Лучшее за год 2007. Мистика, фэнтези, магический реализм

Джон Фэррис Охота на амфетаминовых зомби в Великой Пустоши Небраски

Курсовая работа

Шеффилда Хардести III.

Английский 12А/Мистер Кумбс.

Школа Ройседон

Цель моей курсовой работы — показать, как контролируемая охота и отбраковка «амфетаминовых зомби» помогает сбалансировать «аномалию обезумевшей природы»¹, которая стала непредсказуемым результатом попыток разобраться с миллионами наркоманов, появившихся вследствие Второй Великой Депрессии².

Кроме архивов кибернета, ценными источниками для исследования послужили личный опыт и наблюдения, произведенные мной в Пустоши Небраски, а также отдельные истории, рассказанные мне профессиональными охотниками на амфетаминовых зомби.

Две трети ныне незаселенной территории Небраски когда-то были пустынями, частью так называемой Великой американской пустыни. Но в результате миграции, начавшейся в 1860-х годах, земля, считавшаяся непригодной для заселения, стала краем процветающих ферм и ранчо. Соблазнившись свободной землей, обещанной федеральным правительством, сюда двинулись жители перенаселенных восточных районов Америки. В течение двадцатого века, если не принимать во внимание Первую Великую Депрессию, те жители Небраски, кто хотел работать и мог переносить резкие перепады климата, часто приносившие бедствия людям и животным (страшная зима 1886–1887 годов), становились богатыми благодаря своему упорному труду. Но даже тогда, во времена процветания, в западной части штата на одну квадратную милю обычно приходилось не более пяти человек.

Исход с этих земель начался в 1980-х годах. Он только усилился, когда федеральное правительство прекратило выделение субсидий, что совпало с семью годами непрекращающейся засухи. Мелкие фермеры мигрировали в города в поисках пропитания. Они называли этот процесс «уходом в отставку». Только крупные владельцы ранчо смогли выжить в тех условиях.

Маленькие городки стали призраками. Пастбища Песчаных Холмов снова превратились в пустыню, а Вторая Великая Депрессия набирала обороты. Реки высохли, вместо них среди песчаных берегов текли тонкие струйки воды. Над бесплодной равниной ветер гонял пыль, густым саваном покрывавшую любою открытую поверхность.

Здесь остались жить только беспечные, необразованные люди или те, кто не имел достаточной силы воли уехать. Они жили, как могли. Но «природа не терпит пустоты»³. Сначала сюда приехали байкеры, вытесненные милицией из своих привычных убежищ в Трансмохаве или Новой Каролине, и провозгласили заброшенные поселения своей собственностью. Затем пришли другие в поисках укрытия: люди, находящиеся в бегах, преступники, выпущенные из тюрем, когда у государства кончились деньга на их содержание⁴. Бездеятельные и непродуктивные члены общества в новых городах-государствах вновь стали бродягами. Они странствовали с востока на запад и с запада на восток. На территории Великой Пустоши Небраски многие из них попали в рабство к байкерским бандам, чьи лаборатории по производству наркотиков сотнями размещались на этих землях. Именно там производились продукты, в которых столь нуждалась деморализованная общественность во время «Темной эпохи американских торчков»⁵.

Метамфетамины было очень легко и дешево производить в любых количествах и в любых разновидностях. Зависимость от амфетаминов и крэка стала бедствием, сравнимым только с опустошением, произведенным вирусом СПИДа в наиболее примитивных частях земного шара. На крайних стадиях физического и умственного разложения, из-за скудного питания, болезней или ужасающих «столпотворений» вроде того, когда в центре Чезапика погибло более двух тысяч наркоманов, люди, зависимые от амфетаминов, теряли последние признаки своей принадлежности к человеческому роду⁶. Многие из них стали переносчиками чумы.

В последние годы своего существования федеральное правительство не могло или не хотело бороться с продажей и производством наркотиков, центром которых стала Пустошь Небраски (см. коррупционный скандал в конгрессе 2007 года). Централизованные правительства, включая и наше, стали недееспособными благодаря популярности и широкой доступности переносных ядерных зарядов мощностью от одной до двух килотонн среди религиозных и националистических фанатиков. Республиканские города-государства, основанные вместо «Бесконечной раскаленной ямы»⁷, образовавшейся на месте Вашингтона, решили действовать быстро, стараясь подавить угрозу наркомании, грозившую уничтожить саму основу нового общества.

Более богатые города-государства, не отягощенные малоэффективной и громоздкой законодательной машиной, ответили на поставленную задачу приобретением разорившегося штата Небраска. Они изгнали оттуда граждан, которые все еще цеплялись за привычное окружение и пытались выжить в разрушающихся городских центрах вроде Омахи. Наемные войска вытеснили наркокартели в относительно маленькую (пять тысяч квадратных миль) зону Огненного Кольца внутри бесплодных земель, разрушенных войной. Как только эта задача была выполнена, города-государства изловили и отправили в Пустошь всех наркоманов — жертв байкерских картелей. Это оказалось очень эффективной мерой по сохранению здоровья и целостности нового общества. Главные экологи и социологи, включая специалистов по пенологии, посчитали, что за относительно короткое время колоссальное число транспортов с наркоманами вызовет полное уничтожение вооруженных банд. Когда огромное количество вновь прибывших попытается добыть наркотик, это неминуемо приведет к гибели всех внутри зоны. Вымирание произойдет благодаря сущности человеческой природы и мальтузианскому эффекту⁸.

Но «окончательное решение проблемы»⁹ породило неожиданные последствия. Отдельные наркоманы мутировали в некий новый вид, который получил название «амфетаминовые зомби». Как известно каждому, это бездушные существа, чьи биологические реакции на наркотик не убивают их, но поддерживают в состоянии, более близком к смерти, чем к жизни. Наука до сих пор не может объяснить этот феномен, также ученые не могут понять, почему зомби продолжают спариваться друг с другом, несмотря на свою «сумеречную жизнь»^,0. По мнению специалистов, на территории зоны Огненного Кольца существует множество тайников и складов, оставшихся от лабораторий по производству амфетаминов, а общее количество наркотиков приближается к миллиону фунтов. Экологи теоретически допускают, что за короткое время число популяции зомби может возрасти многократно — от известных сейчас двух тысяч до многих тысяч в будущем.

Научный анализ отдельных особей зомби, захваченных в исследовательских целях, показывает, что, несмотря на низкий уровень интеллекта и практическую потерю дара речи, кроме нескольких нечленораздельных звуков, с помощью которых эти существа осуществляют коммуникацию друг с другом, они сохранили высокий уровень проворности и сообразительности. Зомби живут псевдосемейными группами, числом редко превышающим десять особей. Между собой эти группы не взаимодействуют. Передвигаются зомби по ночам или ранним утром. Две попытки уничтожить их с помощью отрядов наемников закончились полным провалом. К 2014 году города-государства потеряли интерес к финансированию дальнейших попыток решения этой проблемы, заключив, что популяция амфетаминовых зомби в далекой Небраске не представляет для них какой-либо важности.

К несчастью, за прошедшие несколько лет мутанты сумели каким-то образом пробраться сквозь минные поля и дойти до сельских городков, находящихся на расстоянии многих миль от Пустоши. Ночью 7 июля 2015 года тварь неожиданно появилась на крыльце дома Льюиса Р. Уилкинса в городе Лэйрвулф, штат Айова, и успела расчленить сторожевую собаку и тех членов семьи, которые были слишком слабы или молоды, чтобы убежать, прежде чем сосед, услышав отчаянные крики, не убил ее выстрелом из дробовика¹¹. Другой мутант, по-видимому спрягавшийся в грузовике, проходившем через Пустошь, появился во дворе школы городка Биг Рок, штат Монтана, что повлекло за собой ужасающие последствия.

Противопехотные мины зоны Огненного Кольца оказались слабым барьером для миграции амфетаминовых зомби. Из каждой сотни мутантов, разорванных на клочки ввиду непонимания ими опасности, два или три проходят сквозь заграждения. «Вполне возможно, — говорит доктор Элай Ромеро, специалист по изучению зомби и профессор экологии Тюланского университета Нового Орлеана, — что малые семейные группы смогли миновать заграждения и теперь скрытно размножаются рядом с большими городскими зонами. Это может привести к непредсказуемым последствиям и прямой угрозе человеческим жизням»¹².

Так как Великая Пустошь Небраски официально не подпадает под чью-либо юрисдикцию, ни один город-государство не хочет брать на себя ответственность за окончательное решение проблемы зомби, обострившейся после их решительных действий в недавнем прошлом. Другими словами, если проблема не признана официальными властями, она не существует. Тем временем, в соответствии с опасениями доктора Ромеро, зомби продолжают разгуливать на свободе. (Один каким-то образом сумел проникнуть на туристический лайнер, курсирующий по Карибскому морю, и остается на борту по сей день, хотя все уцелевшие пассажиры были эвакуированы еще в прошлом году.) На ежегодной встрече Интернациональной Федерации Спортсменов, состоявшейся в Упсале, Швеция, в 2017 году, президент Федерации, доктор Франц И. X. Родеке, провозгласил, что ИФС устанавливает контроль над зоной Огненного Кольца. Далее он объявил эту территорию охотничьим заповедником, доступ в который открыт только членам Федерации.

«После долгого изучения проблемы и красочного резюме, вынесенного нашим Комитетом по выработке правил охоты, мы должны принять его рекомендации, — сказал доктор Родеке. — Мы, члены ИФС, несем как моральные, так и общественные обязанности. Лишь такие подготовленные и преданные делу охотники, как мы, обладают умением, опытом и, надо признать, смелостью достаточными, чтобы иметь дело с этими тварями, амфетаминовыми зомби. Мы никогда не будем добиваться полного уничтожения любых созданий, которые Господь Всемогущий (как бы непостижимы ни были его помыслы) поместил на эту землю. Вопрос о наличии у амфетаминовых зомби души лучше оставить теологам. Как говорит один из наших лучших охотников: „Я думаю, они созданы для отстрела, а некоторые из нас предназначены для их убийства“. Которое, добавлю от себя, должно проходить этически и гуманно — естественно, в зависимости от обстоятельств. Ограниченное число лицензий на охоту будет открыто каждый сезон. Наши стандарты стабильной охотничьей практики на каждом континенте всегда находились вне всякой критики. Они останутся нерушимыми и во время исполнения этой священной обязанности во благо человечества. Хорошей охоты, джентльмены»¹³.

Мой отец, доктор Ш. М. Хардести II, пожизненный член ИФС, стал одним из немногих счастливчиков, которые получили лицензию в первой лотерее, проведенной в марте этого года. 28 июня отец, я и мой брат Блэр, которому недавно исполнилось четырнадцать лет, вылетели к Пустоши. На полевом аэродроме рядом с центром для посетителей на юго-восточной границе Огненного Кольца нас встретили проводники: Дэн «Уичито» Мескилл и его жена Трули, оба опытные охотники, многое испытавшие на территории Пустоши. На счету каждого из них уже было по несколько зомби, но супруги отнеслись к нам вполне дружелюбно и скромно промолчали о своих успехах.

Миссис Мескилл носила на левом глазу черную повязку. От солнца и пыли глаз частично ослеп. Она и Блэр тут же поладили. Большинство женщин с момента знакомства принимаются опекать моего брата. Наверное, мы с отцом слишком круто с ним обращаемся. Блэр — лучший прирожденный стрелок, которого я видел в жизни, но он не охотник. За свою жизнь он расстрелял немало тарелочек в тирах, но охотился до Огненного Кольца только на толсторогов в Скалистых Горах. Брат нервничал при посадке на самолет в аэропорту Санта-Моники и окончательно вышел из себя, когда мы прилетели. Во время полета мы чуть не подрались, когда я сказал что-то не то. И мне пришлось вовремя остановиться и дать Блэру время остыть. Он уже выше меня и любит помахать кулаками. В прошлом году я подстрелил дикого кабана и все еще гордился собой. «Нечем тут гордиться», — говорил отец, когда хотел слегка сбить с меня спесь, но при этом всегда улыбался, видя во мне многое от самого себя. Каждый ребенок играет в футбол, но немногие могут встать перед диким вепрем с клыками длиной в полфута, острыми, как кремниевые ножи. Если такой зверь повалит человека на землю, то у несчастного практически нет шансов. Я сломал шею своей добыче с расстояния менее тридцати ярдов пулей весом двести двадцать граммов из ружья тридцатого калибра. Все, охотившиеся вместе с нами, говорили, что это был великолепный выстрел. Мои руки не тряслись, но я так сильно вспотел, что едва не заболел от обезвоживания и еще два дня мучился от постоянной сухости в горле.

Люди в лагере, работающие на Мескиллов, загрузили наше оборудование в «хаммеры», и мы поехали в гостиницу «Боевой Клич». На горизонте густели облака, но лучи солнца палили нещадно. Эта часть Небраски — бесплодная коричневая равнина, поднимающаяся к все еще покрытым снегом Вайомингским горам, застывшим в отдалении. Часть ее успела вновь превратиться в пустыню. На крошащемся черном асфальте дороги тут и там попадались песчаные наносы.

По дороге к гостинице, у ручья, питавшего два скрюченных дерева, мы проехали трейлерный парк, казалось, занесенный сюда бурей. Несколько человек чинили пару сверхлегких аэропланов, у них был даже маленький вертолет. Из громкоговорителей разносились евангельские песни. Грузовики и глайдеры на воздушной подушке с ветхими резиновыми шинами пестрели наклейками вроде «Ковбои за Иисуса Христа», «Остановите убийство невинных» и «Мир всем детям Божьим».

— Наша работа была бы гораздо легче без всего этого, — нахмурившись, проронила Трули.

— А кто они? — спросил я.

— Я такая же хорошая христианка, как и все остальные, но если это дело Божье, то и оставьте его Богу. А вот эти люди, которые, могу поклясться, ни одного зомби вблизи не видели, а если бы увидели, то наложили бы в штаны от страха, вот эти самые люди летают в зону на дымящихся яликах и разбрасывают Библии и свертки с едой для зомбов. Ничего, кроме лишних сложностей для нас, они не добиваются. Накорми этих тварей, и они только станут сильнее.

— Ну, говоря честно, у нас нет никаких свидетельств, что они вообще едят, — сказал Дэн. — Ни землю, ни пустынных собак; семена и змеи их тоже не интересуют. Похоже, вся метаболическая система зомбов полностью зависит от наркотических веществ.

— А эти фанатики пытались установить контакт с местным населением? — спросил отец.

— Донести до тварей благую весть Евангелия? — хмыкнул Дэн и провел рукой по своей седой бороде. — Пока, насколько мне известно, они еще не настолько свихнулись. В любом случае, о похоронах в стане любителей зомби не слышно.

Блэр уставился в окно, закусив губу. По его серьезному выражению лица было видно, что он мечтает оказаться за тысячу миль отсюда. Я понял, что этой ночью, когда мы будем одни, нам придется поговорить, и хотя дело наверняка закончится парой разбитых носов, возможно, я вправлю брату мозги, прежде чем он испортит охоту мне и отцу. В конце концов, я так ждал этого момента и недели две не мог думать ни о чем, кроме поездки и новой нашивки, которую смогу пришпилить к своей охотничьей куртке.

— Может, кто-нибудь попробует поговорить с ними, — сказал Блэр, но так тихо, что я еле разобрал его слова.

Мама умерла, когда ему исполнилось четыре года, и он носил серебряный крестик, оставленный ею, но, насколько мы знали, особо религиозным не был. Брат всегда походил на «ученого» из старых фильмов о пришельцах-завоевателях. Мы должны попытаться установить с ними контакт.

Когда наша группа доехала до гостиницы и стала выгружаться из «хаммеров», я ненадолго отозвал брата в сторону и попытался вразумить.

— Послушай, Блэр. Мы тут не на людей охотимся. Они просто уроды, безмозглые опасные твари.

Он покачал головой:

— А что если некоторые из них до сих пор… люди? Может, они просто попали там в ловушку и теперь не могут прорваться сквозь минные поля?

— Черт! Ну почему обязательно надо задавать вопросы, всюду совать свой нос? А просто так, без постоянных сомнений ты не можешь?

Он отвернулся от меня и посмотрел на заходящее солнце:

— Нет.

Я знал, что из-за Блэра у нас рано или поздно будут неприятности. Мне пришлось взвалить на себя ответственность за то, чтобы мой брат не расстроил и не разозлил отца, который после таких случаев всегда напивается. Но прежде чем я успел сказать хоть что-нибудь, к нам подошла Трули Мескилл, взглянула мне в глаза, положила руку Блэру на плечо и вновь посмотрела на меня.

— Ну, ребятки, давайте проверим, какие пушки вы привезли с собой.

У меня была винтовка «Стейр Мэнлишер Скаут» с патронником на заряды винчестера триста восьмого калибра и оптическим прицелом «Леопольд» с увеличением два с половиной крат. Еще я захватил «Сэвидж» для ближнего боя такого же калибра, но с прицелом «Баррис». Просто на всякий случай, если поверхность будет плохой, а дистанция для выстрела — менее ста ярдов. Перед закатом в гире гостиницы с расстояния двести ярдов я весьма кучно поразил семь мишеней из десяти в стрельбе по силуэтам из «Скаута».

Блэр, как обычно, был лучшим, когда дело шло о показательных стрельбах в тире, где нет живого мяса. Он привез с собой титановую горную винтовку «Харрис Гануоркс» с патронами калибра тридцать ноль шесть, сделанную на заказ и подаренную ему отцом на день рождения в мае.

На обед нам подали радужную форель, проваренную в масле, и стейки из лосиного мяса. После этого мы развалились на диванах в гостиной, заодно посмотрев фильмы о нескольких экспедициях, совершенных в зоне Огненного Кольца. Дэн прочитал нам нечто напоминающее лекцию о среде обитания зомби и их способности становиться незаметными, когда охотники рядом. Они могут скрываться в таких местах, где на первый взгляд просто негде спрятаться, как будто сама земля внутри Огненного Кольца помогает им.

— А это что? — спросил я.

Мы разглядывали несколько зданий, заснятых с вертолета. Одно из них сразу бросалось в глаза: огромное строение с плоской крышей, похожее на пирамиды майя, вроде тех, что мы видели на Юкатане, где охотились на аллигаторов в прошлом году.

— Неудача Брига Спарра, — ответил Дэн, напомнив нам о знаменитом в прошлом медиамагнате и заводчике бизонов, который скупил некогда более миллиона акров западных пастбищ. Эта штука называется Биосферой Спарра. Спроектирована специально для изучения окружающей среды в замкнутой экосистеме. Стоила старому Бригу два миллиона долларов, еще до того как экономика и его банковский счет пошли ко всем чертям. Внутри этого комплекса находилось более четырех тысяч различных видов животных и растений. Восемь людей. Там внутри устроены тропические джунгли, болота, пустыни, даже уменьшенная модель Тихого океана.

— А почему вы называете это неудачей? — поинтересовался я.

— У них были проблемы с выведением естественных газов, образующихся в почве. Но я считаю, что более всего повредило затее то, что эти восемь ученых не смогли ужиться друг с другом. Как говорил мой старик, еще до того как бюрократы согнали его с родных земель и вколотили в могилу: «Человек — это болезнь природы, от которой никогда не найдут лекарства». В общем, может, вся затея с Биосферой и была благородной, но теперь эта рухлядь служит только прибежищем для зомби.

— А сколько их там? — спросил отец, наблюдая за кубиками льда, медленно кружащимися в бокале. Он уже прикончил две порции виски.

— Ну, по головам их никто не считал. К тому же Биосфера в любом случае находится вне зоны охотничьих угодий. После того, что случилось с той кинозвездой и его друзьями внутри.

— По телевизору говорили, что они погибли при катастрофе глайдера, — заметил я.

Дэн покачал головой:

— Их порвали на куски. Людей, лошадей, всех. Это каким же надо быть зверем, чтобы проделать такое…

Когда на экране стали показывать трупы зомби в черных мешках, Блэр вышел из гостиной, не проронив ни слова. Отец так разозлился, что залпом прикончил третий стакан скотча.

Я наконец справился со своим имбирным элем и сказал ему:

— Послушай, я все улажу.

Он в ответ только покачал головой и что-то пробормотал про себя.

Трули Мескилл шутливо скомандовала:

— Ну, ребята, всем пора ложиться спать. Завтра нам рано вставать…

Блэр лежал в кровати, когда я вошел в нашу комнату. Глаза его были закрыты, но, похоже, брат не спал. Я разделся, лег, накрылся одеялом с головой, пару минут послушал завывание койотов и дыхание Блэра, а потом сказал:

— В тысяча восемьсот девяносто четвертом году бубонная чума убила в Азии тринадцать миллионов человек.

Он заворочался под покрывалом.

— В тысяча девятьсот семьдесят шестом из-за наводнения, вызванного циклоном, в Бангладеш утонуло сто тридцать восемь тысяч человек.

Блэр вновь зашевелился, на этот раз повернувшись ко мне спиной.

— Ну и что? — спросил он.

— В тысяча девятьсот семьдесят шестом году в китайской провинции Тяньшань при землетрясении погибли семьсот пятьдесят тысяч человек¹⁴.

Он заерзал. Всегда ненавидел это. Блэру вечно приходилось трудом зарабатывать отметки, тогда как у меня хорошо развита фотографическая память. (Упс, вообще-то мне, наверное, не нужно было этого говорить, мистер Кумбс).

— Я повторяю: ну и что?

— Скорее всего, ни один из тех людей ничем не заслужил подобную судьбу. Они просто занимались своими делами. Но амфетаминовые зомби сами сотворили из себя то, чем стали. Называй их людьми, если хочешь. Но, боже мой, Блэр, на свете так много людей!¹⁵

Блэр все еще не разговаривал со мной, когда на следующее утро без четверти пять мы отправились в поход. Над горизонтом сверкала большая полная луна, дул северо-западный ветер. Дэн выглядел слегка обеспокоенным, поскольку воздушные потоки вполне могли поднять пыль в это время суток. Мы совсем не хотели оказаться внутри зоны во время песчаной бури. Тогда нам пришлось бы посадить судно на землю, а видимость сократилась бы до полутора метров. Если ненастье застанет нас далеко от лагеря, то мы можем легко потерять дорогу даже с новейшими системами навигации, которые вечно отказывают в непогоду.

Мы скользили в нескольких футах над минными полями на трех глайдерах к зданию Биосферы. Одна машина для нас, вторая — для команды и оружейников, и третья, самая большая, — для лошадей и загонщиков.

Может, Блэр и не был в восторге от предстоящей охоты, но он обожал лошадей и долгие походы верхом. Брат оседлал гнедого трехлетку-левшу (кони, как и люди, бывают левшами и правшами) по имени Забияка. Для всадника да и, наверное, для коня это была любовь с первого взгляда. Блэр нашептывал что-то на ухо Забияке и не обратил внимания на меня, когда я с ними поравнялся. Я выбрал себе пегого скакуна по имени Соня и по дороге выяснил у Дэна, что конь слеп на один глаз, очень любит поспать и может задремать прямо на скаку, передвигаясь легким галопом по каменистой местности.

Я-то был начеку, естественно. Обе винтовки в седельных кобурах. Мы проехали около десяти миль по изломанной гористой местности по направлению к зданию Биосферы. Лучи восходящего солнца били нам в спину, а ветер дул по-прежнему сильно, когда Дэн скомандовал остановиться. Мы спешились. Пока Дэн с отцом осматривали окрестности с помощью главного следопыта Мескиллов, старого индейца Клода Кэтвина, Блэр, Трули и я, держа под уздцы лошадей, пешком шли за ними по узкому оврагу, за стены которого цеплялись пучки травы и крохотные кустики. На дне оврага практически ничего не было видно.

— А чего они ищут, у них тут припасы? — спросил я Трули.

— В жизни не видела здесь ни одного тайника с едой, — ответила она. — Кстати, именно поэтому мы думаем, что они не едят. Но твари пьют кровь, и им нужна вода, и они много мочатся. Это из-за наркотиков. Они постоянно хотят пить, поэтому выкапывают нечто похожее на колодцы в таких вот оврагах в сухое время.

Ветер задувал песок в змеей извивающийся разлом. Неожиданно Клод Кэтвин остановился, принюхиваясь. Мы тоже что-то почувствовали. Тошнотворный смрад, как от давно не мытых волос и жирной кожи.

Трули сказала:

— Похоже, здесь недавно побывала парочка зомбов. Скорее всего, ночью.

Трули поглядела на стены оврага. В засохшей грязи виднелись маленькие кратеры, но мест для укрытия поблизости не наблюдалось. Мы нагнали остальных, которые стояли вокруг недавно вырытой ямы. Вокруг были разбросаны кучки земли и щебня.

— Скважина, — сказал Дэн. — Чтобы добраться до воды, они обычно прокапывают восемь или десять метров.

Судя по мусору, усеивающему кучи отходов, зомби работали заточенными камнями и костями. Но не животных. Я узнал плечевую кость человека сразу, как только увидел ее.

— Семейная группа, — заметила Трули.

— Штук восемь, — согласился Дэн, изучая следы на земле. — Они несут воду. Похоже, направились к Биосфере. Надо оставить лошадей тут. — Он показал на стену оврага. — Сверху лучше обзор.

Уже полностью рассвело, когда мы выбрались на поверхность. Где-то в паре миль от нас виднелась Биосфера Спарра. Вокруг нее, словно пчелы вокруг разбитого улья, блестели осколки тысяч стеклянных панелей пирамиды и окружающих зданий. Мы взобрались на гребень и внизу, между нами и видневшимся зданием, разглядели несколько фигур, несущих за плечами ведра. Если бы не Биосфера, то могло показаться, что наш отряд попал куда-нибудь в засушливый район Кении.

Расстояние от дна оврага до кромки гребня составляло три сотни ярдов. Спортивная дистанция, к тому же не надо делать поправок на ветер. В перекрестье прицела я увидел, что двое зомби были женщинами.

Дэн обратился к отцу:

— Ваш выстрел, доктор Хардести.

Отец быстро прикрутил насадку на оптический прицел своего дальнобойного «Спортера», надел очки для сафари и выстрелил в самую маленькую из мишеней. Вероятно, он попал в основание черепа, судя по тому, как фигура неподвижно растянулась на каменном дне ущелья. Из ведер, которые она несла, высоко вверх взметнулась струя воды, радугой заиграв в солнечных лучах.

Остальные зомби стали медленно озираться. Один из них попытался спасти воду, вытекавшую из оцинкованного ведра, лежащего набоку. На мертвую особь никто не обратил особого внимания.

Трули одобрительно присвистнула, а Дэн заметил:

— Чертовски хороший выстрел, сэр. — Потом он кивнул и повернулся ко мне и Блэру: — Ну что, надо и парням дать поохотиться.

У меня пересохло во рту, но я сумел вымученно улыбнуться и вышел вперед, снова пристально посмотрев на маленькую группу зомби. Можно было ожидать, что они разбегутся от звука первого выстрела, но мутанты просто стояли на месте, пока, словно по какому-то сигналу или повинуясь стадному инстинкту, не поковыляли по направлению к Биосфере.

Мне было удобнее стрелять из положения сидя, скрестив ноги. Я совсем не нервничал, боялся только, что раню жертву, а не промажу. Перекрестье прицела остановилось на одном из покачивающихся ведер, потом переместилось на спину самца зомби, застыв между лопатками.

Возможно, именно тогда я услышал шум приближающегося вертолета. Но я был так сосредоточен на предстоящей охоте, что увидел вертолет, только когда он пролетел над нами, подняв огромное количество пыли, которая заволокла мне весь обзор.

Громкоговоритель под брюхом вертолета просто оглушал. Я услышал пронзительный женский голос, выкрикивавший цитаты из Библии. Это были те религиозные фанатики, которых мы заметили вчера у ручья. Я вскочил на ноги и прицелился в вертолет, меня душила ярость, но Трули вовремя опустила ствол моей винтовки. Машина развернулась и зашла на второй круг, кренясь на нос и поднимая еще больше пыли. Мне в лоб попало что-то большое, не похожее на комок грязи. Мы пригнулись. Я могу поклясться, что все вокруг костерили пилота на чем свет стоит, но вертолет и этот чертов громкоговоритель производили столько шума, что я сам себя не слышал.

«ГОСПОДЬ ЖЕ ШЕЛ ПРЕД НИМИ ДНЕМ В СТОЛПЕ ОБЛАЧНОМ, ПОКАЗЫВАЯ ИМ ПУТЬ»¹⁶

Это одна из библейских фраз, которую я запомнил. Вертолет улетел, направляясь в долину к стаду зомби, которые уже вышли из зоны поражения. Пыль между тем вновь осела на камни и испачкала наши винтовки.

Трули положила руку мне на лоб. Ее пальцы окрасились кровью, стекавшей по моему лицу. Она вытащила аптечку первой помощи из заплечного рюкзака.

— А где Блэр? — спросил отец.

Горная винтовка братца лежала на камнях, серая от пыли и песка, а сам он пропал. Папа не знал, сердиться ему или расстраиваться, и начал звать сына; я же был уверен, что Блэр просто бросил нас, ушел от ответственности. Я кипел от злобы на рану, на тупых фанатиков, ну и, естественно, на то, что так и не смог сделать выстрел.

Все, кроме Трули, принялись звать Блэра; выражение ее глаз подсказало мне, что она знает, куда подевался мой брат.

— Нельзя сделать из человека того, кем он не хочет быть, — заметила она, зажимая порез у меня на лбу и перематывая голову бинтом.

— Но вы не знаете Блэра. Он попытается… — Я стер кровь с бровей, злость пропала, остался страх. — Он может быть таким же идиотом, как эти кретины из вертолета! — Я вскочил на ноги, зажав винтовку в руках. — Он побежал к лошадям!

Я развернулся и помчался вниз, на дно ущелья. Теперь уже все звали меня.

Я пробежал с сотню ярдов, когда из-за поворота выскочил Блэр, галопом несущийся на Забияке. Он смотрел прямо на меня, но глаза его были красными и мокрыми. Скорее всего, брат просто ничего не видел из-за слез. Я вжался в стену ущелья, вонзив пальцы в камень, когда они промчались мимо. Блэр направлялся к выходу из ущелья на равнину, прямо в лапы к ораве зомби. Похоже, все, что было сейчас у него на уме, — это каким-то образом загладить перед ними убийство женщины. В этом сила Блэра, но и его «эмоциональное слепое пятно». Парень не задумывался о том, что его могут просто убить, если он въедет в толпу тварей на полном скаку. Даже фанатики, по всем параметрам, были не настолько опрометчивыми.

Я добежал до лошадей, засунул винтовку в седельную кобуру, сел на коня, вонзил носки ему под ребра и во весь опор помчался за братом. Соня явно не испытывал желания куда-то бежать, но когда я заорал ему прямо в ухо, мой скакун неохотно сорвался в галоп за лошадью Блэра.

Глотая пыль, поднятую братом, я вырвался из ущелья, бросился вниз по короткому, но крутому склону, а потом на ходу посмотрел назад и увидел, как отец машет мне, приказывая остановиться. Трули, похоже, следила за Блэром в бинокль, а Дэн и Клод Кэтвин куда-то исчезли. Может, спустились в ущелье к лошадям, я отчаянно надеялся на это.

Протерев глаза от пыли, я заметил Блэра на расстоянии полумили от себя. Мой Соня качался от усталости, пришлось затормозить, иначе мы рисковали упасть. Равнина на поверку оказалась не слишком гладкой; тут и там попадались норы сусликов, диагональные трещины в земле и каменные вымоины глубиной не более пяти футов, но оттого не менее опасные. Мой конь не был дураком и замедлил ход еще сильнее, как будто опять погрузился в сон. Все мои крики и тычки под ребра не помогали: Соня двигался рывками и переходить в галоп не желал.

Неожиданно мы подскакали к дымящемуся вертолету, который, похоже, совершил вынужденную посадку. Когда я подъехал ближе, то увидел, что машина превратилась в кучу хлама. Двое мужчин старались ее починить. Я обошел их по широкой дуге. Женщина с мегафоном кричала, что я буду проклят, что скорпионы сожрут мое тело. Мужчины обернулись, чтобы взглянуть на Соню и меня. Очень захотелось показать им неприличный жест, но воспитание не позволило.

Ветер воронками поднимал в воздух пыль, сквозь облако грязи передо мной призрачно мерцала Биосфера. Я подъехал к ней ближе, чем хотел, а Блэра и Забияки по-прежнему нигде не было видно.

Неожиданно Соня дернулся влево и чуть не выкинул меня из седла, повернув голову назад, словно чуя опасность. А потом я увидел его: в двадцати метрах от нас в клубах завихряющейся пыли поднимался зомби, как будто выкарабкиваясь из дыры в земле. Большой. Я вытащил из седельной кобуры винтовку, свободной рукой пытаясь успокоить лошадь. Самец зомби направился к нам. В отличие от тех, кого мы видели до сих пор, двигался он очень быстро.

Я выстрелил, и тварь завалилась на полушаге. Это был мой второй выстрел из седла, поэтому мне просто повезло. Соня запаниковал, бешено загарцевал на месте, чувствуя приближение зомби. Я осмотрелся и увидел, что еще два самца приближаются к нам, рассекая клубы пыли. Я поехал прямо в гущу толпы.

— Блэр! — закричал я. Услышал его ответ, но ничего не увидел: как ни повернись, ветер все равно жалил лицо. Без очков я уже начал слепнуть от пыли.

Я беспокоился, что конь сбросит меня, что я потеряю винтовку. У меня напрочь исчезло чувство направления, но в конце концов Соня нашел путь.

Блэр ворочался в яме в нескольких ярдах от Забияки, лежащего на боку. Брат встал на колени, оказавшись лицом к лицу с женщиной-зомби.

Я крикнул ему не двигаться, осадил коня, поднялся на стременах и попытался прицелиться. Все вокруг ходило ходуном. Блэр загораживал мне обзор и яростно махал рукой, требуя уйти.

— Нет, Шефф, не надо! Она…

Но зомби повернулась посмотреть на меня, предоставив мне самую лучшую мишень, на которую можно было надеяться, — белки своих глаз. Я сел, поднял винтовку и застрелил ее. Пуля вошла прямо в голову, вот так.

Я подъехал поближе, протянул руку Блэру, чтобы поднять его в седло. Но он смотрел только на женщину-зомби, распростертую перед ним, потом опустился на одно колено и коснулся ее, гладя так же, как нашего йоркширского терьера, когда тот попал под машину.

— Ты, тупой сукин сын! — крикнул я. — Нам надо убираться отсюда, живо!

Я услышал три выстрела, прогремевшие очень близко, позади нас, и крик отца. На меня накатило чувство огромного облегчения, сравнимое лишь с тем почти забытым ощущением, когда в детстве я пробуждался от кошмаров и видел папино лицо — в свете лампы. Отец гладил меня по голове, и по его улыбке я понимал, что все в порядке, чудовища из сна не вернутся.

— Не трогай ее! — крикнул я Блэру.

Но он уже сидел, подтянув труп мертвой зомби себе на колени. Я обогнул его на лошади, а брат взглянул на меня, и лицо его было словно из тех кошмарных снов.

— Посмотри, что ты сделал! — рыдал он, пытаясь убрать кровь и мозговую ткань из дыры во лбу самки.

Я услышал стук копыт, гремящих по камням.

— Сюда! С Блэром все в порядке!

— Посмотри, — сказал мой брат, все еще всхлипывая. — Посмотри на нее, Шефф.

Он встал, с трудом таща за собой мою жертву, поднимая ее на руках, из-за чего она стала похожа на хромую танцовщицу. И тогда я увидел это, пока Блэр сражался с грузом мертвого тела. На ее обнаженной груди, поблескивая в пыльном свете, висел крест. Зомби носила его на цепочке вокруг шеи. Он был меньше, чем распятие Блэра, но в конце концов они все одинаковы — в смысле, по сути.

— Она старалась защитить меня, после того как Забияка сломал ногу!

О, ну да, разумеется.

Женщина оказалась очень грязной, но, судя по виду, она была совсем молодой. Не старше меня самого. Я ничего не почувствовал, но мне стало интересно, как бы самка выглядела отмывшись или до того, как попала в Пустошь.

Вдали я снова услышал вопли мегафона. Этот металлический голос, перекрывая ветер, напомнил о фанатиках в темных потрепанных одеждах, которые несколько раз в неделю с вертолета сбрасывают пакеты с продуктами и маленькие свертки с религиозными трактатами. Их наркотиком была религия.

Но, как говорит мой отец, мир стал бы менее интересным без дураков, злодеев и клоунов. Тогда Шекспиру не о чем было бы писать.

Настроение у меня все равно испортилось. Судя по характеру Блэра, он всю свою жизнь проведет в рядах дураков.

Охота на амфетаминовых зомби — это захватывающее, но опасное занятие. Спортсмены из ИФС совершают нужную и полезную работу, пытаясь уничтожить то, что может стать серьезной угрозой для человечества.

Шеффилд Хардести III

¹ Тэйлор Карвелл. Амфетаминовые зомби: эволюция или регресс? // Американский журнал научных исследований, июнь, 2009.

² Блиш Уэбстер. Вторая Великая Депрессия. Нью-Йорк: Дабл-дэй/Скрибнерс/Пенгуин, 2012.

³ Спиноза Бенедикт. Этика. Часть 1, пропозиция 16. Место и имя издателя неизвестны. 1677.

4 Флетчер Демарио П. Американский журнал пенологии. Зима, 2008.

5 Томпсон Хантер С. Смертельная агония американской культуры и другие отклонения. Нью-Йорк: Фордж/Том Догерти/Рэндом Хауз, 2006.

6 Шоу Джерри Спрингера. Опубликовано 14 апреля 2010 года.

7 Дикинсон Эмили. Стихотворение № 1879 (Не озаглавлено).

8 Вудворд Боб. Альтернатива Пустошей. // Глобал Таймс Сандей Мэгэзин. 14 октября 2012 года.

9 Фраза приписывается Адольфу Гитлеру (1889–1945), немецкому диктатору и защитнику геноцида.

10 Высказывание приписывается Опре Уинфри (1953 —?), ведущей ток-шоу.

11 Архив системы спутниковой ретрансляции, сообщение № 24 от 8 июля 2015 года.

12 Ромеро Элай. Соединительные энтальпии в современной евгенике. Кембридж, Массачусетс, Гарвард Юниверсити Пресс.

13 Родеке Франц Й. Х. Обращение к Интернациональной Федерации Спортсменов от 18 марта 2017 года.

14 Отчеты потребителя. Февраль 2017 года.

15 фраза приписывается Теду Банди, американскому серийному убийце.

16 Библия (Версия короля Якова), Исход 13, 21.