Маг Ураганов

Глава 15

— Кир, если можете, подождите у меня в кабинете, пожалуйста? Аркадий сказал, что сам за вами зайдет. Я так поняла, у него есть еще какие-то дела перед официальной программой, поэтому он вас пораньше позвал.

Кабинет Леониды, куда она нас завела, носил на себе те же признаки недоделанности и торопливости, что и все остальное здание. На светлых обоях темнели чуть более темные квадраты от дипломов предыдущего его хозяина; в секретарском предбаннике стол в беспорядке заставляли коробки. Но вид из окна оказался неожиданно приятный: те самые сосенки, дружно растущие в ряд, и синяя гладь моря за ними.

В одиночестве я остался ненадолго: почти сразу я услышал легкий перезвон, а еще через секунду передо мной на подоконник запрыгнул толстый серый кот в ошейнике и требовательно ткнулся желтоглазой башкой в руку — гладь, мол. Я рассеянно погладил скотинку: интересно, это от прошлых хозяев остался, или люди Аркадия уже настолько тут обжились, что животное прикормили?

— А, вы уже познакомились? — легок на помине, Аркадий быстрыми шагами вошел в комнату.

— Да не сказать чтобы, — ответил я, не оборачиваясь и почесывая кота уже двумя руками. — Как его зовут?

— Еще не решил. Это оросский кот, так что либо Предатель, либо Шпион.

— Ну, что это ты как маленький, — фыркнул я. — Это у них шпионы, а у нас — разведчики.

— Хорошо сформулировано! Никогда не слышал. Ладно, пусть будет Разведчик.

Аркадий тоже подошел к окну и погладил кота. Причем я заметил, что с пальцев у теневого мага текла магическая энергия: он подлечивал звереныша. Ну да, тот, судя по всему, старенький. А экс-аналитик-то, оказывается, любит кошек!

— Между прочим, пока этот комок меха меня не отвлек, я хотел начать разговор с извинений, — сказал Тень.

Вот тут я в изумлении на него вылупился. Не потому что теневой маг выглядел странно — в принципе, как всегда. Только одет был чуть более официально: вместо водолазки рубашка, вместо ботинок — туфли. И пальто где-то потерял. А еще косу уложил попроще, чем в прошлый раз, просто заплел от висков. Видимо, чтобы перед Великим не выпендриваться. Ну и он показался мне каким-то слегка более осунувшимся. Это ж как надо было напрягаться, чтобы даже железная выносливость Тени дала слабину!..

А вот слова его меня удивили. Какое, к лешему, извинение? Это он что, за тот раз все еще?.. Или за то, что у Теней меня использовал? Вроде ж, проговорили.

— За то, что повысил на тебя голос при последней встрече, — продолжил Аркадий, подхватывая кота под пузо и садясь вместе с ним на стул. Животинка млела. — Мне следовало лучше себя контролировать, просто…

А, так вот он о чем! Это когда я рассказал, как связь между собой и девочками восстановил, а он пришел в ярость, что я действовал так поспешно, не приняв никаких мер предосторожности.

— Да ладно, — перебил я его, чувствуя ужасную неловкость: все же я тогда глупость сделал. И то, что в итоге все оказалось к лучшему, отнюдь не моя заслуга! — Как ни крути, а я правда поставил под угрозу миссию, в которую уже вписался. Чуть было тебя не подвел. Постараюсь, чтобы такое больше не повторилось.

— При чем тут это? — вот теперь удивился уже теневой маг. Сделал паузу, как будто крутил что-то в голове, пристально глядя на меня. Через пару секунд, заполненных только урчанием Разведчика, теневой коллега продолжил. — А. Ты, конечно, мне не поверишь, но вот о миссии я в тот момент даже не думал! Просто очень за тебя испугался.

Я фыркнул. Хорошая шутка, в его духе.

— Действительно, не верю.

Аркадий вздохнул, спустил с колен кота, который начал было демонстрировать молочный шаг на его штанинах, и протянул задумчиво:

— Даже не знаю, обидеться на тебя всерьез, что ли?.. Как ты на меня тогда. За спор о патриотизме.

Так. Он что, серьезно что ли?

— При чем тут это? — спросил я.

Разведчик, презрительно поглядев на нас обоих, вышел из кабинета, задрав хвост.

— При том, — Аркадий снова сделал паузу, как будто подбирая слова. — Помнишь, недавно мы с Мариной Сумароковой обсуждали освобождение от Проклятья и права Теней?

— Ну да, — кивнул я, не понимая, к чему он ведет.

Аркадий вздохнул, встал, развернул стул спинкой ко мне и оседлал сиденье и положив голову на скрещенные руки.

— Я тогда сказал, что мне не стоит снимать с себя роль Тени, потому что это может привести к возобновлению нежелательных процессов в моем организме. Насколько я помню твое лицо в тот момент, тебе это соображение крайне не понравилось. Скажи, ты что же, думал только о том, что без меня у тебя пропадет мохнатая лапа в руководстве Ордена?

Я открыл рот, чтобы иронично сказать: «Естественно!»… И промолчал.

— Так почему ты отказываешь мне в праве испытывать аналогичные эмоции в отношении тебя? — очень мягко спросил теневой маг.

Мне снова нечего было ему ответить.

И ведь не то чтобы я сомневался в его дружеском расположении — и шутили мы вместе без всякого напряжения, и сработались очень легко, так легко, как это бывает только с человеком, с которым ты «на одной волне». Но как-то у меня это не транслировалось в личные отношения за рамками общего дела. И в самом деле, почему?

По той же причине, что я когда-то сделал вид, будто не понял намек Свистопляса и не стал его напарником?

— Подумай над этим на досуге, — так же мягко, почти как раньше, когда ему не хватало воздуха в легких, сказал Аркадий. — Пожалуйста.

Не дожидаясь моего ответа или хотя бы кивка, взрослый Тень выпрямился, по-прежнему держась за спинку стула, и продолжил уже нормальным, спокойным и, как это у него теперь водилось, чуточку шутливым тоном:

— Ладно, я вообще-то не об этом хотел поговорить! То, что я вышел из себя, было с моей стороны не просто несдержанно, но и непрофессионально. Не в том смысле, что специалист должен контролировать свои эмоции, а в самом прямом — я, знаешь ли, пропустил в твоем отношении одно очень важное наблюдение. Если бы я осознал некую закономерность раньше, твоя выходка испугала бы меня и в половину не так сильно.

Он сделал явно риторическую паузу и выжидательно посмотрел на меня. Я не стал разочаровывать этого позера:

— И что же ты такого интересного осознал?

— Ну, для начала я выделил время и еще раз проанализировал твою биографию и психопрофиль. И обратил внимание вот на что. Ты, Кир, обладаешь поразительной способностью: в сложной ситуации ты всегда выбираешь, на первый взгляд, максимально невыгодное для себя, даже саморазрушительное действие — и всегда в итоге оборачиваешь его себе на пользу! А часто, что самое поразительное, не только себе, но и другим. Тут не только тот факт, что ты принял предмет-компаньон, когда повелся на пустые угрозы со стороны отца. Не только то, что ты рванулся спасать детей из пожара, не имея никаких средств борьбы с этой стихией, потом вызвал огонь на себя на АЭС, потом вмешался в разговор Марины и Кесаря… Все это тянется даже дольше! Этот твой идол плодородия, похожий на учительницу литературы в школе…

— А с ним-то что⁈ — перебил в офигении я.

Причем офигел не столько от того, что Аркадий и туда залез — для этого типа нормально — а что тот случай, оказывается, можно записать в один ряд с моими куда более героическими глупостями

— А, так Афина Аполлоновна тебе не рассказала? Там школьный психолог била тревогу, что ты слишком взрослый и замкнутый тип, чуть ли не в социопатии тебя подозревала. Если ты не в курсе, это серьезный психиатрический диагноз, было бы сложно отмахаться. А тут эта совершенно нормальная для твоего возраста выходка! Учительница литературы требовала твоей шкуры, но школьный психолог объяснила всем, что ты, наоборот, начинаешь вливаться в коллектив и пытаешься найти контакт с другими детьми, пусть и не совсем здоровыми методами. Спорный вывод, но тебе он помог, и в следующий класс тебя перевели без проблем и без психиатрической комиссии.

Ни фига себе, что выясняется! Вот бы ни в жизнь не подумал! По-моему, за подобную выходку как раз и следует в психопаты записать… Впрочем, школьные психологи — они такие. Странные.

— Да не сказал бы, что я делаю это сознательно… — протянул я.

— Да я бы тоже не сказал, — Аркадий пожал плечами. — Прелесть ситуации в том, что и не надо ничего говорить. Оно само. Просто вот такой вот талант у тебя. На интуитивном уровне взаимодействуешь с реальностью и пробиваешь ее своим эмоциональным выбором. Еще более редкий дар, чем создание заклятий. Я читал о таком, но вживую вижу первый раз. Вот и не признал раньше.

— Да, — пробормотал я. — Если так это рассматривать… Интересно, к какому благу для человечества приведет тот факт, что я поторопился восстановить узы между мной и девочками?

— Может быть, просто к благу для тебя лично, — хмыкнул Аркадий. — Хотя и человечество не исключаю. Будет любопытно взглянуть!.. В любом случае, что я хотел сказать. Поскольку я на настоящий момент получил больше всего выгоды из твоих импульсивных поступков, злиться на тебя за них — крайне лицемерно с моей стороны. Постараюсь удержать это в голове, когда ты сделаешь очередную великолепную глупость и едва не погибнешь.

Блин, как он так умудряется каждый раз повернуть, что я даже не знаю, как ему отвечать?

Как выяснилось, Великий Магистр уже прибыл. Он действительно хотел пообщаться со мной до официальной части, но этим его программа не исчерпывалась. Глава Ордена наметил лично повстречаться со всеми ключевыми фигурантами Программы — то есть, помимо меня, с Мариной и Свистоплясом. И пока Аркадий просвещал меня на тему моих имбических талантов, Великий магистр как раз составлял себе мнение о наших коллегах. А они, соответственно, о нем.

Когда Аркадий привел меня к двери конференц-зала, в котором расположился высший чиновник Ордена (дверь опознавалась издали благодаря маячившим по обе стороны бодигардам в костюмах), Марина и Свистопляс как раз оттуда выходили. Младший Тень имел вид возбужденный и даже слегка встрепанный — это несмотря на то, что свитер с елочкой он уже сменил на аккуратную черную рубашку, а волосы расчесал на пробор, явно подражая Аркадию.

— Не, ну нормальный мужик! — делился он с Мариной громким шепотом. — Я даже не ожидал…

— Ага… — задумчиво ответила бывшая Песня Моря. Тоже в цивильной одежде: строгом светло-голубом брючном костюме. Тут Марина увидела нас и как-то сразу просияла:

— Аркадий Андреевич! Кирилл! Добрый день!

Хм, показалось мне, или она это «Аркадий Андреевич» каким-то странным тоном сказала? Наверное, показалось. Не могла же Марина втюриться в теневого мага! Он для нее староват, что так, что, тем более, эдак. И женат. Кстати, для своей жены он староват тоже, но это уже ее дело. Да и не моя б корова мычала, если честно…

— Привет! — махнул нам рукой Свистопляс. — А вы что, тоже здесь? А, точняк! Сейчас, наверное, ваша очередь.

— Точно, — улыбнулся сразу обоим Аркадий. — Сейчас наша очередь. А вам придется теперь подождать, к сожалению.

— Ничего, — сказала Марина, поправляя прядку волос за ухом. — Подождем.

— У нас как раз есть, чем заняться! — закивал Свистопляс. — Марина обещала мне эту твою методичку по магии понятными словами растолковать. Растолкуешь? — это он уже к Марине.

— Ты ведь не сможешь по ней пока заниматься, но первый раздел, про инициацию — конечно, — согласилась она.

Младший Тень схватил Марину за руку и потянул по коридору, но она еще пару раз на нас обернулась. Или на Аркадия? Да и ладно, мне-то какая разница.

Аркадий же тем временем обратился ко мне.

— Кир, любому другому я бы сказал не тушеваться перед Великим магистром и вести себя естественно. Но тебя, пожалуй, попрошу… — тут он повысил голос и произнес нарочито громко и развязно, — … быть вежливым и снисходительным! Помни, что Великий Магистр — пожилой, усталый человек с очень непростой судьбой!

— Ах ты, е… ушибить тебя веслом, Аркашка! — рявкнули из-за двери. — В морду не желаешь?

М-да, по этому рыку сразу становится понятно, почему Свистопляс назвал Великого магистра «нормальным мужиком». Интересно, он и в публичных выступлениях такое себе позволяет? Кажется, вряд ли. Раньше я не особо интересовался политикой, и нынешнего Великого магистра — впрочем, он занял этот пост как раз незадолго до моего рождения в этом мире — видел только в обязательных обращениях на Первое сентября (их прокручивали перед линейкой в школе), да на Новый год пару раз. Там он производил впечатление именно что спокойного и слегка медлительного «пожилого, усталого человека».

— Не желаю, Миш, — ответил Аркадий, переступая порог. — Просто пытаюсь создать непринужденную, доверительную атмосферу.

Я вошел за ним — и с удивлением уставился на сцену, которая даже меня удивила своей непринужденностью и доверительностью: Великий Магистр действительно прямо с порога накинулся на Аркадия, но не с попыткой дать в морду, а с объятиями! И не с публично-медийными, а реально такими медвежьими! Между прочим, оказался ненамного ниже ростом: по видео я представлял его поменьше.

А так все примерно то же самое, что я помнил: пожилой, то ли полноватый, то ли просто широкий человек с залысинами, примечательным «утиным» носом и легкой хромотой. В иностранных газетах, когда рисуют на него карикатуры, обычно изображают толстого, идущего в перевалку гуся в мундире.

— Ну! — высший военный и гражданский чиновник Ордена отстранил Аркадия на вытянутых руках. — Наконец-то я могу тебя обнять нормально! Ну, везучий сукин сын! Ну, везучий!

Тут он перевел взгляд на меня.

— А вы Кирилл, я так понимаю? — спросил он с широченной улыбкой от уха до уха и шагнул ко мне, протягивая руку. — Спасибо вам за этого засранца! Очень, знаете, не хотелось его хоронить.

В легком охренении я пожал протянутую ладонь, широкую, как лопата, и такую же крепкую. Моя тощая детская пятерня в ней потерялась. Хорошо, что Великий не стал соревноваться в силе!

— Вы с детства дружите? — дошло до меня.

Если подумать, они примерно ровесники… Аркадий из семьи военных, и Великий — Михаил Николаевич Бастрыкин — вроде бы, тоже. Может, пересекались где-то?

— Вроде того, — кивнул Бастрыкин. — Хотя этот предатель так со мной лодку на колесах и не доделал! Стал мальчиком-волшебником и улетел. Зато жизнь мне спас.

— Вряд ли жизнь, — пожал плечами Аркадий. — Вас с тетей Аней, помнится, живьем хотели взять.

— Жизнь, жизнь, — уже серьезным тоном произнес Магистр. — Ты моего батю-то помнишь? Он бы ни за что не стал никакие условия выполнять, даже если бы ему мою руку в коробке прислали. Чего бы ему это потом стоило — другой разговор. Но не стал бы.

Он снова хлопнул Аркадия по плечу, как будто лишний раз пытаясь удостовериться, что Тень жив и цел.

— В общем, эту историю он вам, Кирилл, потом расскажет, можете спросить, — продолжил Магистр уже совсем другим тоном. — Я разрешаю поведать все подробности, в том числе и про оросское участие. А пока хотел бы послушать со всеми подробностями вас. Присаживайтесь.

Магистр кивнул на овальный стол в центре комнаты, и только теперь я обратил внимание на обстановку — настолько прочно Магистр до того завладел моим вниманием. Обычная комната для совещаний или планерок, только стулья стоят более комфортабельные, чем обычно в таких местах, — может, так и задумано, а может, в ожидании высочайшего визита. И еще двое телохранителей. Тоже, видать, как предметы мебели. Стоят неподвижно, лицами не дергают, в разговор не вмешиваются.

Я послушно отодвинул один из стульев, сел. Аркадий занял место между Магистром и мной.

— Для начала, — сказал Бастрыкин. — Я так понял, есть интересные сведения из допросов этих господ, бывших Теней. Но мне пока даже выжимку прислать не успели. Раз уж все так удачно совпало, хотелось бы услышать твоими словами, Аркадий.

Теневой маг кивнул.

— Самое, может быть, интересное с точки зрения теории магии, — сказал он, — это вопрос ампутированных конечностей.

Чего? А это тут при чем?

Бросив взгляд на мое лицо, Аркадий невесело усмехнулся.

— Да, это один из вопросов, который меня всегда занимал в бытность пленником Проклятья: отрастают ли у детей-волшебников руки или ноги, если их случайно отчекрыжило в битве, но при этом других критических повреждений не было? Ведь не даром же среди них нет калек! Настолько занимало, что я чуть было не попробовал себе мизинец на ноге отрезать и посмотреть, не вырастет ли. К счастью, хватило здравого смысла не рисковать боеспособностью.

— Так. И при чем тут Тени? — задал Бастрыкин тот же вопрос, что интересовал меня. А потом добавил то, что мне бы и в голову не пришло: — Или они, хочешь сказать, таких покалеченных ребят добивали?

— Да, — просто ответил Аркадий. — Как только в Убежище появлялся такой ребенок, они тут же «выпалывали неспособных», как это называлось. Старались провернуть без свидетелей, поэтому среди старших детей-волшебников считается, что подобных калек Проклятье убирает само, просто не сразу. Но младшим они это стараются не говорить.

Великий Магистр грязно выругался. Я бы присоединился, да у меня челюсти сжались так, что чуть язык не прикусил.

— Что они еще делали из самого вопиющего, — продолжал Аркадий нарочито спокойным, почти даже скучающим тоном. — Если в течение года кому-то из них не попадался такой несчастный калека, или неявный нарушитель, или кто-то, кто слишком выделяется, экспериментирует с магией, или, скажем, хороший лидер, сплотивший всех детей-волшебников в Убежище и начавший сколачивать из них эффективную боевую группу…

Тут я похолодел. Это же, считай, описание Рины! Только она в Убежище не жила.

Бастрыкин же с интересом перебил перебил:

— Это что же, они за это тоже карали?

— Именно, — кивнул Аркадий. — Более того, последнее такое убийство произошло незадолго до Нового года — Тени, так сказать, подводили итоги. Мальчик в Убежище возле Иркорана, некто Среброкрыл, он же Ринат Реутов…

Имя и локация показались знакомыми. Потребовалось всего секунду покопаться в памяти, и я вспомнил: мальчик-волшебник в костюме-тройке, тоже воздушник, с кадуцеем типа гермесовского в руке! Он еще так ловко командовал другими ребятами, когда они уничтожали улей Кровожадов!

Мать вашу, это что же, мы познакомились буквально за день-два до его гибели⁈

Тут я все же не удержался от ругани. Надо было всех там пулеметом покрошить, а не только четырех выскочек!

— Понимаю твои чувства, — сказал Аркадий.

— Как они это оправдывали? — сквозь зубы спросил я. — По какому принципу отбирали⁈

— Оправдание было такое: негоже плебеям присваивать себе прерогативы магов и Теней, которые одни могут вести и направлять бойцов Благословения… Это из того, что они наговаривали. На самом деле, просто злобствовали, похоже. А выбирали, следя за Убежищами. Так что те, кто в Убежищах не живет, им попадались разве что случайно. В Храме Теней настроено что-то вроде видеофида непосредственно из главных залов донжонов.

— Где? — спросил я. — Я ничего такого там не видел!

— На витражах, — пояснил Аркадий. — Ты не видел, потому что ты не Тень. Впрочем, и я пока не до конца разобрался, как оно все работает. Просто времени не было… Так вот, о чем я начал говорить. Если в течение года кому-то из Теней не попадался такой явный нарушитель, остальные Тени сообща выбирали ему «по жребию» очередную жертву. Правило у них было такое: в течение года каждый должен убить хоть кого-то. Между прочим, его ввела недоброй памяти Снежноцветная. Она, похоже, была последней каплей, которая вызвала перенасыщение этого раствора! Высочайший интеллект, отличные способности к манипуляции, — Аркадий хмыкнул. — Возможно, сначала она даже пыталась применить их во благо — встряхнуть застоявшееся болото Теней… Во что это превратилось через двести лет, сам видел.

— У Теней, как я понимаю, нет гиаса на убийство ребенка-волшебника? — спросил Великий Магистр с отстраненным клиническим интересом. — Или они каждый раз до самоубийства доводили? Или отпускали — а потом убивали?

— Гиаса нет, убивали по-разному, по настроению, — передернул плечами Аркадий. — Довести до самоубийства, или чтобы первым бросился в атаку, считалось высшим шиком. У них, кстати, был один любитель сперва отпускать — его Кирилл прикончил первым или вторым. Он и правда сначала снимал Проклятье, а потом примучивал до смерти. Устраивал себе такое развлечение два раза в год. Любил этим хвастаться. Сам знаешь, ребенка-волшебника пытать нельзя: он либо закончится от болевого шока, либо в Убежище телепортнет.

Вот тут меня бы коротнуло, но, кажется, я уже просто перешагнул порог отвращения. Меня даже злость больше не разбирала, осталась где-то далеко внизу ментального ландшафта. Поэтому я спросил Аркадия совершенно спокойным тоном:

— Это что же, они такое на допросе вот так спокойно рассказали про себя? Или ты нашел в Храме какие-то улики?

— Ну, в основном они на допросах активно мочили друг дружку, — скривился теневой маг. — Но и на себя каждый наговорил — не дай Творец! Даже удивительно. Причем и допросы-то проводили не специалисты! Их просто на военной базе когда принимали, чисто для порядка прогнали через стандартную процедуру. Там следователей не было профессиональных, я просто не успел найти и отправить подходящих кандидатов. Обычному капитану десанта пришлось этим заниматься! Я думал, хоть один догадается в несознанку уйти… Но даже Золотая Молния — помнишь ее? одна из наиболее адекватных! — и то болтала так, что только стенографировать успевай. Никаких специальных навыков не потребовалось.

Вот блин, каждый раз, когда ты думаешь, что познал всю глубину человеческого мудачества — оно умудряется пробить дно.

— Что касается улик… — продолжил Аркадий. — То их я тоже нашел. Учебник по магии. То, что ты, Кирилл, называешь «методичкой». Видимо, тот самый, пропавший из вещей Малиновки…

— Какой Малиновки? — машинально спросил я.

— Так звали ту мою ученицу, которая исчезла из сада Убежища, я тебе рассказывал. Малиновка, она же Екатерина Слуцкая, восемьсот четырнадцатого года рождения, в восемьсот тридцатом году, предположительно, погибшая. Учебник был частично опален. Один из Теней смутно припомнил, что принес этот учебник как раз недоброй памяти Кесарь, издевался над «грязными каракулями неграмотных плебеев» и бросил в огонь, а Снежноцветная достала под каким-то предлогом. Также по некоторым замечаниям наших подследственных у меня сложилось впечатление, что с тех пор она пыталась разыскать автора этого учебника — то есть вашего покорного слугу. К счастью, не успела.

— И что было бы, если бы нашла? — спросил Бастрыкин. — В ученицы попросилась бы? — он хмыкнул. — Или попыталась бы убить?

— Думаю, убить меня ей до недавнего времени было бы легче легкого, — заметил Аркадий почти что прежним своим холодным тоном. — Ты прав, я очень везучий сукин сын.

— Безнаказанность, отсутствие ответственности, отсутствие необходимости в труде… — задумчиво проговорил Великий Магистр. — И всего за двести лет лучшие из лучших становятся хуже любых отбросов?

— А ты удивлен? — вопросом на вопрос ответил Аркадий.

— Я-то? Нет. А вот как вы с Кириллом безошибочно такой эффект предугадали, пообщавшись всего с одним подонком — вот это удивляет, — Бастрыкин с иронией посмотрел на старого друга. — Я еще подумал, уж не заносит ли тебя слегка? Сходу пошел военную операцию планировать, вместо того, чтобы хотя бы одного из этих Теней отловить и поговорить толком. Но решил, что тебе виднее. Однако хотел бы услышать, как вы до этого дошли.

— Мне в данном случае и в самом деле было виднее, — усмехнулся Аркадий, начиная слегка покачиваться на стуле. — Я-то, в отличие от тебя, с головой погружен в тему. Плюс, когда я стал Тенью… — он замолчал, подбирая слова, потом продолжил. — Я не могу рассказать детали, но Тень — это не просто так. Когда мы получаем силы, мы должны согласиться с Клятвой. Силы гиаса она не имеет, но… Скажем так, проверяет на искренность. Кирилл слышал, как я кое-что говорил о ней другим теням. Сам я сейчас дословно процитировать ее не могу.

Аркадий и Магистр выжидательно посмотрели на меня. То есть мне нужно пересказать, что он там нес перед Тенями? Ла-адно.

— Там было что-то, что Тени должны направлять и воспитывать других детей-волшебников, — припомнил я. — И вести их в бой против особо сильных Тварей. И жертвовать собой, чтобы этих тварей сдержать, если надо. Что-то такое.

Сказав это, я тут же сделал себе мысленную пометку приглядывать за Аркадием в боевой обстановке — как бы в самом деле жертвовать собой не принялся. Он-то явно к этой клятве отнесся серьезно, пусть даже ему ее и навязало донорское сердце!

— Примерно, — кивнул Аркадий. — Так вот, мне было ясно, что ничего подобного Тени не делали по крайней мере последние лет пятьдесят, а скорее, сто — не то Служба непременно их бы засекла. То же самое с отпущениями. Как только я узнал, что у Тени есть возможность отпустить двоих детей-волшебников в год, я сразу же понял, что они, мягко говоря, злоупотребляют своими полномочиями. Ведь условия отпущения никак не регламентируются! Это не обязательно должна быть награда, может быть, наоборот, наказание за проступок. Или можно отпустить кого-то явно не подходящего, кто целый день скучает по маме и ревет, — Аркадий произнес это с таким выражением лица, будто вспомнил кого-то реального. — Но, опять же, за последние сто лет ни одного такого случая не было! Или, по крайней мере, этих случаев было исчезающе мало — ни Служба, ни ее зарубежные аналоги ни разу не засекали внезапно появившегося из ниоткуда ребенка подходящего возраста и параметров без документов! Не было и случаев возвращения к семье. Значит, мы имеем дело с тотальной потерей эмпатии и простой человеческой порядочности, усиленной круговой порукой. Что отлично соответствовало психопрофилю Кесаря, нарисованному со слов Кирилла и Марины.

— Ясно, — Магистр кивнул, потом перевел взгляд на меня. — А вы, Кирилл? Вы тоже так подумали?

— Не совсем, — я пожал плечами. — Я таких сложных выводов не делал. Мне просто было ясно… — я запнулся, не зная, как сказать. Потом, наконец, сформулировал. — Я еще когда только стал ребенком-волшебником, страшно напрягся от их общей атмосферы… Деградантства какого-то, скрытой безнадеги. Выученной беспомощности даже! И вот когда я узнал, что есть модеры, которые вроде как призваны следить… Мне сразу стало ясно — ни хрена они свою работу не делают. Если бы делали, дети-волшебники не выглядели бы так!

Бастрыкин кивнул.

— Резонно. Есть расхожая поговорка — власть развращает, — он вздохнул и то ли поморщился, то ли наоборот, очень мимолетно улыбнулся. — На самом деле, по моему опыту, качественная власть — власть здорового человека, как говорит сейчас молодежь — дисциплинирует. Развращает в первую очередь отсутствие контроля, которое почему-то склонны с властью отождествлять. Ну или отсутствие ответственности. Однако, опять же, как показывает практика, чувства ответственности даже на одно поколение-то не всегда хватает. Что ж… — Бастрыкин сделал еще паузу, будто размышлял над чем-то. — Из ваших слов, кстати говоря, следует, что еще одного уровня контроля над Тенями нет? Если они модераторы, то можно предположить еще и наличие администраторов?

— Нет, — качнул головой Аркадий. — Тени называются «Тенями магов» не просто так. Условным админом мог бы быть только реальный Древний маг, один из авторов Проклятья. Если бы на Терре остался хоть один такой, он давно бы проявил себя.

— Однозначно, нет, — подтвердил я. — Проклятье — это все-таки не современная кибернетическая система! У него даже логов не ведется, насколько я понимаю! И вообще… Дыра на дыре, если бы у них был нормальный процесс разработки отлажен, с тестировщиками, с поэтапным вылизыванием, с… Ну не знаю, — я вдруг сообразил, что, несмотря на мои смутные планы (в прежние времена) стать когда-нибудь программистом, собственно процесс разработки программного продукта я представляю довольно слабо. — В общем, — закончил я, — у них бы столько дыр не было. Взять тех же Теней! Одна Тень получается примерно на тысячу детей-волшебников — где уж тут за всеми уследить! Они, может, от чувства беспомощности и начали окукливаться. Проклятье явно не испытывали даже на дистанции в пару лет, максимум — запустили, проверили, что вроде фурычит, и свалили!

Во всяком случае, если среди предыдущих наборов Теней были ребята вроде Свистопляса, они, должно быть, прошли очень, очень долгий путь до нынешнего состояния.

— Мои аналитики с этим согласны, — чуть улыбнулся Великий. — Есть даже мнение, что Проклятье в принципе не было рассчитано на такой долгий срок, какой проработало. Лет на триста-четыреста в лучшем случае. И сейчас мы имеем дело с системой не только дырявой, но и откровенно пережившей заложенный в ней предел прочности.

— Это какие аналитики? — почти ревнивым тоном спросил Аркадий. Да нет, просто ревнивым, без всяких «почти»!

— Разумеется, у меня есть и другие аналитики, кроме тебя! Хорош бы я был, если бы не подстраховался — особенно с твоей привычкой чуть что двигать кони! — ворчливо проговорил Бастрыкин. — Или отказываться от должности, потому что времени у него, видите ли, не хватает.

— Так… — Аркадий прищурился. — Это ты Колганова, что ли, привлек?

— Ну а если и его, то что? — хмыкнул Бастрыкин.

— Ничего… — экс-аналитик вздохнул. — Прав он, конечно. Мне тоже аналогичные мысли в голову приходили. Другое дело, что мы ничего не знаем о мерах, которые должны были прийти Проклятью на смену. Кто-то должен был вернуться и отменить его? Или оно должно было само сойти на нет, просто что-то пошло не так? Пока у меня нет ответа на эти вопросы, я не рискую теоретизировать о планах древних магов, чей характер и мотивы нам абсолютно неизвестны.

— Ну-ну, — хохотнул Бастрыкин. — Я все равно не могу позволить себе получать данные из одного источника, каким бы надежным он ни был! Сам знаешь, к чему это приводит, так что не ворчи… Ладно, господа, хорошо с вами, но времени не так много.

Он поглядел на меня.

— Кирилл, кстати говоря… Хотел вам сказать, что ваш спич о роли человека в государстве произвел на меня впечатление. На мой взгляд, все примерно так и есть.

Я онемел. Это он о том разговоре в больничной палате, перед операцией Аркадия? Когда мы чуть было всерьез не поссорились? Но там же не было жучков! Аркадий же сам сказал! Или соврал? Или Командор действительно подслушивал под дверью?

Аркадий поймал мой взгляд и пожал плечами.

— Жучков там не было, но я потом написал подробнейший отчет. С дословной передачей всего сказанного. Михаилу надо было это прочесть. Правда, только ему.

Ой, блин! То есть все мои сказанные на эмоциях реплики увидел сам Великий?

— Не волнуйтесь, мне действительно было надо, — усмехнулся Бастрыкин. — Должен же я понимать, что за тип станет ключевой фигурой в Программе, если одна из попыток этого типа самоубиться все-таки окажется удачной, — он показал большим пальцем на Аркадия.

— Я никогда не пытаюсь убиться, — сказал тот с большим достоинством. — Не то давно бы преуспел. Я просто не склонен избегать серьезных рисков, если цель представляется мне стоящей.

У меня по-прежнему не было слов. Это что же, Великий магистр реально ожидает от меня, если что, движухи на уровне Аркадия⁈ У меня же ни опыта административной работы, ни связей, ни образования нужного!.. Одно слово, что «маг».

Епрст, куда я влез-то вообще⁈

Если это намек на то, что меня, если что, ожидает «власть здорового человека» — то здоровым мне оставаться недолго! Либо рехнусь, либо дуба дам от переутомления!

Но сказал я совершенно другое:

— Если это намек на то, что вы считаете меня подходящим кадром для вашего резерва, Михаил Николаевич, то я в деле, — тут я слегка пожал плечами. — В конце концов, я в том же разговоре сказал, что теперь моя очередь помогать моей стране. И от своих слов не отказываюсь.

Великий Магистр снова расплылся в улыбке.

— Он еще и намеки понимает! Отлично, Кирилл, просто отлично! Да, можно я тогда с тобой на «ты» буду, по крайней мере, в присутствии этого хмыря? А то он меня вечно с серьезного настроя сбивает.

— Да тебя сбить-то… — проворчал Аркадий.

— Можно, конечно, — сказал я. — Только я вас на «ты» и «Мишей» звать все-таки не стану. Еще забудусь и ляпну где-нибудь.

Вот тут Бастрыкин от души расхохотался. Аркадий тоже, правда, через приложенную к лицу ладонь. Мне показалось, что я слышу его мысленное «Я же тебя предупреждал!», но решил это проигнорировать.

После этого разговора, вроде бы мирного, но совершенно меня вымотавшего, награждение мне… не то чтобы не запомнилось, просто не впечатлило. Оно проводилось в большом актовом зале санатория, который, в отличие от всего остального здания, оказался совершенно в порядке — ну да, в нем-то что переделывать! Народу набралось много, несмотря на полусекретность всего события (официально Великий Магистр инспектировал какой-то военный объект дальше по побережью, а сюда заехал вроде как на минутку по пути). Во-первых, собственно, сам Бастрыкин со своей охраной, секретарем и кем-то вроде распорядителя, который и командовал парадом, а также, внезапно, замглавы Службы Ядерного щита Елена Торецкая — вот кого, в отличие от Бастрыкина, я знал неплохо (виртуально, разумеется), потому что мама постоянно ее поругивала! Она приехала не заранее, а к самому награждению, и вместе с ней также товарищ магистра снабжения армии — то бишь замминистра обороны в реалиях моего прошлого мира. Фу-ты ну-ты. Оба, кстати, тоже при помощниках и охране. Еще откуда-то взялся пожилой, но моложавый магистр звезд со смутно знакомой физиономией, который представился Алимом Теримовым, дедом «моего» капитана Теримова, и долго жал мне руку. Еще и про моего деда что-то спрашивал — а мне и сказать было нечего! Хорошо, что он держался в этой компании скромно и сильно ко мне с расспросами не приставал.

Кроме того, в наличии был Командор, на сей раз в форме Службы внутренней безопасности с новенькими нашивками магистра звезд — ого, то есть его Командором-то звать больше не стоит! И с ним еще трое его человек, включая кентарха Теплееву. Впрочем, они все изображали, будто их тут нет, даже рукой мне не помахали.

Ну и конечно «наши» врачи, то Валерий Иванович и даже Клавдия Рашидовна тоже присутствовали. И Марина со Свистоплясом. И, внезапно, родители Марины! Они-то тут зачем?

А главное, мои родители! Оба. Маму я был рад видеть, и от души обнял ее в ответ после того, как она крепко обняла меня. Насчет отца… Ну, был удивлен.

Однако когда он нерешительно протянул мне руку, я, к своему удивлению, ее пожал.

— Кирилл… — сказал мне Пантелеймон. — Я так горжусь тобой! Не моя заслуга, что ты таким вырос, но… В общем, надеюсь, ты меня простишь когда-нибудь.

И взгляд такой растерянный… Даже, нет, потерянный.

— Да ладно, пап, — сказал я, снова неожиданно для себя. — Что было, то прошло.

В конце концов, когда-то, в прежней жизни, я и сам как отец проявил себя не с лучшей стороны. Пусть и совершенно при других обстоятельствах. И… Теперь, сильнее погрузившись в окружающую детей-волшебников культуру, я немного лучше могу понять, почему отец тогда так вспылил. Хотя, конечно, эти дурацкие угрозы «сдать в детдом»… Ну да ладно. Может, его самого так воспитывали когда-то, вот он и повторил некритично. Все равно идиотизм, но простить все-таки можно.

Мама поглядела с меня на отца, с отца на меня, вздохнула… Потом сказала:

— А ведь ты и правда окончательно вырос, Кир. Ты уже взрослее, чем большинство людей за тридцать! И я… Самое странное, что не удивлена. Ты лет с пяти таким был. Как будто уже жизнь прожил. Я думала, мне кажется, а оказалось, нет.

Мне оставалось только свести все в шутку.

— Это твое отличное воспитание, мам!

Тут в зал гурьбой ввалились мои девочки, окружили нас с мамой, заболтались. Оживленнее всего выглядела Ксантиппа: ей неожиданно очень понравилась сама идея научно-исследовательского института магии и она, как я понял, успела даже выбить из доктора Весёловой что-то вроде вводной лекции о его целях и задачах, что и норовила тут же вывалить на меня.

За девочками следом вошла Леонида, потом Аркадий, который, вообще-то, оставался еще поговорить с Великим Магистром наедине. Значит, и тот скоро появится. О, точно! Дают сигнал начинать.

…Распорядитель объявил:

— Слово Великому Магистру Ордена Защиты Человечества, Михаилу Николаевичу Бастрыкину!

После чего передал микрофон Великому Магистру.

Тот начал.

Речь была короткой, прочувствованной и… Уклончивой. Со слов Магистра, я каким-то непонятным образом героически, получив множество ранений, предотвратил аварию на АЭС-58, тем самым предотвратив огромное количество жертв не только среди работников станции, но и среди мирного населения. И поэтому мне полагается высшая орденская награда для гражданского лица — рыцарское звание.

— … Со всеми регалиями, которые к нему прилагаются, — закончил Великий Магистр. — В том числе наследственным лёном, который я своей властью назначаю в долине реки Ихос, включая земли архитектурного памятника Замок Перевал-Маяк…

Ого, что я тут почувствовал — и сам, и по моей сердечной связи! Кажется, мои девчонки чуть в обморок не попадали от удивления! Если бы можно было прерывать речь Великого, они бы, наверное, завопили. А так Лана только повисла у меня на локте, а Рина жарко зашептала на ухо: «Ну, Кирилл, ну решил земельный вопрос!..»

Ну, Аркадий, ну, жук! Это же с его слов, точно! Все, пусть сам теперь и выбивает мне высоковольтную линию и трансформатор, как мы иначе должны там все обживать?

— Рыцарь Ураганов, прошу подойти сюда для вручения меча и диплома о рыцарском звании!

Да, они и меч приготовили. Притом шикарный. Не старинный какой-то, явно современного изготовления, из какого-то крутого сплава. Но вполне традиционных форм. Обычный прямой одноручный, не былинный «полуторник» и уж тем более не двуручный, но явно сделанный на вырост — пока он был мне не по руке. Однако, обезвесив красивую железку толикой телекинеза, я даже сумел отдать салют.

На одно колено мне вставать не потребовалось, по плечу меня тоже никто не бил плашмя — этого обычая здесь нет. Великий Магистр просто вручил мне диплом и еще раз пожал руку, на сей раз на людях. Да, и нас еще и снимали при этом: оператор с дроном. Как я понял, из пресс-службы Великого, в публикацию это не пойдет.

А потом, продолжая держать меня за руку, Бастрыкин сказал с широкой улыбкой.

— Но это не единственный повод чествовать нашего героя! Сегодня я также хочу вручить Кириллу Ураганову более скромную, но не менее значимую награду, ибо Творец заповедовал нам ценить каждого человека так же, как мы ценим тысячи и тысячи. Кирилл награждается медалью «За спасение жизни»…

Ого, это он за Аркадия, что ли? Не стоило, блин, я же все-таки не специально…

…— Поскольку с огромным риском для себя спас присутствующую здесь Марину Сумарокову от нападения опаснейшего убийцы и психопата!

Бли-и-ин, все, мне конец!!!

Пока Магистр надевал мне на шею золотистую медаль на шелковой ленточке, я отчетливо слышал перешептывание моих девочек — связь сердец, как и связь в «пати», нам это отлично позволяла.

«Так, чего-то я не поняла, это когда он ее спас?» — Ксюша.

«Наверное, как раз тогда, когда в Каликию летал перед новым годом, — Рина. — Нам ведь этот его симпатичный маньяк как-то очень туманно рассказывал о том, почему Кирилл тогда сцепился с Тенью…»

«А я вовсе не ревную, — это Лана. — И вам не советую. Я с ней уже поговорила».

«Лана! Ты чего⁈» — это Лёвка.

«Она очень милая девочка. И Кирилл ее совсем не интересует. У нее другие вкусы».

«Она по девочкам, что ли?» — снова Ксюша.

«Почему сразу по девочкам? Нам, конечно, сложно это понять, но Кириллом мужское разнообразие не исчерпывается…» — это уже Ксантиппа.

Чего⁈ У них же еще половое созревание не должно было начаться! Они же под Проклятьем!

«Да, — это снова Лана, — если я правильно понимаю, ей нравятся мужчины постарше… Бедняжка».

Ой все.

Интерлюдия: Леонида и Аркадий Весёловы

Леонида думала, что опять придется возвращаться домой одной, и была приятно удивлена, когда Аркадий запрыгнул на заднее сиденье служебной машины вместе с ней.

— У меня есть часа полтора свободных, — объяснил он. — Хватит, чтобы тебя проводить до дома и немного с тобой побыть.

— А вернешься опять заполночь? — спросила она максимально нейтральным тоном.

— Если повезет, то быстрее. Надо еще пару дел сделать, а потом — все.

Леонида не стала жаловаться. Она знала, за кого выходит замуж. Вместо этого она попыталась максимально воспользоваться проведенными вместе минутами, радуясь, что у машины служебный водитель и что никому из них не надо садиться за руль (сама Леонида водила редко и неуверенно, у Аркадия, насколько она знала, вообще прав не было… Хотя в его способности управлять хоть автомобилем, хоть танком она не сомневалась). Леонида прижалась к мужу, положила голову ему на грудь и позволила себе расслабиться, чувствуя, как утекает из тела напряжение и нервозность этого сложного дня.

Аркадий тоже молчал, осторожно поглаживая ее бедро, но Леонида чувствовала, как постепенно расслабляются его мышцы. М-да, этак он себя загонит, несмотря на выносливость Тени…

— Поразительные у тебя все-таки друзья, — пробормотала она, убедившись, что перегородка между ними и водительским местом поднята. — С одной стороны Кирилл, с другой — сам Великий…

— Наши с Михаилом отношения сложнее чисто дружеских, — пояснил Аркадий. — Он, конечно, любит изображать, что мы лучшие кореша и все такое, но, боюсь, на его должности и с его опытом это процентов на шестьдесят все-таки скорее игра. Причем игра перед самим собой: мол, смотри, «я», мы с тобой все еще остаемся человеком! Если я перестану быть ему полезен, он спишет меня довольно быстро и безжалостно.

— Не знаю, — сказала Леонида. — Нам еще на курсе психологии в универе объясняли, что люди только и делают, что играют в игры. Настолько, что игры начинают играть людьми.

— Ну… Возможно, — Аркадий поцеловал ее в макушку. — У вас был хороший препод, помнишь фамилию? Возможно, стоит попробовать завербовать этот ценный кадр.

Леонида хихикнула.

— Ну ты как всегда… Нет, не помню. Надо в старых конспектах глянуть, я всегда записывала на корочке… Или на сайте универа.

— Посмотри, ладно, если время будет?.. — помолчав немного, он вернулся к теме: — От некоторых игр в самом деле сложно отказаться. Но я стараюсь, скажем так, не проверять границы привязанности Михаила. В любом случае, я должен сдержать одно обещание перед ним… — еще одна пауза. — А что касается Кирилла… Там тоже не все так просто. Я буквально из кожи вон лезу, стараясь показать ему, что считаю его не просто соратником, а близким человеком. И он вроде бы отвечает — на невербальном уровне все хорошо, никаких затыков. Но шаг влево, шаг вправо — и он тут же начинает изображать меня каким-то то ли роботом, то ли бесчувственным фанатиком!

Леонида фыркнула.

— Как ты Бастрыкина?

Аркадий усмехнулся.

— Туше, милая… Нет, все-таки как мне повезло с женой! Может, ты еще и скажешь, что я делаю не так с Кириллом?

— Да все так. Просто ты не девочка.

Аркадий на пару секунд замолчал, переваривая это.

— Знаешь, если я приду к нему в розовом платьице, боюсь, сложностей в наших отношениях станет только больше!

Леонида прыснула, пытаясь отогнать этот мысленный образ.

— Я тебе больше скажу, и у нас с тобой сложностей в отношениях станет больше!.. Нет, серьезно. Ты же мне сам сказал — у него отцовская травма. И вдруг перестал замечать? Даже мне сегодня стало видно. Он с девушками и женщинами, хоть взрослыми, хоть ровесницами, общается совсем по-другому, чем с мужчинами! Открытее, язык тела совсем другой… А если посмотреть на него рядом с родителями, то тут не надо быть практикующим мозгоправом, чтобы понять, откуда что растет!

Аркадий прищелкнул языком.

— А ты права. Просто я не воспринимал себя для него отцовской фигурой…

— Правильно не воспринимал. Я же говорю, это на всех людей одного с ним пола распространяется, независимо от возраста. С тем мальчиком, вторым Тенью, он тоже держит дистанцию, хотя они вроде как приятели. Я еще внимание обратила.

Какое-то время они молчали.

— Ну что ж, — сказал Аркадий наконец. — Значит, просто не судьба.

— Да ладно тебе, — улыбнулась Леонида, прижимаясь лицом к его груди. — Сам же говоришь, что на невербальном уровне все в порядке. Любит тебя твой младший братишка, любит! Просто сам еще не понял.

Аркадий усмехнулся.

— С удовольствием считал бы его частью семьи, но в каком-то другом качестве. Кирилл не потерпит ни малейшего покровительства. Либо равная дружба, либо даже… — он задумался на секунду. — Иногда у меня ощущение, что это он старше. Просто ему опыта не хватает. Я мог бы быть для него «старшим братом» не больше, чем для Бастрыкина.

Подумав еще немного, Аркадий добавил:

— Кстати, ты права в том смысле, что они даже похожи между собой. Видимо, у меня нюх на людей определенного типа.

Леонида фыркнула.

— Или у них на тебя.

— Или так.

Интерлюдия: Аркадий Весёлов и Михаил Бастрыкин, 819 год (13,5 лет назад)

Никогда до этого Аркадий не желал смерти. Ни разу. Он верил в Творца, да, а потому не торопился на посмертный суд. Намерения не уничтожают грех, и кто знает, признают ли благие последствия его деяний стоящими сопутствующих жертв?.. Какие мотивы увидят в его душе, когда ее освободят от плоти?

Теперь же… Теперь ему отчетливее помнилось, что Творец всеблаг, и он был больше склонен надеяться на его милость. Малодушие, конечно. Но очень тяжело сохранять твердость духа, когда не хватает воздуха; когда тошнота соседствует со слабостью и постоянным чувством голода; когда рядом щелкает и тихонько гудит машина, перекачивающая его кровь, а сердце не бьется в груди. И только боль в груди, время от времени врывающаяся резью сквозь опиаты, напоминает о том, что это сердце когда-то было.

Если в палате присутствовал работник Службы или СВБ, снимающий показания, Аркадию было легче. Он собирал волю в кулак, напоминал себе, что именно ради этого все и затевалось, и начинал говорить. Рядом с Лёшкой тоже было легче. Нужно было делать вид, что ему не так уж плохо, это помогало. Да и минуты тянулись не так бесконечно.

Но Лёшка не приходил со вчерашнего дня…

Умереть точно было бы легче. Гораздо.

Впрочем, он и умирал. И это тоже было мучительно: чувствовать, как сила и жизнь покидают тело с каждой минутой. Как там сказал Григоровский? «Если достанем трансплант, протянешь еще несколько лет. Если нет… Дети на таких аппаратах обычно долго не выживают. Не хватает выносливости, да и просто массы тела. Ты за несколько недель превратишься в скелет, обтянутый кожей. Так что поторопись с тем, ради чего ты это затеял».

Григоровский, конечно, та еще мразь и к Аркадию теплых чувств не испытывает — после недавнего-то шантажа. Но хирург великолепный. И знает, о чем говорит. Значит, надо выдержать хотя бы несколько недель. Попытаться… Надо как можно больше попытаться узнать про магию, провести эксперименты, раз Смеющийся Жнец больше его не ограничивает… Смешно, кстати, но серп немного жаль. Красивый был.

Если, конечно, хватит сил. И если эти несколько недель у него все-таки будут. Может быть, сработают аппаратные игрища, и Лёшка не сможет его защитить. Магистр луны — высокий чин, но при этом Лёшка служака, не интриган. Он может просто не узнать. Дверь в палату распахнется, кто-то войдет быстрым, тяжелым шагом, дернет на себя провода от «внешнего сердца» — и Аркадия не станет.

Какая… Соблазнительная мысль.

Дверь в палату распахнулась, и кто-то вошел быстрым, тяжелым шагом, чуть прихрамывая на одну ногу. Остановился у кровати.

— Мишка, ты? — спросил Аркадий, открывая глаза.

От слишком резких слов тут же поплыло перед глазами, горло запершило. Опять забыл. Нужно говорить мягче.

Мишка Бастрыкин, мрачный, уже начинающий лысеть, в халате поверх дорогого костюма, стоял возле больничной койки и мрачно смотрел на старого друга.

— Ну привет… Бессердечный ты мой, — сказал он.

— Привет… — прошептал Аркадий.

— Ты поменьше-то говори. Меня предупредили, что тебе не особо можно.

— Мне теперь ничего нельзя, — Аркадий улыбнулся. — Как будто меня это когда-то останавливало.

Бравада пролетела мимо Мишки.

— С завтрашнего дня я буду Великим Магистром, — сухо, тяжело сказал он. — Если ничего не переиграется в ближайшие сутки, но, вроде, не должно.

— Поздравляю. Ты давно к этому шел.

— Да ни хрена подобного! — рявкнул он. — Я не собирался хвататься за гуж именно сейчас! Ничего не было готово! Я пошел ва-банк, рискнул и своей башкой, и своей командой — и все ради тебя, идиота!

— Ради меня? — Аркадий снова прикрыл глаза. — Не ври.

— Ради тебя и тех сведений, которые ты принес! Было слишком сильное давление положить это все под сукно, а тебя прикопать по-тихому.

— Ожидаемо.

— Так что живи, поганец ты мелкий, — Мишка наклонился к самому лицу Аркадия, так, что он чувствовал ухом и щекой его дыхание. — Только попробуй сдохнуть! Ты мне еще за ту лодочку недостроенную должен!

Он выпрямился и вышел из палаты. Но дверью не хлопнул, аккуратно прикрыл за собой.

— Хорошо… — пробормотал Аркадий, не открывая глаз, и чувствуя, как по щекам текут неожиданные, непонятно откуда взявшиеся слезы. — Будет тебе лодочка…

p.s. Бастрыкин напоминает, что ставить лайки понравившейся книжке — выгодно с точки зрения долгосрочных интересов государства!