Мечник, Вернувшийся 1000 лет спустя. Том 6

Глава 16 Площадь мертвецов

Центральная площадь мертвого города встретила нас таким размахом, что даже я на секунду присвистнул.

Километровый идеальный круг черного мрамора простирался перед нами, и каждая плита была размером с обеденный стол, отполирована до зеркального блеска. В мраморе серебрились руны, сложные переплетения которых складывались в узоры, от одного взгляда на которые начинала болеть голова. Это было не просто декоративное украшение, вся площадь представляла собой одну гигантскую магическую формулу.

В центре этого безумия архитектурной мысли возвышался обелиск. Черный, как беззвездная ночь, он уходил вверх метров на тридцать, может, больше. Письмена на нем светились тусклым фиолетовым светом, пульсируя в каком-то своем ритме, словно сердцебиение спящего великана.

Вокруг обелиска располагались семь постаментов, на которых когда-то явно стояли статуи. Теперь от них остались только обломки, разбросанные вокруг, как игрушки разгневанного ребенка-титана.

— Мастер, это место… — начала Касс, но я жестом велел ей замолчать.

Что-то было не так. Слишком тихо, слишком спокойно. За все время пребывания в этом проклятом городе мы ни разу не встречали такой идеальной пустоты. Даже воздух здесь был другим, более плотным, насыщенным энергией до такой степени, что дышать становилось тяжело.

— ГОСПОДИН ТОРН! — взвизгнул Кебаб внутри меча так громко, что я чуть не выронил клинок. — МЫ ВСЕ УМРЕМ! ПРЯМО СЕЙЧАС! НЕМЕДЛЕННО! БЕЗ ВАРИАНТОВ!

— Заткнись, — буркнул я, но демон продолжал верещать и разводить панику.

— ВЫ НЕ ПОНИМАЕТЕ! Энергетические линии! Они все сходятся здесь! Это не просто площадь, это фокусная точка всего города! Ловушка размером с километр! Мы как мухи в паутине! Нет, хуже! Мы как… как…

— Как демон в мече, который не может заткнуться? — все так же спокойно предложил я.

— Это не смешно! — заныл Кебаб. — Я чувствую их! Они уже здесь! Они просто ждут подходящего момента!

К сожалению, мои собственные инстинкты кричали о том же самом. За годы войн я научился чувствовать засады, и сейчас каждая клеточка моего тела вопила об опасности. Но отступать было поздно, мы уже ступили на площадь, и я почувствовал, как руны под ногами слегка засветились ярче.

Касс нервно переминалась рядом со мной, ее рука постоянно тянулась к оружию. После поглощения стихийного кристалла девушка, по ее же собственным ощущениям, стала более чувствительна к магии, и сейчас я видел, как она морщится от переизбытка энергии вокруг.

— Держись ближе ко мне, — тихо сказал я ей. — И будь готова использовать Абсолютную тень в любой момент.

— Есть, мастер, — прошептала она в ответ.

Максимус Малигаро тем временем приказывал своим людям занять оборонительные позиции. Его воины с военной точностью выстроились полукругом, щиты подняты, оружие обнажено. Сам Максимус стоял впереди, его молот слабо светился красной энергией.

Колфилд держался рядом с учителем и отцом, и впервые за все время я не видел на его лице обычной наглой ухмылки. Парень тоже чувствовал, что грядет что-то серьезное.

Брина Синкроф натянула свой световой лук и выпустила стрелу вверх. Та взорвалась на высоте, создавая купол золотистого света над нашей группой. Защитный барьер был впечатляющим, но я сомневался, что он продержится долго против того, что нас ждало.

— Красивое место для финальной битвы, — заметила Зара, ее руки уже покрывались золотым пламенем. — Прямо как в легендах. Герои против древнего зла на проклятой площади.

— Что говорит твоя богиня про это место?

— На удивление, она молчит, уже как неделю «вне зоны доступа».

Обелиск в центре площади вспыхнул ослепительным светом. Даже с закрытыми глазами я видел яркие всполохи за веками. Когда свет погас, руны на мраморе ожили, засветились, начали двигаться, перестраиваться, формируя новые узоры. Весь километровый круг превратился в одну гигантскую магическую формулу, и энергия от нее била фонтаном.

Следом четыре фигуры материализовались одновременно в разных точках площади, окружая нас. И каждая излучала такую мощь, что воздух вокруг них искажался.

Первой я увидел девушку — существо из живого хрусталя.

Нет, не просто хрусталя, а чего-то более совершенного, более опасного. Ее тело преломляло свет так причудливо, что смотреть прямо на нее было физически больно. Каждое движение создавало десятки отражений, и невозможно было понять, где настоящая, а где иллюзия. Вокруг нее реальность словно трескалась, распадалась на осколки, как разбитое зеркало.

Вторым восстал некто со своим троном.

Да, именно восстал, потому что трон из черепов появился прямо под ним, поднимая его над землей. Существо было воплощением смерти, в глазницах горел холодный огонь, который, казалось, высасывал тепло из воздуха. Его присутствие заставило землю под площадью зашевелиться, я чувствовал, как тысячи мертвецов, похороненных здесь за века, начинают просыпаться.

Третий представлял собой кошмар технофоба.

Ужасающий гибрид плоти и металла. Из его спины торчали десятки механических конечностей, каждая заканчивалась каким-то оружием: тут были энергетические пушки, баллисты, огнеметы, даже что-то, похожее на миниатюрные требушеты. Глаза, если их можно было так назвать, представляли собой множество линз разного размера.

И последним появилось существо, которое сложно было даже описать.

Оно не имело постоянной формы, состояло из чистого звука и вибрации. Когда оно двигалось, воздух вокруг дрожал, создавая видимые волны. Его «тело» постоянно меняло очертания, пульсируя в такт какой-то неслышимой мелодии.

— Пришельцы осквернили наш город, — голос второго существа, того, что восседал на троне из черепов, прокатился по площади как похоронный звон. — Убили Хранителя Пепла и Ткача Кошмаров. Но здесь, на месте нашей силы, вы падете. Я, Костяной Король, последний некромант нашего мира, клянусь в этом.

Хрустальная женщина рассмеялась, и ее смех резанул по ушам как скрежет стекла по металлу.

— Какие громкие слова, милый Король, — пропела она голосом, от которого хотелось закрыть уши. — Но я, Леди Стекла, предпочитаю действия словам.

Она взмахнула рукой, которая в этот момент превратилась в тысячу острых осколков. Воздух вокруг нас раскололся, буквально. Реальность треснула как зеркало, и внезапно я увидел себя отраженным в сотнях фрагментов.

— Это иллюзия! — крикнул я остальным. — Не смотрите на отражения! Фокусируйтесь на реальности!

— А как понять, где реальность⁈ — заорал кто-то из Охотников Синкроф, озираясь по сторонам.

Хороший вопрос. Техника была идеальным дезориентирующим оружием. Я видел десятки версий Касс, сотни Максимусов, тысячи мелькающих отражений наших союзников. Некоторые Охотники уже начали атаковать друг друга, не понимая, кто настоящий.

Что ж, раз не можешь найти выход из лабиринта, сломай стены и просто пробей выход наружу там, где тебе удобно.

Я сконцентрировал внутреннюю энергию в мече. Техника Рассекающей Души была создана специально для подобных ситуаций, когда нужно разрубить не физический объект, а саму концепцию. Клинок засветился темно-фиолетовым, энергия сгустилась до такой степени, что воздух вокруг начал трещать.

Горизонтальный взмах на уровне груди. Не по врагам, а по самой иллюзии.

Волна энергии прошла через зеркальный лабиринт, и тот затрещал. Трещины побежали по всем отражениям, осколки начали осыпаться как дождь. За несколько секунд иллюзия рухнула, оставив нас снова на реальной площади.

— Касс, держись рядом! — крикнул я. — Остальные, не дайте им разделить нас!

Но Костяной Король уже начал свое представление. Он ударил своим клинком о землю, и мрамор треснул. Из трещин полезли скелеты, но не простые костяки, которых мы встречали раньше. Это были воины древнего города, их кости были покрыты рунами, в глазницах горел тот же холодный огонь, что и у их хозяина. Призрачные доспехи на их телах то и дело мерцали, а в руках появилось оружие.

Сначала их было десятки, потом сотни. Они лезли из-под земли нескончаемым потоком, окружая нас плотным кольцом.

— Малигаро ко мне! — заревел Максимус. — Формация «черепаха»!

Его воины мгновенно перестроились. Тренировка сказывалась, они двигались как единый организм. Внешний круг с щитами и копьями, внутренний — с магами и снайперами. Максимус встал во главе формации, его молот пылал красным огнем ярости.

Глава клана обрушил молот на землю, и красная энергия взорвалась вокруг него. Волна силы смела первые ряды скелетов, превратив их в костяную пыль. Но на их место тут же пришли новые.

Колфилд в первый раз за все время показал, почему его считали лучшим молодым бойцом клана. Парень двигался в идеальной синхронности с учителем, его меч был продолжением воли Максимуса. Когда глава клана атаковал слева, Колфилд прикрывал справа. Когда Максимус отступал для нового удара, ученик занимал его место. Великан расстался со своим молотом и теперь обеими руками размахивал двумя одноручными топорами, расчищая кровавую тропу в рядах оживших мертвецов.

Брина Синкроф тоже не сидела сложа руки. Ее световой лук выпускал стрелы с невероятной скоростью. Но не по одной, а сразу десятками. Техника мультивыстрела, которую освоили в свое время лишь единицы лучников. Каждая стрела взрывалась при попадании, уничтожая сразу нескольких мертвецов.

А потом в бой вступил механический лидер.

— Я, Железный Канцлер, последний из маготехников нашего разрушенного мира, покажу вам мощь совершенной машины! — прогремел он механическим голосом.

Все его оружейные системы активировались одновременно. Это был настоящий армагеддон. Энергетические лучи резали воздух, плазменные снаряды взрывались среди наших рядов, баллистические болты пробивали щиты насквозь. Несколько Охотников упали, даже не успев понять, что их убило.

Но тут вперед вышла Зара.

Золотое божественное пламя окутало ее тело, температура вокруг поднялась на десятки градусов. Она не просто использовала огонь, она стала огнем. Ее волосы превратились в языки пламени, глаза горели как два солнца.

— Давай, железяка, — усмехнулась она. — Видимо, участь у меня такая, опускать техномагов.

Она рванула вперед, оставляя за собой след из расплавленного мрамора. Железный Канцлер выпустил в нее все, что мог. Но Зара двигалась как сама стихия огня, непредсказуемо, хаотично. Она уклонялась от атак, которые должны были попасть, и шла прямо через те, что должны были промахнуться.

Ее пламя приняло форму огненных птиц, десятки фениксов из чистой энергии. Они врезались в механическое тело Канцлера, и металл начал плавиться. Системы перегревались, боеприпасы детонировали внутри корпуса.

— Невозможно! — взревел Канцлер. — Мои системы рассчитаны на температуру в три тысячи градусов!

— А божественный огонь горит при температуре… «по хрен на твои расчеты», — усмехнулась она. И где только понабралась подобного?

У меня же были свои проблемы. Леди Стекла и звуковое существо решили атаковать меня одновременно.

— Я, Пастырь Тишины, спою тебе последнюю песнь, воин, — провибрировал звуковой монстр.

— Как жаль, что я не фанат оперы, — ответил я, уворачиваясь от тысячи хрустальных клинков, которые Леди Стекла запустила в меня.

Каждый клинок был острее бритвы и летел со скоростью пули. Они шли со всех сторон, не оставляя слепых зон. Обычный человек был бы нашинкован в салат за секунду.

Но я переключился на Стиль Изгиба Реки. Древняя техника, позволяющая использовать инерцию врага против него самого. Я не блокировал клинки, а перенаправлял их. Легкое касание мечом, небольшой поворот запястья, и смертоносные осколки меняли траекторию.

Проблема была в том, что Пастырь Тишины добавлял к этому хаосу свои звуковые атаки. Волны такой мощности, что камень трескался, а у обычных людей шла кровь из ушей. Вместе они создавали идеальную комбинацию: физические атаки Леди Стекла не давали сосредоточиться, а звуковые волны Пастыря дезориентировали.

Но у них была одна проблема. Они не скоординировали атаки идеально.

Я дождался момента, когда очередная волна хрустальных клинков полетела в меня, и в последний момент отпрыгнул в сторону. Клинки врезались прямо в Пастыря Тишины, который завибрировал, пропустив их сквозь себя. Его ответная звуковая волна ударила в Леди Стекла, и ее кристаллическое тело покрылось трещинами.

— Идиот! — взвизгнула она. — Смотри, куда целишься!

— Это ты влезла в мою атаку! — возмутился в ответ Пастырь.

Пока они выясняли отношения, я атаковал. Стиль Рассекающей Горы, максимальная мощность. Вертикальный удар сверху вниз, вложив всю силу, которую восстановили стихийные жемчужины.

Клинок встретился с телом Леди Стекла. На мгновение показалось, что ничего не произошло. А потом она раскололась. Буквально. Пополам, как хрустальная ваза. Две половинки упали в разные стороны, рассыпаясь на тысячи осколков.

— НЕТ! — взревел Пастырь Тишины, и его крик был такой силы, что я на секунду оглох.

Осколки Леди Стекла начали медленно собираться обратно, но я знал, что у меня есть время разобраться со звуковым монстром.

Пастырь Тишины создал вокруг себя настоящую стену звука. Диссонанс такой силы, что приближаться было физически больно. Мои кости вибрировали, зубы стучали друг о друга, внутренние органы, казалось, готовы были разжижиться.

Я закрыл уши руками, пытаясь хоть немного заглушить этот ад. Но это была ошибка, на секунду я потерял концентрацию на поле боя.

Касс закричала предупреждение, но я и так почувствовал опасность. Леди Стекла, уже частично восстановившаяся, появилась у меня за спиной. Ее рука превратилась в идеальное лезвие, нацеленное прямо в сердце.

Но вместо того, чтобы уклоняться, я сделал нечто неожиданное для своих противников. Резко развернулся и схватил Пастыря Тишины за горло, повернув его к клинку. Его резонанс вновь разбил едва собранное тело девушки.

Да, я схватил за горло существо из чистого звука и вибрации.

— Что… это… невозможно! — прохрипел он, его форма замерцала в попытке вырваться.

— Дружище, я десятилетия практиковался хватать за горло всякую нематериальную нечисть, — усмехнулся я. — Демоны, призраки, элементали, в конце концов. Ты далеко не первый, кто думал, что отсутствие физического тела делает его неуязвимым.

Моя рука сжалась сильнее, и Пастырь задергался. Его вибрации стали хаотичными, несогласованными. И тут я почувствовал это — основную частоту, на которой он существовал. Как настройка музыкального инструмента, только наоборот.

— Знаешь, у меня всегда был отвратительный музыкальный слух, — сказал я, концентрируя внутреннюю энергию в мече. — А уж как я пою! Ты бы точно не оценил.

Мой клинок завибрировал. Сначала медленно, потом быстрее. Я не пытался создать гармоничную вибрацию, наоборот, сделал ее максимально хаотичной, неправильной, режущей слух даже мне самому.

А потом вонзил вибрирующий клинок прямо в центр Пастыря Тишины.

Эффект был мгновенным. Две противоположные вибрации столкнулись, создав волну чистого хаоса. Пастырь закричал, но это был уже не звук, а сама боль, воплощенная в звуковых волнах. Его форма начала распадаться, растворяться, как те помехи на телевизоре, когда пропадала сеть.

— Не… возможно… я… вечная… песнь… — его голос становился все тише, все более искаженным.

— Ну вот и допелся, — констатировал я.

Пастырь Тишины исчез с последним аккордом. Это было похоже на симфонию, которую внезапно оборвали на самой драматичной ноте. Даже воздух вокруг на мгновение стал абсолютно беззвучным, словно сама концепция звука умерла вместе с ним.

Двое владык этого места мертвы, но битва была далека от завершения.

Костяной Король поднимал все больше мертвецов. Теперь это были не просто скелеты-воины, а настоящие личи, маги древнего города, которые сохранили свой разум и силу даже после смерти. Они начали плести заклинания, создавая над площадью настоящий магический шторм. Молнии, огненные шары, ледяные копья, все летело в нашу сторону одновременно.

Железный Канцлер, несмотря на то, что половина его систем расплавилась от огня Зары, все еще сражался. Он трансформировался, его корпус раскрылся как цветок смерти, обнажая еще больше оружия. Гранатометы, огнеметы, даже что-то похожее на лазеры, да уж, спасибо сериалам за то, что я знаю, как вся эта хреновина называется. Правда, лучше от этого не становилось.

Площадь превратилась в настоящий ад. Взрывы, крики, звон стали, треск магии. Несколько охотников из отряда Синкроф упали, пораженные магическими снарядами. Двое воинов Малигаро были раздавлены механической рукой Канцлера.

Максимус был вынужден отступить, его формация начала разваливаться под натиском. Брина создала массивный световой купол, пытаясь защитить раненых, но даже ее энергия трещала под градом атак. Зара выжигала личей дюжинами, а они продолжали подниматься, словно сама земля рождала их.

И тут температура на площади резко упала.

Это был холод небытия, абсолютного нуля, точки, где останавливается само движение атомов.

Все замерли. Даже Костяной Король прекратил воскрешать мертвецов. Железный Канцлер заглушил свои системы. Леди Стекла, которая почти полностью восстановилась после моего удара, застыла на месте.

Из тени обелиска выступила фигура.

Высокая, метра два с половиной. Черный изорванный плащ развевался вокруг нее, хотя ветра не было. Под плащом… ничего. Абсолютная тьма, пустота в форме человека. Единственное, что выдавало в ней подобие жизни — два белых огонька там, где должны были быть глаза.

Когда она заговорила, голос звучал отовсюду одновременно. Из-под земли, с неба, из самого воздуха вокруг нас.

— Достаточно играть, собратья, — каждое слово оставляло после себя эхо, которое звучало еще несколько секунд. — Эти смертные оказались сильнее, чем мы ожидали. Особенно один из них.

Белые огоньки повернулись ко мне, и я почувствовал, как что-то ледяное пробежало по спине. Это существо изучало меня, сканировало, анализировало каждую клеточку моего тела.

— Ты… — оно наклонило голову, и движение было настолько неестественным, что несколько Охотников невольно отшатнулись. — Ты даже не апостол. В тебе нет божественной энергии. Но эта сила… этот опыт… Сколько же тебе лет, воитель?

Я посмотрел на существо, и впервые за всю экспедицию мое лицо стало абсолютно серьезным. Потому что я узнал, с чем имею дело. И это было плохо. Очень плохо.

— Достаточно, чтобы узнать Проклятого Пустотой, когда вижу его, — ответил я спокойным тоном.

Проклятые Пустотой были легендами даже в мое время. Маги, которые зашли слишком далеко в поисках силы. Они отреклись не просто от человечности, а от самих законов мироздания. Открыли себя Пустоте между мирами и позволили ей войти в себя. Большинство просто исчезало, стиралось из реальности, как будто их никогда не существовало. Но те единицы, которые выживали…

Аркариус рассказывал мне о них. Говорил, что это худшее, что может случиться с магом. Не смерть, не безумие, а превращение в нечто, что существует вне понятий жизни и смерти, добра и зла, самой реальности.

— О, — существо издало звук, который мог быть смехом, а мог быть предсмертным хрипом вселенной. — Значит, в вашем мире мои собратья тоже существуют. Как… познавательно. Скажи мне, воитель, они тоже стали изгоями? Монстрами, которых боятся даже другие монстры?

— Их не боятся, — ответил я. — Их просто уничтожают при первой возможности. Как раковую опухоль на теле мироздания.

— Как грубо, — Проклятый сделал шаг вперед, и реальность вокруг его ноги просто исчезла. Не разрушилась, не искривилась, а именно исчезла, оставив дыру в самом пространстве. — Но что еще ожидать от существ, привязанных к своей жалкой материальной оболочке. Покажи мне, воитель. Покажи, ради чего мне стоило просыпаться после веков сна.

Я сжал рукоять меча крепче. Даже Кебаб внутри клинка замолчал, я чувствовал, как ифрит дрожит от ужаса. И он имел на это право. Проклятый Пустотой был сильнее меня. Намного сильнее.

Но выбора не было. Потому что вряд ли кто-то кроме меня сможет хотя бы на мгновение остановить эту тварь. Да и когда для меня подобное вообще становилось препятствием?

Проклятый смотрел на меня белыми огоньками, и я не чувствовал абсолютно ничего, ни жажды убийства, ни ауры. Будто это существо и вовсе ничего не ощущало.

Я спокойно смотрел на него, сжимая рукоять меча. Никакой паники, никакого страха. Просто холодный расчет. Да, он был силен. Да, это будет сложно. Но я сражался и с более опасными тварями. Какая-то дыра в реальности меня не впечатлит.

Проклятый поднял то, что должно было быть рукой. Площадь мгновенно взорвалась чернотой — не тьмой, а полным отсутствием всего. Волна небытия хлынула между мной и остальными, создавая непроницаемый барьер.

Касс попыталась прорваться ко мне, но черная стена отрезала ее. Максимус ударил по преграде своим молотом — пустота просто поглотила удар. Даже божественное пламя Зары не смогло пробить этот барьер.

— Теперь никто не помешает, — констатировал Проклятый, медленно снимая плащ.

Под ним была фигура из чистой пустоты — человеческий силуэт, вырезанный из реальности. Когда он двигался, пространство рвалось и сшивалось заново.

Проклятый исчез.

И появился с кулаком в сантиметре от моего лица.

Я уклонился, не в панике, а с твердым расчетом как следует действовать. Его удар прошел мимо, но ударная волна уничтожила кусок площади позади. Черный мрамор не треснул — он просто перестал существовать.

Ух, Аркариус, твои мозги сейчас были бы очень кстати.