Магия, кофе и Мортидо 2

Интерлюдия 1 Через тернии к звездам (2)

❝ Даль­ше — грязь ужас­ная,

Навоз без­дон­ный. В нем зары­ты греш­ни­ки.

Кто чуже­зем­ца оскор­бил заез­же­го,

Кто маль­чи­ка обла­пив, не пла­тя, удрал,

Кто мать род­ную обес­че­стил, кто отца

По мор­де стук­нул, кто поклял­ся крив­дою… ❞

Аристофан

Юноша по имени Кейс скрылся в недрах «лабиринта лягушек». Врата богопротивной конструкции лязгнули и перекрыли путь внутрь, от чего Арна почувствовала некоторое облегчение. А еще благодарность к аристократу за то, что решил пройти первым.

— А он ничего такой, да? Красавчик, этот Кейс. Ты бы хотела потрогать его бицепсы? — зашептал рядом ехидный голосок, — ах после всех этих тревог и напряжения я бы не прочь прижаться к такой широкой груди, — Грация тихо захихикала и уставилась на покрасневшее лицо подруги.

Девушка мысленно застонала. Если Грация будет язвить подобным образом все время учебы, то Арна после таких испытаний сама научится изрыгать яд, словно болотная гидра.

Она поняла, чего добивалась подруга спустя пару секунд, когда почувствовала расслабление напряженных мышц, когда разжались кулаки и ушли желваки на скулах.

— Слушай, наставник же говорил о трех членах команды. Может, попробуем поискать третьего? — она придвинулась к Грации и зашептала ей прямо на ухо, чуть ли не касаясь кожи своими губами.

Та отчего-то покраснела, задышала чаще и отодвинула ладошкой лицо подруги. «Не сопи мне в ухо». А как еще она должна говорить? Вдруг наставник заметит⁈

Тем временем, Медей молча привалился к стене и прикрыл глаза. Периодически, он изящно прикрывал лицо длинным рукавом и двигал пальцами свободной руки — читал заклинания. Арна ощутила вспышку неохотного уважения — она редко видела людей, способных так легко произносить чары шепотом и без фокуса на цели одновременно.

Другие ученики сначала косились на наставника и его «помощника», потом осмелели, стали потихоньку разбредаться, шушукаться друг с другом, делиться на группы.

Истошный вопль из глубин Лабиринта заставил подпрыгнуть на месте каждого из присутствующих, за исключением Медея.

— У-у-у, что же юный Кейс там увидел? Интересно, правда? — спросил их Медей голосом ребенка перед театральными подмостками.

«НЕТ, не интересно!!! Как он может так спокойно погружать нас во все эти ужасы⁈»

На плечо опустилась ладошка Грации:

— Не волнуйся ты так. Это же Второй Испытание! Надо показать храбрость, верно? Ну вот, наставник и проверяет нас на прочность. Ставлю свою невинность — внутри нам не грозит ничего по-настоящему опасного, — игриво зашептала подруга ей на ухо, близко, как Арна ранее.

Бендида задохнулась от смущения и шока. Как она может так спокойно… Ах, точно. Эта лисица уже второй раз отвлекла ее своими манерами от нервозности и страха.

— Думаю, ты права. Но от этого не легче, — ответила она абсолютно честно, — и прекрати уже так легкомысленно пошлить! Это может войти в привычку! Никто потом не возьмет тебя замуж!

— Слушаю и повинуюсь, о дева Добродетели, — ухмыльнулась она, не уделив чужой угрозе никакого внимания.

«Ну да, такую, как Грация, позовут в любом случае… Почти в любом. Еще бы она не улыбалась так открыто и дерзко…»

Совсем, как наставник Медей. Ни у кого больше Арна не видела таких острых, таких образных и многослойных усмешек. Хотя Грации до наставника еще очень далеко: ее улыбка выходила скорее по-женски таинственной и по-детски беспечной, нежели заостренной до бритвенного намерения оскорбить.

Тем временем, Лабиринт тускло засветился, раздался свист, хлопок, а на двери, шлеп! показался выгоревший силуэт мужской ладони.

— Первый прошел. Ах, давайте вместе похлопаем нашему храброму альфе, Кейсу фамилии Гераклид! — впервые за все время студенты поддержали его инициативу радостными возгласами и аплодисментами.

— Наставник Медей, мы готовы! — к мужчине заспешила первая группа.

— А. а. а, — покачал он пальцем с очаровательной, НЕУМЕСТНОЙ, ГЕЛИК ТЕБЯ ДЕРИ, улыбкой, — зачем нужно Испытание храбрости, если вы будете полагаться на своих испытанных товарищей? Я лично разобью всех соискателей на тройки. Вы, юная дева, можете остаться. К вам присоединится… хм, присоединится…

Он поочередно ткнул пальцем в абсолютно случайных людей, которые находились на противоположных концах толпы.

«Вот негодяй!» — зло подумала Арна и тут же покраснела.

Нельзя так отзываться о взрослых мужчинах, тем более, о наставниках. Они — одни из самых умелых, самых прославленных магов. Наставники будут учить ее ма… — взгляд упал на отрубленную голову существа, которого Медей назвал «Гнилозубиком».

Некоторые наставники будут учить ее магии. А другие — терпению, самоконтролю, умению работать с невыносимыми людьми, изгнанию и ограничению зла, а также остальным добродетелям. Путем плохого примера.

Грация от решения Медея случайно собирать людей в группы изрядно разозлилась, стиснула локоть подруги, принялась сверлить экзаменатора яростным взглядом своих глаз, потом зачем-то попыталась сама поймать взгляд мужчины… безуспешно. Медей снова смежил веки и принялся плавно, неторопливо выписывать правой рукой заклинательные жесты.

Девушка цыкнула, вызвав неодобрительные взгляды у соседей, окончательно повисла на локте новой подруги собственническим жестом. Впрочем, Арна, внезапно для себя, почувствовала не одну лишь обиду, но и толику облегчения, вместо злости или разочарования. Теперь ей не придется искать еще одного товарища, бояться, что подруга предпочтет ей другую компанию, вести ее самой или быть ведомой.

Дева Бендида не могла ставить на кон их дружбу, когда там уже находилась собственная жизнь и честь. Между помощью другому и шансом пройти исключительно самой, она выберет последнее. Видит Геката Безжалостная, Арна не может поступить иначе не из страха, но из чувства долга. Поэтому лучше вовсе обойтись без тех напарников, которых она не способна бросить внутри.

Арна уже ощущала благодарность перед Грацией: хотя бы за то, что не пришлось чувствовать себя ненужной, замечать на себе эти неловкие, пренебрежительные или виноватые взгляды, когда другие ученики уже успели подобрать себе партнеров. Она сомневалась в том, что могла хорошо вписаться в чужую компанию. Пусть сейчас ей это и не нужно.

— А теперь ты, ты и ты, — голос наставника Медея отвлек ее от разглядывания потенциальных партнеров. В смысле, партнеров на Лабиринт, а не…

«А-а-а, мама, зачем ты так часто говорила о замужестве прямо перед Испытаниями⁈ Если бы я не сбежала из-за своего поступка, то сделала бы это от постоянных приглашений посмотреть на женихов! И теперь единственная подруга идет тем же путем, хнык».

Наставник Медей поступал расчетливо, если не подло. Он не позволил разбиться на тройки самим соискателям. Нет, он выбирал случайным образом из поднятых рук добровольцев, когда предыдущий участник или группа завершали свое Испытание. Несколько человек, к ее недоверию, неуверенности и удивлению, решились попросить наставника пройти в одиночку. Он похмыкал, но не стал отказывать.

Вот только из четырех одиночек, не считая первого Кейса, прошел лишь один. Скорее всего, на волне той мощной, странной магии его рода, от которой недовольно морщился куратор их Испытания.

Наконец, настал и ее черед.

ЛЯЗГ!

Закрытая дверь ударила по ушам похоронным звоном, прошлась дрожью предвкушения и злой, недоброй энергии по позвоночнику. Оранжевый свет фонарей неприятно рябил в глазах. Острый, землистый от могильного хлада воздух вызывал дрожь, звуки из глубины Лабиринта будили защитные инстинкты. Интуиция буквально кричала повернуть обратно, однако Арна не хотела сдаваться так просто.

Девушка сделала шаг, затем еще и еще. Случайные спутники никак не могли заставить себя пойти вперед: низенький юноша с заячьей губой, расщелиной от верхней губы до левой ноздри, и веснушчатая пугливая капризуля так и остались на месте. Они застыли у входа, а звук захлопнувшейся двери заставил их зубы издавать тревожный, истеричный перестук.

«Нельзя оставаться на одном месте», — думала Арна, пока пересиливала свой стылый, цепенящий конечности ужас, — «нельзя, потому что наставнику это точно не понравится, а он не мог не предвидеть трусишек в ступоре».

Арна вздохнула. Ей надоело ждать своих невольных партнеров: она шагнула вперед, попыталась успокоить взвинченное тело практикой дыхания отца, которой тот пользовался во время охоты, затем заставила себя перестать вслушиваться в звуки, превратить в фоновый шум.

Она не заметила этого сразу, но воздух в Лабиринте оказался затхлым, стоячим — инертным. Звуки должны были рассеиваться по закрытой системе совершенно иначе — рябью по поверхности воды, а они словно разносились ветром. Наверняка, все это наведенное. Стены… не выглядели старыми. Игрушки, обломки и останки имели одинаковые изъяны. Незнакомые слова на стене выглядели слишком четко: не имели сколов и шероховатостей. К тому же, зачем кровавые надписи в самом центре Академии Эвелпид? Не значит ли это, что наставники перенесли целый кусок строения ради Испытания?

Нет, скорее культурно доработали. Наставник Медей точно постарался на славу.

Сзади раздались крики, после чего временные товарищи чуть не врезались ей в спину. Под их ногами, аккурат у закрытых ворот, стали медленно загораться багрянцем пугающие письмена на неизвестном языке — испуганные соискатели быстро рванули вперед.

«Так, хватит анализировать», — она попыталась успокоиться, откатить влияние внутренних чар, когда стали знакомо покалывать виски, а взгляд заострился, сделался более резким, но пока не до соколиной четкости.

Арна помотала головой, мысленно снизила уровень магии в теле, как уровень воды в шаре на первом Испытании. Еще не хватало, чтобы активировалось наследие. Ее прирожденный гений часто мешал сильнее, чем помогал: заставлял чересчур сосредотачиваться на цели, игнорировать все остальное. А также выпивал чересчур много сил. Здесь он будет не слишком полезен.

Особенно, если в Испытании на храбрость не существовало реальной опасности, как предполагала Грация.

Ирония, вполне ожидаемая от человека, который часто прибегает к жеманному девичьему тону, одевается, как последний щеголь, но при этом носит при себе разумную нежить в виде отрубленной головы, причем безо всяких цепей Аристида — то есть подчиненную лично ему.

Жаль, даже понимание, что ужасы перед ней — ненастоящие, совершенно не означало конца сомнений и не придавало особой храбрости.

— А-а-а, — закричали все втроем и резко развернулись.

Позади них медленно, точно наслаждаясь эффектом, соткался из теней мерзкий монстр. Он отдаленно напоминал человека: странный кожаный хитон с фалдами, под ним — кусок ткани с прорезанными отверстиями для рук и головы. Самое жуткое — страшная, нечеловеческая улыбка от начала подбородка и до самых ушей. При одном взгляде на неизвестную тварь раздавался писк в ушах, а факелы начинали шипеть и мерцать затухающим пламенем.

Арна почувствовала, как застучали зубы, открыла рот, но не смогла издать ни звука из пересохшего горла

— «Кипп»! — крикнула девушка рядом.

Сырой толчок магической энергии прошел через монстра мукой сквозь сито. Фигура дрогнула, поплыла в том месте, куда попало слабое, но перенасыщенное маной заклинание… через мгновение, неизвестный демон вернул себе прежний облик. Только голова словно увеличилась в размерах

— А-а-а, изыди! «С-с-свел»! — юноша оказался не совсем бесполезен — он ошпарил тварь мелким заклинанием Озноба.

Та лишь издала жизнерадостное бульканье, захрустела инеем на своей одежде, но приближаться дальше не стала. С намеком на торжественность, существо шаркающей походкой двинулось влево, прямо сквозь стену. Отвратительные шаги на изломе человеческого тела заставили Арну передернуться от отвращения. Их третья участница чуть не хлопнулась в обморок, когда тварь прошла мимо нее на расстоянии ладони. Пришлось хлопать деву по щекам и выкручивать уши, пока бледный юноша поддерживал ее за локоть.

— Все, все, хватит, — слабо взмолилась она.

— Нам надо идти дальше, — подал голос парень. Как же его звали?

Не сговариваясь, трое подростков зашли за угол, после чего дружно ударили магией «Кипп» вперед, даже не пытаясь сначала разглядеть происходящее. «Толчок» развеял несколько чернильных теней и проделал дыры в большом кошачьем лице, которое ухмылялось на них с потолка на манер Луны.

— «Кто ищет, тот всегда найдет… если правильно ищет», — голос прошелся по ним, точно шершавым языком.

Глазам группы предстала небольшая комната, из которой вели три разных направления. Мрачная, окутанная туманом, с ворохами оставленной одежды, изломанными доспехами, тихим плеском ручья, что звучал в леденящий кровь унисон с далекими стонами боли и скорби. Зал выглядел некой вехой, казался Стиксом, границей между тем миром и этим, перекрестком дорог в лунную ночь под знамением Гекаты Указующей.

Они вошли молчаливо и незаметно. Будто надеялись, что старое, пыльное зло не проснется от чужого шороха, если вторженцы будут вести себя достаточно тихо. Глаза соискателей вглядывались в полумрак до скрипа, до мушек в уголках. Их осторожные шаги скрадывал грязный, зеленовато-серый туман. А тихие стоны и свисты из закрытого глазам сумрака заставляли конопатую девушку тяжело дышать и беззвучно плакать.

Они дошли до самого конца, но не встретили ни единого монстра или препятствия. Осталось лишь выбрать направление. Казалось бы, какая разница? Но… Над каждым выходом из комнаты мрачно блестела сколами выбитая прямо в стене кривая надпись. «Голод» справа. «Безумие» в центре. «Скорбь» слева.

Трое молодых людей с мрачной решимостью висельников переглянулись друг с другом. Их судьба теперь зависела от выбранного пути.

— Что значит «Голод»? — принялся шепотом рассуждать юноша. Ксантипп. Она вспомнила: его звали Ксантипп, — именно в той стороне журчит ручей. А что если «голод» на самом деле иносказание… — уже более бодрым, гулким шепотом начал он и Арна на энтузиазме продолжила:

— Как в той поговорке о

— До-о-обрая девочка… Сла-авная девочка… я так давно не ел… — Эхо тихих, злых своей скрытой жаждой слов прервало ее речь быстрее любой осознанной мысли.

Ксантипп вздрогнул, поскользнулся в тумане, шлепнулся на пол с приглушенным стоном. Девушка с капризным излетом бровей побледнела до белизны царской бумаги, изо всех сил прижала обе ладони ко рту, лишь бы не закричать в ужасе.

А голос продолжал бормотать слова в своем безумии. И монотонно, неутомимо приближался к ним из коридора позади шаркающей стариковской походкой.

Шаг, чавк, шаг-шаг, чавк, хлюп. Сё-ё-ёрб. Кап-кап. Шаг.

Арна подскочила на месте, взгляд заметался по трем проклятым вариантам. Ах, будь у них хотя бы минута, они бы наверняка разгадали не слишком сложную загадку наставника. Не задержись они у входа, не спорь и не медли ранее…

Чем ближе к ним приближалось существо из тоннеля, тем резче, отвратительнее становился запах крови и внутренностей. А туман под ногами с каждой секундой поднимался все выше и зеленел, становился темнее, будто от внезапной плесени.

— Быстрее, пока он не добрался до нас! — парень схватил их за руки, Арна тут же вырвала свою.

— Нам нельзя туда! — ее спящая способность стала подавать сигналы при виде левого тоннеля.

Она вдруг поняла, что потеряет себя, если свернет в ту сторону. Неизвестно, почему, каким образом, кто виноват. Неважно. Туда идти запрещено. Поэтому Арна кинулась вперед, в центральный тоннель, в «Безумие». Ее спутники, кляня Богов, полезли за ней.

Она слишком поздно увидела большое, ростовое зеркало. Повернула голову, бездумно окинула взглядом конструкцию, машинально сфокусировалась на гладкой поверхности. Девушка посмотрела прямо в зеркало, хуже, в глаза собственному отражению… Прежде, чем до сознания дошла ужасная, леденящая внутренности мысль:

Оно сделано из стекла, не из меди!!!

Отражение Арны внутри вдруг оскалило зубы, рванулось вперед. Тело ниже пояса осталось внутри зеркала, торс изогнулся, вытянулся отвратительно-длинной кишкой. Чужие пальцы не-Бендиды стали плотнеть, покрываться плотной стеклянной чешуей прямо на лету, за доли секунды. Холодные, материальные руки вдруг обогнули саму Арну, схватили ее безымянную спутницу за левую руку, рванули назад и вверх, в зеркало, в отраженную реальность…

— НЕ-Е-Е-Т!!!

— Гинн! — закричала Арна.

Атакующая магия вздыбилась, обернулась плотным, сверкающим в факельном свете тараном. Гудящая, невидимая волна яростно врезалась в призванную тварь, отбросила ее обратно в зазеркалье, разбила портал на миллионы мелких песчинок. Отражение Арны также исчезло, растворилось дыханием в морозном воздухе, а несчастная жертва рухнула на пол.

Лицо кровоточит от длинных царапин, горло сипит отбитыми ребрами, одна рука сгибается под странным углом — последствие пущеного наспех заклинания. Зато она осталась жива.

На несколько долгих, вымученных в полумраке секунд, раздавалось лишь частое, прерывистое дыхание живых. И шаги. Шаги, отвратительно долгие, обстоятельные шаги позади, в саване обещания смерти и миазмах разложения.

Рыжую девушку дружно взяли за локти. Она отстранилась, покачала головой, однако явно не затаила на нее обиды. Лишь тяжело, с присвистом дышала, глотала беззвучно текущие слезы и пыталась встать на ноги самостоятельно, игнорируя мнущегося рядом парня. Сама Бендида чересчур потерялась в собственных мыслях, чтобы замечать неудобство спасенной сокомандницы.

«ЗАЧЕМ⁈ Зачем наставник Медей поставил здесь стеклянное зеркало⁈ Для тварей из-за грани нет разницы, иллюзия оно или нет!!! Хорошо хоть разбилось сразу, от малейшего воздействия. Гинн почти выдохся, когда долетел до зеркала…»

— Тебе лучше не… — попытался подать голос бледный юноша.

Его глаза бегали, и, время от времени, начинали дико вращаться. Он шмыгал носом, неправильно, по-насекомьи дергал головой, то и дело принимался грызть фалангу большого пальца. Лишь страх привлечь внимание свежей кровью не давал ему вгрызться в собственную плоть до хруста костей.

— Я пойду с вами! Сейчас… только… отды, *всхлип*, отдышусь, — к удивлению Арны, пострадавшая действительно смогла встать сама, без посторонней помощи, а потом решительно двинулась вперед.

Она хныкала, скрежетала зубами, неосознанно жалась к ним двоим, но пыталась не показать своей слабости: не просила помощи, не цеплялась за них в отчаянии, не останавливалась, чтобы зафиксировать руку. Походя смахивала рукавом затекающую в глаза кровь из царапины над бровью, смотрела по сторонам, а не в одну точку, как делают инстинктивно все пострадавшие. Тихо, по пути, поблагодарила за спасение. Очень достойное поведение. Арне даже стало стыдно за собственную пренебрежительность.

— Ты смогла выучить Гинн раньше семнадцати? — с удивлением и скрытой завистью спросил ее парень, когда тишина длинного, пустого коридора стала давить на нервы, — как ты вообще смогла заставить магоканалы

— Не здесь! — резко оборвала она его.

— Не здесь, — проворчал он с обидой, однако согласно кивнул и обогнал девушек на шаг.

По пути им два раза встретились ответвления, один раз — заколоченная дверь в аудиторию, шесть — разные жуткие монстры. Ксантипп и рыжая волшебница мычали, визжали не размыкая губ, во влажной, могильной темноте заброшенного склепа. Они били примитивным «Кипп» в агрессивных монстров и пытались игнорировать наиболее жутких, но инертных, неповоротливых.

Пару раз юноша замирал от страха, принимался дергаться на месте, как перекошенная в проеме дверь. Однако именно он своим припадком показал, как не обратить на себя внимание наиболее жутких чудовищ. Девушка падала в свои кратковременные секундные обмороки, но каждый раз находила в себе силы идти дальше. Она хорошо замечала скрытые проходы. Только благодаря ей они не отклонились от магистрального направления Лабиринта.

Сама Арна отлично выявляла ловушки, вроде ям глубиной в человеческий рост или фальшивых фонарей — наростов на голове чудовищ. Она направляла своих спутников и служила тем островком спокойствия, к которому обращались в молчаливой поддержке оба ее спутника.

Вот только сама девушка все чаще обращалась к Богине, чтобы потустороннее, тихое безумие лабиринта не накрыло ее вслед за своими товарищами.

Они вошли в очередную пустую комнату с подозрением, с заклинаниями на губах и колотящимся сердцем. Снова никакой опасности, как на том перекрестке, никаких ужасов, никаких пугающих тварей. Всего лишь пустая, скучная, проходная комната. Только высятся пыльные безликие стеллажи с восковыми и свинцовыми табличками, свитками, черепками-остраконами.

Они двинулись вперед, мимо блеклых, наспех сколоченных деревянных конструкций. Арна пыталась не обращать внимания на полки, но взгляд сам по себе выхватывал то одну, то другую табличку или глиняный черепок с накорябанной на нем надписью. Каждая из них содержала просьбу, мольбу, отчаянную молитву… или проклятия живым от умирающего.

«Спаси вас Гермес Хтоний, отроки, возьмите с собой мою просьбу!..»

«Здесь так холодно и больно. Отнесите меня на свет, молю!»

«Будьте прокляты вы и ваши потомки!!!»

Арна вздрогнула, когда ощутила прикосновение. Заклинание уже было готово сорваться с ее губ, когда она повернула голову… чтобы встретиться с напуганным, оленьим взглядом спасенной ей девушки. Она раздраженно выдохнула, но не стала прогонять ее. Теплота чужого тела помогала сохранить спокойствие.

Они двинулись между стеллажей, потому что не оставалось другого выбора. Ксантипп предложил поискать другой вариант, но Арна лишь покачала головой. Ее интуицию подстегивал пробуждающийся гений, и он четко шептал ей идти прямо и только прямо.

Они успели пройти едва ли пару шагов, когда впервые услышали шепот. Он шел точно от записей. Сначала мягко, вкрадчиво, незаметно, параллельно дальним крикам. Потом бормотание стало громче, требовательнее. Отчаянные мольбы к богам, проклятия бессердечным ученикам, предсмертные хрипы.

Рыжая худышка навалилась на нее всем весом. Слезы больше не текли из ее глаз непрерывным потоком — теперь они тускло бликовали в свете фонарей пустым, надломленным взглядом. Она пыталась закрыть уши одной рукой, изворачивалась, прикрывала их плечами, но звук все равно продолжал идти. Однако девушка хотя бы шла.

Ксантипп шептал извинения с той же частотой, с какой неизвестные шептали оскорбления и мольбы. Он кланялся каждому стеллажу, плакал за себя и рыжую спутницу разом, четырежды порывался взять свиток или остракон с собой. Только сильный подзатыльник злой Арны удерживал его от невиданной глупости.

Ближе к концу томящиеся тени узнали их имена. Они стали просить адресно: «Отнеси весть наружу, дева Бендида», «Как ты можешь помнить о себе, Арна, если не уважаешь нашу память», «Твоя мать проклянет тебя, так как я проклинаю Арну Бендиду…»

Они обессиленно рухнули на пол сразу, как только вылетели из ужасной, чудовищной комнаты. Сейчас любого из этой троицы мог бы убить и закатать в гигантский шар даже навозный жук, настолько они обессилили морально и физически. Тело так часто дергалось от напряжения, так долго задействовало ресурсы на грани возможностей, что перенапряглось и без реальных схваток.

Поэтому Арне оказалось глубоко плевать, подстерегает ли их ловушка в коридоре или нет. Даже плевать, почудился ли ей пошлый, звонкий шлепок по заднице с последующим оглаживанием или это иллюзия ее одурманенного сердца.

— Эти несчастные будут теперь сниться мне в кошмарах каждую ночь!.. — заходился в рыданиях Ксантипп, чересчур вымотанный и сломленный, чтобы следить за громкостью голоса.

Раненая девушка лишь покорно сидела прямо в тумане. Ее маленькое веснушчатое личико дергалось сразу от трех нервных тиков разом. Казалось, будто она одержима злым духом или испытывает мучение, но не может ни кричать, ни стонать от боли.

— Я больше никогда не стану прежней… — пробормотала она ломким, трагичным голосом ребенка, которого война и голод превратили во взрослого.

— Никто из нас, — грустно вздохнула Арна.

Ее сердце пострадало меньше всего: кровный гений дарил отстраненность, а привычка к анализу заменяла страх поиском решений. Но даже так девушка до сих пор содрогалась при звуках любого шепота, получила стойкую боязнь туманов и углов, а чудовища из мрака «лабиринта лягушек» теперь навсегда останутся в ее памяти.

Впервые за несколько последних лет, дева Бендида засомневалась в своем решении поступить в Академию Эвелпид.

— Я так давно ничего не ел… — раздалось сзади, из пройденного коридора.

Чавк, шаг, ХРУСТ, чавк, шаг-шаг, чавк…

Все трое вздрогнули, печать изнуренной покорности на лицах стала оплывать, истаивать под действием нового всплеска страха. Трое соискателей принялись неохотно, тяжело подниматься на ноги.

— Оно опять нас преследует, — свистящим шепотом сказала пострадавшая девушка очевидную истину.

«Мимоза. Ее зовут Мимоза», — вспомнила Арна.

Каждый из них вздрогнул от ее шепота, после чего рыжая пробормотала «простите», пусть тихим, но НОРМАЛЬНЫМ голосом.

«Слава Гекате Молчаливой, что та комната оказалась такой короткой…» — вознесла Арна короткую молитву покровительнице.

— Что вообще ему нужно? — задал парень идиотский вопрос с визгливыми, истерическими нотками.

Не ради ответа, лишь бы не молчать в этой стылой, наполненной тихими шорохами и стонами тьме.

— Он просто хочет есть, — прошептал мягкий, вкрадчивый голос ей на ухо.

Арна едва удержалась от оглушительного визга. Ее спутники и вовсе застыли истуканами, чтобы потом неосознанно ускорить шаг. Парень дрожал, а Мимоза держалась за ухо так, будто туда вот-вот заползет мерзкое насекомое.

— Не надо, нет, только не опять… — захныкал Ксантипп.

— Вы тоже слышали это, да? — срывающимся голосом спросила она.

Никто не соизволил ответить. Говорить вдруг стало страшно, неправильно. Вдруг… вдруг именно сказанные вслух фразы притягивают, зовут ИХ?

— Стой! — она неохотно разлепила губы, затем резко дернула парня за локоть.

Тот нелепо взмахнул руками, гневно на нее покосился… Коридор впереди подернулся едва заметной рябью.

— Дальше нет прохода. Не знаю почему. Просто чувствую, — сказала им Бендида серией быстрых, отрывистых фраз.

— Разворачиваемся? — спросил юноша с болью в голосе.

— У нас нет другого

— Ми-и-лые детки, сла-авные детки… *чавк*, *чавк*, я угощу вас свежей печенью… а потом вы-ы…

— Здесь. Здесь проход! Я нащупала-а-а! — завизжала Мимоза уже в полный голос и закончила болезненным криком, когда ее израненная рука зацепилась за край угловатой арки.

С тревожным хлюпаньем, ее рука изогнулась еще сильнее в сторону, точно надломленная ветка акации. Никто из них уже не обращал на это никакого внимания, даже сама пострадавшая. Вся тройка быстро, один за другим, нырнула в скрытую нишу, резко захлопнула за собой дверь. Спустя несколько секунд, плотная дубовая дверь принялась сотрясаться от мощных ударов. Соискатели навалились на дверь своими тощими спинами, уперлись пятками в сколы на полу, закричали, заголосили от напряжение.

Следующие удары, казалось, почти смогли выбить дверь, но потом все стихло. Вся троица облегченно выдохнула, после чего две девушки и парень в изнеможении сползли вниз, на уютный пол без очередных костей, изломанных шлемов и даже вездесущего тумана.

Только после того, как дыхание полностью восстановилось, в глазах перестало плыть, а холодный пот остыл на коже, они соизволили оглядеться по сторонам. Студенты оказались в сухом, абсолютно нормальном помещении, вроде той аудитории, где проходило Первое Испытание. Ряд парт, доска, преподавательский стол. А за столом…

— Плохо! — наставник Медей сидел в, представительном кресле и неторопливо выводил буквы в строгом, дорогом на вид свитке.

В голове у Арны на несколько секунд воцарилась звенящая пустота. Что этот мужчина делал здесь, в юдоли скорби, страданий и неизбывного ужаса? Почему он просто сидит? Как можно так обыденно, так сухо…

Они смотрели на наставника пустыми, глубоко запавшими в череп глазами, а тот продолжал выписывать что-то в своем свитке и не обращал на них никакого внимания.

— Плохо, — повторил он, когда раздраженно откинул перо в сторону и уставился на них насмешливо-презрительным взглядом, — вы не сдали. Дева Бендида, дева Мимоза, юный Ксантипп, — он поднял голову и хмуро посмотрел на них:

— Травмы. Постоянные крики. Долгое прохождение. Слабый магический потенциал. Повторяю еще раз: для тугодумов. Вы. Не. Сда. Ли, — по слогам произнес он, после чего неприятно ухмыльнулся, — выход там, — он указал на толстую дверь из черного, дрянного железа. Такие любили ставить на верхние уровни тюрем, — не задерживаю.

Ксантипп упал на колени так резко, что разбил одно из них в кровь, но даже не заметил этого: он стукнулся лбом об угрюмый каменный пол, молча распростерся ниц перед столом наставника и стал тихо, почти неразборчиво молить его полубессвязными фразами: «простите», «никогда больше», «еще шанс», «что угодно», «я не…»

— Но, н-но, н-н-но, — Арна сама начала заикаться, хватать горлом воздух, словно ей тяжело, невыносимо дышать.

В глазах потемнело так, что она перестала видеть. Только лицо наставника продолжало сиять порочным лунным блеском в ее влажных от отчаяния, скорби и пережитых мучений глазах, — подождите, как же…

— Нет! Нет-нет-нет-нетнетнетнетНЕТ! Этого не может быть!!! Вы… ты не наставник, ты изверг, демон, мимикрия!!! — рядом разорялась на крик, затем ударилась в слезы, в хрипы несчастная, израненная Мимоза.

Она сорвала голос всего за пару фраз, но не остановилась. Сипела ругательства пополам с обвинениями, царапала стену, срывая ногти, оставляя на ноздреватом камне неровные, кровавые дорожки с редкими комочками плоти.

Арна слышала ее словно издалека. Словно из неведомых, теплых земель: без чудовищ, без лабиринтов, без ударов по самому больному — вере в себя. Ее будто бросили в Морозную Купель, нет, точно сама Геката Последнего Милосердия небрежно вынула ее душу, вытащила из бренного тела, чтобы

— Кипп! — захрипела Мимоза и выбросила вперед окровавленную ладонь.

Наставник Медей успел повернуть к ней голову, недовольно открыть рот, после чего

Его грудь вдавилась внутрь, брызнула кровью и осколками костей.

Красивый фиолетовый хитон разорвало прямо по центру оранжевого облака, кровь и кусочки плоти покрыли его с ног до головы. Шея ломко треснула, свободно ударилась об острую перекладину, голова тошнотворно чавкнула, запрокинулась на спинку стула, закачалась на одном позвонке, точно гиря на тонкой веревочке. Руки бессильно опали, ноги стукнулись коленями друг об друга.

Кресло тоскливо скрипнуло и закачалось под ним, тело стало медленно сползать… Но голова сохранила положение, зацепилась за спинку и остановила движение. Спустя долгие четыре секунды, труп наставника, наконец, застыл в своей мрачной неподвижности.