Магия, кофе и Мортидо 2

Глава 12 Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе: «ясно»

❝ Пароход подошел, завыл, погудел —

и скован, как каторжник беглый.

На палубе 700 человек людей,

остальные — негры ❞

Маяковский

Медей смотрел, как возмутительно свежие, отдохнувшие ученики выходят из дверей Пурпурного Пантеона, чтобы построиться у ворот в малый дворец. Некоторые из них с содроганием бросали взгляды на уродливую серую блямбу у торца здания — Лабиринт Лягушек. Другие просто скрипели зубами от злости, стоило им разглядеть зримое напоминание их мук и унижений.

Эти эмоции слегка примирили Медея с необходимостью курировать целый сраный курс учеников! Он пытался оспорить решение на завтраке — отродью никогда не поручали ничего хотя бы отдаленно ответственного! Однако Алексиас только рассмеялся, хлопнул его по спине и уверил, что «всецело доверяет своему лучшему другу Немезису. Именно он порекомендовал вас, как личного наставника этих детей!».

Какого хрена, какого черта, какого Онидзука Эйкити, двадцать два года, не женат⁈ Медей — не грейт тичар! Он вообще не учитель! И высшего образования нет! По крайней мере, официально. В Америке он хотел пройти курсы, чтобы подтвердить свой диплом или получить новую профессию. Перебирал из разных вариантов, пытался найти свое призвание. Вот только ни у одного института не оказалось курсов по продаже котиков беспризорным детям или дракам с проститутками. Вот вам и борьба с расизмом!

— Медей, я уверен, ты прекрасно справишься! Я в тебя верю. Нет, МЫ в тебя верим, — Алексиас аж вилку отложил, которой нажирал себе хорошее настроение и вонь изо рта, чтобы проникновенно посмотреть наставнику в глаза.

Отродье падок на похвалу, так что даже такой ленивый реверанс в его случае был обречен на успех. Жаль, новый Медей — отнюдь не отродье.

— А то, что среди лептосомов затесалась некая Елена, никак не повлияло на ваше мнение? — елейным тоном спросил наставник.

— М? Какая еще Елена? О, не волнуйся, Немезис никогда не будет совращать юных дев, ха-ха! Он выставил твою кандидатуру не для таких целей, не волнуйся!

Он даже не понял, о ком идет речь. Что многое говорило о манере их ментора вести дела. Зато все остальные наставники за завтраком никак не желали встречаться с ним взглядами. Только старичок Демокрит выразил ему некое абстрактное сочувствие: «если что, двери моего кабинета всегда открыты…» и прочая чушь.

Так закрой их, старый дуралей! Еще сопрут что-нибудь. Дети, демоны и водонагреватели, они такие. Поэтому Медей всегда выступал за центральное отопление.

— О, это так волнительно, получить личное наставничество архетипа, — Фиальт рядом и впрямь выглядел дерганным, но позитивным, даже предвкушающим.

В ожидании выхода учеников из Пурпурного Пантеона, он переминался с ноги на ногу, чесал затылок и доставал их с Колхидой такими вот неуместными восклицаниями или тупыми вопросами по типу: «а я им понравлюсь?».

«Нет, конечно», — неизменно отвечал Медей, — «они возненавидят тебя с первого взгляда, будут плевать тебе в вино, сморкаться на стул и сыпать слабительное в чай, а потом отравят на третьем курсе».

«Спасибо, наставник Медей, мне стало лучше. Хуже такого сценария нет ничего, а он точно не сбудется», — искренне поблагодарил его Фиальт.

Медей скис еще больше.

Он вообще не понимал Фиальта. Идиот уже имел опыт такого кураторства в позапрошлом году, однако все еще добровольно совал голову в петлю. Медей хотел даже проверить его на сверхраннюю деменцию, но потом решил, что местные лекари просто пропустили дауна на античном скрининге, или что они там делают, чтобы родить здоровых детей? Ах да, сбрасывают с обрыва всех не-здоровых.

Видит местный непопулярный Зевс, вполне разумные действия. В его первой жизни похожей стратегией, только для взрослых, пользовались страны третьего мира — сброшенную некондицию называли мигран, кхм-кхм, преступ, да что ж такое, добрыми, уютными работягами. А вместо скал использовали нормальные страны.

— Как вы думаете, может, мне стоит сразу показать им всю академию Эвелпид? — продолжал домогаться до него зеленоволосый Салабон.

— Начните с подземелий, — буркнул ему Медей, — или покажите им таинственную, совершенно не опасную комнату под названием «Делетерион».

Жаль, Фиальта такой легкий отпор не мог ни обидеть, ни заткнуть. «Вы правы, наставник! Как я сам не подумал — нужно сразу рассказать о самых опасных чудесах нашего замка!»

Он продолжил щебетать о том, как весело будет познакомиться с новыми заготовками под депрессивных обмороков с ПТСР, как он подружится с ними, как научит их, как станет ими гордиться, а они — любить его и уважать…

— Ага, а потом поссорятся из-за мест в очереди на поцелуй вашей задницы. Самого слабого столкнут в стигму, того жиробаса, Пана, выкинут в окно, а мстительные девки разучат магию облысения и академия Эвелпид, как раз к осени, сбросит листья.

Фиальт вытаращился на него ошарашенным взглядом, а Колхида чуть поодаль от них кашляла и перхала в кулачок так, словно засовывала его себе в глотку и нещадно давилась.

— Ох, кажется у вас сегодня плохое настроение, наставник Медей, — наконец-то заметил голова-трава, — вы не выспались? — спросил он с ИСКРЕННИМ сочувствием.

На мгновение Медею искренне захотелось подкинуть ему голову Адиманта в кровать, как в «Крестном Отце». Увы, он не мог быть уверен, что зеленоволосая паскуда не превратит сраную фантасию, опасную нежить, или кто он там, в доброго вегетарианца, поборника справедливости и борца со злом за несколько минут наедине.

— Все в порядке, наставник Фиальт, — расплылся он в вызывающе-фальшивой улыбке, — просто волнуюсь. Ах, это ведь первый раз, когда мне доверяют детей. Вдруг, я сделаю что-то не так? Бедняги казались такими впечатлительными после моего Лабиринта. Так искренне меня ненавидели!

— Ну что вы! Ваш «лабиринт лягушек» — настоящий шедевр! — коллега бросился его утешать, — экзамен проверил их характер, испытал каждого, показал трудности, дал возможность вырасти над собой и собой же гордиться! Уверен, они все поймут, через некоторое время, и зауважают вас пуще прежнего!

Колхида едва-едва смогла сдержать фырк. Ну еще бы. С ее точки зрения, легко добиться уважения больше стандартного, когда ты отродье — самовлюбленный клоун с нулевыми навыками, раздутым эго и любителем высказать свое тупое мнение.

— Мгм, может быть вы и правы. Нашим миленьким ученичкам может помочь повзрослеть любое испытание или жизненный поворот: «И Опыт, сын ошибок трудных, и Гений, парадоксов друг, и Случай, бог изобретатель», — нараспев продекламировал он.

— О-о-о, — Фиальт захлопал в ладоши, а Колхида казалась неохотно впечатленной.

— Насколько же проще все могло быть, если бы любовью к стихосложению обладали вы, а не наставник Аристон… — Колхида процедила слова сквозь зубы, нехотя, точно под принуждением.

Они вырвались из нее криком души, птицами из открытой клетки, невыплаканными слезами после памятного завтрака поэзии.

— Ах, у меня есть и менее удачные строфы, — он тут же начал декламировать, — «Когда тебе бывает скучно, / Ты что творишь, сказать прошу / В ответ бедняга равнодушно: / Я? я мудя себе чешу».

Недолгое молчание, после чего:

— Все еще намного лучше, — хором сказали они. Медей даже почувствовал себя слегка оскорбленным.

Тем временем, все два десятка новоиспеченных первокурсников вышли из-за ворот Малого Дворца, построились, после чего принялись преданно есть глазами трех настав, то есть, принялись преданно есть глазами двух наставников и непроизвольно корчить мерзкие рожи третьему, который лишь ухмылялся им пуще прежнего.

Колхида вышла вперед, произнесла скучную речь, которая начала дрейфовать к соблюдению правил:

— … Ходить разрешено только в предоставленных вам хитонах Академии. Исключение, когда вы покидаете ее стены на каникулы. Для каждого амулета или телесмы следует получить разрешение вашего педагога. Артефакты без веской причины запрещены категорически. Также запрещено использование магии в коридорах и безобразные драки! Кому хочется померяться силами — вызывайте на официальную дуэль! И НИКАКОГО ХОЛОДНОГО ОРУЖИЯ! За его использование следует суровое наказание, вплоть до отчисления! — нагнала страху рыжая растрепа.

"Странно. Дуэли здесь могут хоть до смерти вестись, а холодняк запретили. Впрочем, тогда бы трупов на выходе получалось куда больше, тут я руководство полностью поддерживаю. Эх, сколько времени не пройдет, а желание пырнуть заточкой ближнего своего никуда не девается.

Вон, в Александрийскую библиотеку, в античности, не пускали со стилусами именно по этой причине. Возьмет какой-нибудь ученый муж да и распишет древнегреческой бритвой харю презренному софисту.

А уж с детьми так все тем более верно. Если гаденышей не держать в еловых рукавицах — они или убьют кого, или обрюхатят. Тут, как пойдет, вплоть перемены мест слагаемых: кому в живот нож сажать, а кому — пузожителя. Даже если точно знаешь, что не получится. Молодежь иногда такие затейники.

А если их вовсе одних оставить, да вино не спрятать, то будет как в том анекдоте: «Мама, почему я черный? Сынок, я как ту вписку вспомню — скажи спасибо, что не гавкаешь и на грядке не растешь»".

— … Со всеми проблемами вы можете обращаться к своему педагогу. Он может и должен помогать вам. Особенно, если это касается учебы или проживания в стенах нашей Академии, — закончила свою нудную проповедь вторая помощница ментора Алексиаса.

Фиальт радостно покивал в согласии, Медей подавил попытку закатить глаза, лишь улыбнулся понеприятнее, чтобы отбить любое желание у жестоких, иномировых спиногрызов взваливать на хрупкие плечи гениального наставника еще и собственные проблемы.

«Пфф, что там такого страшного может случиться у этих студентов? Проблема? Пописял-покакал, позлился-поплакал и все прошло. А у меня лапки, в смысле отродье. Так что, пусть сами справляются».

Он вздрогнул, когда почувствовал на себя отчаянный, какой-то особенно хмурый, недоверчивый, и, вместе с тем, жаждущий взгляд Елены Диониды.

Она единственная, кто стоял поодаль, с внятным, демонстративным расстоянием от остальных одноклассников. Нежное девичье лицо все еще таило в себе остатки упрямства и вызова, те морально-волевые, на которых она прошла все три Испытания. Вот только, Кейс и всеобщая ненависть основательно подкосили ее хрупкие надежды. Сейчас, пределом мечтаний для несчастной девочки оставался наставник, который бы не стал гнобить ее еще сильнее, как стал бы Фиальт и, может быть, даже Колхида.

«Я что, похож на телефон доверия? Сама справляйся с этим идиотским остракизмом. Морду, там, набей, пригласи подружек покрасить ногти, поесть вкусняшек или поделиться парнем — в общем, импровизируй!».

Впрочем, Медей мог помочь ей в чем-нибудь, но только:

а) в темную, чтоб не знала даже она сама.

б) только, если это позволит ему посмотреть драму в стиле: «рабыня Изаура», благо «телевизор» он себе уже достал, подсуетился.

Впрочем, новоиспеченный педагог архетипа лептосомов не против вмешаться в жизнь любого ученика и ради других вечных сюжетов: «Ромео и Джульетта», «Игра Престолов», «Заводной апельсин» или даже: «Джокер». Главное, чтобы самому Медею не предлагали узнать, откуда у Елены эти шрамы. И чтобы все не скатилось в какой-нибудь «Повелитель Мух» или «1984».

Жить в английской литературе чересчур утомительно, ему ли не знать.

— Как вам уже было сказано, педагогом эйрисомов назначили наставника Фиальта, — короткий поклон, — педагогом лептосомов — наставника Медея, — улыбка, тем шире, чем кислее становились лица учеников, — а временным наставником пикносомов назначена я сама, наставница Колхида, пока в замок не вернется наставница Диана. А теперь, постройтесь в три колонны по архетипам, за спиной каждого из наставников. Мы идем в Академию Эвелпид!

Нестройный, восторженный вопль, вызвал на вечно напряженном лице преподавательницы мимолетную улыбку. Они двинулись вперед и Колхида взяла на себя обязанности гида. Рассказывала, что Пурпурный Пантеон будет закрыт на время учебы, вход только по личному разрешению педагога. Что «эти ворота построил…» и бла-бла-бла, Медей знал это из памяти отродья, который вольно или невольно освежал ее каждый год.

Они вошли через главные ворота Академии, под табличкой: «Да не войдёт не знающий геометрии!».

— Потому что именно геометрия, математика и аналитика — главные условия разучивания заклинаний, — нравоучительно пояснила Колхида, пока они продолжали шествие мимо нескольких теплиц и огороженных сплошным забором участков.

«Что есть, то есть. Без вычислений там никак, даже таких примитивных, как у местных», — покивал Медей, — «если пытаться идти диким путем, через интуицию, то шанс провалиться в изучении спелла процентов пятьдесят, покалечиться — двадцать, а умереть — не меньше десятки. И еще пятнадцать — на частичный успех. Потому что сразу постичь заклинание сложно, это я, подлец, считерил своей тригонометрией…»

Ворота и замок вызвали в новоиспеченных студентах истинное восхищение, особенно у бесфамильных. Внутреннее убранство собрало вздохи поскромнее, но радости добавило больше. Жить, все же, будут внутри, а не снаружи под прекрасными видами.

Отдали должное и тканевым плакатам — гобеленам, особенно вон тому, в углу: «проклинающий да будет сам проклинаем» и под надписью мужик с рожей уродливой — во рту зеленая пена да гриб гигантский, глаза закатаны. Походу, чел не умел микродозить и решил бахнуть мухом*р до результата, а художник срисовал последствия, чтобы юные биохакеры не повторяли.

Конец экскурсии настал в коридоре со студенческими комнатами. Колхида еще раз предупредила их в шесть вечера приходить на торжественную линейку, или что там организует академия, Медей не вслушивался, после чего пальцами указала, какому курсу какая дверь принадлежит.

Лептосомы, ожидаемо, находились прямо через лестницу с его личными покоями, в каких-то пяти-шести метрах, ближе всех. Вот ведь Колхида, вот ведь гадина — все рассчитала.

Он вздохнул, толкнул дверь общаги на себя, после чего зашел внутрь и жестом велел подопечным пройти вместе с ним. Последний захлопнул дверь и все студенты невольно сглотнули, когда остались наедине со своим педагогом.

Медей хмыкнул и направился в центр передней, хотя было странно называть так достаточно просторную комнату с мозаичным углублением в центре, где располагалось три изящных столика, традиционные ложи и более привычные стулья, а также несколько кушеток по краям, точно диваны в гостиной.

Медей облокотился копчиком на спинку стула, после чего молча обвел своих подопечных бесстрастным взглядом без малейших признаков улыбки. Это напрягло их куда сильнее, чем его всегдашние кривляния. Жаль, в этот момент наставника не могли радовать такие мелочи: просто состав его «подопечных» раздражал Медея куда сильнее.

Гэ героиня и Арна Бендида, ее будущая лучшая подруга из версии новеллы, уже сейчас стояли рядом друг с другом, соприкасались ладонями и вообще выглядели не разлей вода. Арна не решалась встречаться с ним взглядом, только кусала губы и нервничала — частично из-за его и его должности педагога, частично от радости и опаски, того возбужденного состояния ума, когда твои мечты сбылись, однако ты не можешь поверить, что обошлось без подвоха.

Сама Грация смотрела на него с опаской, вызовом и той легкой, неуловимой насмешкой в глазах, которая могла появиться лишь у человека, что имеет над тобой некоторую власть. Так и было — он должен ей одну серьезную услугу и абстрактную «помощь» со всякими мелочами. Таким оказалось условие ее учителя-макрона, чтоб этот уродливый карлан сдох побыстрее, раз уж Медей достаточно изменил сюжет новеллы, чтобы набрать целых пять лишних человек на курс.

Рядом с парочкой неуверенно терлась еще одна девушка — дриада Доркас. Она почти не боялась Медея, скорее злилась на него и презирала. Из всех лептосомов, именно странная местная фуррятина генерировала наибольший негатив. Впрочем, большую часть внимания и интереса у нее оттягивали новоиспеченные подруги, а также сама Академия. Никаких вайбов малолетних мстителей: «цель — убить одного человека». Просто Медей ей не нравился.

Поодаль от дриады неуверенно мялась Елена Дионида — новая головная боль наставника и потенциальный источник кучи развлечений одновременно. Проблема в том, что ни она, ни дриада не появлялась на страницах оригинала, поэтому сам Медей не знал, чего от них ждать.

Последней, пятой девушкой в цветнике, оказалась знакомая ему по кофейне: «трактир» Авлида Ифигения. Красноволосая ученица, как и Елена, стояла наособицу, но без надрыва или подозрительности. Просто человек посреди незнакомцев. Она единственная, кто смотрел на Медея без скрытой обиды, злости, опаски или других негативных эмоций. Они имелись, но почти незаметные на фоне радости и некоего боязливого восхищения.

«Какого Дамблдора? Чем я вообще заслужил такую позитивную реакцию? Прожарил молнией жопы бандосов? Дак не сделали бы ей ничего особенно плохого! Денег одолжил? Так люди, наоборот, ненавидят своих кредиторов! Хочешь расплеваться с челиком — одолжи ему бабки. Какая-то она странная, эта будущая соперница гэ героини. Пожалуй, буду держать ее на расстоянии постоянными напоминаниями о десяти оболах. Эх, самое удачное вложение в жизни, после того электропогоняла. О, кстати, надо будет поделиться с Гнилоустом историей. Уверен, башка оценит».

Он перевел взгляд на парней. Они казались проще, понятнее, безопаснее для него. Более знакомыми, более управляемыми. Юный Пеон и юный Гектор. Чувак с именем рабов-орков из третьего Варкрафта обладал похожей внешностью — тоже кривые зубы, пухлое несуразное тельце и странный светло-коричневый с зеленцой оттенок кожи.

Второй, Гектор, играл значительную роль в новелле. Некий гений-тюфяк, который пытался выучить заклинание с десятилетнего возраста, запомнил неправильно, получил какую-то ерунду… и она оказалась рабочей.

«Черт, хоть убей — не помню, что он там замонстрячил…»

— Для начала, предлагаю нам всем познакомиться, — снова улыбнулся Медей и люди вокруг расслабились. Серьезный наставник их пугал, — назовите свое имя, расскажите свою цель, что любите, что не любите… в двух словах.

— Может, тогда подадите пример, наставник Медей? — миленьким голоском сказала ему Грация.

— Почему бы и нет? Меня зовут Медей, без фамилии, без прозвища. Моя цель — стать любимым наставником своих милых ученичков! — он горделиво потряс кулаком, чем вызвал кривые, вымученные усмешки присутствующих.

— Я люблю наблюдать за людьми и за магией, а не люблю чересчур долго заваривать кофе и когда капают кровью мне на тунику. В прошлый раз мимам удалось отмыть, но это было так неприятно, — поделился он своими искренними переживаниями после эпопеи с кражей украденного у троицы бандитов.

Кажется, его ученички не оценили — даже шаг назад сделали. Ха! Куда вы денетесь с подводной лодки.

— Меня зовут Грация, без фамилии, — начала гэ героиня после кивка наставника, — моя цель, стать великой волшебницей, даймоном! — она обвела присутствующих вызывающим взглядом, но никто не стал бросать ей вызов и мэри сьюха продолжила:

— Я люблю блинчики с разными начинками, — молодежь недоуменно переглянулась, — и учиться магии. Не люблю, когда ограничивают свободу! И мою, и тех, кто со мной! — последняя фраза отдавала вызовом.

«Ах ты злобная дрянь! Уже решила продавить мою оборону? Прогнуть меня, да? Типа, свобода гнобить наставников Медеев? Я понял намек, прелость! Это война, да? Война⁈ Блин. Можно, пожалуйста, не война?» — Медей напрягся.

Да, гэ героиня не выглядела Гераклом, бросающим вызовы наставнику-Авгиевой конюшне, скорее уж ученикам — возможным насмешникам. Да и не излучала в его адрес особого негатива… Но это все уловка! Он-то знает, какая хитровыделанная гадость эта ваша заливная, кхм, эта ваша протагонистка! Она уже, наверняка, спланировала ему несчастный случай после выполнения обязательств! Стоит оставаться бдительным!

— М-меня зовут Арна Бендида, — слегка неуверенно и нервно произнесла подруженция гэ героини, — моя цель — стать сильной и умелой волшебницей! Я люблю читать, слушать гимносы разных сказителей и наблюдать за птицами. Не люблю… не люблю, когда решают за меня и обижают своих, — тихо произнесла она.

— Меня зовут Доркас Дриопа, — звонко начала дриада, — я желаю получить титул лучшей ученицы на курсе.

— Оу! Тогда тебе придется превзойти меня! — подмигнула ей Грация.

Остальные начали смущенно, неуверенно улыбаться. Вот же имба роялистая — успела сломать первый лед и подала заявку на лидерство!

— Посмотрим, кто кого, красотуля, — задорно улыбнулась ей природная нимфа, — я люблю наши сагенейские леса и чувство магии! Не люблю тех, кто смотрит на меня свысока и обзывает животным!

— Меня зовут Авлида Ифигения. Я хочу создать новое заклинание и получить за него прозвище! — она улыбнулась, довольная пониманием и поддержкой людей вокруг, — Я люблю становиться лучше и узнавать новое. Не люблю, — она покраснела и стрельнула глазками в Медея, — не люблю, когда кричат и домогаются мужчины.

Остальные явно неправильно поняли намеки Авлиды, когда она украдкой на него смотрела, потому что наставник собрал еще несколько удивленных, неодобрительных и гневных взглядов.

— Ме-м-меня зо-зовут Пеон, — пухлый, невыразительный юноша смущался и краснел под взглядами четырех красавиц и жуткой гэ героини, — я мечтаю стать д-достойным магом, как мой брат. Лю, — его голос дал петуха, он покраснел, но упрямо продолжил, — люблю вырезать из дерева, а не люблю, когда надо мной подшучивают, — грустно закончил он, однако слегка приободрился от вежливых аплодисментов.

— Меня зовут Гектор, без фамилии, — этот выглядел куда представительнее и смазливее третьестепенного персонажа Пеона, — я тоже мечтаю стать уважаемым, сильным магом и повидать мир! Люблю слушать истории, а не люблю, хах, — он почесал затылок удивительно домашним, уютным жестом, — не люблю, когда говорят гадости и высмеивают мечту.

Ему похлопали, послышалось несколько одобрительных реплик, после чего наступила тишина. Юноши и девушки, не сговариваясь, повернулись к единственной оставшейся ученице. Медей так и не мог понять, как они к ней относятся — слишком сложные рожи корчила большая часть его подопечных.

— Меня зовут Елена Дионида… — тихо сказала она, — моя цель — закончить Академию. Я люблю, — она запнулась, но продолжила, — я люблю смотреть на звезды и выпечку моей сестры. Не люблю, когда на меня смотрят с ненавистью люди, которых я даже не знаю…

Никто не улыбался, никто не хлопал.

— Что ж, раз мы все познакомились друг с другом, предлагаю показать вам комнаты и разойтись. Не забудьте прибыть к шести вечера в зал, в который вам добрых десять минут тыкала пальцем моя уважаемая коллега наставница Колхида, — Медей прервал гнетущую тишину как ни в чем не бывало, не показал ни скрупула неприязни к сектантке. Впрочем, он его и не испытывал.

— Вот здесь находится гинекей, женская комната. Рассчитана на восемь человек, вас пять, так что поместитесь. Вот здесь находится андрон, мужская часть, тоже на восемь. Вас вообще двое, счастливчики! Так что разберетесь. Девушкам нельзя заходить в мужские покои, юношам — в женские. Можете попробовать войти, если хочется почувствовать новый вид боли. Ну что ж, еще раз поздравляю вас с поступлением! А теперь, оставляю вас наедине. Знакомьтесь, общайтесь, развлекайтесь.

«Не совокупляйтесь», — хотел добавить Медей, но не стал.

Просто вежливо помахал рукой и оставил своих геморройных подопечных под их дружные вздохи облегчения. Наконец-то можно уйти в свои покои…

— Наставник Медей, — а ведь он был так близок! Только руку протянуть и дверью хлопнуть.

— Наставница Колхида, — он скорее оскалился, чем улыбнулся.

— Просто напоминаю, — миленько захлопала глазами сквернавка с волосами и характером цвета ржавчины, — что, после недельной адаптации, вам следует устроить небольшой пир с подопечными. Следует начинать готовиться уже сейчас. А теперь, не буду вас отвлекать. Увидимся на церемонии принятия, — она ушла подозрительно быстро, не дожидаясь ответа.

Медей же сначала застыл на месте, с ладонью на ручке двери. Затем вздохнул, на мгновение прикрыл глаза. Медленно, осторожно запрокинул голову назад, на манер чайки. После чего

— АААААААААААААААААААА!!!