Маг имперской экспедиции. Том 2

Глава 17

Я отшатнулся подальше от мелкого кроточервя, успевшего измазать весь пол слизью и грязью.

Ночной пустырь исчез. Обшарпанная кухня с рыжей кицунэ, кормящей своего создателя с ложечки, появилась обратно. Мелкая химера отползла к Кирсновскому, схватила на секунду его голень прямо через штаны и выползла наружу через окно.

- Ого как умеет, - присвистнул я.

- А ты думал, - важно ответил Кирсновский, - не зря именно ему поручена была слежка… Ой, наблюдение, да.

- И что, ты видишь все глазами своих химер?

- Нет же. Стал бы я давать такие возможности Кроту тогда?

- Да кто тебя знает, - пожал плечами я.

Спать хотелось жутко. Однако, прежде чем лечь, стоит обсудить увиденное.

На нас объявили настоящую охоту. Шатый отправил к нам мага, а сам поехал разбираться с Лидией. Соваться в город может быть опасно. Надёжность укрытия Кирсновского остается под вопросом, но тут под рукой хотя бы имеются его химеры.

- Слушай, - задумчиво проговорил я, - тебе известен этот Гоголев?

Химеролог подавился. Стул от его ерзания заскрипел со страшной силой, грозя развалиться на отдельные детали.

- Серьезный человек, - сдавленным голосом сказал он, - один из его следопытов. Если кто-то пытается сбежать с охоты на зверя или просто перешел дорогу, то Гоголев отправляется на поиски.

- Значит и твою конспиративную квартиру отыщет?

- Да она не то чтобы тайная… - нервная улыбка проскочила на его лице.

- Когда стоит его ждать?

- В лучшем случае… Вряд ли он в поздний час… Утром, наверное.

- Какой магией владеет?

- Интересный вопрос, но… - Кирсновский замялся, раздумывая.

- Не знаешь?

- Не в том дело. Просто Гоголев Максим только отслеживает жертв. А уже на них выходит его младший брат. Они люди скрытные, но от старшего хотя бы можно понять, что ожидать: слежка, немного гидромагии, частично владеет созданием фантомных сущностей. С младшим все намного труднее. Его мало кто видел… Вернее, мало кто пережил встречу с ним. Не знаю, что у него за силы. Как-то не довелось мне услышать о том, какой магией он владеет. А по виду…

На кухне воцарилось продолжительное молчание. Кирсновский пытался воссоздать в памяти момент встречи. Кицунэ терпеливо ждала с кастрюлькой в руках, чтобы продолжить кормежку непонятным варевом. В квартире тихо, если не считать храпящего громче паровоза Афанасия Максимыча.

Я начал клевать носом, прикладывая усилия для того, чтобы не заснуть прямо за столом. Так еще и химеролог никуда не торопился, разглядывая задумчиво потолок.

- По виду он маньяк какой-то, - наконец-то выдал Кирсновский, - мелкий, юркий, смотрит с прищуром недобрым. Держу пари, он владеет невидимостью и подглядывает в банях за девками. А потом еще следит за ними до самого дома. Это мои догадки, конечно, но я бы не удивился, если все так и есть.

- Тогда тебе не стоит отпускать твоих девочек на помывку, - проговорил я, вставая со стула.

- Почему?

- А вдруг они так привлекут его внимание? Я слышал, что у всех маньяков с невидимостью в загашнике есть заклинание на телепортацию во все места, где больше одной голой девки в помещении.

Парень встревоженно посмотрел на глуповатую мордашку девочки с рыжими лисьими ушами.

- Глупость же, - проговорил задумчиво он.

- Как знать, - загадочно сказал я, уходя с кухни.

- Да шутка же, - ещё тише сказал, но уже с сомнением.

Из кухни послышалось топание и звук поочередно открываемых окон. Пошел проверять, наверное, не смотрит ли кто-то невидимый на его драгоценных химер из темноты.

Другая кицунэ хлопотала над бессознательным телом Часовщика. Раны были старательно смазаны густой жижей и старательно обкладывались компрессами. Лучше выглядеть от таких процедур человек не стал. Темное пятно стало ещё больше, из-за чего пришлось перекладывать повязку заново, чтобы накрыть новую площадь.

- Может не спасать его, как думаешь? – Озвучил мысли вслух. – С мертвого спросить проще. Так он хотя бы юлить и врать не сможет.

- Да ну, - ответила звонко светловолосая, подумав, что я обращался за советом к ней.

- Понимаешь меня?

В ответ она только лишь задергала ушами.

- Понимаешь же, но придуриваешься? – шепотом спросил я, оглядываясь на кухню.

Она улыбнулась, продолжая накладывать компресс. Разговаривать со мной не хотела? Вряд ли, я же не кусаюсь. Скорее всего просто старается не отсвечивать перед Кирсновским. У нее есть очень хороший пример в виде рыжей сестрицы, которая была скорее ожившей куклой, чем полноценным человеком. Кучерявый парнишка может начать беспокоиться из-за наличия у нее интеллекта. Начались же конфликты с одноруким и той раненой девушкой. По общению они вполне себе походили на людей, чего не скажешь о ручных химерах Кирсновского. Не захотели подчиняться его воле и слиняли куда-то вглубь города. Вот светловолосая кицунэ и молчит, стараясь лишний раз не отсвечивать, а то придется повторить их судьбу. Хотя я не удивлюсь, если их создатель уже успел продумать и этот момент, чтобы не допустить появления у себя еще одного врага.

С другой стороны, такие бездумные и почти бездушные существа по-своему полезны. Не задумываясь о собственной безопасности, они бросятся на смерть за своего создателя. Особенно хорошо иметь таких телохранителей, когда ты перешел дорогу серьезным людям и на тебя открыли охоту. Главное, чтобы твои защитники не закончились раньше твоих врагов. Либо производство нужно поставить на потом и не прекращать создание личной гвардии ни на минуту.

Новых химер ожидать не приходится. Кирсновскому закрыли доступ к лечебнице с буйными бандитами, из которых он делал новых химер. Новых бандитов посылать на нас было бы глупым занятием. По кабакам отлавливать и по притонам? Вариант, конечно, интересный, но за похищение людей на нас начнут охоту уже жандармы. За прошлые достижения в преобразовании преступников брать под арест никто не станет, ведь клубок приведет к барону Шатому, при непосредственном участии которого Кирсновский всем этим и занимался. К тому же несолидно сдавать жандармерии провинившегося подчиненного – братва не поймет.

Воевать придется с тем количеством химер, что Кирсновский успел создать к текущему моменту. Новых подопытных ждать не приходится. Хотя…

Мой взгляд скользнул по раненой груди Часовщика. Если тот выкарабкается с того света со всеми этими ранами, то потом его стоит куда-нибудь пристроить. Не заматывать же его скотчем и не бросать в подвал? А если придется бежать отсюда, то его тут же освободят. Еще один враг вернется в строй и подключится к охоте. Нам это надо?

Я вернулся на кухню. Кирсновский старательно обклеивал окна газетами. За такой короткий срок он уже успел обклеить все стекла на одном и приступал ко второму. В качестве клея использовал тот же отвар, которым поила его кицунэ.

- Ты дурак? – Задал закономерный вопрос я.

- Ой, - чуть не упав со стула, успел все-таки схватиться за край шкафчика с крупами.

- Зачем это все? – указал на заклеенные газетами окна.

- Ты сказал, что следить могут… Вот я и…

- Точно, - хлопнул себя по лбу, - тогда продолжай.

Кирсновский вернулся к своему занятию.

- Кстати, ты не думал о пополнении своей маленькой армии? В гостиной лежит один доброволец, так и просящий зарезервировать для него местечко.

- Я не могу заниматься трансмутацией наделенного магической энергией тела. Процесс выйдет неконтролируемым, результат неожиданным. А использовать ключевой реагент, черный сахар, не могу. Подскакивает отдача внутренней энергии и мозг старается подсознательно оградить ресурс организма от истощения или высасывания сторонними силами. Было бы чем подавить подсознание и избавиться от возбуждения в нейронной системе, то попробовать можно. Либо мне нужно достичь уровня архимагистра магии, чтобы хотя бы притронуться собственными силами к эфирному фону. Черный сахар воздействует на нас совершенно иначе, чем на обычных людей. По этой же причине его никто недворянского происхождения не употребляет. Представляешь, какая бы прибыль была? Нет, вещь нервную систему расшатывает и потому вредна, поэтому воздерживаюсь от употребления и тебе не советую.

- То есть ты химеру из него сделать не сможешь? – Задумчиво потер подбородок я.

- Дай мне иной катализатор или найди черный сахар не возбудающий защитные механизмы организма. – Со смехом произнес Кирсновский, заканчивая облепливать окна.

- Буду иметь ввиду, - хмыкнул я.

Кицунэ очень заразительно зевнула, порождая цепную реакцию. После этого глаза начали слипаться с силой гидравлического пресса.

Я нашел свободную комнату с приличного вида двуспальной кроватью. Она была не заправлена, без подушек, но хотя бы чистой. Только начал расстегивать ремень, как внезапно стрельнувшая мысль заставила выбежать в коридор, перехватить бредущего к себе Кирсновского.

- Можешь еще своим химерам сказать, чтобы они притащили сюда мой револьвер и катану. Они в номере отеля лежат. Еще бы патронов прихватили и вообще хорошо будет.

Получив в ответ кивок, отпустил.

Покончив перед сном со всеми ночными процедурами, провалился в сон на кровати без подушек и одеяла.

***

Дверь кареты открылась, впуская ночной холод. Мужчина в белом костюме поежился. Трость не отпускал ни на минуту даже во время поездки на теплых мягких креслах. Она ему нужна была не для ходьбы, хотя без нее слегка хромал из-за больного колена, плохо переносящего излишние нагрузки.

- Павел Александрович, приехали, - пуская пар изо рта, произнес мужчина с блестящими в лунном свете зубными протезами на всю нижнюю челюсть.

- Бобрик, не пускай холод, - хрипло отозвался барон Шатый.

В горле першило уже несколько часов. Явный знак приближающейся простуды.

- Но разве мы не сюда ехали? – Переспросил недоуменно мужчина лет тридцати с сильно воспаленным левым глазом.

- Джентльменам некрасиво нарушать сон дамы. Особенно посреди ночи, - с улыбкой ответил Павел Александрович.

- Разве она спит в это время? – Хмыкнул пренебрежительно другой пассажир кареты, вытирая платком выступившую слезу.

- Как видишь, Аркадий, свет не горит.

Ателье выглядело в эту ночь совершенно обычным зданием. Такое случалось редко, в основном во время отъезда хозяйки по важным делам. Все жители в соседних домах с облегчением вздыхали и даже могли приоткрыть на ночь окна, не боясь впустить шум от веселящихся в ателье дворян.

- Мы так и будем здесь сидеть? – Аркадий от нетерпения заерзал.

- Подождем до рассвета. Пойдем, как станет достаточно светло, - сказал Шатый, сверяясь с часами из нагрудного кармана. – Самое время прикрыть дверцу, Бобрик.

Мужчина мрачно кивнул, закутываясь в коричневое осеннее пальто от потока прохладного ветра.

***

Мой сон прервался из-за доносившегося из соседней комнаты шума. Морщась от бьющих прямо в глаза солнечных лучей утреннего солнца, встал с кровати. Старческий голос отчитывал нерадивого внука. Я затаил дыхание, чтобы лучше разобрать слова.

- …Мутный он из-за плохой фильтрации. Самый явный параметр – это наличие сторонних примесей и плохо отжатых соков, - голос Афанасия Максимыча прервался, наверное, из-за курительной трубки, - через куб прогонял мангровый субстракт?

- Ага.

- А порошок нийры размешивал с маслом перед пропуском через двухколбочник?

- Зачем? – По голосу Кирсновского было ясно, что поднять с постели его смогли, а разбудить забыли.

- Действительно, - профессор бодро рассмеялся. – А консистенция почему такая? Признак неправильной термической обработки. При каких температурах грел?

- Да она грела… На плите, на огню.

- Лаборанта нашел? – Спросил Афанасий Максимыч и рассмеялся еще громче, - а расскажи-ка, Семен, где проживает кимосский змей?

- В воде, - неуверенно ответил парень.

- В какой?

- В соленой. Морской же зверь.

- Вот именно, а это означает…

Лекция обещала быть очень увлекательной, но вместо пищи для ума я бы предпочел чем-нибудь перекусить.

Путь на кухню лежал мимо дверей в гостиную. Едва я показался в коридоре, как был замечен стоящим у окна стариком. Стекла были залеплены, причем чуть ли не намертво. С трудом получилось открыть одну лишь форточку, куда и пускал дым от трубки Афанасий Максимыч.

- Здравствуйте, господин Любомирский, - весело окликнул меня профессор.

- И вам не хворать, Афанасий Максимыч.

Кирсновский был похож на Эйнштейна, которого всю ночь избивали мешками и напоследок ударили нехилым разрядом электричества. Лицо с недосыпа выглядело опухшим, а волосы чуть ли не вертикально торчали во все стороны.

Часовщик лежал по-прежнему на столе. Компресс не останавливал распространение черноты на коже. Светловолосая кицунэ возилась с коробками, подготавливаясь к перевязке.

- Недурно ли вам спалось на новом месте? – Кивнул с интересом профессор.

- Не отказался бы вернуться к кровати, но ваш шум меня заинтересовал, - разминая затекшую спину, я вошел в гостиную.

- Ох, у нас идет оценка лабораторной работы. Студент справился с заданием на тройку. Выше оценку не позволяет поставить совесть. Не хотите ли послушать, почему?

- Догадываюсь, - хмыкнул я, заглядывая в кастрюлю с мутным варевом.

Кирсновский открыл рот, чтобы попытаться оправдаться, но стук во входную дверь прервал этот позыв.

Я напряженно посмотрел в сторону входа.

- Это за нами пришли? – Вполголоса процедил я, готовясь применять заклинания.

- Не может быть, - замотал головой Кирсновский, - химеры бы предупредили. Мимо них не проскользнул бы никто. Но они молчат. Значит это просто гость, на которого внимания не обратили. На всякий случай, гляну сам.

Парень прошмыгнул мимо меня.

- А вы не сказали, Афанасий Максимыч, что работаете на полставки варщиком зелий, - с улыбкой сказал я.

Старик застенчиво потупил глаза.

- На зарплату преподавателя не проведешь достойную жизнь. Естественно-Магическая академия не самое престижное заведение в Цареграде. Вот и приходится вспоминать курс алхимии, чтобы лишнюю копеечку отложить в карман.

- И какие зелья у вас чаще всего берут?

- По-разному. Зависит от людей, времени года, грядущих торжеств или…

- Я слышал, что у вас расходятся очень хорошо зелья забвения, - сказал и пристально уставился на профессора.

Глазки Афанасия Максимыча забегали, а на губах появилась стыдливая улыбка.

- Каюсь, что-то подобное делаю. Не самый хороший продукт, не самый порядочный результат.

- Даже здесь успели отметиться его продажей. Лично знаю несколько случаев применения.

- Вот уж тут увольте, - замотал головой профессор, - в этих местах торгует этим зельем мой нерадивый ученик. За исключением продажи Мирному я ни одной сделки не заключал. Однако то было давно, еще до вхождения в акваторию Боратовска.

- Зачем уж ему понадобилось зелье? – Удивился я.

- Он не рассказывал. Обмолвился лишь о том, что это гораздо дешевле, чем выплачивать карточный долг полностью.

Вот сволочь. Уж не из-за этого ли я не могу обратиться к памяти Константина Любомирского? Марта как-то говорила, что этот парень все бегал и кичился тем, что после поездки будет сказочно богат. Хотя сейчас совсем не время с этим разбираться.

- Интересно, - протянул я с недоброй улыбкой, - а есть ли у вас противоядие? Чтобы снять действие этого зелья?

- Относительно, - уклончиво ответил профессор, вытряхивая остатки табака на стоящее на подоконнике блюдце, - полный возврат памяти не получится – одна из причин такой популярности, кстати, этого зелья. Однако можно снять частично эффект. Мне пришлось изобрести этот, так сказать, антидот из-за Семена.

Афанасий Максимыч кивнул в сторону входной двери, тяжело вздыхая.

- А что не так? – Удивился я.

- Даже эта дамочка понимает, что эту зеленую дрянь стоит намазывать на раны, а не есть. Интересно, есть ли у нее высшее образование?

Кицунэ промолчала, хотя на щечках заиграл румянец.

- Может быть у него повреждения внутренних органов, - пожал плечами я.

- Сомневаюсь, что этот простенький отвар сможет вылечить повреждения мозга, - старик указал в сторону кастрюли.

- Так что по поводу антидота? Можете предоставить?

- Могу. Парочку имею при себе.

- Тогда парочку и давайте.

- От двойной дозы эффект будет идентичным тому, что вы могли бы добиться и одной.

- Я знаю минимум двух человек, которым бы оно пригодилось, - уклончиво ответил я.

- Хорошо, - выходя из гостиной, сказал профессор, - с вас семь рублей.

Старик скрылся у себя в комнате. И где мне взять для него деньги сейчас? У Кирсновского что ли занять?

- Ну здравствуй, Костя, - внезапный голос заставил меня вздрогнуть.

Дверь едва приоткрылась, а этот белобрысый вездесущий парень уже орет на всю квартиру.

Проталкиваясь мимо Кирсновского, Самуил подошел ко мне. Всучив в руки мою катану, Кольт Иствуд и небольшую наплечную сумку, отряхнул пыльный пиджак.

- Ты уже что здесь делаешь? – От удивления я сделал шаг назад, задевая ногу лежавшего без сознания Часовщика.

Самуил с интересом подошел к телу и принялся внимательно рассматривать.

- Я посидел на вечере, поговорил с гостями, - ответил бегло он, - мне сказали, что у тебя заварушка какая-то намечается. Дай, думаю, схожу разузнать. Прихожу к тебе в номер, а там разгром. Мне указали на новый, но и там тебя не было. Зато катана лежала. А как без нее в заварушке участвовать? Вот я и вспомнил, с кем ты уезжал с вечера. Барашек твой скрылся неплохо, на вечере только примерный район знали. Если бы не так дюжина парней неподалеку, то искал бы вас месяца два.

- Погоди-ка, - насторожился я, оглядываясь в сторону входа.

Кицунэ сняла бинты с груди Часовщика. Внезапный гость наклонился чуть ближе, рассматривая раны более пристально.

- Вижу, что весело, - продолжал Самуил, - гражданина зацепило чем-то. Ну ничего, сейчас подлечим.

Парень приложил ладонь к двум пулевым отверстиям. Яркий свет ударил в почерневшую грудь Часовщика. Из раны потекла темно-красная вязкая жижа.

- Что за дюжина людей? – Спросил я.

- Не знаю, стояли неподалеку от вас.

- А как они выглядели?

- Один в костюме. Глаза у него еще с синими радужками, как вода в море. А остальных я не рассматривал. Гроб тащили они.

Свет перестал литься из ладоней Самуила.

- Вуаля, - воскликнул он, вырывая из рук кицунэ бинты и вытирая жидкость с груди нашего пленника.

Раны исчезли, а на им месте даже не осталось шрамов.

- Они рядом, - внезапно вскрикнул Кирсновский.

Я не успел переспросить, кто именно. Звук раздавшегося на улице взрыва прозвучал очень доходчиво.