокентьевна, — причитал Решетов, когда наш поезд покинул Санкт-Петербург. — Я ведь и вправду не хотел испортить вашу свадьбу.

— Вы ничего не испортили, Василий Ионович, — успокаивала его Анна. — Тем более это ведь не ваша вина. Вы себя не контролировали.

— И всё равно паршиво себя из-за этого чувствую, — вздохнул старик. — Будь проклят этот Асклепий! Мне пришлось оставить Клавдию. Она ведь даже не поняла, куда я уехал. Старуха моя совсем, наверное, уже места себе не находит.

— Я её проведаю, господин Решетов. Не волнуйтесь, — пообещал я. — Тем более скоро ваши злоключения должны подойти к концу. У меня есть план. Правда, мне нужно понять ещё кое-что…

Я выглянул в коридор поезда, убедился, что нас никто не подслушивает, а затем закрыл дверь купе.

— Асклепий ещё и магией иллюзий владеет? — уточнил я. — Как ему удалось обвести всех вокруг пальца? Вас ведь видели гости на свадьбе. Вы сказали, что Тёмный бог затуманил всем разум. Как?

Мне хотелось лучше понять, как работает эта система. И как именно Тёмный бог влияет на людей. Тогда смогу придумать, как ему противостоять.

— Нет-нет, Алексей Александрович, это — не иллюзии, — ответил Решетов. Кстати, это была небольшая проверка, и он её прошел. Не стал противоречить своим же словам. — Просто эта сволочь… — старик осёкся, взглянул на Анну и тут же поклонился. — Простите за ругательство, госпожа Мечникова. В общем… Асклепий за счёт своей некротической магии вызывает у окружающих людей нарушение мышления. Уж не знаю, как он это делает, но я много раз видел, как люди вокруг меня временно теряют ориентацию. Разумеется, в те моменты, когда он берёт надо мной контроль.

Похоже, даже приближаться к Решетову в такие моменты опасно. Это означает, что некротика разрушает нервные клетки. Интересно, что же будет с человеком, если он окажется в непосредственной близости к самому Тёмному богу? Мозг сразу превратится в гной?

Лучше так не рисковать. Нам с этим существом сближаться и не придётся, если всё пойдёт по моему плану. Нужно лишь заманить его в ловушку, которую я собираюсь создать.

Да. Решение уже принято. Биться с Асклепием на кулаках или лекарской магией — это не вариант. Зато я могу одолеть его иным путём. Интеллектом.

На следующее утро мы прибыли в Саратов. Спать я не ложился. Всю ночь следил за Решетовым, поскольку опасался, что он в любой момент снова может оказаться в руках Асклепия. Однако орихальконовые наручники должны задержать любую магию. Даже некротику.

Прежде чем направиться домой, я завёл Решетова в один из филиалов своего завода. Он ещё не функционировал. Зато под ним находился очень добротный подвал, оснащённый всем необходимым. Именно там я оборудовал временную камеру для старика.

Василий Ионович понимал, что это необходимо. Я пообещал, что уже сегодня привезу сюда всё, что нужно. Кровать, запас воды, еду и всё прочее.

Держать Решетова у себя дома я не могу. Что если Асклепий снова возьмёт его под контроль? Тогда пострадать может весь мой род. Не только Анна, но ещё и семья дяди Олега.

— Добро пожаловать! — поприветствовала нас Катя, когда мы наконец-то добрались до нашего особняка. — Долго же вас не было. Пришлось тут похозяйничать. Но зато теперь везде убрано, в доме можно жить! Я приготовила вам обед в честь приезда, проходите скорее.

Я занёс сумки на второй этаж. Пока Анна переодевалась, меня нагнала Катя и решила сообщить новость.

— Алексей, мне нужно с тобой переговорить, пока Анна не слышит, — прошептала она. — Ты не обижайся только. Но мы без твоего ведома воспользовались помещением для приёма пациентов. Твой дядя время от времени принимает там людей. Просто… Пойми, мы не хотим сидеть у тебя на шее.

— Да я, вообще-то, не против, что он там работает. Теперь это наше семейное помещение для приёма больных. Вот только пообещай, что я больше никогда не услышу от тебя фразу «сидеть на шее». Что это за бред, Кать? — негодовал я. — Теперь мы один род. Я — его глава. И моя обязанность заботиться о вас. Надеюсь, это понятно?

— Да, Алексей, прости, — закивала она. — Просто всё ещё непривычно…

— Катерина! — прокричал дядя из лекарской пристройки. — Катерина, Алексей с Анной ещё не приехали?

— Они уже полчаса здесь! — крикнула в ответ Катя.

Я подошёл к перилам лестницы и увидел, как на первом этаже распахивается дверь. Оттуда выскочил взмокший Олег.

— Алексей! — бросил мне он. — Бегом сюда. Там… Я такого ещё отродясь не видел. Хвала Грифону, что ты приехал именно сейчас!

Не тратя времени на приветствие, я рванул на первый этаж, погнался за дядей в лекарский корпус нашего особняка.

И обнаружил там старого знакомого. Такого ужаса на лице этого человека я ещё ни разу не видел. Хотя… Лицом «это» назвать — язык не поворачивается.

На кушетке сидел бывший некромант. Святослав Березин. Один из сотрудников моего завода. Говорить он не мог. Но собирать анамнез заболевания сейчас нет смысла. Достаточно один раз взглянуть на его голову, чтобы увидеть все симптомы.

— Алексей… Я никогда не видел, чтобы у людей пропадало лицо. Может, ты знаешь, что с ним творится? — прошептал Олег.

Дядя не преувеличивал. У Святослава Березина действительно не было половины лица. Вся правая половина головы заросла кожей. Что ж, пожалуй, это — первый случай, когда я сходу не могу назвать диагноз.

Похоже, мы с дядей откроем ранее невиданное заболевание.