Маг имперской экспедиции. Том 2

Глава 22

- Где мои манеры? Возьмите хотя бы платок, господин Любомирский.

Барон бережно достал из кармана комочек ткани. Под тканью лежал черный дамский пистолетик. Полюбовавшись недолго оружием, бережно положил рядом с собой на диван.

- Вы так любезны, - я схватил платок, - можно попросить еще об одной любезности?

- Выслушаю вас внимательно.

- Не могли бы вы снять оцепенение с Лидии?

Мне становилось не по себе от того, что хозяйка ателье смотрела в стену в одной и той же позе. Если бы не редкое моргание, я бы и вовсе счел ее окаменевшей.

- Конечно, - Шатый хлопнул в ладоши.

Лидия вскочила на ноги и в два шага подскочила на диван ко мне. Достала из складок одежды маленькую красную сумочку размером колоду покерных карт. В воздух взмыла тонкая иголка, нить магией проделась в ушко.

- Не двигайся, - властно сказала она.

- Это что, смена ролей? – Хмыкнул я, но отстраняться не стал.

Мне в зубы всунули леденец с привкусом эвкалипта. Во рту начало неметь.

- Под щеку, - скомандовала Лидия.

Боль немного притупилась. Возле моего лица закружилась игла, выполняя опасные движение поблизости от глаза.

– Она переполошилась, когда услышала пальбу на улице. Впрочем, неудивительно, женщины – существа очень любопытные. Пришлось немного задержать ее. Чтобы ненароком шальная пуля не прервала жизнь такой почтенной дамы, – барон оправдывался не хуже нашкодившего школьника, но глаза оставались мертвецки холодными и безучастными.

- Красавец! - Лидия довольно цокнула.

Я сплюнул леденец на платок, пока во рту от этой гадости не начали умирать рецепторы. Язык еле шевелился, а раненую щеку не чувствовал вовсе. Ядреное средство.

- Раз вы закончили, - барон посмотрел на часы, задумчиво покачал головой и чуть сгорбился, подкладывая набалдашник трости под подбородок. – Начнем по порядку…

- Это допрос?

- Скорее дружеская беседа.

- В таком случае, стоит сперва познакомиться. А то некрасиво получается.

- Павел Александрович Шатый, безземельный барон и штабс-ротмистр без полка вот уже… Одиннадцать или двенадцать лет, если не ошибаюсь. Раньше были иные заслуги, но… - Он тихо рассмеялся.

- Константин Георгиевич Любомирский. Что-то вы про меня слышали, наверное. Прибыл по приказу императорской канцелярии в составе экспедиции.

Поговорить с ним я не против. Хотя бы для того, чтобы выгадать подходящий момент для нападения. Сделать это будет не так уж легко. Для начала стоит выяснить его силу и тип магии.

Оттенок ауры синевато-зеленого цвета ничего не говорит. С таким прежде никогда не сталкивался. Значит магия будет для меня неизвестной. Еще и память самого Константина Любомирского ничего об этом не говорит. Мрак сплошной.

- Не скажете, господин Любомирский, в каких отношениях вы с Тетеревым?

- Он нас всех, Любомирских, терпеть не может. Но я не помню из-за чего.

- Вряд ли именно вас. Скорее вашего отца, а вы напоминаете его в молодости. И сила родовая у вас эта. Тем страннее, что вы так хорошо спелись с графом.

- Разве? – Удивился я.

- Не ему ли вы отвели мальчика? – Барон хитро прищурился.

- Знакомых больше не было, - пожал плечами я.

- Отдавать его тоже не захотел. На слова был очень груб, но это можно и на характер списать.

- Я бы на его месте тоже не стал бы отдавать мальчика. Разве он ваш сын, племянник или хотя бы иной кровный родственник? Был бы таким – не оставили бы вы его на помойке. А потом схватились, когда попал к графу. Уводил его оттуда без задней мысли и не жалею, что сделал это. Вы можете открыть более полную картину? Сейчас все выглядит не очень приглядно.

Барон задумчиво посмотрел на Лидию. Со мной уже все решил, но насчет нее сомневается. Широко известная в городе дворянка – это вам не левый гость из столицы. Обо мне вспомнят разве что члены экспедиции да пара знакомых. Внезапная кончина Лидии может иметь не очень хорошие для Шатого последствия. Кто знает, какие сильные у нее могут оказаться покровители.

Стоит ли раскрывать всю подноготную своей деятельности в ее присутствии? Какие-то слухи о нем должны ходить, но сказанная им самим истина может оказаться еще страшнее. С другой стороны, молчать он тоже не мог, ведь тогда недоговорки превратятся в ограниченные одной лишь фантазией людей догадки. Новые слухи, новые поводы краснеть в присутствии почтенной публики. А ведь фантазия может привести в такие дебри, что можно прослыть истинным монстром в человеческом обличии.

Шатый думал, перебирая пальцами в белых перчатках по дереву трости. Посмотрел в глаза Лидии и кисло ухмыльнулся.

- Что уж тут скрывать, - наконец-то произнес он неуверенно, через силу выдавливая из себя слова, - ничего плохого с ним делать никто не собирался. Просто настоящему мужчине нужно закаляться в не очень хороших условиях. А менталисту нужно активно применять собственные способности на практике. Не в этих скучных тренировках академии, не в подслушивании крамольных мыслей однокашниц о красивых мальчиках постарше в соседней аудитории, а в реальных, так сказать, полевых условиях.

- Разве он не слишком маленький? В таком возрасте все равно не достичь высот в магии и не натренировать ее хорошенько. Само тело не позволит, - вспомнил слова Кирсновского.

- С обычной магией так и есть. Но ментальные силы немного иного порядка. Они действуют независимо от объема доступной тебе энергии, не слабеют от истощения организма, не могут быть заблокированы разными заклинаниями или как-нибудь с ними взаимодействовать. Влияние менталистов идет сразу на человека и сила воздействия зависит напрямую от силы воли, силы разума, стойкости убеждений в чем-либо. Менталисты действуют на моральное здоровье человека и во вторую очередь на его мозг с его функциями управления организмом. Для всего этого необходима крепость души. Чем закаленнее будет разум человека, тем сильнее его ментальная защита. Для ментальных атак нужно быть менталистом. Плевать, насколько ты слаб физически. Это не та магия. Здесь нужна только сила разума. Поэтому не важен и возраст. Пока семидесятилетний лоб будет инфантильным идиотом, люди в несколько лет младше могут оказаться более подготовленными к жизни.

- И вы решили так укрепить его разум? – Поморщился я от цинизма барона.

- Именно. Ничто так не мотивирует познавать окружающий мир, как отсутствие знаний о нем. Ничто так не мотивирует становиться сильнее, как недружелюбный окружающий мир и его неприятные представители. Как еще может защититься малец с восточными кимгийскими чертами внешности от сверстников? Или от пьяниц, больных нищих бродяг и иного сброда? А я отвечу: с помощью ментальных сил. Ничто так не мотивирует развиваться, как желание покинуть самое глубокое дно.

- Не знаю, кто это, но я бы хотела его увидеть и приласкать, - заявила Лидия, недовольно косясь в сторону барона.

- Не все так плохо на самом деле было, - отмахнулся Шатый, - у нас были люди, которые наблюдали за происходящем с ним. Контролировали, чтобы не случилось ничего плохого. А если бы произошло, то некоторые сущности бросились бы на помощь. Все было под контролем. Но в нужный момент этот наблюдатель не сообщил о том, что мальчика решили увести. Как оказалось, это был старый друг наблюдателя.

- Как Кирсновский вообще попал к вам в банду? – Не без улыбки спросил я.

- Мы не банда, мы не бандиты и не занимаемся противозаконными деяниями, - брезливо поморщился барон, - мои парни промышляют охотой за разными тварями ради благополучия одних и довольства экзотикой других. Но есть такая вещь, как дворянская честь и данное дворянином слово. А я дал слово присмотреть за мальчиком. Когда его увели вы, господин Любомирский, одни из моих ребят отправились на разговор с вами.

- Убить меня, - поправил я.

- Нет, на разговор, - барон покосился на Лидию, - не исключаю, что они могли все неверно услышать. А это ребята простые и из иного мира и могли неверно воспринять слова. Даже удивлен, что Павлов и Кирилл не объяснили им там все на месте. Хотя Кирилл и сам… Впрочем, неважно. Я согласен был допустить, что вы ничего против этого мальчика не замышляли. Поэтому визит был бы единичной акцией просто для понимания серьезности моих намерений. Однако вы решили выследить Кирилла и цинично убить его при огромном количестве джентльменов и дам.

Лукавит, сволочь. Так я ему и поверил, что он не отдавал приказа на мое убийство. Даже если бы потом не донимал меня, то из-за одного лишь этого случая его стоит хорошенько отметелить. Он выделывается перед Лидией. Ей, судя по недовольной морде лица, Шатый не особо приятен, но и откровенным отморозком не кажется.

- Я так в ту ночь и не увидел лицо Кирилла, не узнал даже имени. По поводу его страшной смерти не грущу. Однако моей вины в том нет. Подобных обращений было минимум два до этого и уж точно не моими стараниями.

- Два? – Барон посмотрел на меня, как на идиота, - разумеется вы не признаете свою вину. Но уж откровенное вранье? Не один десяток подобных созданий был создан. Вы, господин Любомирский, спрашивали меня о том, как тот не почтенный джентльмен Семен Кирсновский стал моим человеком? Однако он не мой человек, а, уж простят мне такую вольность, человек Тетерева.

- Чего? – Я от неожиданности чуть не забыл о том, что тоже дворянин, и не выпалил несколько скабрезных словечек.

- Не старшего, конечно, а пропавшего без вести младшего из рода Тетеревых. Марка.

- А можно поподробнее? – Я подался вперед и непонятно как не свалился с края дивана. Магия, наверное, не иначе.

- Ну что ж, отчего бы и не рассказать о вашем товарище. Раз он такой скрытный от всех.

Барон откинулся на спинку дивана. Закинув ногу на ногу, начал рассказ.

***

За окном гремел гром. Небо не могло разродиться дождем битых полчаса. Прохожие носили зонтики в руках, потому как с моря дул сильный ветер, очень неприятно растягивал ткань и сильно напрягал спицы.

Барон Шатый отпил из дымящейся и густо пахнущей весенними ягодами кружки. Гость за его столом неприлично быстро поглощал стейк из мерхаванской говядины, отрезал слишком большие куски. Замечания делать не стал. Его отец всегда говорил: этикет за столом уместен лишь тогда, когда стол ломится от еды, поэтому локти на столе могут окончательно сломить столешницу. Да и гость не казался чересчур сытым. Взбудораженным, крикливым, взлохмаченным, театрально махающим руками, но уж точно не сытым.

- И почему ты пришел ко мне? – Барон сказал это таким тоном, словно пытался узнать у мироздания истинную причину навалившихся на него проклятий.

- Я же говорил, - воспринял вопрос в свой адрес Кирсновский, - у меня есть определенный набор препаратов. Хорошие зелья для вашей лечебницы.

- Моей? Я похож на главврача? – Удивился Шатый, глядя на отражение в чашке чая.

- Вы же там заправляете. Значит в вашей. А я зелья варить умею. В столичной академии учился по, можно сказать, смежной специальности. Вы просто не видели эффект моих зелий, Павел Александрович. Местным алхимикам не снилось такое. Зря вы в них не верите.

- Вы, господин Кирсновский, и не рассказывали о назначении ваших зелий и эффектах, - покачал головой барон.

- А, ну вы тогда послушайте. Отнюдь! – Вдруг вскочил парень и закопошился в карманах, - у меня ведь есть список. Чтобы не соврать!

Барон устало потер переносицу. Но услышать этот список ему не удалось из-за открывшейся двери.

В комнату вошел молодой офицер в расстегнутом до пупка мундире. Он был немного пьян из-за выпитого вина и очень много счастлив из-за проведенной ночи в компании прекрасной дамы.

- Здравствуйте, ваше… Ваше… - Кирсновский взволнованно листал книжицу с каракулями, больше походящую на тетрадь конспектов, чем книгу рецептов зельеварения.

- Ага, привет, - весело отозвался офицер и завалился за стол к недоеденному стейку к Кирсновского.

- Марк, не забывай о манерах, - поморщился брезгливо Шатый.

А Марк схватил кусок с тарелки руками и ел его прямо над столешницей со всеми вытекающими последствиями и соками.

- Вам тоже интересно послушать о моих зельях, господин Тетерев? – Осторожно спросил Кирсновский, чтобы не обидеть отсутствием вылетевшего из головы подобающему для его титула обращения.

- Да плевать, - отмахнулся он, - лучше расскажи, чем занимаешься?

- Я творю.

- Что? Разве здесь богадельня? Или кружок искусств? Может быть Великий Музей Романовска? Зачем пришел тогда?

- Я творец, а не ремесленник. Поэтому денег нет. Вот и пришел предлагать услуги по варке зелий для лечебницы Павла Александровича.

- А что творишь, если не великая тайна? – Вскинул бровь Марк.

- Я делаю… Созданий разных из… - Кирсновский пытался подобрать слова.

- Чучела животных?

- Знаете какой самый лучший театр? – На парня уставились недовольные глаза офицера, - ладно, да. Знаете, кто такие химеры?

- Это по части Павла, - Марк махнул остатком стейка в сторону барона.

Капли сока попали на рукав сливочно-белого пиджака. Шатый поморщился и полез в карман за платком. Этот Марк был еще более беспринципным чем его отец. Если старшему Тетереву говорить что-то было попросту бесполезно, то этому и подавно.

- Я создаю химер.

- Из кого?

- Из людей. – Стыдливо признался Кирсновский и тут же дополнил, - она была не против. Сказала, что нечего терять и жить все равно не хочет. Долгая история…

- А вот это уже интересно. Давай дальше.

- Что?

- Из чего делаешь? Зелья?

- Не совсем, - замялся Кирсновский. – Есть катализатор. Одна интересная вещь, но не совсем честная…

- Эта? – Спросил Марк и вывалил на столь горсть кусочков черного сахара. – Не пугайся, мне все о тебе доложили. Та девушка была не из магов, верно? Ну, которую ты химерой сделал.

- Н-нет, обычная.

- Павел, он нам пригодится, - Марк от воодушевления прикусил губу.

- Этот? Зачем? – Удивленно спросил барон.

- Черный сахар и простолюдины, Павел. Это может вывести нас из тупика формулы. Раз этот уважаемый смог найти подход к этой дряни, то пускай творит и дальше. А я понаблюдаю и может найду выход из нашей проблемы.

- Это ваши дела, - пожал плечами Шатый, - я к ним не имею отношения.

- Творить хочешь дальше? – Спросил Марк, пока искал полотенце, чтобы вытереть руки.

- Х-хочу, - неуверенно отозвался Кирсновский.

- Предоставь ему материал, Павел. Каких-нибудь самых испорченных, дефектных, опасных для бизнеса бакланов. А я предоставлю свой материал. Пускай парнишка творит, а мы посмотрим.

***

- Интересно получается, - заметил я.

- Подговорили вы, господин Любомирский, этого человека для столь жуткой расправы над Кириллом. Решили начать войну против меня. Еще и перед столькими дворянами сделали такой жест. Прямо перед лицом Борисова выставили меня слабым. Я пытался быть великодушным, но вы не оставили мне выбора. Ну что ж, значит не жить нам в мире в этом городе. Но я все-таки джентльмен и в присутствии дамы не буду вас обижать. Всего доброго. На данный час. А потом продолжим нашу войну, но за пределами этого заведения.

Барон Шатый выдохнул и зацепился взглядом за лежащий подле него пистолетик. Хмыкнув под нос, потянулся к нему рукой.

- А вот это я заберу.

Едва он коснулся пистолета, отскочил от него, как ошпаренный. Перчатка начала стремительно чернеть. Что-то черное поднималось от кончиков пальцев вверх. Барон спешно потянулся, чтобы снять перчатку.

Отличный момент для атаки.