Маньякой

Глава 13

Но мы не успели сделать и шага вниз.

Из коридора, ведущего к лестнице, вышел кто-то, кого очень не хотелось видеть вживую.

Крупный, высокий, в плотном, как броня, костюме – и со странным, чуть вибрирующим свечением вокруг тела. На первый взгляд – просто поле, на второй… живая стена.

Пришла мысль, что быть беде.

Лия первой среагировала – подняла пистолет, выстрелила, ещё, ещё.

Пули застряли прямо в воздухе, в каких-то двадцати сантиметрах от цели. Просто повисли, словно замороженные, искривлённые в прозрачной толще – как рыбки в геле. Пули дрожали, как если бы пытались прорваться, но их не пускало что-то – плотное, тугое, сила, которую можно было потрогать руками.

- Щиты…, – пробормотал, глядя на это. – Силовые. Настоящие.

- Спасибо, Кэп, – процедила Лия, отступая на шаг. – Как будто сама не вижу.

Мужик улыбнулся. Спокойно. Очень уверенно.

- Зря пришли, – сказал он. Голос – будто через динамик, с металлической дрожью. – Никто вниз не спустится. Ни по-хорошему, ни по-плохому.

- А по-плохому мы только начали, – отрезала она и рванула вперёд.

Он не испугался. Даже не пошевелился. Только чуть сместился в стойку, как борец на татами.

Врезалась.

Я ожидал взрыва. Отката. Размаха. Но всё вышло как-то… вяло. Словно в киселе. Лия будто влетела в патоку. Сила её удара расплескалась по воздуху, щит её поглотил, как вода поглощает камень. Визуально – ничего. И по выражению её лица понял: почти всё ушло в молоко.

А он ударил в ответ. Ладонь, по дуге, сбоку. Она ушла, скользнула – и попыталась врезать ногой в корпус. Опять щит. Опять будто в стену.

- Проклятье, – прошипела она, – он что, вообще неубиваемый?

И это сказал боевой юнит три с половиной звезды просто грохнувший сущность голыми руками, когда рукопашный бой даже не был её классовым оружием, а сейчас, когда она рукопашница… писец.

- Почти, – ухмыльнулся тот. – Я – Тарр. Гвардия. Не обязан убивать. А должен удерживать.

Лия стиснула зубы. И тогда началась схватка.

Не перестрелка. Не балет смертоносных пуль.

Чистая, вязкая, адская, изматывающая рукопашка.

Она была быстрее – очевидно. Ловчее, изворотливее, хитрее. Она раз за разом прорывалась внутрь, заходила с тыла, прыгала, скользила, пыталась дотянуться до шеи, до суставов, сбить равновесие. Но каждый удар вяз в щите. Каждый блок гасил импульс. Будто сражалась с неуязвимым пластилином – его невозможно было сломать, только медленно, упорно перемять.

Он бил редко, но мощно. Размах – как у экскаватора. Один раз срезал краем поля Лии плечо – та едва не потеряла равновесие.

Я же, стоя позади, понимал – просто физически не могу вмешаться. Не сейчас. Моя сила – не про скорость и удары. Она про другое. Механизмы. Устройства. Но человек перед нами – не воспринимался как не устройство.

Лия зацепилась за его локоть, попыталась провернуть. Он не дал. Сместил центр тяжести, сдвинул таз – она ушла в перекат. Попыталась зацепить за шею – он сбросил.

- Ты хороша, – сказал он, чуть запыхавшись. – Но щит держит и не такое.

- Держит, да, – выдохнула она. – Но он не догоняет ситуацию, как и ты сам.

И вот тогда она изменила тактику.

Удары стали короче, почти обманками. Движения – рваными, непредсказуемыми. Она начала не бить, а вязать, крутить, ломать.

Серьёзно. Где-то слышал, что в греко-римской борьбе есть такой приём – когда ты не просто валишь, а переплетаешь противника с собой, заставляя его бороться с тобой и с собственным телом.

Так вышло и здесь.

Она подсекла его, сместила ногу, навалилась, перекрутила кисть, плечо, обмотала бедро ногой, и он вдруг оказался… связан.

Щит продолжал работать – но поля пересеклись, и у него нарушился вектор. Обороной бой не выиграть…. Словно контур поплыл, колебания сбились. Он попытался выпрямиться, но Лия скользнула вверх по спине, залезла на него, как хищник, обмотала шею, подтянулась – и вот он упал на колено.

Глухо. Камень пола треснул.

Впервые увидел его в бессилии.

Он тяжело дышал. Щит ещё дрожал вокруг, но уже искрами, разорванный. Лия не отпускала захвата. Уперлась коленом в позвоночник. Тот рыкнул, попытался встать – она вогнала его обратно.

- Всё, – сказала она. – Будешь сопротивляться – сломаю позвоночник. Это просто к сведению.

Тот дернулся, ещё раз… и замер.

- Хорошо… – выдавил. – Проходите… вниз…

Лия отпустила только тогда, когда была уверена – он выдохся.

Щит потух.

- Пошли, – сказала она мне, не оборачиваясь. – Времени мало.

Мы прошли мимо него. Он лежал на боку, полуживой, дыша, как умирающая меха.

Посмотрел на Лию.

На лице – ничего. Ни капли удовлетворения. Ни гордости. Только рабочее, сосредоточенное напряжение.

- Ты его не убила?

- А смысл? – бросила она. – Мы пришли за другим.

- Всё нужно доделывать до конца, – сказал ей назидательно и передавил сонную артерию третьей рукой, пока не ушли. Всё это заняло немного времени, а когда он потерял сознание, устроил ему обширный инфаркт. Пара минут и нет такой грозной машины. Он трудный противник для Лии, а для меня, оказалось, что нет. Другой вопрос, что для этого мне надо с ним сойтись, но это не то, на что пока решусь с лёгкостью.

С лестницы уже тянуло холодом.

Там, внизу, был тот, кого нельзя убить. Почти. Но только что мы убедились, что можно убить любого. Да, глубоко вдохнул. Впереди был тот, ради кого мы сегодня посетили это место. Да, дар встретившего нас чувака вызывал уважение и желание прибрать его к рукам, но увы, время. Тут либо цель, либо что-то другое, на всё сразу нас не хватит. А потом придут, либо полиция, либо федералы и нас здесь уже не должно быть. Ведь хозяин виллы любил приватность.

***

- Так, улыбочку, – сказал вслух отчётливо, чтобы местный босс картеля услышал.

Он хорошенько зафиксирован на стуле с высокой спинкой, чтобы не дёргался, пока буду проводить на нём живом нейрохирургическую операцию. Правда Лие уже пришлось обновить, так сказать, ему раны на руках и ногах. Заживают заразы быстро. Так неровен час вырвется и убежит.

- Зачем? – спросил он неожиданно резво и быстро.

Видимо не просто так рассказывают про его живучесть. Вот, даже черепная коробка стала зарастать. Не уверен, что даже тараканы такие живучие, как он. Ну ничего, "починю" Будет даже лучше. Он шевельнулся, глаза дёрнулись. Удивлённо, почти осмысленно.

- А мы сейчас сделаем селфи, – отозвался на его возглас, небрежно, как будто речь шла о съёмке нового ланча. – С улыбочкой.

Развернул смарт, включил режим зеркала, подвёл экран к его лицу, специально под тем углом, чтобы он увидел всё. И своё лицо. И… то, что над ним.

Тот глянул. И завыл.

- А! Что вы со мной сделали?! – истерично, с надрывом.

Голос дрожал, как струна на пределе. Паника шла изнутри, глухая, животная.

- Ну, право слово, – покачал головой в ответ. – Несложно же догадаться, по открывающемуся виду на твой мозг.

Видок был, конечно, тот ещё. Так и тянуло сблевануть. Но нужно держать марку маньяка, чем запугивать жертву ещё сильнее. Черепная крышка аккуратно снята, как у банки сардин. Мозг как под прозрачным куполом – слегка пульсирующий, влажный, пахнущий… ну, специфически. Серо-розовые извилины, между ними – тонкие вкрапления энергии, сполохи даров. Не у каждого они видны. У трупа точно нет. У этого – сияют. Богатенький внутренне, собака.

- Вскрыли твою черепную коробку, – пояснил для него с нотками вежливого раздражения. – Прямо как консерву. Или, если тебе угодно, как плод мангостина.

- А! А-а-а! – развопился он ещё сильнее.

Глаза закатывались, пальцы дёргались. Наверное, пытался вызвать щит или подконтрольного телохранителя, а может ещё какую гадость. Увы, для него. Всё уже отключено.

- Заткнись, – прикрикнул. – Ты мне есть мешаешь.

- Что?! – он захлёбывался, не понимал.

Прищурился и поглядел на него.

- ХоуНао, – сказал спокойно. – Переводится как "мозги обезьян". Элитнейший, редчайший деликатес Юго-Восточной Азии. В высоких кругах его даже подают живьём. Вот прямо, как сейчас.

- Что ещё за мозги обезьян?! – завизжал он, и уже чувствовалось, как его пульс участился, как электрический импульс внутри мозга стал нестабильным, как его дар начал дрожать, раскрываться для меня, так сказать.

Идеально. Именно этого и ждал. Хотя много уже сделал, но сейчас будет легче.

- Ну, право слово. Твои мозги. Так что гордись. Сейчас ты становишься частью высокой кулинарной традиции. Ты – уникальный опыт. Ты – незабываемый вкус. Ты – великолепное подношение.

Он дёрнулся. Совсем по-звериному. Поймите меня правильно, не объяснять же мне ему, что сейчас ковыряюсь в его даре, "ремонтирую" так сказать, а потом его ещё и заберу. Пусть лучше просто боится.

- Я не обезьяна! Фу! Фу! Я не вкусный!!

- Батенька, – сказал с мягкой, выверенной интонацией. – Сам Чарлз Дарвин утверждал, что вы точно обезьяна. Можете не соглашаться – но наука не на вашей стороне.

Он начал задыхаться. Не от боли. От ужаса.

И это было идеально.

Он затрясся.

Плечи подрагивали, губы шевелились, будто он молился. Или умолял. Хотя голос уже не слушался – хриплый, срывистый. Но это было неважно. Главное – то, что чувствовал внутри. Как его дар медленно, упрямо откреплялся от тела, освобождался от внутренней блокировки. Не конкретная сила – целая структура. Жёсткий порядок клеточной сборки, бесконечный цикл восстановления, тщательно выверенный в стыке с геномом.

Хорошо сделано, к слову. Грубовато, но честно. У природы всегда так, получилось, пусть будет. Проблема только в том, что у всех потомков один и тот же подход: работать по шаблону. Без фантазии. Без адаптации.

Тут, конечно, не примус починияю, но чиню. А когда чинишь, обязательно появляется новое.

Но это – потом. Не сейчас.

Пока что просто чувствовал, как что-то врастает в меня. Не дар, даже не умение – целая система. Сложная. Противоречивая. Спорящая сама с собой. Мозг пытался её переварить, выстроить связи. Возможно, это займёт время. Возможно, внутри ещё что-то спрятано. Слишком всё сложно, так что ничего пока сказать не мог.

Он умер почти сразу, как дар от него ушёл. Банально от кровопотери, поскольку организм перестал так активно сопротивляться.

- Это было… поучительно, – сказал устало, выпрямляясь.

Не вкусно. Не сладко. А именно поучительно.

Накрыл ему голову обратно, аккуратно. Не из жалости. Просто не люблю, когда торчат детали. А потом отрезал её. Увы, но всё это прямые улики в мою сторону. Думаю, не сложно будет связать это и прошлый раз. Пусть будет просто маняк. Хотя какой тут маньяк, учитывая масштабы бойни…. С другой стороны, маньяк сверх.

Встал. Голова гудела – не от боли, от внутренней сборки. Что-то менялось. Где-то глубоко. Но сейчас времени думать об этом не было. Нужно уходить. Быстро.

Обернулся напоследок. М-да, из меня бы получился высококлассный нейрохирург, но, видимо это не моя судьба….

Плевать. И у меня, чёрт возьми, пополнение в коллекции.

***

Офис ФБР. Лос-Анджелес.

Пятый этаж, стекло и холодный свет. Комната для аналитических брифингов.

- Ну, и что мы будем делать с объектом «Маньякой»? – спросила девушка, не отрывая взгляда от экрана

- А надо? – ответил спокойно её начальник, даже не повернув головы. Он листал планшет, пролистывая фотографии с места.

- Но там же бойня! – она не выдержала, голос чуть сорвался.

- Бойня бойне рознь, – отозвался он, наконец взглянув на неё. – Это, как говорится, "оперативно необходимая бойня". И, между прочим, преступность в округе уже упала на семь пунктов. Без привлечения федерального бюджета.

Она молчала. Он продолжил, откинувшись в кресле:

– А если разобраться – что он такого сделал? Чистая самозащита. Его атаковали – он ответил. Докажешь обратное? Нет. Свидетели? Только трупы. А те что живы, ну от них толку…. Документы? Всё как в учебнике – чисто, быстро, аккуратно. Не иначе, мессия.

- А если он в Колумбию «защищаться» смотается?..

- Мы пожмём плечами и скажем, что не имели к этому отношения. Что вы так переживаете, агент?

- Потому что я не люблю, когда из-под носа уходит кто-то *такой*. И ещё — девушка. Та самая. С узла 7.

- Что с ней?

- Она с ним была. Опять. Активно. Насколько мы поняли. Там пули делали кульбиты. Ножи…, – она запнулась. – Они возвращались, Джон. Возвращались, как дрессированные.

Он усмехнулся.

- Мы её уже теряли. И в этот раз, думаю, тоже самое случится. У неё, похоже, режим автономного реагирования, плюс доступ к военным протоколам. Простой наблюдатель, ага. По документам – вообще нигде не числится.

- Как это – нигде?

- В том и дело вовсе нигде. Ни в базе, ни в списках, ни в договорах. Даже биометрика – пустота. Как будто её придумал кто-то очень хороший в этом деле. Или она сама себя придумала.

И, если ты хочешь знать моё мнение…, – он закрыл планшет. – Я бы не стал лезть к объекту «Маньякой» прямо сейчас. Пусть расцветает.

- То есть мы просто наблюдаем?

- Не просто. Мы фиксируем. Он – спонтанный актив. В нашем городе, в нашей юрисдикции, по странному стечению обстоятельств избавился от крупного криминального узла. С минимальными издержками для гражданского сектора. И у нас нет доказательств, что он не действует в интересах государства. Формально.

***

Чем занят? – раздался за спиной голос, который уже мог бы узнавать даже в коме.

- Вставляю дверь, между прочим, тобой и выбитую Лайя, железную, – проворчал недовольно, не оборачиваясь.

Грохот металла, треск старых петель, запах сварки и прожжённой краски – всё смешалось в привычный гул моего рабочего утра. Или дня. Кто теперь уже скажет? Время с недавних пор потекло не то что по-своему, а просто в сторону, вообще не заботясь, где у него верх, где низ. Зато точно знал, что дверь – это хорошо. Дверь – это порядок. Дверь – это защита. От некоторых. Но увы, не от таких, как она.

- Прямо сейчас? – И голос у неё был такой… почти оскорблённый. Будто прервал её важный философский спор с богами ради какой-то банальной железяки.

- Да, сейчас. После того, как ты её в своё время, можно сказать, с ноги выбила.

Тяжело вздохнул.

- Ладно бы просто выбила, ты её на улицу вырвала. Сделала ей "флэшбек" в сторону ближайшего бака. Там теперь вмятина в виде полумесяца.

Она хмыкнула. Я же наконец обернулся. Стояла, как обычно: идеально — слишком идеально. Как будто не человек, а концепт из глянцевой обложки. Даже волосы лежат не просто красиво, а так, как будто каждая прядь прошла отбор на кастинге.

- И всё же, чего тебе? – спросил уже чуть тише, но всё ещё раздражённо.

Устранение ущерба после её визита – дело не из лёгких. Особенно когда этот ущерб включает следы от пуль, ножей, биологические остатки трёх типов, и один испепелённый дрон в потолке. Последнее это шутка, если непонятно.

Она склонила голову чуть вбок, как кошка, которая не уверена, съесть тебя или просто сесть на клавиатуру.

- Проверяю, жив ли ты. У нас ведь, кажется, недоговорённый конец вчерашней вечеринки.

В ответ фыркнул, поправил сварной щиток на лбу.

- Жив. Пока. Как видишь. Ты бы ещё с шариками пришла.

- Подумала, ты оценишь. Но знаешь, ты был такой... целеустремлённый этой ночью. Решительный. Почти грозный. Приятно видеть, что ты и среди металлолома сохраняешь форму.

- Форму я сохраняю, чтобы уцелеть. И чтобы работать, если ты не заметила.

- Заметила, – она кивнула. – Именно поэтому пришла не с оружием, а с чаем, твоим любимым, мятным.

- Откуда инфа?

- Про что?

- Ну, что чай любимый?

- Из досье, естественно. Твоего, если не догадался.

- А-а-а, – многозначительно протянул на это.

Только сейчас заметил картонный стакан в её руке. Объёмный, с надписью маркером: "К."

Пахло мятой. И чем-то таким… дорогим.

Она протянула стакан.

- Мир?

Взял стакан в руку. Сделал глоток. Горячо, приятно. С оттенком того карамельного сиропа, неожиданно, но вкусно и напомнило мне поездку на Уолл-стрит, чисто в познавательных целях. Это был не просто мятный чай. Это был намёк. Или даже – шпионский пароль.

- Подарки с подвохом? – спросил, внимательно глядя на неё.

- Подарки с предисловием, – ответила Лайя. – Потому что тебе скоро придётся отлучиться. И не просто так, как ты это себе представляешь. Мы оба знаем: вопрос с картелем не закрыт. Он только… приоткрыл дверь. А за этой дверью кое-кто очень заинтересовался тобой.

- Интерес проявляют обычно для двух вещей: нанять или устранить.

- Именно. И, как всегда, есть те, кто не прочь совместить оба варианта. Но у тебя есть шанс опередить их. Или хотя бы выжить.

Молча посмотрел на неё. Она не улыбалась – что-то серьёзное сквозило в лице. И если уж она говорит о выживании… Значит, дело реально пахнет гарью.

- Есть конкретика?

- Есть. Но сначала – закрой мастерскую. Иди допивай чай. Сегодня ты не работаешь. Сегодня ты становишься… ну, скажем так – участником. Хочешь ты этого или нет.

- И если не хочу?

- Тогда это будет не "участником", а "мишенью".

И вот тут понял, что день снова начался. Точнее, продолжился, вчерашний. Без шанса выдохнуть. С новым ураганом.

Отключил сварочный аппарат, допил чай и выкинул пустой стакан в урну.

- У тебя, случайно, нет второй двери?

- Будет. Но только в один конец.

- Как всегда, – пробормотал и направился к выходу.

- Могу предложить просто трахнуться, – вдруг выдала она, будто речь шла про пойти в магазин за хлебом.

Честно, рассмеялся. Не с издёвкой, не грубо – скорее с тем нервным надрывом, что случается, когда уже не знаешь, плакать или бить кого-то табуретом.

Учитывая, что мне пришлось пережить за одну ночь – а там, если кто забыл, были: пять дам, пять Карл, да таких, перестрелка, сверхи, мозги, крики, бегство, ещё одна перестрелка, хирургия без лицензии, телепорт, Лайя, Лайя и ещё раз Лайя – мне от такого "предложения" стало скорее зябко, чем весело.

- Ничего смешного, – обиженно протянула она, скрестив руки. – Очень от стресса помогает, между прочим. Медицински доказано.

- Возможно, - ответил не улыбаясь, вытирая руки от металлической пыли и стягивая перчатки. – Но, боюсь, мой стресс сегодня выходит за границы одобренных Минздравом показаний.

Она склонила голову, прищурившись.

- Ты серьёзно сейчас отказываешься? После того как я чай тебе принесла?

- Не отказываюсь, – сказал, глядя на неё. – Просто пытаюсь не умереть от перегрузки. У меня уже ощущение, что я главный герой третьего сезона сериала, который никто не заказывал. А сценаристы внезапно решили добавить эротическую линию, чтобы поднять рейтинги.

Она улыбнулась. Как-то мягко, почти искренне.

- Иногда это работает.

- А иногда просто ломает персонажа, – ответил ей. — А мне, между прочим, ещё дверь доделывать. И жить. Хоть чуть-чуть.

Она подошла ближе, положила руку на металлическую коробку.

- Ладно. Восстановление – тоже важный этап. Я подожду.

- Что, прямо здесь?

Чувствую, так просто мне от её предложения не отвертеться. Ох. Грехи мои тяжкие. За что мне это….

- А почему бы и нет? У тебя уютно, – весело ответила она.

- У меня пахнет железом, пылью и вчерашней паникой.

- Ну и отлично. Почти домашняя атмосфера.

Тяжело и горестно вздохнул. Кажется, проще действительно просто переспать с ней – чем разбираться, что у неё в голове.

Но ко всему прочему знал: если пойду этим путём, назад дороги не будет. Лайя – не из тех, кого можно оставить "после". Она – как гравитация: если притянула, то уже не отпустит. А значит, сначала надо научиться достигать Второй космической.

- Знаешь, ты странная.

- Ты – не лучше, Костас, – сказала она и уселась на край верстака, болтая ногами. – Поэтому мы и встретимся снова. В вопросах, где всё рушится, странные – выживают.

Вернулся к своей двери. Сталь не спорит, сталь просто держит форму. Хотел бы сказать, что понимаю, что происходит. Но правда была куда проще. Просто хотел закончить работу. Наконец!

И вот закончил с дверью.

Щёлкнул замок, прокатил ладонью по холодному металлу. Прочная. Глухая. Устоявшая бы даже перед тем, что ввалилось в мою жизнь за последние сутки. Хлопнул пару раз по поверхности, довольный работой, но это чувство тут же потонуло в тени, отбрасываемой её молчаливым присутствием.

Лайя не ушла. Не отводила взгляда. Даже не делала вид, что занята чем-то другим.

Сидела на верстаке, болтая ногой в такт какому-то внутреннему терпению, которое, похоже, могло длиться вечность. И вот тогда понял окончательно – её предложение всё ещё в силе. И от него невозможно было просто отмахнуться, как от назойливой мухи.

Она никуда не торопилась. Не капризничала. Не манипулировала. Просто была здесь. Как будто знала, что рано или поздно всё равно сдамся.

Да, она была красива. Даже чересчур. В мире сверхов такая внешность обычно означала только одно – в тебе что-то слишком мощное, слишком опасное, слишком несоразмерное человеческому. Привлекательность как побочный эффект силы. Или приманка.

Но чёрт бы побрал эту ночь. Чёрт бы побрал картель, мозги, крики, сверхов, пули, щиты, бегство и хруст ломающихся костей. Да и вообще….

Было понимание, что выгорел. Весь. И потому вся ситуация ощущалась не как шанс, а как аварийный выход без табличек. Осталось только решить – прыгать или снова делать вид, что стою у руля.

- Ты всё-таки не уходишь, – обратился к ней, опершись на дверь.

- А ты всё-таки доделал, – ответила она, без всякой насмешки.

- Привык доводить дела до конца.

- Это хорошо, – сказала она и встала. Медленно. Спокойно. Почти буднично. – Потому что и я привыкла так делать.

Она подошла ближе. Не спеша. С каждым шагом, как будто выстраивая вокруг меня новый контекст – не фронт, не флирт, не соблазн, а просто выбор.

И мне становилось тревожно не от того, что она приблизилась. А от того, что не чувствовал страха.

А в реальности просто устал. И был измотан, но странным образом – как будто всё внутри уже перестало сопротивляться.

Была только тишина. Тяжёлая, затягивающая, полупрозрачная. И её глаза.

- Ты боишься, что не справишься? – спросила она тихо.

Прямо. Без издёвки. Словно знала. А может и знала.

- Боюсь, что будет фиаско, – честно ответил, не отводя взгляда. – Не по сценарию. Не по законам жанра. Даже не по-человечески. Просто фиаско.

- И?

- И я этого не люблю.

Она подошла вплотную. Её дыхание – тёплое, ровное – скользнуло по щеке.

- Я тоже не люблю фиаско. Но если оно случится – переживу. А ты?

Вот тут что-то внутри хрустнуло.

Может, последнее сопротивление. Может, просто смех в голове.

И всё стало проще.

Без громких слов. Без ускоренного монтажа. Без театральных вздохов и снятия очков. Просто два человека, ссадины на плечах, багровые круги под глазами и лёгкий вкус безумия во рту.

Не было огня страсти, не было дикого желания, разрывающего плоть. Было прикосновение. Тихое, живое. И рядом – тот, кто видел, как ты влезаешь чужую голову руками. И не отвернулся.

Она не торопилась. И я – тоже. Как будто каждый жест был про то, что мы живы. Что мы есть. Здесь. Сейчас. И никто больше не требует крови, решений, дара или объяснений.