Магия, кофе и Мортидо 2

Глава 9 Где пир стервятников набирает обороты

❝ Жизнь — трагедия для того, кто чувствует, и комедия для того, кто мыслит ❞

Лабрюйер

— Перед вами Арена Третьего Испытания, — голос Суверена звучал предельно незаинтересованно, рокотал протокольной вежливостью абсолютного хищника.

Однако студенты слушали его напряженно, с болезненной внимательностью. Пока мощная, но безыскусная, невыразительная аура Немезиса давила им на плечи своей исполинской громадой.

— Блин, меня они так не воспринимали, — пожаловался Медей сидящей рядом Киркее. Та умилительно фыркнула, попыталась изобразить обиду на своем чересчур светлом личике и отвернулась от гадкого злодея.

— Ах, наставница Киркея, вы разбиваете мне сердце своей холодностью! — он шутил только отчасти.

— Мне в жизни не разбить его сильнее, чем вы один всем этим бедным детям!!! — воскликнула она театральным шепотом.

— Пфф, — на сиденьях рядом совершенно синхронно фыркнули Пенелопа, Эскулап и Аристон.

— Неженкам здесь не место, — Пенелопа.

— Трудности закаляют, — Аристон.

— Было очень весело, спасибо, — Эскулап.

— Один мальчик вообще обкакался, — Павсаний.

— Далеко не один, — Аристон.

— Просто некоторые мыли срам в ручье Лабиринта, — демон Зу.

— В том же, из которого потом пили другие олухи? — Эскулап.

— Неужели иллюзорный вкус гнилой крови имел под собой правдивую основу? — Павсаний.

— Даже не сомневаюсь в этом. Двойное дно Испытания. Сокрытое в сокрытом, — Эскулап.

— Наставник Медей в последнее время показывает слабость к таким намекам, — Пенелопа.

— Что, где-то еще говно осталось? — Аристон.

— При таком масштабе? Наверняка! — Павсаний.

— Вобщем, даже никто не умер, — подытожил довольный поддержкой Медей.

Несчастная Киркея лишь вздохнула и обвела присутствующих грустным, условно-осуждающим взглядом вида: «я знаю, что в душе вы просто розовые пупсики, но гадкое общество диктует свои правила и вы плачете, но достаете колючки».

Уф. Невероятно выразительная мимика. Жаль, никто другой не впечатлился. Довольные наставники продолжали обсуждать наиболее постыдные, отвратительные или смешные моменты из жизни насеко, тьфу ты, из жизни несчастных абитуриентов.

— К слову, а где другие наставники?

— Фиальт обходит ваш рукотворный Тартар, остальные слишком заняты, — ответила ему миленькая наставница сквозь надутые щечки.

— … Вам дается четверть часа на подготовку, — на арене Суверен продолжал объяснение правил, — Испытание начнется, когда солнце окончательно зайдет за горизонт и вспыхнут факелы священного огня Четырех. Бой по правилам гопломахии, но с вооружением магов агона, как на олимпийских играх, — подытожил Немезис.

«Эм, это как?», — недоуменно захлопал глазами Медей и обратился к памяти отродья, — «а, вот как. Гопломахия формально может длиться до смерти, а еще там запрещены вспомогательные штучки — зелья, там, допинги из арсенала моего любимого поставщика Энрико. А вооружение агона — специальный артефакт, там ведь нельзя использовать свои заклинания, иначе все будет слишком индивидуально и непредсказуемо».

Он снова опустил взгляд вниз, к действующим лицам. Первый помощник Алексиаса стоял посреди привычной для этого мира песчаной арены и следил глазами за робкими, молчаливыми рядом с ним подростками. Похожую площадку Медей видел неделю назад, во время своего первого визита в Лемнос. Та была чуть больше, имела несколько слоев защиты, больше продвинутых механизмов. Зато арена Академии находилась в котловане, поэтому зрительские подмостки располагались как бы сверху, на втором этаже. Это позволяло видеть небольшую арену как на ладони, при этом сохраняя инкогнито самих зрителей.

Рядом с Немезисом сбилось полукругом двадцать три соискателя из четырех с лишним десятков тех, кто отправился в лабиринт. Да, экзамен Медея не сдал почти каждый второй, впервые за всю историю проведения вторых Испытаний. Обычно там проваливалось человек семь из среднего числа в шестьдесят соискателей.

— На этом все. Можете уйти готовиться прямо сейчас или проверить арену. Пары для боя будут выбраны случайным образом с помощью жребия, — Суверен демонстративно достал пачку серых листов, которые студенты заполняли на Первом Испытании, подошел к краю площадки, к деревянному барабану на вертеле, и опустил туда листы. Затем покрутил ручку — из маленькой прорези выпал одинокий листок. Что ж, очень удобно. Вот только бой один на один…

В каноне до третьего Испытания дошло ровно тридцать три студента, что позволило экзаменатору разбить их на тройки. Здесь же придется обойтись стандартными парами, без сумбура и неловких ситуаций, со смаком описанных в новелле. Впрочем, там автор явно ударился в дуракаваляние и провел нужных персонажей «просто потому что». Благо, побеждать для прохождения Испытания не требуется — окончательное решение будет принимать наставник. И сложно придумать кого-то менее беспристрастного, чем бессменный экзаменатор, уважаемый фарш-машина.

А Медей знатно облегчил ему задачу, когда серьезно проредил соискателей. Несмотря на то, что он поставил рекорд Второго Испытания по выброшенным с вещами на выход студентам — и Алексиас, и его помощник (что важнее) отреагировали одобрительно, оставили максимально позитивные отзывы. Суверен прошелестел нечто похожее на: «образцово выполненная задача — я составлю вам письменную благодарность», а ментор сжал его в медвежьих объятиях, долго хохотал, хлопал по спине и пребывал в полнейшем, «разрази меня гнусный Зевс», восторге.

Остальные наставники оказались более сдержаны, хотя и Колхида, и Пенелопа, не сговариваясь, выразили ему свое сдержанное одобрение. Остальные — несдержанное. Старичок Демокрит потрясал своей тростью, как боевым знаменем, Фиальта держал демон Зу, иначе он мог бы уже несколько раз пройти Лабиринт вместе с остальными соискателями, Аристон орал про мужество, поэмы и «настоящее испытание духа», что бы это не значило.

Эскулап и вовсе САМА, по доброй воле отправилась лечить будущих учеников. Через час вернулась хриплая, икающая от смеха и с такой довольной улыбкой на лице, что краснел весь мужской состав, кроме Демокрита и демона. Она дождалась, когда их оставили наедине, прошептала на ухо: «я в тебе нисколько не сомневалась» и чмокнула его в губы.

Медей оказался так удивлен, что не догадался ни углубить случайный подарок, ни продлить. Он не смог даже толком ощутить вкус маленькой красотки. Пришлось довольствоваться раздувшимся самодовольством и приятными фантазиями, хоть великая врачевательница и не вкладывала в свой жест никаких эротических подтекстов.

Еще ему что-то говорил Тартарос, но Медею стало так скучно от одного его вида, что он забыл и мутного препода, и его слова сразу, как только обычно молчаливый наставник исчез с горизонта.

После прохождения Испытания, Медей толкнул небольшую речь, немного подразнил шокированных его скромной фантазией студиозусов, да отпустил бедненьких мальчиков и девочек отдохнуть три часа, чтобы потом, на закате, приступить к завершающему этапу — третьему экзамену.

Из всех описанных в новелле Испытаний, третье казалось и самым интересным, и самым банальным. Сумерки. Арена. Бой учеников один на один с помощью одного нехитрого артефакта. Автор новеллы совершенно не стала заморачиваться с сюжетными твистами. Взяла то, что дешево и сердито.

«Ага, поэтому мы щас сидим и ждем, пока начнется арка турнира, как в гребаном аниме. Старом, конечно. Новые постепенно скатываются в исекайное дерьмо, хотя и там турниров навалом, исключительно дебильных».

Особенно его разочаровал в этом плане тайтл «двойной удар: Даг и Кирилл». Потому, что он оказался совсем не про то, как золотой патриарх всея Руси флексит в «Бойцовском Клубе» Махачкалы под вайбами раздвоения личности.

Наставники рядом уже вовсю обсуждали понравившихся студентов, беззастенчиво тыкали в них пальцами, пользуясь тем, что зрительские ряды нельзя разглядеть из самой площадки.

— Ставлю десять оболов на победу Кейса из Гераклидов, — азартно зашептал ему на ухо Аристон.

Ага, нашел дурака. Этот имбец ходячий даже гэ героиню может осилить на начальном этапе. Ну его нафиг.

— Ты бы еще на наставника Немезиса поставил, мой не вовремя жадный друг.

Аристон накуксился, надул губенки, как маленькая девочка. В отличие от миленькой зефирки Киркеи, со стороны шрамированного мужика это смотрелось премерзко. Словно он настолько вжился в роль военного, что стал ходить на все парады без исключений, даже срамные и запрещенные.

— А как вам понравилась та милая девочка, Грация? — спросил его Павсаний.

— Это не девочка, это Сатана-кроссдрессер, — буркнул Медей и пояснил недоумевающему мужику, — она смогла закрыть сознание от призванного мной демонюки.

"Причем сходу, при первых же признаках воздействия. Не полностью и без обратной связи или контратаки, но даже так… А еще, она почти не боялась иллюзий, била по жутким, страшным безо всяких скидок тварям каким-то заклинанием иглы, убеждалась в их нереальности, после чего просто проходила сквозь! А-а-а, как она вообще может нормально передвигаться под весом своих стальных, нет, чугунных, да что там, иридиевых яиц⁈

Единственное, что проняло девочку-припевочку — игры разума, вроде моего подставного «Медея». А, точно, еще того филиала хосписа в Гэри, который я тщательно воплотил, да, вдобавок, разукрасил на местный лад. Да-а, гниющие конечности получились очень натурально… Эх, так пугать ее тоже неплохо, но Грация однажды заматереет и такая фигня ее больше не проймет. Блин, эта розовоглазая гадость даже озера личинок не испугалась! Она вообще женщина или бесчувственная посудомойка⁈"

Медей вернулся мыслями к пройденному Второму Испытанию.

Пугать учеников, особенно таких незамутненных, таких чопорных, правильных и неискушенных, оказалось сплошным удовольствием. Он не мог продумать индивидуальное испытание абсолютно для каждого, поэтому разделил Лабиринт на зоны воздействия — страх темноты, насекомых, вины перед чужой болью, страх провала и так далее, всего тринадцать областей с тремя-четырьмя вариациями на тему, которые он тасовал и подкидывал конкретной группе — смотря по их реакции.

В этом ему сильно помог вызванный демон, который и шептал им гадости, воздействовал на разум, отправлял фантомные ощущения, вроде вкуса застарелой крови, вместо простой воды из ручья с примесью грязных портков. Жаль, чтобы вызвать его второй раз, потребуется найти нечто столь же редкое, как пропитанная миазмами Делетериона туника.

— А мне понравилось, как выступила та дриада, Доркас, — присоединился к обсуждению Фиальт.

Когда он успел подойти, Медей так и не понял.

«А, нежить с ним, пусть сидит. Блин, жаль, пришлось моего трупоглава обратно отфутболить. Немезис не хотел „иметь дело с мерзостью“. Даже предложил его сжечь, неблагодарный…», — вместо приглашения на казнь, Медей дал фамилиару в челюсть на глазах высокого собрания, а потом унес довольного, как слон, Гнилоуста за волосы к себе в покои.

— Да, нимфы, они такие. Впечатляющие. Она так бодро пошла вперед, так легко развеивала фантасии наставника Медея своим сродством… — покивал Павсаний.

— Хоть и визжала от ужаса, — фыркнула Пенелопа, — обычно они или флегматичные, или любопытные без меры. А эта орала, как коза на жертвенном алтаре, все время прохождения.

— Но все равно быстрее всех прошла первую половину, — улыбнулся Фиальт.

— А потом наставник Медей подобрал ключик и к ее сердцу, — влезла в разговор Колхида с ядовитой улыбкой.

— Уф, мне тогда и самому стало нехорошо, — признался Фиальт.

— Бедная девочка так плакала, так плакала, — выдала Пенелопа с провокационной улыбкой, причем в сторону Киркеи.

Маленькая наставница, ожидаемо, вспыхнула, бросила на платиновую блондинку взгляд праведного негодования, но сдержала резкий комментарий, просто отвернулась с опущенными плечами и видом терзаемой добродетели.

— Так что насчет ставок, мои возлюбленные коллеги? — влез Павсаний.

— Да на что там ставить? — Пенелопа незаинтересованно махнула рукой, — гарантированно пройдут все соискатели с резервом в полторы пальмы и выше, если среди них не найдется идиота с зельями, свитком или заранее наложенным заклинанием.

— Тоже верно, — вынужденно согласился Павсаний, — тогда как насчет темных лошадок? Давайте уберем всех перспективных и будем ставить исключительно на тех, кого не присмотрели раньше.

— Вам не кажется, что это низко и недостойно звания наставника, делить учеников на первый и на второй сорт? — вмешалась Колхида.

Удивительно спокойным тоном, как для нее. Ах да, это ж не Медей предложил.

— Но они не делили никого на сорта, — возразила ей наивная Киркея, — пока дети так мало знают и умеют, зримые талант и кровь дают слишком много преимуществ. На экзаменах мы узнаем лучше, кто из них талантливый мышонок, а кто сытый лев с одышкой, — улыбнулась она.

Колхида улыбнулась в ответ, на что Медей в удивлении поднял брови. Надо же, она умеет улыбаться. Красиво улыбаться, подчеркиваю.

— Раз с обвинениями покончено, давайте уже начинать. От четверти часа осталось минут пять, не больше, — вернул их к обсуждению Аристон.

— Юного Кейса сходу отбрасываем. Фамилия, репутация, природные данные, — начала Пенелопа.

Остальные покивали.

— Я бы еще убрал деву Грацию, — подхватил Фиальт, — прошла лабиринт быстрее всех, кроме Доркас и того юноши, бр-р, забыл его имя, большой резерв, личная храбрость, ум, здоровая твердость характера.

— Принято, — вразнобой согласились остальные.

Таким же образом из уравнения убрали Арну Бендиду за ее силу, стойкость и знание «Гинн» еще до Академии, дриаду Доркас, за талант нимфы и личные качества, деву Мимозу, за невероятную стойкость и решимость идти до конца (и убийство клона Медея, в чем ни один из гадов не признался), а также полосатую «эмо-зебру» Никту, за поистине монструозный резерв, завидную толстокожесть и непробиваемое упрямство.

— Как насчет ее спутника, юноши Париса?

— Он ведомый, нерешительный. Не умеет давать отпор подруге, долго думает в опасной обстановке. Хм, еще склонен уступать и искать обходные пути. Нет, я бы на него ставку делать не стала, — подытожила молчавшая до этого Эскулап, — нет гарантии твердой победы.

Маленькая полубог успела подсесть к грустной Киркее, после чего разделила внимание между двумя равноинтересными для нее занятиями: прислушивалась к обсуждению, вставляла мелкие ремарки. А также пристально, молча разглядывала лицо и фигуру уютненькой наставницы, чем мало помалу вгоняла ее в краску, непонимание и легкую панику.

— Логично, — проскрипел демон Зу, — он предпочитал отмалчиваться, но после быстрого взгляда прищуренных глаз Эскулап ему тоже пришлось включиться в разговор.

— Вон тот, с заячьей губой, Ксантипп. Он был с девой Бендидой и девой Мимозой.

— Хлипкий он. Сломался несколько раз, его только спутницы и вытаскивали, — пренебрежительно бросил Аристон.

— Ну не скажите, он тоже внес свой вклад! — азартно возразил ему Фиальт и они начали спорить.

— Есть еще кого отметить? — спросил Медей остальных.

— Тот юноша, второй, после главы фамилии Гераклид, кто прошел вашу изуверскую задумку в одиночку. Как его звали? — спросила у него Пенелопа.

— Фаэтон, — Медей задумчиво покусал губу.

Он не помнил этого парня по новелле, значит — паренек не пройдет дальше. Ну, скорее всего. В первом томе описывались Испытания и их участники, но помнить настолько проходных персонажей? Поэтому Медей лишь отрицательно покачал головой.

— Он не пройдет.

Спорить с ним не стали. Фаэтон не понравился никому — чересчур много жестокости, а Киркея в их беседу не вмешивалась. Она ерзала на кресле и пыталась как бы невзначай избежать пальчиков Эскулап, которые будто бы случайно оказывались рядом с ее боками.

«Еще чуть-чуть, и бедная зефирка будет сидеть на подлокотнике и мяукать грустной сиамской кошкой», — хмыкнул наставник.

— Как насчет Елены Диониды? — Пенелопа задала вопрос неожиданно деликатным тоном. Неспроста!

Аристон хрюкнул, как жена комментаторов в «одноклассниках», Фиальт издал резкий звук отвращения, Колхида вздохнула и покачала головой… а дева Эскулап моргнула, ее тело дернулось, ладонь повело в сторону, руки разъехались и она плюхнулась лицом на колени Киркеи.

— А-ва-ва-ва, — запаниковала красная, как рак, наставница, прижала ладошки к глазам и закачалась, точно от сильного головокружения.

Медей оперативно подхватил грозную полубога за талию и поставил ее на ноги, как ответственный взрослый заигравшегося ребенка. Взамен он полюбовался непроницаемой мордашкой Эскулап, с ее легким, незаметным другим людям налетом недовольства и смущения, а также получил взгляд обжигающей, бесконечной благодарности от Киркеи. В этот момент она бы простила ему даже смерть ученика во время Испытания.

«Оп, и набрал очки на пустом месте», — довольно подумал он.

— Почему вообще проклятым Дионидам позволено поступать в нашу Академию⁈

Медей удивленно вскинул брови. Это первый раз, когда он видел раздраженного, хмурого Фиальта. Вечный зеленоволосый балагур выглядел почти грозно в своем неприятии какой-то незнакомой самому Медею девицы.

— Потому что Зе, хм, ТОТ бог больше не падший. Его оправдали три года назад, — любезно разъяснил ему Павсаний, — а значит, посвященная ему фема может вернуть себе права граждан и фамилию.

— Тьфу, проклятая жрица, — Фиальт отвернулся, — все настроение испортила.

— Надо было завалить ее еще на прошлом Испытании, — покивал Аристон.

Взгляды всех наставников молча скрестились на нем. Эй, что за молчаливое осуждение⁈ Опять обижают меньшинство отродий в Академии! Жизни Медеев тоже важны!

— Еще бы я знал, как их всех зовут, — пожал плечами Медей, — я никого не оставлял и не валил специально. Да вы и сами должны были видеть! — раздражение прорвалось на последней фразе и Аристон с Фиальтом стыдливо отвели глаза.

Остальные только покачали головой или недоверчиво хмыкнули, но эту тему никто больше не поднимал.

«И вообще! Вам надо — вы и заваливайте ее, хоть на экзамене, хоть на сеновал. Ну подумаешь, из семьи, посвященной Зевсу. А Фиальт ведет себя так, будто она ему в любимый суп плюнула, нет, набрала в рот, потом выплюнула обратно в тарелку. И не дала потом доесть, негодница, отдала деду».

— Какой вы предвзятый, наставник Фиальт, — ровным тоном произнесла Пенелопа, но в ее взгляде мелькнула презрительная нотка, — а что насчет вас, наставник Медей? Как вы оцениваете успехи Елены?

Фиальт тут же уставился на него испытующим, слегка ревнивым взглядом.

— Да ничего особенного. Скорость прохождения средняя. Резерв… м-м-м, не помню, значит, тоже средний или вовсе на грани. Никаких особых страхов не показала — боялась всего подряд, но умеренно. Воплощенная серо… — Медей застыл с открытым ртом.

— Вижу, вы поняли, — Пенелопа и не думала прятать свое самодовольство. О, нет, она обрядилась в него, как Цицерон в доблесть, и тыкала в окружающих внешним богатством внутреннего мира.

— Она специально ведет себя невыразительно? — тут заинтересовалась даже Киркея, — но зачем? Так же больше шансов не сдать экзамен!

— Резерв у нее действительно средний. Пальма и дактиль, м-м-м, лептосом, — быстро определила Эскулап одним долгим, аналитическим взглядом на скромную фигуру девушки.

— Я думаю, все проще. Она вообще ничего не знает о магии, — вмешалась Колхида, — девочка еле-еле сдала письменный тест, — пояснила волшебница, — зато выучила «Фак» в числе первых.

«Да, такие необразованные девицы всегда изучают „Фак“ быстрее сверстниц. Кастуют, как не в себя. И потом идут дорогой магии, точно по накатанной», — хмыкнул он.

— Нельзя давать ей учить аналитические заклинания, — нахмурился Павсаний при полной поддержке Фиальта.

Снова разгорелась дискуссия, теперь уже куда более взрывоопасная.

— О, смотрите, это же мой любимый ученик, Евгений, — Медей решил отвлечь коллег от невеселых мыслей и указал на одного парня в толпе. Тот, хоть и прошел Испытание, двигался странно и постоянно краснел. Зато строил из себя крутого и единственный среди парней-соискателей, кто пытался флиртовать с девушками за минуту до начала экзамена.

«Ха, да я почти не испугался!» — заливал он остальным.

«Ага, то-то у тебя походка деревянная и ты в туалет побежал сразу по прохождении. И хитон какой-то странно мокрый снизу. Типичное: „Аянокодзи снова всех обманул. Люди — пешки, а я их кукловод“. Только трусы сменю», — посмеивался Медей.

Разумеется, он во всех подробностях описал злоключения несчастного юноши безжалостным наставникам, тем более, что сам следил за ним пристальнее других. Этот кадр оказался одним из самых трусливых, мелочных и самовлюбленных. Шарахался от каждой тени, наплакал целый второй ручей, в панике убежал от сокомандников меньше, чем за одну минуту да так и носился по Лабиринту без цели и смысла.

Как он прошел дальше, решительно не понимал даже сам Медей. Что ж, тем интереснее будет следить за «его университетами».

Размышления прервали возгласы студентов внизу. Огромные клубы ярко-оранжевого пламени взметнулись в темнеющее звездное небо. Жаровни зажглись, затрещали священным деревом. Темная, почти неразличимая в сумерках арена осветилась со всех сторон. Пляшущее пламя придало лицу наставника Немезиса еще более суровое выражение. Он направился на середину площадки и объявил о начале Третьего Испытания.

— А первыми на арену вызываются, — наставник крутанул ручку деревянного барабана, вытащил из окошка два серых листка, — дева Грация. Молодой Фаэтон. Прошу.