Лихорадка теней

Глава 24

Следующим утром меня внезапно разбудил непривычный звук. Я села, оглядываясь по сторонам. Звук повторился дважды, прежде чем я поняла, в чем дело. Кто-то бросал камушки в окно.

Я потерла глаза и потянулась. «Иду, иду», — проворчала я, откидывая одеяло. Наверняка, это Дэни. Так как сотовая связь все еще не работала, а звонка в магазине не было, то помимо битья окон, это был единственный способ привлечь мое внимание.

Я отодвинула шторы и выглянула на улицу.

В’лейн возлежал на капоте Вайпера Бэрронса, прислонившись спиной к лобовому стеклу. Пусть машина мне и не принадлежала (ну, это мы еще посмотрим), но я немедленно осмотрела В’лейна на предмет каких-нибудь кнопок или заклепок, которые могли поцарапать краску. Обожаю спортивные автомобили. Их мощь просто покоряет меня. Я все же решила, что можно не опасаться царапин от мягкого белого полотенца, свободно обернутого вокруг талии В’лейна. Его золотистое тело было совершенно, а глаза искрились, словно алмазы в лучах солнца.

Я подняла окно. Холодный воздух ворвался в комнату. Температура упала, низко нависшие облака затянули небо. Дублин опять был холоден и мрачен.

В’лейн поднял чашку Старбакса:

— Доброе утро, МакКайла. Я принес тебе кофе.

Я смотрела на нее со смешанным чувством подозрения и вожделения.

— Ты нашел работающий Старбакс?

— Я переместился в магазин в Нью-Йорке. Я смолол кофе и сам сварил его. Я даже… как вы это называете? Вспенил молоко. — Он показал несколько пакетиков, — Рафинад или коричневый сахар?

Мой рот наполнился слюной. Коричневый сахар и кофеин с утра — что может быть лучше?! Разве что секс.

— Бэрронс рядом? — спросил он.

Я помотала головой.

— А где он?

— Занят сегодня, — соврала я.

— Торопишься куда-нибудь?

Я сузила глаза. В’лейн разговаривал не так, как всегда. Обычно его речь звучала очень формально. А сегодня почти… по-человечески. Я посмотрела на полотенце, пытаясь оценить, не может ли под ним прятаться Книга. Возможно.

— Не мог бы ты сменить это полотенце на что-нибудь вроде облегающих шортов, к примеру?

Он вдруг оказался обнаженным.

Книги не было, определенно.

— Верни обратно свое полотенце, — торопливо попросила я. — Почему ты так странно разговариваешь?

— Разве? Я пытаюсь научиться у людей, МакКайла. Думал, ты сочтешь меня более привлекательным. Как у меня получается? Нет, погоди. Я осваиваю человеческую разговорную речь. Как у меня?

Он все еще был обнажен.

— Полотенце. Немедленно. И так не говорят. Фраза «Ну как тебе?» звучала бы лучше. Но вообще-то, неплохо. И тем не менее, разговорный язык в твоих устах звучит неуместно.

Он одарил меня ослепительной улыбкой:

— Я тебе нравлюсь тем, кем являюсь, принцем фейри. Это обнадеживает. Я пришел, чтобы предложить тебе провести день на пляже. Тропический бриз и песчаные отмели. Пальмы и кокосы. Песок и солнце. Пойдем, — он протянул мне руку. И это была не единственная часть его тела, вытянувшаяся в моем направлении.

Чуть ли не на каждом шагу меня окружали чрезвычайно сексуальные мужчины.

— Полотенце, — потребовала я и прикусила нижнюю губу. Я не должна. Не имела права. На мне лежала ответственность за судьбу мира. У меня даже была карта таро, подтверждающая это.

— Я не понимаю, почему тебе не приятно видеть меня нагим. Мне нравится смотреть на твое обнаженное тело.

— Ты хочешь, чтобы я отправилась с тобой на пляж или нет?

Его радужные глаза сияли.

— Ты приняла мое приглашение. Я вижу это по твоим глазам. Они томно заблестели. Я нахожу это возбуждающим.

— Только не пляж в Фэйри, — сказала я. — Никаких иллюзий. Ты можешь переместить нас в какое-нибудь место в нашем мире, где течет человеческое время? Например, в Рио?

— Повелевай мной, я в твоем распоряжении, МакКайла. Мы проведем ограниченное количество человеческих часов, назначенное тобой.

Я была безнадежно испорченной. Не могла отказаться.

— Я возьму кофе прямо сейчас, — и потянулась за ним через подоконник, ожидая, что В’лейн заставит его взлететь ко мне или что-то в таком роде.

— Не могу услужить. Защитные заклятия этого параноика все еще в силе. Они заставляют меня держаться в нескольких футах от здания.

— Но не от его машины, — подметила я, мои губы сами собой растянулись в улыбке. Бэрронс бы с катушек слетел если бы узнал, что В’лейн прикасался к его Вайперу. И валялся на нем нагишом? Да Бэрронса бы удар хватил.

— С трудом удерживаюсь, чтобы не выжечь свое имя на краске. Боюсь, тебе придется спуститься за своим кофе. Он горячий, поторопись.

Я пробежалась щеткой по волосам, плеснула водой в лицо, накинула шорты, майку и шлепанцы, и через десять минут уже была в Рио.

Я не могу находиться на пляже и не думать об Алине. Постоянно обещаю себе, что когда все это кончится, я попрошу В’лейна еще раз создать для меня иллюзию Алины, и мы проведем вместе день, играя в волейбол, слушая музыку и попивая Корону с лаймом. Я попрощаюсь с ней раз и навсегда. Освобожусь от боли и гнева, укрою то замечательное время, что мы провели вместе, в потаенном уголке своей души, и смирюсь с тем, что Алины больше нет в моей жизни.

Если бы Бэрронс и правда умер, и прошло бы достаточно времени, смогла бы я когда-нибудь смириться и жить без него? Боюсь, что нет.

Я оторвалась от своих мыслей и посмотрела на Светлого принца, что шел рядом со мной. Как хорошо, что он нашел меня этим утром! А то бы я вызвала его сама с помощью метки его имени, что так сладко жгла мне язык. Последний сон сильно встревожил меня. У меня были вопросы, на которые мог ответить только В’лейн.

Мы спустились по песчаному пляжу к паре шелковых шезлонгов, утопавших в белом песке у кромки морского прибоя, так близко к воде, что до них долетали соленые брызги. Моя одежда испарилась, сменившись ярко-розовым бикини и золотой цепочкой, украшенной пламенно-красными камнями, на талии. Пляж был пуст: может, в окрестностях не осталось людей, а может В’лейн их куда-то отослал, чтобы мы могли уединиться.

— Для чего цепочка?

Казалось, у него к ним особое пристрастие.

— Когда я буду заниматься с тобой сексом сзади, я использую ее, чтобы притянуть тебя к себе ближе, и войти глубже.

Я открыла было рот, и снова закрыла. Нечего было задавать глупый вопрос.

— И теперь каждый раз, когда ты будешь видеть блеск золота на солнце, ты будешь думать, каково это — трахаться со мной.

Я опустилась в шезлонг и откинулась назад, наблюдая за птицами над головой. Мягкий шум волн успокаивал мою душу.

— Мне, пожалуйста, кепку и солнцезащитные очки.

Он протянул руку, надел кепку мне на голову и нацепил мне на нос очки. Я посмотрела на него. Он снова был голый, не считая полотенца между ног.

— Я обнаружил, что он обгорает. Чрезвычайно неприятно.

— Твоя кожа настоящая?

Он убрал полотенце:

— Дотронься и проверь.

Когда я не двинулась, он произнес:

— Я сожалею, что ты невосприимчива к моим чарам. Без них обольщение такой, как ты, может занять вечность. Да, МакКайла, в этом облике моя кожа столь же реальна, как и твоя.

У меня в руке появился бокал с коктейлем — ананас, кокос и ароматный ром.

— Расскажи мне о Крусе, — попросила я.

— Зачем? — спросил В’лейн.

— Мне интересно.

— Почему?

— Похоже, он чем-то отличался от других Темных Принцев. У них нет имен. Почему же оно есть у Круса? Когда мы встретились впервые, ты предложил мне браслет Круса. Почему он так назван? Откуда Крус узнал, каким образом проклясть Зеркала? О нем, кажется, должно быть намного больше информации, чем о других принцах.

В’лейн вздохнул, в совершенстве подражая человеку:

— Однажды ты захочешь поговорить обо мне. У тебя будет столько же вопросов о моем существовании и месте в истории фейри. Оно куда более величественно. Крус был царственным мальчишкой. Я же представляю собой нечто большее.

Я барабанила пальцами в ожидании.

Пальцы скользнули по моей руке и сплелись с моими. Его ладонь была теплой и сильной, как у обычного мужчины. Сегодня он всерьез вошел в роль смертного.

— Я уже поведал тебе о древней истории Фэйри больше, нежели любой смертный когда-либо знал.

— И я все еще знаю лишь жалкие обрывки. Ты хочешь, чтобы я видела в тебе мужчину, доверяла тебе, но доверие предполагает откровенность и взаимопонимание.

— Если кто-то из моих соплеменников обнаружит, насколько я с тобой откровенен…

— Я рискну. А ты?

Он пристально смотрел на море, словно ища решение в его бирюзовых волнах. Наконец, он произнес:

— Как пожелаешь, МакКайла, но ты никогда не должна показывать свою осведомленность другим фейри.

— Я понимаю.

— Результатом первых экспериментов короля были низшие касты Темных. Они были несовершенны, но на них король довел свое мастерство до совершенства и принялся за воссоздание иерархии Светлых. Он создал четыре королевских дома, темный аналог королевских линий Светлых. Дом Круса был последним из них. Крус и сам был последним созданным Темным. Начиная работу над четвертым домом, король уже был виртуозом в создании своих полуживых детей, даже без Песни Творения. Со своими волосами цвета воронова крыла, черными торками и навязчивыми мелодиями они бы никогда не сошли за Светлых, но все же могли потягаться с высшими из них в красоте, эротизме и величии. Говорят, король остановился на Крусе, потому что понял: следующее созданное им «дитя» убьет создателя и захватит его королевство, как и в ваших мифах.

Я кивнула, помня Эдипа еще с колледжа.

— Поначалу король наслаждался обществом Круса и охотно делился с ним знаниями. Он нашел в нем достойного компаньона, того, с кем мог бы разделить усилия по превращению своей любимой конкубины[29] в фейри. Он дал Крусу полный доступ к своим исследованиям, библиотекам и лабораториям. Крус был умен, быстро учился и сам многое изобрел. Браслет был одним из его первых творений. Крус преподнес его королю в качестве подарка для его возлюбленной. Желая увидеться с королем, конкубина должна была всего лишь подумать о нем, касаясь браслета. Он также защищал ее от многих опасностей. Король был восхищен подарком. Вместе с Крусом он изготовил несколько амулетов, которые позволили бы конкубине создавать иллюзии. Последний из них король создал сам. Именно его он подарил своей возлюбленной. Говорят, с помощью этого амулета она могла сотворить иллюзию, способную обмануть любого, даже самого короля.

— Откуда у тебя браслет Круса?

— Его дала мне моя королева.

— А к ней он как попал?

— Предполагаю, его забрали у Круса, когда он был убит и чтобы сохранить, передавали от одной королевы к следующей.

— Выходит, король полностью доверял Крусу, а тот решил свергнуть его и украсть его возлюбленную? — спросила я с невольным осуждением.

— Кто сказал тебе это?

Я колебалась.

— Доверие должно быть взаимным, МакКайла, — упрекнул он.

— Я видела Кристиана в Зеркалье. Он узнал, что Крус ненавидел короля, вожделел его возлюбленную и проклял Серебристые Зеркала, чтобы удержать короля подальше от нее. Кристиан рассказал, что Крус намеревался присвоить женщину короля и все миры в Зеркалье.

В’лейн покачал головой, золотистые волосы сияли на солнце.

— Не все так просто. Редко так бывает. Люди бы сказали, что Крус любил короля больше всего на свете. Создатель Темных — невыносимо совершенное существо. Если он на самом деле фейри, то самой древней и чистой крови. Одни говорят, что он Отец Всего. Другие — что он пережил сотни королев до той, которую убил. Многие из доступных ему форм непостижимы даже для фейри. Согласно описаниям, его огромные черные крылья способны укрыть весь Двор Темных. Попытайся он принять человеческую форму, ему пришлось бы занять множество тел и разделить грани собственной личности. Его слишком много для одного смертного сосуда.

Я снова вздрогнула. Я видела тень этих крыльев в Белом Дворце. Я чувствовала, что его возлюбленная знает о них, и эмпатически разделяла ее восторг от прикосновения перьев к ее обнаженной коже.

— Я думала, королева — самая могущественная из из вашей расы.

— Королева — наследница магии нашего народа. Это другое. Эта магия никогда не признавала мужчину Истинной расы, хотя…

— Хотя что?

Он искоса посмотрел на меня.

— Я слишком много тебе рассказываю, — вздохнул он, — и мне это слишком нравится. Я так давно не встречал никого, достойного доверия. Существует один старый миф: если не останется ни одной претендентки на трон королевы, вся магия устремится к самому сильному представителю мужского пола нашей расы. Говорят, наши правители — словно ваш двуликий Янус, инь и янь: Король — это мощь нашей расы. Королева — мудрость. Мощь опирается на грубую силу, мудрость черпается из истинного могущества. Пребывая в согласии, король с королевой правят объединенным двором. Если они вступают в противоречия, начинается война. Мы противостоим друг другу с того самого дня, как король убил королеву.

— Но были и другие королевы. Разве король не мог заключить мир?

— Он и не пытался. Напомню, он отрекся от своих детей. Обнаружив свою возлюбленную мертвой, во имя искупления, он совершил то, чего поклялся никогда не делать. Излив все свои темные познания на страницы колдовской книги, он, по неосторожности, создал свое самое могущественное «дитя». И исчез. Среди Светлых и среди Темных ходят слухи, что он пытается — как сказали бы вы, люди, о хромой лошади, — добить ее. Охотник, убивший Дэррока, предположительно служил Королю сотни тысяч лет. Он переносил короля из мира в мир в погоне за его заклятым врагом. Как и все фейри, больше всего король ценит собственное существование. Пока Книга на свободе, он не знает покоя. Полагаю, Синсар Дабх позабавилась, оседлав королевского «коня». Я также полагаю, что раз король больше не использует этого Охотника, и Охотник здесь, в твоем городе, то и Король тоже.

— В Дублине? — выдохнула я.

В’лейн кивнул.

— В человеческой форме?

— Кто знает? Он непредсказуем.

Ему пришлось бы занять множество тел. Я подумала о Бэрронсе и его восьмерке. И покачала головой, отбрасывая эту идею.

— Вернемся к Крусу, — торопливо сказала я.

— Откуда такое увлечение Крусом?

— Я пытаюсь разобраться в хронологии событий. Так значит, король доверял Крусу, работал с ним, учил его, а Крус его предал? Почему?

В’лейн сузил глаза, его ноздри раздувались от холодного презрения.

— Привязанность короля к возлюбленной была противоестественна. У нас это считается отклонением. Люди ценят моногамию, так как они успевают пробыть вместе лишь краткий миг. Вы рождаетесь уже осененные смертью. Это заставляет вас желать противоестественных уз. Мы же проводим вместе с партнером не больше века, возможно, двух. Мы пьем из котла. Мы меняемся. Мы живем дальше. Но король не был таков.

— Кстати говоря, откуда тебе все это известно?

— У нас есть летописцы и хроники. Как один из членов Высшего Совета королевы, я обязан подробно знать о нашем прошлом на случай, если она пожелает издать указ. Она требует, чтобы я в любое время мог процитировать любую часть хроник.

— Значит, король хранил верность своей возлюбленной, а фейри это не не нравится.

Он смерил меня взглядом:

— Проведи с кем-нибудь тысячу лет, а потом скажи мне, что это не противоестественно. Или хотя бы не утомительно.

— Очевидно, король так не считал, — за это он мне и нравился. Нравилась идея настоящей любви. Предположим, только предположим, некоторым людям посчастливилось найти свою вторую половинку, дополняющую их.

— Король стал угрозой для своих детей. При дворе Темных пошли разговоры. Его решили проверить. Крус должен был соблазнить короля, отвлечь его внимание от возлюбленной, тем самым заставляя его отказаться от преданности к смертной.

— Король бисексуален?

В’лейн посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

— Я думала, фейри гендер-специфичны[30].

— А, ты имеешь в виду, кто кого трахает, и являемся ли мы… как вы это называете… моносексуальными?

— Гетеросексуальными, — поправила я. Услышать из уст В’лейна слово «трахает», произнесенное его чувственным музыкальным голосом, звучало как прелюдия. Я сделала глоток из своего бокала, свесила ноги с шезлонга и опустила их в освежающий морской прибой.

— Говоря о соблазнении фейри, я не имею в виду человеческую похоть. Это очарование чьей-то… — казалось, он пытался подобрать слова. — У людей нет подходящего слова. Души? Того, что является сутью? Крус должен был стать фаворитом короля, заменить ему смертную, которой он был одержим так долго, и которая даже не была одной из нас. Крусу нужно было сделать так, чтобы король снова полюбил нашу расу. Обратив свое внимание на Двор теней, он вознес бы их на принадлежащее им по праву место в свете, наравне с остальными представителями их расы. Его неидеальные творения устали прятаться. Они хотели встретиться со своими собратьями, разделить жизнь, которой те наслаждались. Хотели, чтобы король боролся за них, заставил королеву принять их и объединить дворы. Они чувствовали, что все было так, как и должно быть. Королева — мудрый и истинный лидер Светлых, король — сильный и гордый лидер Темных. Они были как голова Януса — одним целым, оставалось лишь объединиться.

— Разве Светлые тоже хотели этого? — мне что-то не верилось.

— Светлые были в полном неведении о существовании Темных.

— Пока кто-то не предал короля, рассказав все королеве.

— У каждого свое представление о предательстве, — резко ответил В’лейн. На миг он закрыл глаза. Когда открыл их снова, золотистые искры гнева исчезли. — Я перефразирую: кто-то должен был рассказать королеве правду задолго до того, как она узнала обо всем сама. Королеве нужно повиноваться безусловно. Король неоднократно поступал по-своему. Когда он отверг Круса, Темные поняли, что он никогда не встанет на их защиту. Пошли разговоры о мятеже, гражданской войне. Во избежание этого, Крус отправился к королеве, чтобы выступить от имени своих собратьев. Пока его не было, остальные принцы разработали проклятие, которое можно было бы наложить на Серебристые Зеркала. Если бы король не отказался от своей смертной, то они перекрыли бы ему доступ к ней, закрыв Зеркала и тем самым не давая ему ни единого шанса увидеться с возлюбленной.

— Так это не Крус проклял сеть Серебристых Зеркал?

— Нет, конечно. Для моего народа имя Круса стало аналогом одного из ваших людей… кажется, его звали Мерфи, и он сформулировал определенные законы. Когда что-то идет не так, все валят на Мерфи. То же самое с Крусом. Если бы Крус сам наложил проклятие на Серебристые Зеркала, оно не нарушило бы их основную функцию. Оно просто не позволило бы королю пройти сквозь них. Крус учился у самого короля; он был искуснее своих братьев.

— Что сказала королева, когда он пришел к ней? — спросила я. В такой интерпретации Крус выглядел героем-отступником. По правде говоря, хоть Темные и были подлыми, но большинство Светлых, которых я повстречала, мало чем от них отличались. По-моему, они друг друга стоили. Им следовало объединиться в один двор, самим наводить в нем порядок и, блин, держаться подальше от нашего мира.

— Мы этого никогда не узнаем. Выслушав Круса, она заключила его под стражу. Затем призвала короля и они встретились в небе в тот же день. Пусть я уже не помню об этом, но, согласно нашим записям, именно меня она послала за Крусом, и после того, как я привел его к ней, привязала его к дереву, взяла Меч Света и убила его на глазах короля.

Я раскрыла рот в изумлении. Так странно было осознавать, что В’лейн жил в то время. Что он непосредственно в этом участвовал, хотя ничего из этого не помнил. Ему пришлось читать об этом в летописях, чтобы заново узнать то, что он добровольно забыл. Я задумалась: а что если летописцы фейри, так же как и человеческие, немного искажали историю? Зная склонность фейри к обману, я не могла себе представить ни одного, который бы говорил чистую правду. Узнаем ли мы, что в действительности тогда произошло? И все же, версия В’лейна представлялась мне наиболее правдоподобной.

— И вспыхнула война.

Он кивнул.

— После того, как король убил королеву и вернулся ко двору, он нашел свою возлюбленную мертвой. По словам принцев, когда она узнала, что король начал ради нее убивать представителей собственной расы, она вышла из Зеркалья в спальню Темного Короля, легла на его кровать и убила себя. Говорят, что она оставила ему записку, которую он до сих пор носит при себе.

Что за несчастные влюбленные! Такая грустная история. Я чувствовала их любовь, пока шла по обсидиановым полам Белого Дворца. В то же время, они оба были глубоко несчастны: король — потому что его возлюбленная не была фейри, подобно ему, а его конкубина — потому что находилась в заточении, в одиночестве ожидая, пока не станет «достаточно хороша» для короля. Она чувствовала себя неполноценной. Она бы и так его любила, одну короткую смертную жизнь, и была бы счастлива. И все же их любовь не вызывала сомнений. Они были всем друг для друга.

— Следующее, что мы услышали о Синсар Дабх, — что она затерялась в вашем мире. Среди Светлых были те, кто жаждал скрытых в ней знаний. Дэррок был одним из них.

— Как Королева собирается использовать Книгу? — спросила я.

— Она уверена, что ей поможет матриархальная магия нашей расы, — он помолчал. — Я тронут установившимся между нами доверием. У меня очень давно не было союзника с сильным, живым и интригующим умом.

Казалось, он оценивал меня, взвешивая решение. Затем сказал:

— Говорят, любой кто знает Изначальный Язык — древний язык… думаю, самое подходящее человеческое слово — «перемен», которым король излил свои темные знания, сможет прочитать Синсар Дабх, как только она будет обуздана. Страницу за страницей, впитывая всю запретную магию короля, все его знания.

— Дэррок знал этот язык?

— Нет. Я знаю это наверняка. Я присутствовал, когда он пил из котла в последний раз. Знай кто-либо из моих соплеменников, что «скованную» Синсар Дабх передали в аббатство, они не стали бы так часто пить из котла, что утратили древний язык. Скорее уж разнесли бы вашу планету, лишь бы только добраться до Книги.

— Но ведь король так сожалел о получении этих знаний, что избавился от них. Почему же другие фейри стремились их получить?

— Могущество — это единственое, что мои соплеменники любят так же, как себя. Оно притягивает нас точно так же, как человеческого мужчину притягивает ошеломляюще прекрасная женщина, и он готов последовать за ней до смерти. Существует момент, который вы называете «поворотным», когда мужчина или фейри еще может думать о последствиях. Даже для нас этот момент очень краток. Кроме того, если король сделал глупость и избавился от своего могущества, другие так бы не поступили. Сила не добрая и не злая. Она лишь орудие в руках знающего.

Он был так очарователен, когда вел себя открыто, свободно говоря о недостатках своей расы, даже сравнивая ее с людьми. Возможно, есть надежда, что однажды фейри и люди смогут… — я тряхнула головой, обрывая эту мысль. Мы слишком разные, баланс сил не в пользу человечества.

— Будь со мной так же откровенна, МакКайла. Я знаю, что ты побывала в аббатстве. Ты узнала, как книга была изначально заключена?

— Кажется, да. Мы нашли пророчество, где описывается способ, как перезахоронить ее.

Он выпрямился и снял очки. Его радужные глаза внимательно смотрели на меня:

— И ты только сейчас об этом вспомнила? — недоверчиво проговорил он, — Что нам надо сделать?

— Пятеро друидов должны совершить некий ритуал связывания. Предполагается, что некогда они были обучены этому представителями твоей расы. Эти друиды живут в Шотландии.

— Келтары, — сказал он, — древние друиды королевы. Так вот почему она так долго оберегала их. Должно быть, она предвидела вероятность подобных событий.

— Ты их знаешь?

— Она… вмешивалась в их род. Земля на которой они живут, защищена. Ни один Светлый или Охотник не может переместится в ее пределах.

— Похоже, тебя это огорчает.

— Трудно проследить за безопасностью королевы, не имея доступа ко всем местам, где могут находится нужные мне инструменты. Я хотел знать, не у них ли хранятся камни.

Я посмотрела на В’лейна, взвешивая его слова.

— Раз уж мы теперь доверяем друг другу… Один камень находится у тебя, так?

— Да. Тебе удалось выяснить, где находятся остальные три?

— Да.

— Сколько?

— Все три.

— Ты знаешь, где остальные три? Мы ближе, чем я смел надеяться! Где они? У Келтаров, как я и полагал?

— Нет. — Фактически, они были у меня, надежно защищенные рунами, но мне было спокойнее, если он будет считать, что они у Бэрронса. — Они у Бэрронса.

Он зашипел — что у фейри означало отвращение:

— Скажи мне где они! Я отберу их и мы покончим с Бэрронсом раз и навсегда.

— За что ты его ненавидишь?

— Когда-то он устроил кровавую резню среди моего народа.

— Включая твою принцессу?

— Он соблазнил ее, чтобы узнать побольше о Синсар Дабх. Принцесса была очарована им и рассказала ему о нас очень много такого, что должно было оставаться тайной. Бэрронс давно охотится за Книгой. Ты не знаешь, зачем?

Я покачала головой.

— Я тоже. Он не человек. Он способен убивать фейри, и он ищет Книгу. Я убью его при первой же возможности.

«Удачи тебе в этом», подумала я.

— Он никогда не отдаст камни.

— Забери их у него.

Я рассмеялась:

— Невозможно, у Бэрронса не крадут. Ничего не выйдет.

— Если узнаешь где они находятся, я помогу тебе получить их. Мы сами займемся этим. Разумеется нам понадобятся Келтары, чтобы заключить Книгу, но больше нам никто не нужен, МакКайла. Как только мы завладеем ею и передадим королеве, она щедро вознаградит тебя. Все, что пожелаешь, будет твоим, — он сделал паузу и тактично добавил: — Она способна вернуть тебе то, что ты потеряла и о чем скорбишь.

Я с грустью посмотрела на море, пытаясь не попасться на соблазнительную приманку: Алину. Ровена настаивала на том, чтобы я работала только с ши-видящими. Лор требовал, чтобы я работала только с Бэрронсом и его людьми. Теперь еще и В’лейн хочет, чтобы я сотрудничала с ним и отгородилась от всех остальных.

Я никому из них не доверяла ни на грош.

— С того самого дня, как я приехала в Дублин, меня постоянно заставляют принять чью-либо сторону. Я не стану выбирать кого-либо из вас. Либо мы все сделаем вместе, либо вообще ничего не станем предпринимать. А когда приступим к делу, я хочу, чтобы ши-видящие присутствовали и, если в будущем что-то снова пойдет не так, мы знали бы как это остановить.

— Вовлечено слишком много людей, — резко сказал В’лейн.

Я пожала плечами.

— Приведи нескольких Светлых, если так тебе будет спокойнее.

Тепло внезапно сменилось холодом. В’лейн был очень недоволен. Плевать. Я чувствовала, что наконец появился готовый план действий, который сработает. У нас были камни и пророчество. Не хватало лишь Кристиана. Я не собиралась беспокоиться о том, что мы будем делать, как только книга окажется в темнице, и если королева получит возможность прочесть ее. За раз я могла справиться только с одним, кажущимся непреодолимым, препятствием и понятия не имела как нам найти Кристиана в Зеркалье. Жаль, что Бэрронс и на нем свою метку не поставил.

У меня оставался еще один вопрос. Он терзал меня все время нашего разговора. Я не могла избавиться от ощущения, что мне надо что-то узнать о себе — правду, которая наконец прояснит те сны, что преследовали меня всю жизнь.

— В’лейн, а как выглядел Крус?

Он дернул плечом, заложил руки за голову и поднял лицо к солнцу.

— Как и остальные Темные Принцы.

— Ты сказал, король создавал их все более совершенными. Крус чем-то отличался?

— Почему ты спрашиваешь?

— Да так, одна ши-видящая что-то такое сказала, — небрежно солгала я.

— Когда ты собираешься исполнить пророчество?

— Когда мы сможем собрать вместе всех Келтаров и я определю местоположение Книги.

Он посмотрел на меня.

— Скоро, значит, — пробормотал он, — это будет очень скоро.

Я кивнула.

— Это должно произойти как можно скорее. Я боюсь за королеву.

— Я спросила тебя о Крусе, — напомнила я ему.

— Так много вопросов о ничтожном принце, который прекратил существование сотни тысяч лет назад…

— И?

Уж не обида ли проскользнула в его голосе?

— Не будь он мертв, я бы испытал… что это так часто движет людьми? А, вот, — ревность.

— И все же, доставь мне такую радость, ответь.

Он помолчал и снова очень по-человечески вздохнул.

— Согласно нашим хроникам, Крус был самым прекрасным из всех, хоть мир никогда и не узнает об этом — такое совершенство пропало зря, так и не будучи никем увидено. Торк его королевского дома был украшен серебром, от его лика, как говорят, исходило чистое золотое сияние. Однако, полагаю, король испытывал к нему столь родственные чувства по той лишь причине — прежде чем позволил свей любви к смертной загубить все чем, они могли бы стать — что Крус был единственным из детей короля, имевшим с ним сходство. Как и у самого короля, у Круса были величественные черные крылья.