Маг имперской экспедиции. Том 2

Глава 13

Пока гости всей гурьбой приводили в чувство Виктора Борисова, я вытащил Кирсновского за ворот пиджака в коридор. Гостей водили через вход с противоположной стороны зала, а этот, судя по всему, использовался прислугой, чтобы ненароком не уронить поднос с бокалами на пиджак уважаемого господина. Он был освещен чуть похуже, пытаясь максимально сэкономить на горящих свечах.

Дойдя до первой чуть приоткрытой двери, попытался затолкнуть его внутрь, но встретил решительное сопротивление.

- Я туда не пойду, - замотал головой химеролог и вцепился длинными худыми пальцами за дверную раму.

- Чего это? – Спросил я, пытаясь протолкнуть его в комнату плечом.

- Там темнота, - жалобно проговорил Кирсновский.

Слева послышался женский хохот. Горничная была без белого передника и шапочки, из-за чего в тени было трудно увидеть ее. На ее лице с выпирающими на рыбий манер глазами застыла ехидная улыбка.

- Вам чего, мадемуазеля? – Спросил я озадаченно.

- Да я мусор выкинуть хотела, - потупилась она.

- Зря вы так его называете, - указал на химеролога пальцем, - он еще вполне себе может пригодиться в хозяйстве.

Горничная хихикнула, когда увидела перекосившееся от возмущения лицо Кирсновского. Я всучил ему вытянутую из подсвечника свечу.

- Вот тебе свет, а теперь шуруй туда, - грозно сказал я.

С источником света в руках Кирсновский воспрял духом настолько, что бесстрашно ступил в комнату. Я вошел следом, запирая за собой засов на двери.

Мы оказались в тесной каморке с инвентарем для уборки помещений. Кругом была расставлены метлы, веники и длинные палки со щупами. На небольшом столе стояли несколько забитых наглухо коробов.

Химеролог не успел пройти и двух шагов, как умудрился задеть ящик. По полу покатились гвозди.

- Теперь поговорим, - со зловещей улыбкой сказал я. – Ты Павлов?

В комнате повисла тишина.

- Я Кирсновский.

- Кто тогда Павлов?

- Они на вечере были, - неуверенно ответил он.

- Там не было никого молодого из Павловых.

- Ты про Ваську что ли? Его нет сегодня. Или кто тебе еще нужен?

- Васька? – Задумался я, - опиши его.

- Он импульсивный и крайне надоедливый. Последний его облик был немного чудноватым, когда Васька состриг длинные волосы, но с того времени месяц прошел. Если за привычку не взял ходить с голой головой, то отрасти обратно они успели. Родинка есть на шее еще.

По описанию никого подходящего не упомню. Наверное, с ним лично познакомиться не успел.

Я удостоверился, не подслушивает ли нас никто за дверью. В коридоре было по-прежнему пусто.

- А магия у него какая? – Продолжил допрос я.

- Он особо не показывает. Но по нему видно, что колдовать толком-то не умеет. По шкале Хайлера на седьмой позиции где-то.

Воспоминание из прошлой жизни Любомирского подсказывало мне, что это место находилось где-то на самом дне всего магического мира. Губы непроизвольно скривились в пренебрежительную ухмылку.

- Ты сам на какой?

- Пятой, - с гордостью ответил он, глянув на меня поверх очков.

- А я?

- Ты сам не знаешь разве? У тебя же экзамен должен был быть через месяц после того, как меня выслали. На четвертую как раз, - удивился Кирсновский.

По этому поводу никаких воспоминаний не было. Остается лишь поверить ему на слово.

- Давай об этом потом, - уклончиво ответил я.

- Что за странные вопросы, Костя? Почему это я внезапно должен стать Павловым?

- Не под своей же фамилией работать на бандитов, а, дружище? – Подмигнул я.

- К чему ты клонишь?

- Прошлой ночью на меня напали. Среди бандитов был один маг. Вот я и подумал, может это мой старый товарищ, зверушки которого уже дважды пытались меня убить, решил лично расправиться со мной в ту ночь?

Кирсновский закашлялся. От услышанного он подавился слюной. Каким бы талантом не обладал театральный актер, но так натурально умирать никто бы не смог. А у этого парня никаких талантов и подавно не наблюдалось.

- Костя, - наконец откашлялся он, - это подлые инсинуации. За Мишутку и Пса вину признаю, однако не стоит обвинять меня в бандитизме. Я и сам не понимаю, почему мои ребята так реагируют на тебя. У них почему-то теряется контроль, когда они остаются с тобой наедине. Оба нападения вышли совершенно спонтанно. Ты же меня знаешь лет сто, Костя. Я никогда не вступил в бандитскую шайку и не пошел бы с ними убивать кого-то, а уж тем более тебя.

Тип он был, конечно, скользкий, но прямых доказательств его причастности к ночному нападению не имелось.

- Как тогда объяснишь, что барабан моего револьвера был окружен желтой магией?

- Так желтой же, - пожал плечами Кирсновский.

В магическом зрении его аура была зеленого цвета. Даже моих скудных познаний в магии хватало для понимания простой закономерности того, что оттенки энергии должны совпадать с результатами колдовства. Вариант с блокировкой барабана Кирсновским отпадает.

- Тогда что имел ввиду этот Шатый, когда говорил о твоей профнепригодности?

- Было одно странное задание, - с тяжелым вздохом начал химеролог, - ко мне обратился этот самый Кирилл, который сегодня стал…

- Химерой, - вклинился я.

- Вряд ли это можно назвать подобным термином, но… В общем, Кирилл – один из подручных Шатого. Меня попросили присмотреть за одним беспризорником, используя для этого глаза зверушек. Им было почему-то нужно, чтобы я докладывал о том, как этот мальчик существует в трущобах. Задание показалось мне простым. Создание химер – это процесс недешевый, а источник дохода у меня непостоянный… Согласился я, да.

- И послал этого кротокрыса. Или кто он у тебя?

- А, ты его видел? – Наигранно удивился Кирсновский.

- Не придуривайся, - угрожающе посмотрел ему в глаза я.

- Ну да, знаю, - буркнул он, - но дело оказалось мутным с самого начала. Как только я согласился, его привели вечером ко мне с требованием стереть ему память.

- Так-так, и как же ты стираешь память?

- Технически я их не стираю, - со знанием дела начал он, - это лишь зелье на базе ядовитой железы йорогумо. Это яд, поражающий церебральные нейроны и вызывающий ретроградную амнезию. Токсины йорогумо настолько стойкие, что остаются в организме длительное время и не позволяют церебральным нефронам восстанавливаться даже с помощью обычных лечебных зелий.

Я жестом приказал ему остановить рассказ, пытаясь переварить сказанное.

- То есть ты каким-то своим ядом отравил мальчишку и вызвал у него амнезию?

- Во-первых, не своим. Синтезировать это зелье у меня не получается. Результаты оставляли желать лучшего. Один из неудачных случаев ты видел, - вероятно он имел ввиду кицунэ, - так что я реализую зелья профессора…

- Неужели Афанасия Максимыча?

Кирсновский утвердительно кивнул.

У меня в голове как-то не укладывалось, что этот жизнерадостный старичок с корабля, профессор биологии и ярый защитник животных занимается созданием столь страшных ядов.

- Он же говорил, что плывет ради изучения местной фауны, - удивился я.

- Ты думаешь, что этот хрыч потащится в такие дали просто для того, чтобы поглазеть на диковинных зверей и зарисовать их для энциклопедии? – Покачал головой химеролог.

- Черт бы с ним. Что там по поводу мальчика?

- Они процесс торопили, будто боялись, как бы тот чего лишнего не ляпнул. Как только убедились, что беспризорник потерял память, так сразу расслабились. В первые пару часов после приема зелья человек мало что соображает. Они об этом знали и поэтому быстро умчались с ним в трущобы. Мальчик остался там, а моя зверушка всегда где-то рядом с ним шлялась. Мне было поручено следить за тем, как развиваются его способности и чего он достигает за день. Кириллу было в целом плевать, чем питается этот мальчик и как спит. Мне иной раз приходилось посылать небольших зверушек для того, чтобы те принесли ему кусок хлеба.

- Не дави на жалость, Кирсновский. Тебе не к лицу эти попытки казаться великодушным.

- Эх, Костя, ты такой бесчувственный, - сказал он, трагично вскидывая руки, но тут же успокоился, получив от меня удар веником по кудрявой голове. – Вот так я и следил за ним. А еще им было очень нужно знать, не ошивается ли кто-то из посторонних возле этого беспризорника.

- Ты, верно, донес на меня, Иуда?

- Ко мне в тот день даже не пришли, чтобы послушать наблюдения моей зверушки за день. Они итак узнали, что беспризорника увел ты. Я вообще никогда бы тебя не предал, - положив руку на сердце, сказал он.

- Не знаешь, зачем им так нужно было следить за мальчиком? Он обладает какими-то выдающимися магическими силами?

- Да что там за его магическими силами следить? В таком возрасте они толком и не проявляются. Он слишком маленький и развиваются его способности крайне медленно. Большая часть сил через пару лет только оформится. Гиблое дело какое-то.

Поместить маленького мальчика в трущобы, прямо в заполненный алкашами и проститутками полуразрушенный отель. Перед этим предварительно стереть ему память о прошлой жизни, чтобы он даже не вспомнил имена родителей и не смог к ним вернуться. Да и куда ему направиться? Вот и будет малец все время ошиваться где-то в грязи, обрастая при этом злобой. Те люди словно создавали как можно более тяжелые условия жизни. В этом определенно была какая-то цель.

- А ты не думаешь, Кирсновский, что они таким образом пытались пробудить в нем какие-то определенные магические силы? Так сказать, методом шоковой терапии, - высказал первую пришедшую на ум догадку.

Химеролог задумчиво потыкал ногтем в стекающую по свече каплю воска. Минут через пятнадцать в руках останется только вязкая лужица.

- Пробудить так они, конечно, что-то смогут. Толку с этого мало – развить все равно быстро ничего не смогут. В таком возрасте малой может иметь процентов пятнадцать от возможных сил. Никакая шоковая терапия этот объем не увеличит. Его могут начать тренировать с этого возраста, но неокрепший организм будет нивелировать весь смысл этих тренировок.

- Может им позарез нужен даже маленький зачаток какой-то определенной силы?

- Боюсь представить, зачем, - пожал плечами Кирсновский.

- Видимо за этого малого Шатый на меня и взъелся, - вздохнул тяжело я, устало растирая переносицу.

- Ты хотя бы что-то определенное сделал, - с обидой в голосе сказал мой собеседник, - а меня вообще на пустом месте обвинили в том, что за метаморфозой Кирилла стою я. И ведь не оправдаешься же перед ним.

- Теперь мы с тобой в одной лодке, - кисло улыбнулся я, - будем вместе вести с ним войну.

- На одном корабле графа Тетерева, - буркнул он, - или куда ты увел того малого?

- Ты уже узнал об этом? Ну вот, можно не так сильно бояться мести этого Шатого. Как никак мы, можно сказать, работаем на графа Тетерева.

- Его-то он не осмелится тронуть. А вот нас по головке не погладит. И никто ему не станет в этом помехой.

Я пожал плечами. Если уж грядет война, то нужно готовиться к ней, а не надеяться на чужой авторитет.

- Ты, кстати, провел анализы тканей той, самой первой химеры.

- Вообще-то, - донесся голос из-за двери, - это была не первая такая тварь, а, как минимум, вторая.

Рука непроизвольно потянулась к поясу, но сегодня моей катаны при мне не было. Кольта Иствуда на месте тоже не оказалось. Если это был какой-то недоброжелатель, то встречать его придется голыми кулаками.

- Кто это говорит? – Создавая магический диск, крикнул я.

- Золотой медалист соревнований по стрельбе имени первого имперского ловчего Иоанна Никифоровича, финалист турнира по шахматам среди одаренных дворянских детей Чаицкой губернии, сын потомственного дворянина из древнейшего рода Бехтеревых, обладатель уникальной техники фехтования горячим оружием…

- Да заходи уже, Самуил, - со вздохом открыл дверь я, - тебя не учили, что подслушивать разговоры нехорошо?

- Меня много чему учили, - деловито поправляя галстук, вошел в каморку Сэм, - во-первых…

- Не до твоих шуток сейчас, - поморщился я, - лучше скажи, почему ты назвал ту химеру с вечера у Лазарева не первым случаем?

- Я услышал это от одного авторитетного источника, - многозначительно ответил он.

- Имя у него какое?

- Мой старый знакомый граф, - от напыщенности Самуил начал походить на индюка.

- Может мы покинем это не очень-то просторное помещение? – Жалобно попросил Кирсновский, - с каждым новым посетителем здесь становится все теснее и теснее.

- Хорошо, но скажи сначала о той химере, - сказал я и словил возмущение во взгляде Самуила, - потому что разговор с этим товарищем затянется надолго.

- По поводу той метаморфозы все не совсем понятно. Во время создания моих химер я применяю черный сахар. Он очень хорошо разгоняет ток крови и усиливает эфирный фон, делая его мягким и податливым для последующего изменения. Из-за этого в крови наблюдаются небольшие изменения. Некоторое влияние на мышечную структуру тоже наблюдается, но значительно меньшее. В плоти же того змееподобного существа я увидел следы применения черного сахара. Реакция была очень сильной и крайне быстротекущей. Это был одномоментный взрыв внутри крови, заставивший начать синтезировать новые клетки с ужасающей скоростью. Они столь инородны человеческому организму, что получили бы отторжение и тут же умерли, но черный сахар имеет свойства, благодаря которым в организме появляется толерантность к новым тканям.

- А теперь давай все человеческим языком, - попросил я.

- Черный сахар там совсем другой. Не тот, что у нас любят поглощать молодые и глупые дворяне, а более мощный по свойствам. А еще ему нужен дополнительный толчок, чтобы реакция в крови началась. Вот это все, что я выяснил.

Черный сахар начинается казаться все более опасным. Если он способен посодействовать в ужасающем превращении людей в таких тварей, то Зубатов должен быть мне очень признателен. Да он мне целое состояние и хорошую иномарку впридачу должен подарить за такую информацию. Если машин в этом мире еще нет, то обойдусь и родовитым скакуном. Как раз завтра с ним можно будет встретиться в особняке графа Тетерева.

- Раз мы все выяснили, то можешь уже пойдем отсюда? – Кирсновский смотрел с ужасом на тающий на глазах кусочек свечи. – Я бы уже уехал отсюда поскорее.

Я вспомнил, какими путями добирался в это злосчастное имение Борисовых. Потом прикинул расстояние до города. Математические вычисления были неутешительные. До отеля пешком добраться смогу разве что к обеду или и вовсе к вечеру. На поджидающего за углом извозчика надеяться тоже не приходится.

- Кстати, Кирсновский, не подбросишь меня до города? – Спросил я.

- Чего бы и нет? – Радостно согласился он.

- Я ж чего пришел-то, - хлопнул себя по лбу Самуил, - девчонки интересовались, куда пропал их спаситель.

- Какие? – С недобрым предчувствием спросил я.

- Анастасия и Марта. Они сначала радостные стояли, но потом разговорились о чем-то. Наверное, о чем-то нехорошем, раз потом эти девушки серьезно разозлились. Как думаешь, Костя, почему?

Что ни говори, а актерская игра у Самуила была в разы лучшего Кирсновского. Не знай его прозорливость, я бы даже поверил в тот образ простака, который он сейчас строит.

- Можешь с ними поговорить недолго? Но рассказать им такие истории, как умеешь только ты? – Я потряс руками, изображая ведьмачий знак аксий.

- Десять минут вам хватит? – Спросил он, скрестив на груди руки.

- Отлично, за это время мы успеем пересечь границу Мексики.

Мы с Кирсновским покинули имение Борисовых, прихватив еще одну свечу для успокоения боящегося темноты и черных духов моего старого товарища.

Карета химеролога разительно отличалась от всех прочих количеством размещенных на ней фонарей. Снаружи болталось только по две штуки с каждой стороны, а внутри их и вовсе было три.

Пока я подслеповато щурился в окно, он сидел в очках с желтыми стеклами и совершенно не страдал от пресыщения источниками света.

Зеленые кусты сменились полем, а затем и крепкими кирпичными корпусами домов. Одно окно мелькало за другим. Со всех уголков до нас доносился собачий лай и скрежет раскачивающегося на ветру металла от остовов кораблей, которых распиливали на детали на одном из предприятий в глубине Чащи.

Проезжая мимо одной из подворотен, я мельком увидел необычное свечение. Послышался собачий лай с отзвуками металла в голосе. Высунувшись чуть из окна, увидел семенившего за нашей каретой пса. Он был похож на скрепленный серыми энергетическими нитями металлический конструктор, а в глазах горели два красных огонька.

- Кирсновский, а что за…- Хотел было спросить я, но запнулся.

Из той подворотни повалили один за одним новые механические псы.