Маг Ураганов

Глава 13 Интерлюдия: Аркадий Веселов и разные лица, очень длинный день 2 января

Если понедельник имеет свойство начинаться даже не в субботу, а в предыдущую пятницу, то второе января для Аркадия началось сразу после полуночи первого числа, в кабинете Кузнецова, за двумя чашками крепкого кофе.

Командор пил свой черным, Аркадий от души добавил молока, сахара и ванильного сиропа. Добавил бы еще и взбитых сливок, если бы кофейный автомат в коридоре был на это способен. Воистину, благословен Творец во всех его проявлениях, но Аркадий очень понимал огнепоклонников из Суртана, для которых коровы и коты — священные животные. Очень, очень понимал.

Атмосфера царила непринужденная, командор снял пиджак и расстегнул воротничок рубашки, Аркадий время от времени подскакивал, начинал мерить кабинет шагами, подкидывал или ловил какую-нибудь вещь со стола, пересаживался на стул лицом к спинке и тому подобное. Он прекрасно понимал, что выглядит это нервически, но с Василием Васильевичем, пожалуй, было можно. Хорошо, при детях удалось сдерживаться. Бурлящая, непривычная энергия требовала хоть какого-то выхода.

— Погоди, и ты всерьез уверен, что это сработает? — недоверчиво спросил Кузнецов. — Вот так запросто?

— А что тут сомневаться, я знаю о похожем случае, — Аркадий пожал плечами. — Лет семнадцать или восемнадцать назад это случилось… Под Проклятье попал наследник приличного состояния, трастовый фонд, все дела. При этом в семье у него сложная обстановка, неудивительно, что согласился на инициацию… Так вот, его Проклятье постоянно держало в Убежище, не давало и шагу ступить наружу. Никак не могли понять, в чем дело. Наверное, пацана бы гиасом стерло, хорошо, старшие ребята его удержали от экспериментов. Позвали меня, проверить. Ты знаешь, я тогда коллекционировал всякие курьезы…

Кузнецов кивнул.

— В общем, если коротко, то выяснилось, что Проклятье так реагировало на начисление процентов на капитал. Нельзя зарабатывать деньги — и хоть ты тресни.

— Хм. А почему же тебя до сих пор никуда не заперло? Насколько я помню, у тебя немало активов. Или у Теней и на это есть разрешение?

— Нет, увы. У меня правда много всего, просто мне повезло, что праздники. Биржа не работает, дивиденды и проценты по вкладам не начисляются… Ну, по крайней мере, я почти уверен, что это так, и не собираюсь сейчас точно проверять, как оно на самом деле, — Аркадий чуть поморщился. — Сам знаешь, гиас редко можно обмануть самовнушением — и никогда надолго.

Кузнецов кивнул.

— Ну вот, с тем парнем в итоге как решили — Служба связалась с родственниками, капиталы перевели в доверительное управление, при этом в документах он был указан бенефициаром, но «после исчезновения обстоятельств непреодолимой силы»… Ну и все наладилось, ребенка перестало постоянно телепортировать. Потом, насколько я знаю, мальчик погиб, деньги вернулись в семью. Так что доверительное управление с отложенным вручением — выход и для меня. С одним только нюансом. Мне-то нужны наличные средства.

— Ну да, — чуть улыбнулся Василий Васильевич. — Ты уже немного не в том возрасте, чтобы бесплатно питаться в кафешках.

— Именно. Ну, допустим, по околослужебным делам, в условно рабочее время я могу брать с собой сотрудника с карточкой, чтобы за меня расплачивался. Но не всегда. Так что мне нужно, чтобы распорядителем моих финансов был такой человек, который мог бы оплачивать мои траты просто так, без документального оформления — вроде как в подарок. Не знаю даже, сгодится ли тут наемный нотариус. Очень может быть, что нет! И проверять как-то не хочется. Не думаю, что за нарушение конкретно этого гиаса Проклятье меня уничтожит, тем более с учетом статуса Тени, но… Все может быть.

— Не меня ли ты собираешься попросить? — встревожился Кузнецов. — Боюсь, мое начальство…

— Нет, что ты. Не собираюсь тебя так подставлять, — сардонически усмехнулся Аркадий. — Не хватало только дать нашим недругам повод обвинить тебя в коррупции.

— Тогда кого? Неужели Кирилла?

Аркадий фыркнул.

— Да, было бы любопытно взглянуть на его лицо, если б я обратился к нему с такой просьбой! Нет. Я придумал получше. Я просто женюсь и перепишу все на жену.

Несколько секунд Василий Васильевич молчал. Затем спросил:

— А доктор Романова уже знает о своем счастье?

— Планирую поговорить с ней завтра утром. Так что буду благодарен, если ты передашь вашим делопроизводителям из восьмого кабинета просьбу зарегистрировать брак по ускоренной процедуре, завтрашним же числом. Ну а насчет финансов я сам позвоню. Ребята, через которых я веду дела, и в праздники работают.

Кузнецов промычал что-то со сложным выражением лица.

— Знаешь… — наконец членораздельно сформулировал он, — про кого другого я сказал бы, что он слишком самоуверен, но неплохо зная тебя… И несколько зная Леониду Георгиевну… Я, пожалуй, просто пожелаю вам счастья. Но все же давай ты мне уже точно отзвонишься с информацией, когда получишь официальное согласие, и я тогда запущу бумагу в работу?

— Конечно, — кивнул Аркадий. — Я тоже, знаешь ли, уверен в ее ответе не на все сто процентов. А только примерно на восемьдесят семь.

Кузнецов только вздохнул.

— Когда делал предложение Наташе, я одолжил в отделе конфиската роскошный истрелийский «арибалл» и прикатил к ней с ветерком. И она мне все равно отказала.

— Ну, потом-то согласилась?

— Через год примерно.

— Надеюсь управиться пораньше, а то получится крайне неловко, — улыбнулся Аркадий. Встал и снова стал мерить шагами небольшой кабинет, борясь с желанием пройтись на руках. Маловато места, да и это попахивало совсем уж дешевым позерством.

— А что ты придумал с твоей работой на Орден? У Теней есть на это запрет?

Аркадий поморщился.

— Есть, но нестрогий. Так же как и ребенок-волшебник, Тень имеет право сотрудничать с любыми государственными структурами в деле защиты мира и жизней людей. А вот гиас на занятие любых официальных должностей, к сожалению, таких вольностей не потерпит. Поэтому мое увольнение отовсюду уже принято и подписано. Если все пройдет так, как я думаю, завтра же на эти должности назначат доктора Романову. А я буду исполнять их по другим генеральным доверенностям вместо нее.

— Серьезно, что ли? — Кузнецов аж со стула приподнялся.

— Абсолютно. В Орденской истории есть прецеденты, когда обязанности командоров и магистров в их отсутствие отправляли их жены. Почему бы не поступить наоборот? Правда, должность главы аналитического отдела Службы придется просто бросить — на это совсем нет времени.

Кузнецов присвистнул.

— М-да. Ловкость рук и никакого мошенства. Неужели тебе позволили?

— Согласовал на самом верху, — ухмыльнулся Аркадий.

— Нет, ну с такой крышей, как Великий… — пробормотал Василий Васильевич. — Хотя это даже для него слишком! Как он-то на это пошел?

— А он сказал, что Орден обязан во всем поддерживать детей-волшебников. Даже когда они такие великовозрастные балбесы, как я.

— Прямо так и сказал?

— Я несколько смягчил его лексику.

Напряженный день второго января продолжился коротким сном, после которого не пришлось долго приходить в себя, раскочегаривая тело медленными и осторожными упражнениями и растяжками, а можно было просто вскочить и помчаться по делам. Затем — тренировкой в специально оборудованном подвале, где Аркадий снова испытывал свои магические способности. С известной осторожностью: он подозревал (и получил тому косвенное подтверждение), что предметы-компаньоны Теней допускали больше мощности атак, чем у детей-волшебников, и не хотел снести госпиталь до фундамента. Увы, тренировка вышла неудовлетворительной: огненная магия донорского сердца путалась с привычной воздушной, разделить их упорно не получалось. С такими ограничениями не то что воздушным крыльям не научишься, даже косу нормально не заплетешь — только спалишь!

Хотя… Если попробовать телекинезом?..

Тренировку по магии Аркадий волевым усилием оборвал всего через час. Иначе рисковал долбиться с этим бесконечно, забыв про все остальные дела — соскучившееся по магии тело слишком радовалось нагрузке, а исследовательское любопытство заставляло пробовать все новые и новые финты, добиваясь максимального эффекта при минимальной подаваемой мощности. Зато отправился на тренажеры, чтобы выяснить границы своих возможностей уже в обычной плоскости. Увы: как он ни пытался выжать из себя пот, эффект оставался крайне кратковременным! Мышечная усталость проходила слишком быстро, а по-настоящему серьезной нагрузки их крошечный любительский спортзал предложить не мог.

Насколько помнил Аркадий, в его «первый срок» Смеющимся Жнецом у детского тела все же было больше ограничений. Ребенком он куда быстрее уставал, тратил больше времени на сон, да и сто килограммов мог поднять разве что с огромным напряжением и ненадолго. Не говоря уже о том, что в тот раз Проклятье не предложило ему сколько-нибудь заметной мускулатуры!

То ли дарованные Теням бонусы на дополнительный рост и силу так некритично восприняли доставшуюся им «базу» в виде взрослого тела, пусть и крайне истощенного, то ли такой эффект давала его собственная тренированная магия, взаимодействуя с механизмом Проклятья. Надо будет найти способ проверить точно.

Как раз когда он размышлял об этом, забыв опустить стокилограммовую штангу, вошла Леонида — и сходу начала отчитывать его за неосторожное тягание весов. «Отлично, она уже подсознательно чувствует вайб семейной жизни!» — с иронией подумал Аркадий, но вслух не сказал. Он с удивлением осознал, что реально побаивается отказа. Даже после того, как все рассчитал, подготовил неотразимые доводы… Да, Леонида была нужна ему — и куда больше, чем он дал понять Командору — но ведь и он нужен был ей. Он знал, что она хочет семью; знал, что с ее характером, принципиальностью и сравнительно высоким статусом (особенно в медицинском сообществе) найти подходящего мужа — нетривиальная задача. Знал, что она человек здравомыслящий и прагматичный, как всякий хороший врач, а потому неизбежно увидит плюсы их союза.

Но червячок сомнений все же грыз.

А вдруг она из тех женщин, которые не согласятся, если сходу не заговорить о любви? Аркадий не хотел врать в этом самом важном деле. Он был уверен, что сумеет полюбить Леониду — она уже была очень дорога ему как друг и соратник, а также привлекала как женщина; разве это не то сочетание, из которого рождается любовь? Но также совершенно точно знал, что то, что испытывает к ней сейчас, нельзя назвать «тем самым» романтическим чувством.

Но Леонида, даже не дослушав все его доводы, сходу сказала:

— Я согласна!

И у Аркадия земля ушла из под ног. Он без колебаний сказал «обещаю любить тебя» в брачной клятве, даже не подумав насмешливое «…так как любовь исторически представлялась набором действий, поэтому, по сути, в формулировке заложены именно конкретные обязательства, а не изменчивые эмоции». А когда мягкие губы девушки коснулись его губ, у него вдруг появилось жесткое подозрение, что кто-то и где-то его переиграл. Обошел на повороте.

Возможно, он переиграл сам себя. Или его подсознание развело его, как мальчишку.

Возможно, поэзия, которой он зачитывался в детстве, имеет больше общего с реальностью, чем он думал до сих пор.

К сожалению, поразмыслить об этом как следует было некогда. Слишком много дел. Ничего. Он десять лет не слушал любимую музыку, избегая сильных эмоций — он как-нибудь подождет еще несколько часов.

— Я приду к тебе вечером, и поговорим, — сказал он, обнимая на прощанье свою… Получается, уже жену?

— Ты знаешь, где я живу?.. — начала она спрашивать, потом сама себя перебила. — Ах да, конечно, знаешь.

— Естественно, — весело сказал ей Аркадий. — Если вдруг освобожусь раньше тебя, зайду прямо в окно, уж не взыщи.

— М-м, обычно в окна выходят любовники, чтобы в них заходили мужья — я такого не припомню, — фыркнула Леонида. — Лучше возьми у меня в шкафчике запасные ключи. Знаешь, где он? В ординаторской?

Аркадий кивнул. Почему-то от этих простых слов — «возьми запасные ключи» — дыхание перехватило не хуже, чем от их простого, пока еще очень неуверенного поцелуя. Хотя он, разумеется, мог войти и без всяких ключей. Причем так, что она бы и в жизни не догадалась.

Разговор с родителями Марины Сумароковой прошел проще и легче, чем Аркадий ожидал.

— Спасибо, спасибо вам! — Вениамин Геннадьевич, действительно очень нервический и порывистый человек, так тряс руку Аркадия, словно собирался оторвать ее и забрать на память. — Вы вернули нам нашу девочку!

— Это в основном были усилия других лиц, да и ее собственные тоже, — улыбнулся в ответ Аркадий, осторожно пытаясь вернуть себе конечность. — Вам не стоит недооценивать саму Марину.

— Ни в коем случае! Никогда больше! Все, что нужно Мариночке, полная свобода действий… Творец, какой она оказалась умницей, да, Таечка?

Таисия Николаевна, куда более спокойная (и, на взгляд Аркадия, вдумчивая), чем ее муж, только кивнула.

— Конечно, — сказала она. — Если наше солнышко хочет участвовать в вашей программе, мы не будем стоять у нее на пути. За последние два года она не раз доказала, что она взрослый человек и может принимать взрослые решения.

…

А вот с Афиной Урагановой оказалось неожиданно сложно.

— Ладно, с этим мне все более-менее понятно, — доктор наук кивнула на собственный рабочий контракт. — Но у меня остались вопросы по поводу Кирилла.

— Постараюсь на них ответить, — Аркадий откинулся на спинку стула, чувствуя, что разговор будет долгим.

Афина бросила на него взгляд — один-в-один ее сын, когда он берет в руки оружие. И спросила:

— Каковы ваши намерения относительно Кирилла?

— В смысле? — Аркадий слегка растерялся от такой формулировки.

— Я заметила, что у вас к нему, мягко говоря, особое отношение. Вы его к чему-то готовите. К чему?

Он чуть выдохнул. Ну… Афина восприимчивее, чем ему показалось — следовало ожидать. Характеры у них с сыном похожие, интеллекта ей не занимать, да и жизненного опыта с наблюдательностью у нее больше.

Что ж, значит, надо сказать ей правду или большую ее часть. То, что он сказал бы и самому Кириллу, если бы мальчик его спросил.

— К тому, чтобы он был моим дублером, — пожал плечами Аркадий. — То есть чтобы он смог в относительно недалеком будущем взять на себя хотя бы часть моих нынешних обязанностей. В своем собственном уникальном стиле, конечно. Решительности ему не занимать, таланта тоже. Но не хватает образования, опыта и, скажем так, определенных навыков самоконтроля. Постараюсь, чтобы в свой черед он все это получил максимально безопасным образом. Вот и все.

— А что у вас сейчас за обязанности? — так же остро спросила Афина. — Помимо подготовки отчетов для Великого Магистра.

— Я занимаюсь проектом по спасению человечества от магических опасностей. Который во многом сам же и пропихнул. И занимаюсь им уже много лет, прошу вас не обращать внимания на мой видимый возраст.

— Я догадалась, что вы намного старше, чем выглядите. Надо думать, у Ордена есть не только атомное оружие, но и магические артефакты, так?

Аркадий пожал плечами.

— Что-то есть, конечно. Но дело не в артефактах. Мы сейчас работаем над тем, чтобы сделать усилия по омоложению и продлению жизни доступными как можно более широким слоям населения.

— Все это хорошо, — Афина по-прежнему не желала смягчаться, — даже отлично, особенно, если у вас получится. Меня больше беспокоит эта ваша оговорка — «максимально безопасным образом». То есть вы знаете, что Кирилл склонен влипать в переделки — и не собираетесь его останавливать?

— Рад бы, но, боюсь, это уже невозможно, — покачал головой Аркадий. — Он уже сам выбирает, куда влипать, а куда нет. Единственное, что я могу вам обещать — постараюсь, чтобы он влипал в моем обществе и при моем активном участии. И защищать его так, как если бы он был моим собственным сыном.

— Но у вас ведь нет детей, — полуутвердительно сказала Афина.

— Я надеюсь исправить этот недочет в ближайшем будущем.

Часам к четырем пополудни наконец удалось разгрести самое срочное и освободить время для того, что, по уму, нужно было сделать еще вчера. Но — не сделал. Убедил себя, что общественное всегда должно идти вперед личного. Хотя это был так, предлог. На самом деле Аркадию было страшно. Иррационально — он знал, что ничего плохого не случится. Но страх не уходил.

Наконец он решился. Попросил у Кузнецова машину с водителем — тот как раз привез Кирилла с полигона и освободился. Назвал шоферу адрес в ближних пригородах Лиманиона.

…Улица круто сбегала к морю, которое блестело холодной зимней синевой в самом ее конце. Дом, крытый зеленой черепицей, — скорее даже не дом, а небольшой особняк, с огромным садом, с длинной подъездной дорожкой — стоял на самом козырном месте, на холме, откуда открывался шикарнейший вид на Сумрачный залив с его живописными скалами. Аркадий попросил шофера остановиться перед воротами, но выходить пока не стал, а достал из кармана свой безопасный телефон — тот, который даже без сенсорного экрана — и набрал по памяти знакомый номер. Не менявшийся, кажется, с тех времен, когда появились первые связь-карты.

— Да? — спросил сильно изменившийся с возрастом, но все еще знакомый голос.

— Привет, пап, — сказал Аркадий, стараясь понизить голос до еще недавно привычного шелеста. — У меня очень хорошие новости.

— Главное, ты живой, — чуть ворчливо сказал отец. — Это уже хорошая новость. И звучишь бодрее обычного.

— Я звучу гораздо бодрее, — сказал Аркадий уже нормально, не делая специальных усилий. — Просто подумал — а вдруг не узнаешь.

— Ничего себе… — отец запнулся. — Творец, у тебя голос стал, как у Сашки!..

— Возможно, — согласился Аркадий. Почему-то пришлось сглотнуть. — Я уже Сашкин голос не помню. Столько лет прошло. Пап, я чего звоню. Я здоров. Меня вылечили. Я сейчас сижу в машине у твоих ворот. Могу вот прямо сейчас зайти. Ты ведь дома?

Должен быть дома, Аркадий заранее сверился с чатом наружной охраны.

— Дома, да только гости у меня, — неожиданно (еще полчаса назад в чате с отчетами ничего не было!) сказал отец. — Лёшкин приятель, тоже магистр солнца, только что заглянул старика проведать. Не помешает тебе, или попросить его позже зайти?

Аркадий на миг задумался. Что-то кольнуло его, какое-то предчувствие… Ведь был еще один фигурант в семье Кирилла, которого он не до конца проконтролировал. Решил, что это третьестепенная задача. И, скорее всего, был прав — если только не…

— Лёшкин приятель, магистр солнца… — повторил он. — Не Аполлон ли Квашня, часом?

— Ты его тоже знаешь? — отец спросил профессионально спокойным тоном. — То есть он ко мне не просто так зашел. Серьезные дела?

— Скорее, семейные, — весело произнес Аркадий. — Ничего, пап, сейчас разберемся.

Да, в самом деле. Допуск у Квашни есть, причем довольно высокий — А-2. Хоть и просроченный. Вводить его в курс дела хотя бы минимально все равно придется, раз уж он сам влез. Да и дочь, похоже, с ним то ли помирилась, то ли на пути к тому. Значит, можно решить все махом.

…Дом покупали с Лёшкой вместе. Точнее, выбирал-то брат самостоятельно, но привез в госпиталь договор покупки и акт приема-передачи собственности, чтобы Аркадий тоже подписал. «Когда-нибудь выздоровеешь и тоже с нами поселишься, — сказал он без тени сомнения. — Да и деньги, в конце концов, наполовину твои! Без тебя мне бы в жизни так выгодно не вложиться!»

«Ну да, не с твоим транжирством, — не стал отнекиваться Аркадий. — И с нежеланием читать отчетную документацию!»

Отца еле уговорили туда переехать. Он ворчал, что, мол, уже старик и куда там обживать новое место! Но в итоге соблазнили собственным виноградником. Теперь там жил только он и Лёшкина вдова, Татьяна, которую Аркадий встречал всего несколько раз, еще когда был мальчиком-волшебником. В отличие от Лёшки — то есть от магистра солнца Алексея Весёлова — и отца, она не знала, что старший брат ее мужа валяется в госпитале с сердечным имплантом. Думала, что Аркадий пропал тринадцать лет назад — с мальчиками-волшебниками такое постоянно, редко кто достоверно гибнет при свидетелях.

До недавнего времени с том доме обитала еще и младшая из племянниц, но теперь она поступила в летное училище в Орденском анклаве около Шортахая и переселилась там в общежитие. Старшая давно уже была замужем и жила, естественно, с мужем (и с детьми — но своих внучатых племянников Аркадий ни разу не видел, хотя Лёшка еще успел ему похвастаться первым внуком и показать фото). Отец, впрочем, никогда не жаловался на одиночество. В редких телефонных беседах с Аркадием он вообще ни на что не жаловался, наоборот, всегда старался подбодрить сына. Как-то сказал ему: «Мы можем разговаривать — уже подарок Творца». Когда Аркадий был ребенком-волшебником, гиасы запрещали ему видеться с отцом строго-настрого. Он и в школу-то пошел во многом для того, чтобы сообщить тому о своей судьбе.

Однажды отец через классную руководительницу передал Аркадию письмо. Тот только взял его в руки, увидел отцовский почерк — и тотчас оказался в ближайшем Убежище. Без письма.

После того, как Аркадий вырвал собственное сердце, эти ограничения его более не касались. Отец, естественно, узнал: Лёшка, к тому времени уже магистр луны, помогал Аркадию со многими вопросами и не стал утаивать сведения о нем. Но встречаться часто не позволяли вопросы безопасности и здоровье Андрея Васильевича: все еще крепкий в свои тогдашние восемьдесят, он очень тяжело переносил вид исхудавшего до состояния скелета двенадцатилетнего сына на больничной койке.

И вот теперь Аркадий спокойно может зайти в ворота, пройти по выложенной плитами дорожке, подняться на крыльцо дома — номинально его, но он ни разу здесь не был — толкнуть незапертую дверь.

В прихожей было пусто, чисто, аппетитно пахло: кто-то стряпал, либо сама Татьяна, либо приходящая домработница.

Аркадий прошел сквозь знакомый по фото интерьер в гостиную, оттуда — в отцовский кабинет, где тот предпочитал принимать гостей (это и с детства не изменилось: гостиная всегда была маминой зоной, кабинет — папиной). Постучал по косяку, прежде чем войти.

Папа и его гость сидели в креслах, возле небольшого столика, на котором стоял заварочный чайник — явно только что залитый, если судить по легкому дымку из носика — и три чашки. Андрей Васильевич поднялся навстречу сыну.

— Да я сплю, что ли! — воскликнул он, пораженно глядя на Аркадия. — Или спятил на старости лет⁈

Несмотря на свои солидные девяносто четыре, командор Весёлов совсем не выглядел спятившим. Или даже просто дряхлым стариком. Худой, высохший, очень высокий — Аркадий ростом пошел в него, а вот Лёшка и Сашка удались гораздо ниже, в мамину родню — он все еще производил впечатление человека крепкого и полного жизни. Обычно ему давали лет семьдесят пять, не больше.

Аполлон Квашня, например, хоть и моложе на тридцать лет, выглядел намного хуже из-за нездорового, одутловатого лица.

— Нет, папа, не спишь, — улыбнулся ему Аркадий. — И не спятил. Вот так я теперь выгляжу. И чувствую себя соответствующе.

— Слава Творцу! Ну иди сюда, сын! — командор Весёлов широко раскинул руки. — Обниму!

И сам пошел навстречу.

Он всегда был таким человеком: не скупился на проявления чувств, чуть что обнимал, ерошил волосы, не стеснялся целовать сыновей, даже когда те уже подросли (и активно протестовали!), щедро делился своим теплом. С возрастом ничего не изменилось, хотя теперь у него не хватало рук, чтобы крепко сжать Аркадия за плечи, как бывало прежде.

Если бы Аркадий не успел!..

Но он успел. Благодаря Кириллу. Кириллу, дед которого сейчас сидит здесь и с удивлением смотрит на встречу отца и сына, явно не в состоянии понять, откуда у почти столетнего вдовца вдруг взялся в сыновьях сущий мальчишка! А может быть, уже мысленно примеряя на Весёлова-старшего интрижку с молодой женщиной лет двадцать пять-тридцать назад.

Оторвавшись от отца, Аркадий обернулся к его гостю. Он видел фото магистра Квашни не далее как вчера, и еще тогда несколько удивился. А вживую было даже заметнее. Ни малейшего сходства с Кириллом ни в чем, но вот глаза точно такие же. Как и у его дочери. Кровь все-таки — она кровь и есть, даже если люди утратили доверие друг к другу и перестали общаться.

— Здравствуйте, вы, должно быть, Аполлон Теософович? — спросил Аркадий своим приветливым светским тоном.

— Он самый, — тоже вроде бы вполне светски ответил магистр и начал с кряхтеньем подниматься с кресла.

— Прошу, не вставайте, — Аркадий шагнул к нему, протягивая ладонь для рукопожатия. — А меня зовут Аркадий Весёлов, я старший брат Алексея.

Поднятая рука Квашни замерла на полпути.

— Вы шутите, молодой человек? — спросил он подозрительным тоном.

— Какие уж тут шутки, магистр, — с явным удовольствием произнес отец. — Это мой средний сын, тот самый, расспрашивать о котором ты сюда приехал. Который якобы похитил твоего внука, заморочил дочери голову и вообще занимается непонятно чем. Я верно излагаю?

Та-ак. Аркадий укоризненно покосился на отца. Ну, папочка! Мог бы и предупредить по телефону, чем дело пахнет, если уж все вычислил с полуслова! Ох уж эти его сюрпризы! Он и в детстве любил огорошить сыновей чем-нибудь неожиданным, а потом смотреть, как они разгребут последствия.

Андрей Васильевич сделал вид, что не понял красноречивого взгляда сына.

— Давайте я чаю налью, — сказал он очень доброжелательно и как-то особенно по-стариковски. — Посидим, посудачим, э?..

…Разговор оказался довольно коротким и очень информативным. Аполлон Теософович Квашня мало чего знал о магии и детях-волшебниках, но человеком был здравомыслящим. И — в самом деле Лёшкиным другом, хотя Аркадий почти уже решил, что это просто предлог встретиться с отцом.

Приехав в Лиманион вместе с дочерью, Квашня столкнулся с информационной блокадой. Если Афину Аркадий пригласил в госпиталь и поговорил с ней еще первого числа, то на ее отца распространить приглашение он даже не подумал. Не подумал об этом и Кузнецов, хотя оба они знали о присутствии Квашни в столице. Но как-то списали со счетов. В итоге престарелый магистр солнца сидел в номере гостиницы, время от времени названивал дочери по телефону, получая одинаковые ответы «со мной и Кириллом все хорошо, ничего не могу тебе рассказать, папа, езжай домой, я еще задержусь».

Не дождавшись вменяемой информации и тревожась за дочь, Квашня начал обзванивать тех из своих бывших знакомых и сослуживцев, которые могли обладать хоть какими-нибудь сведениями. Ну и вышел на некоего «знакомого знакомого», который пригласил Квашню на встречу в укромный ресторан.

— Посидели мы с ним сегодня в обед, — хмуро рассказывал Кириллов дед. — Я думал, он военный, а это какой-то мутный тип, чиновник, да не кадровый, а из выборных. Самый поганый сорт. Крутил, вертел чего-то. Ну и говорит, что есть, мол, в Службе поддержки детей-волшебников какая-то Программа, вся из себя засекреченная, что курирует ее Служба внутренней безопасности, а занимается ею некий Аркадий Весёлов. И что детей-волшебников, которые участвуют в этой программе, периодически вызывают в военный госпиталь на Командора Гарина в Лиманион. Возможно, для каких-то экспериментов. И что эти дети-волшебники потом долго не живут.

Аркадий почувствовал, что настало время выкручивать все наработанные годами и десятилетиями навыки самоконтроля на максимум.

— Поразительная информированность, — с приятной (отработанной в зеркале) улыбкой сказал он Квашне. — На самом деле все примерно так и есть. С некоторыми нюансами.

— И где мой Кирилл? — хмуро сказал Квашня.

— Думаю, сейчас как раз занимается теми самыми экспериментами под наблюдениями врачей, — хмыкнул Аркадий.

— Ах ты!.. — Квашня все-таки начал подниматься с кресла.

— Спокойно, магистр! — рявкнул Аркадий, вставая тоже. — Я не причинял вашему внуку ни малейшего вреда! И не причиню. Во всяком случае, намеренно. Эксперименты, о которых идет речь — поиск методов магического оздоровления организма!

— И что⁈ — нахмурил массивные брови Квашня.

— Ваш внук не подопытный, а, напротив, сам проводит исследования! И если вы думаете, что ему либо Афине Аполлоновне легко запудрить мозги, то вы плоховато их знаете.

— Это что вы мне хотите сказать? — буркнул Квашня. — Мне дезу скормили?

— К несчастью, не совсем. Другие дети-волшебники в самом деле погибли. Я сам едва не погиб. Как вы думаете, почему? Потому что кое-кому наша Программа очень поперек горла! И один из этих персон с вами разговаривал в ресторане сегодня утром — уж не знаю, с какой целью. Вероятно, чтобы проникнуть за охраняемый периметр этого дома.

— Охрана всех проверяет на жучки, — спокойным тоном произнес из-за спины Аркадия Весёлов-старший.

— К сожалению, пап, — Аркадий на секунду обернулся к нему, — в Оросе недавно появились новые разработки подслушивающих устройств, которые мы пока не научились обнаруживать. Принцип знаем, но на практике — сбой за сбоем. Очень может быть, что на Квашню подсадили один из таких.

— Вы меня за мальчика держите⁈ — возмутился Квашня. — Как бы этот тип посадил на меня жучка, когда он даже до меня не дотрагивался⁈

Аркадию очень хотелось фыркнуть и отчитать собеседника за то, что задает вопросы, даже не подумав. Вместо этого он снова вежливо улыбнулся и сказал:

— Есть несколько способов. Самый простой — жучок на вас повесил кто-то еще. Например, официант, который случайно толкнул бедром. Или другой посетитель кафе, с которым вы столкнулись в дверях. Или водитель такси, когда открывал для вас дверь…

— Да нет на мне жучка! Я бы заметил!

— Шедевр миниатюризации от мастеров из Фаран-Лале? — Аркадий упомянул название здания, в котором размещалась оросская организация, аналогичная СВБ-2, зная, что Квашня его поймет. — Сомневаюсь. Но на самом деле не так важно, есть он на вас или нет. Может быть, вас отправили просто для отвлекающего маневра, может, надеются что-то выведать впоследствии о Кирилле или обо мне. Главное, что с вами, ввиду вашего высокого чина и близости к Кириллу, наверняка встречалась не последняя сошка. Выборный чиновник, говорите? Неприятный тип? Опишите-ка мне его поподробнее.

— Вы так говорите, — недоверчиво произнес Квашня, — как будто сын моей дочери — важная шишка какая-то! И все только и думают, как бы к нему подобраться!

— Да, — нетерпеливо произнес Аркадий, — а вы еще не поняли? И давайте побыстрее, а то если на вас правда жучок, наш разговор слушают. Я бы заставил вас раздеться до белья и притопил бы вашу одежду в ванной, но так мы потеряем больше времени.

Квашня сверкнул на Аркадия глазами, но быстро описал «мутного типа», заодно назвав имя и фамилию знакомого, который свел к ним Квашню.

— Благодарю.

Аркадий снова развернулся к отцу.

— Папа, я уйду с крыши. Вернусь через два часа. Пожалуйста, попроси того, кто тебе сегодня готовит, собрать или заказать где-нибудь дополнительный ужин с собой, из расчета на четырех человек. Если есть такая возможность.

— Есть, есть конечно, — махнул рукой Андрей Васильевич. — Не бери в голову! За два часа Танечка целый пир настряпает, особенно если я про тебя ей скажу. А ей ведь можно сказать?

— Можно, — кивнул Аркадий, — смысл теперь таиться? Тем более, что она не сплетница, насколько я помню.

— Ты верно помнишь, — кивнул отец, и Аркадий вышел прочь.

Он еще услышал за спиной, как Квашня спрашивает у Андрея Васильевича: «А как он собирается уходить с крыши?», и тот беззаботно отвечает: «Понятия не имею. А ты еще жалуешься, что тебе дочь ничего не рассказывает! Видишь, какя́живу?»

Не так важно знать, где находится шпион прямо сейчас. Важно — куда он побежит.

В посольство Ороса он не пойдет, там последние две недели все обложено, а оросцы не идиоты — прекрасно это видят. Предупредили своих. Спалиться так может только совсем трус или совсем мелочь, а такой тип Аркадия не интересовал.

В аэропорт с чемоданом налички тоже не бросится, не те времена. Лет сорок-пятьдесят назад — конечно. Эх, так просто их тогда было брать! Получишь наводку от СВБ-1 или СВБ-2 (то есть от внутренней или внешней безопасности), садишься на нижнюю ступеньку трапа и приветливо машешь серпом. Ностальгия!

Значит, конспиративная явка, откуда потом можно тайком добраться до границы в чистом автомобиле или на лодке. У Лиманиона ближайшая граница морская, так что все такие явки обычно около воды. Еще вчера утром, не отрываясь от эпического зажора, Аркадий по финансовым ниточкам, тянущимся в Оросское посольство, выделил три адреса — достаточно роскошных, чтобы они могли заинтересовать фигуранта высокого уровня. Сразу же спустил задачу проверить ребятам Командора. Вчера же получил отчет.

Два адреса — фигня. По одному живет любовница первого посольского атташе, второй — склад и сбытовая точка контрабанды, мелочи жизни. Такое пресекается в последнюю очередь, если среди грузов нет наркоты и оружия. А вот третья квартира была подготовлена к заселению, но пустовала. Туда Аркадий и направился.

Параллельно наговорил Кузнецову голосовое сообщение с приметами типа, который разговаривал с Квашней, добавив от себя: «Из тех, кто хотя бы краем проходил рядом с делом об иммуномодуляторах, больше всего напоминает Контролера магистериума народного здоровья Кашеварова. Проверьте его на всякий случай, если я сейчас упущу».

Снова шикарный вид на море. Квартира на третьем этаже старинного трехэтажного дома, каменного, с башенками, немного напоминающего рыцарский замок. Аркадий как-то сдуру купил в таком — кстати, чуть ли не по соседству! — квартиру и отдал в управление компании, специализирующейся на предоставлении жилья в краткосрочный найм (одна из первых его попыток создать себе альтернативный источник дохода). Потом с присвистом смотрел на счета за переоборудование, отопление и тому подобное. Сделал вывод, что для серьезного выхлопа такими делами надо заниматься самому, а не следить по телефону с больничной койки. В итоге пришлось продать, списав убытки. Очень красивые, но очень неудобные местечки!

Эту квартиру явно переоборудовал кто-то классом повыше, чем то агентство, куда он по неопытности обратился. «Хорошие окна, качественные, — подумал Аркадий, телекинезом вскрывая замок на раме и распахивая створку. — Не просто на ручку закрывается, а на целый замок! Безопасно с детьми…»

Опять же, окна большие, не нужно сильно нагибаться, ступая с подоконника в комнату, устланную мягким ковром и заставленную дизайнерскими безделушками.

Кашеваров был тут как тут. Стоял посредине комнаты, с небольшой «самолетной» сумкой у ног, с телефоном в руке и ошарашенно глядел на Аркадия.

— Как я удачно зашел! — возрадовался Смеющийся Жнец, поднимая предмет-компаньон. Черное лезвие вспыхнуло холодным голубым пламенем. — Да и вам сегодня повезло, Виктор Сергеевич! Слышали, наверное — я обещал папе через два часа вернуться. Так что допрашивать вас буду быстро, по ускоренной программе, передам кому надо почти что целым…

И взмахнул косой, для начала отсекая оросскому агенту пуговицу на рубашке.

Кашеваров вскрикнул и кулем осел на пол.

— Переоценил я его… — Аркадий со вздохом пнул предателя в лодыжку. — Неужели придется задержаться?..

В два часа уложиться не удалось. Аркадий улетал от отца в пять, а вернулся не ровно в семь — ближе к половине восьмого.

Тот уже ждал его в кабинете.

— Опаздываешь, сын.

— Извини! — он развел руками. — Расколол сукиного сына быстро, а вот концы за ним еще нужно было отследить… Куда ты Квашню дел?

— Отправил отдыхать в гостевую комнату, — улыбнулся отец. — Он хотел в гостиницу возвращаться, но я сказал — нечего ему там делать.

— Правильно, — кивнул Аркадий, падая в свободное кресло, где раньше сидел магистр солнца.

— Что там у тебя дела с его внуком?

— Я Кириллу всем обязан, — пожал плечами Аркадий. — Здоровьем, рассудком, продвижением моей миссии, жизнью, скорее всего, тоже… Впрочем, и ему мои уроки шкуру спасли, так что говорить о каких-то долгах в наших отношениях на этой стадии — значит погружаться в совершенно ненужную юридическую казуистику…

Аркадий замолчал, чувствуя, что речь опять становится слишком сложной: верный признак усталости. Надо съесть чего-нибудь…

— Ого! Так он взрослый, что ли, этот парень? Со слов Аполлона я так понял, что мальчишка…

— Мальчишка и есть, двенадцать лет через месяц стукнет. Но при этом взрослый.

— Лёшка тоже быстро повзрослел. Да и ты, говорят, — отец мягко улыбнулся ему. — И шестидесяти лет не прошло!

Аркадий хмыкнул.

— Я очень горжусь тобой, Аркаша, — добавил отец.

Аркадий снова почувствовал, что в горле что-то застряло и ответить он не может, но, к счастью, дверь в кабинет скрипнула, в косяк осторожно постучались.

— Входи, Танечка! — сказал отец.

Через порог переступила Лёшкина вторая жена, прекрасная женщина — разве что начисто лишенная воображения. Зато спокойная, как танк. Взрывному и резкому Лёшке она подошла куда лучше, чем его первая зазноба, красавица с амбициями.

В свои пятьдесят лет Татьяна не торопилась стареть, но и моложавой не казалась — несла возраст с большим достоинством. Аркадию она чем-то напоминала их маму, хотя он не мог бы сказать, чем. Мама запомнилась ему легкой, порывистой, словно фея, а Татьяна даже ходила и говорила неторопливо, весомо.

— Надо же, — она покачала головой, — а я и поверить не могла. И правда, Аркадий. Ты почти не изменился.

— Спасибо на добром слове, — Аркадий встал в кресле и слегка ей поклонился.

Татьяна подняла голову, цокнула языком.

— Разве что подрос немножко. Магия, конечно?

Аркадий кивнул.

— Я поняла теперь, почему папа попросил пирожков еще на четверых напечь… Сейчас вам ужин соберу, подождите немного.

— Татьяна, прошу прощения! — Аркадий прижал руки к груди. — Я нагрузил вас дополнительной готовкой, а сам даже на ужин остаться не могу. Это мне с собой. Папа, ты тоже извини, но…

— Дела? — спросил отец.

— Не совсем, — вздохнул Аркадий. — Дело в том, что я сегодня женился.

— Поздравляю! — сказала Татьяна. — Так это для вас с женой еда? Ну и нечего извиняться, дело понятное. Только сказал бы, что для девушки, я бы хоть салатик нарезала! А то там мясо сплошное.

— Ничего, — ухмыльнулся отец. — Невесту в первую брачную ночь зеленью не накормишь… На ком хоть? Неужели на той замечательной докторше, с которой я пару раз беседовал?

— На ней, — кивнул Аркадий. — Нет, что Кузнецов догадался, я даже не удивился… Но ты-то откуда, пап! Ты ведь действительно с ней всего лишь два раза разговаривал и совсем ее не знаешь!

Отец пожал плечами.

— Да я тебя знаю. Ты ни одного стоящего кадра не пропускаешь. А как хорошую девушку себе загрести? Только жениться.

— Опять вы, папа, рисуетесь! — цокнула языком Татьяна. — Просто Аркадий — романтик. Он женится либо на первой встречной по большой любви, либо на той, кого много лет знает, вроде бы по расчету, но на самом деле тоже по большой любви. А первую встречную вы бы точно не угадали. Вот и назвали ту, о которой хотя бы слышали.

«А ведь она права, — с удивлением подумал Аркадий. — Хотя насчет того, что я романтик, это, конечно, пальцем в небо… И жениться на первой встречной я бы не стал, какой бы потенциал в ней ни углядел. Не в моем нынешнем уязвимом положении. Но Татьяна об этом не знает. Да и насчет большой любви все-таки сомнительно. А вот что отец действительно назвал единственную известную ему женщину из моих знакомых — это точно! Все же у меня до сих пор в голове очень сильны установки отцовской непогрешимости».

— Нам, Весёловым, вообще очень везет с женами, — сказал Аркадий, беря Татьяну за руку и целуя ей запястье. — И… Мне действительно пора. Только я все же хочу сказать о том, для чего я приезжал изначально. Мы запускаем экспериментальную гериатрическую программу, на базе магии. Буквально со следующей недели или чуть позже. Пока секретную, так что нужны проверенные люди в качестве первой группы. Я хочу пригласить вас обоих участвовать. Папа, я знаю, ты начнешь отказываться, так что учти — если надо, я тебя силой отнесу. Это абсолютно безопасно, проверено на мышах. То есть на мне.

Татьяна хихикнула.

— Нашел мышку! Ну, меня уговаривать не надо. Наверняка будет лучше, чем мой крем от морщин.

— Как скажешь, сын, — покладисто кивнул Андрей Васильевич. — А теперь беги, в самом деле. А то начнешь первую брачную ночь с первой брачной ссоры.

— Да, пойдем, я тебе сумку-то с едой соберу, — кивнула Татьяна.

Аркадий попрощался с отцом взмахом руки и пошел за невесткой.

«Как Новый год встретишь, так его и проведешь, — с усмешкой думал он. — Видимо, в этом году у меня будет много шпионских игр, семейных посиделок, магии и особенно много административной работы… Без возможностей Тени не вывез бы! Кто везучий сукин сын? Я везучий сукин сын!»

А главное — его ждала Леонида. И жизнь только начиналась.

p.s. Казалось бы, при чем тут Левкиппа? Просто Аркадий сейчас очень занят, и попросил его подменить, чтобы напомнить вам о лайках!