Магически и не только… одаренная семерка и их декан

Глава 19

Схватившись за ухо, преисполненный праведного негодования Барри уставился на появившегося в дверях Дениса Облайджа.

— Тебя, что троглодиты[1] воспитывали? Стучаться надо! — злобно приветствовал он появление сержанта.

И под звук истошно и пронзительно поскрипывающей двери, которая была возмущенна тем, что с ней второй раз подряд поступили как с какой-то там палкой для апорта[2], наградил таким укоризненным взглядом, что бывший «морской котик»[3] — почувствовал себя аж настолько виноватым, что сходу пообещал не только Барри, но и себе.

— В следующий раз, обязательно постучусь!

— В следующий раз он обязательно постучится, — недовольно проворчал Барри. — можно подумать сейчас мне от этого легче!

— И-и-иии! И-иии! И-иаа! И-иаа! Кря-аа-кря-аа! — поддержала его дверь.

И только она, как оказалась, Барри в этой комнате и понимала, потому что все остальные, включая его обидчика, так и не сказав ни слова сочувствия, уже в следующую секунду о нём забыли.

— Ну и что там ещё у нас случилось, Денис? — устало поинтересовался ректор, на всякий случай, убедившись, что он всё ещё сидит.

— Призрак случился непривязанный, настырный и самоуверенный, — лаконично отрапортовал Облайдж.

— Кэссиди! Опять! Убью паршивку! — пробормотал себе под нос Алекс.

Однако Блэкэбисс его услышал. Вот только расслышал не всё. А потому то, что не дослышал — придумал.

— А я убью остальных паршивок! — торжественно пообещал он. — Потому что, ну сколько можно! Сегодня же вообще запрещу это демоново сестринство «Каппа Каппа Омега»!

— «Каппа Каппа Омега»? — удивленно переспросил Алекс.

— А кто же ещё? — не просто удивился, а даже растерялся Блэкэбисс, поскольку был уверен, что он и его декан думают об одних и тех же паршивках.

— Сейчас узнаешь, — иронично усмехнулся опекун Кэссиди Колдингс и, тяжело вздохнув, обратился к сержанту. — Ну, где там твой призрак, Облайдж, веди!

— А никуда идти не надо, вот он я! — объявил важно вплывший в бильярдную призрак в праздничной ректорской мантии и с бутылкой шампанского в руке. — Заприте дверь! Мы выясним, кто отравитель юных умов⁈[4] — вдруг вскричал он. — Чего там выяснять? Вот он, он и сам отравлен смертельным ядом некомпетентности и разгильдяйства! И всего несколько минут осталось жить ему, прежде чем он умрёт от моей карающей длани! Потому что он, во всём виноват он! — внезапно ткнул он призрачным пальцем в грудь Блэкэбисса.

— И в чём же, конкретно, ты обвиняешь меня Лаэрт[5]? — искренне озадачился «ОН».

— Хотя бы в том, что ты не узнал меня, неблагодарный ты — щенок! — грозно возвестил призрачный дедуля. — Я — первый ректор этого университета Малькольм Стоунблэк Непревзойденный. Я — тот, кто оставил в этом месте свои душу и сердце, в прямом смысле слова, и что же я вижу⁈

— Его что, принесли в строительную жертву[6] при закладке фундамента «УМИ»? — с благоговейным придыханием в голосе поинтересовался Барри.

— Что ты несёшь! Какая ещё строительная жертва! Фундамент «УМИ» заложили на пересечении мощнейших магических потоков! — практически в унисон гаркнули оба ректора: настоящий и самый первый.

— Что же касается этого, — кивнул Хильдерик Блэкэбисс на своего призрачного коллегу, — то, насколько я помню, он сломал себе шею, спускаясь в дупель пьяным со смотровой башни.

Малькольм Стоунблэк Непревзойденный покосился на бутылку шампанского и голосом оскорбленной невинности сообщил: — Не был я в дупель пьяным. Просто, когда я споткнулся, меня гораздо больше беспокоило то, как бы не расплескать шампанское, чем то, что я могу сломать шею. Потому что, это был особый случай и шампанское тоже было особое… Что, впрочем, не делает мою смерть менее глупой. Увы, увы…

— Я бы даже сказал: непревзойденно глупой! — не упустил возможности, съязвить Блэкэбисс. — Но я так и не понял, насчёт некомпетентности и разгильдяйства. Будьте добры, объяснитесь, коллега?

— Объяснитесь⁈ — задохнулся от возмущения призрачный дедуля. — Да что же тут объяснять, если какие-то студиозусы смеют меня, МЕНЯ, Малькольма Стоунблэка Непревзойденного, мало того, что беспокоить, так ещё и пытаться завербовать!

Александр тем временем сплёл заклинание развеивания и швырнул в самого первого ректора «УМИ»…

Призрак, однако, не только не развеялся, но и даже не побледнел.

— Завербовать? — искренне изумился Блэкэбисс. — В сёстры, что ли?

— Сёстры⁈ Какие ещё сестры⁈ — оскорблено возмутился Непревзойденный. — Меня пытались завербовать в шпионы! — гордо провозгласил он. Сам себе, удивляясь при этом (судя по появившемуся вдруг озадаченно-раздосадованному выражению лица) ну и почему же он дурак призрачный не согласился?

Хорошее же предложение было! И главное, открывало такой широкий простор для тайной инспекции деятельности вот этих вот деятелей! Которых лично он бы даже к преподаванию студентам не допустил бы, не говоря уже об управлении университетом.

Потерпевший неудачу с развеивающим заклинанием Александр, между тем, сплёл связывающее заклинание.

Не то, чтобы он сомневался в качестве плетения своего развеивающего заклинания… Тем не менее, прежде чем отправить очередное своё заклинание в призрака, он дважды его проверил. И только после этого щёлкнул пальцами и отправил…

— Молодой человек, — в этот раз призрак всё же снизошёл до того, чтобы заметить потуги пытавшегося избавиться от него мага. — Не тратьте понапрасну силы. Меня нельзя ни развеять, ни привязать. Или вы думаете, что титул «Непревзойденный» мне красивые глаза дали⁈ Я вам даже больше скажу, что если бы я не позаботился об этом сам лично, меня бы и призвать не смогли! А потому я уйду, когда сам этого захочу, усёк салага⁈

— Усёк, — кивнул «салага», с трудом сдержавшись, чтобы не закатить при этом глаза.

«Непревзойденный! Ну и трепло! — мысленно фыркнул декан демонического факультета. — Можно подумать, чтобы привязать себя к источнику силы, много ума нужно! Единственная загвоздка в том, чтобы точно знать, где перекрёсток сил! Однако в одном этот трепло был прав, привязанного к источнику силы духа, насколько Алекс знал, до сих пор никому не удавалось ни развеять, ни перепривязать…»

Предполагаемая невозможность решения стоящей перед ним задачи, впрочем, ничуть не обескуражила «салагу» и он продолжил раздумывать над тем, как избавиться от Непревзойденного.

— Иначе говоря, вы сами позаботились о том, чтобы вас смогли побеспокоить? — между тем уцепился за заявление призрака Блэкэбисс. — Ну так и какие, тогда ко мне претензии?

— А такие, что в университете бардак и на лицо кризис управления! — выпятив подбородок и сделав призрачную грудь колесом, важно заявил Малькольм Стоунблэк Непревзойденный.

— И в чём же они выражаются, в том, что вас разбудили хорошенькие молоденькие девушки и попросили об услуге⁈ — насмешливо уточнил Блэкэбисс. — Так, как я и сказал, вы об этом сами позаботились. Более того, подозреваю, что именно о таком пробуждении вы и мечтали…

— Во-первых, меня разбудили не девушки, а во-вторых…

— Не де-эву-уушки-ии? — дружным изумленным хором переспросили Блэкэбисс и Алекс. — Как это не девушки⁈

— Как я и сказал, бардак! — удовлетворенно констатировал призрак. — А потому вот вам моё ультимативное предложение, господа. Либо вы становитесь под мои знамёна, и мы вместе боремся против бардака, либо я становлюсь под знамёна бардака и борюсь против вас!

— А стать под ваши знамёна — это что значит? — осторожно поинтересовался Блэкэбисс, в буквальном смысле, печенкой почувствовав подвох.

— В самом обычном, признать моё верховенство! И поклясться мне в верности на крови! — невозмутимо провозгласил Малькольм Стоунблэк Непревзойденный.

— Ага, сейчас, — фыркнул ректор. — Уже разогнался! Уже бегу! Закатайте губу, коллега, и может быть, мы ещё договоримся, — предложил он, разумно рассудив, что призрак просто торгуется.

— А если не закатаю, то не договоримся? — хитро сощурив глаза, ласковым голоском уточнил призрачный дедуля.

— Не-а, — покачав головой, насмешливо ответил Блэкэбисс.

— Уверен? — ещё более нежно уточнил призрак.

— Уверен, — невозмутимо подтвердил Хильдерик.

— Хорошо, — нарочито протяжно вздохнул призрак. — Значит, война! — взмыв к потолку, торжественно объявил призрачный дедуля. — Беспощадная и подлая война! — зловеще добавил он и растаял в воздухе.

— Замечательно, просто замечательно! — покачав головой, устало пробормотал Хильдерик Блэкэбисс. — Ничего не скажешь, достойное завершение ужасного дня. Ладно, гоняться за этим недожмуриком сейчас всё равно смысла нет. А вот с теми, кто его разбудил, я бы поговорил… В общем, веди, Дэнис!

— Гммм… я без проблем, конечно… — замялся Дэнис Облайдж. — Вот только, дело в том, что дедок этот ко мне прицепился в вашей приёмной. Я вас искал, а нашёл его. В общем, не знаю я, кто его вызвал… И потому куда вести вас тоже не знаю.

— А я знаю! — раздался из под потолка ехидный старческий голос. — О-о! А как насчет сделки? У вас одна попытка. Угадаете, кто меня разбудил, уйду на покой. А не угадаете, становитесь под мои знамёна! И приносите мне клятву верности.

— У каждого из нас по одной попытке? — уточнил Вайлд.

— Ха-ха! — оценил шутку призрак. — На всех одна попытка! Ну что по рукам⁈ Предложение истекает через три минуты.

— Какое-то слишком уж мелочное предложение как для Непревзойденного! — усмехнулся Алекс. — Такое ощущение, что вы в себе очень и очень не уверены, уважаемый… Что пятьсот с лишком лет не прошли даром? И теперь благородный риск, азарт игры, кураж высоких ставок — всё это не для вас и не про вас? И какой же вы тогда Непревзойденный? Ах, да… Ах, да… Бывают же ещё непревзойденные трусы… Непревзойденные зануды… Непревзойдённые пустозвоны и слабаки…

— Наглый, глупый мальчишка! Ты, что и, в самом деле, думал, что я куплюсь на подобную топорную манипуляцию? — вновь материализовавшись, презрительно поинтересовался призрак. — Но так и быть из жалости к вам, убогим и сирым, я пойду вам навстречу… Хотите поиграть и покуражиться? Что ж давайте поиграем и покуражимся! Я дам вам на раздумья не три минуты, а три часа… НО!!! — поднял он вверх призрачный указательный палец. — При этом я буду активно мешать вам — не только думать, но и жить! Ну, как вам такая игра?

— Она мне непревзойденно нравится! — искренне сообщил, расплывшись в самодовольной улыбке наглый, глупый мальчишка.

— Не говори «гоп»! — фыркнул призрак и исчез.

— Спасибо, Алекс, — водрузив очки на нос, со вздохом произнёс ректор. — Что ж не будем терять времени… Руки в ноги и айда всей компанией на поиски остаточных эманаций повышенной медиумической активности! Облайдж, ты со мной к «Каппа Каппа Омега»! Не доверяю я этому старому хрычу, а потому хочу убедиться, что это не они.

— Я по этой же причине наведаюсь к Кэссиди, — сообщил Алекс и тут же исчез в окне телепорта.

Как только за ректором и сержантом закрылась дверь, Вайлд задумчиво посмотрел на Барри.

— Я бы помог, — заверил тот, — но у меня архивы! — объявил он и тоже исчез за дверью бильярдной.

— Ну, а я тогда организую ребят, и мы с магическими сканнерами пойдём по коридорам общежитий, — сам себе поставил задачу тролль и тут же отправился её выполнять.

[1] Троглодит — пещерный человек.

[2] Палка для апорта — палка, которую бросают для того, чтобы собака её нашла и принесла хозяину.

[3] «Морские котики» — элитное военное подразделение военно-морских сил США, известное своей сверхвысокой эффективностью, созданное для проведения специальных и диверсионных мероприятий, поисково-спасательных операций и выполнения других задач. Название «SEAL» («Морские котики») является аббревиатурой от названий местностей, в которых отряд проходит подготовку: Sea — Air — Land (море — воздух — земля). По мнению военных наблюдателей, «морские котики» являются самым подготовленным и оснащенным боевым подразделением в мире.

[4] Акт пятый, сцена вторая из трагедии Уильяма Шекспира «Гамлет». Текст не дословный, а несколько переиначенный.

[5] Лаэрт — персонаж трагедии Уильяма Шекспира «Гамлет», сын канцлера Полония, брат Офелии. Представляет собой «классический тип мстителя».

[6] Строительная жертва — распространённый по всему миру обряд жертвоприношения совершавшийся при закладке различных строений — домов, крепостей, ворот, насыпей, замков, мостов и иных сооружений. Жертва приносилась с целью сделать постройку долговечной, стены замков нерушимыми, а города неприступными. В некоторых случаях считалось, что жертва своей смертью или кровью скрепляла стены, или же становилась демоном-покровителем здания, охраняющим его от падения и разрушения.