Бедовый 10. Ларь

Глава 9

Я даже не заметил, как передо мной вырос бокал пива, а рядом появилась главная причина спора филологов обеих столиц — шаверма. И что наиболее интересное, у меня даже мысли не возникло, что первая половина дня не самое лучшее время для утоления жажды. За сегодня я столько натерпелся, что осушил сразу большую часть бокала, с удовольствием ощущая горчинку. Так невольно начнешь разделять жизненную концепцию Гриши: с утра выпил — весь день свободен.

— Хорошо? — спросил Антон.

— Хорошо, — честно признался я.

А что тут скажешь? В баре было пусто, негромко мурлыкала приятная музыка, да еще пиво. Я вообще как-то давно заметил, что пиво улучшало многие вещи. Меня, правда, немного смущало, что Антон тоже злоупотреблял пенным напитком. Больше того, почти допил свой бокал. Нет, понятно, что у рубежников свои правила, но «синих» за рулем я не одобрял.

— Так, значит, вы правдоруб? — спросил я.

— Меня называют чуть по-другому. Но суть ты уловил.

Этот рубежник вызывал смешанные чувства. С одной стороны, я испытывал к нему искреннюю симпатию, с другой, не до конца мог расслабиться в его присутствии. И не только из-за ведунской способности распознавать ложь. Так бывает, когда оказываешься в рваных (не по моде, а просто испорченных) джинсах возле королевы красоты, облаченной в вечернее платье. Осознаешь собственную неуместность, что ли.

Дело тут, конечно, было не в красоте. Разве может человек с такими ушами обладать шармом или очарованием? У меня локаторы хоть равномерно большие, у Антона же мочки отвисали огромными блямбами.

— Почему мы здесь? — наконец спросил я.

— Понимаешь, почти все всегда врут. Наверное, если бы я сильно хотел, то написал какую-нибудь докторскую диссертацию на эту тему. Причин хватает: желание пробиться наверх, понравиться, предстать в более лучшем свете, нажиться. Человек в этом плане довольно предсказуем. Есть очень немного мест, где люди позволяют себе оставаться такими, какие они являются.

— Бары? — усмехнулся я.

— Слово «питейная» подходит больше, я человек старой закалки, уж извини. В те же бары некоторые приходят показать себя и посмотреть других. А в питейных люди просто пьют и болтают о разном. Чтобы жизненный груз не давил так сильно. Я сюда прихожу, чтобы отдохнуть от постоянного вранья.

Я допил пиво и принялся за еду. И даже не заметил, как передо мной появился второй бокал. Такое ощущение, что кто-то меня собирается споить. Что самое забавное — я не сказать чтобы против.

— Почему вы мне помогаете?

— Потому что ты помог мне, это для начала, — ответил Антон. — Компромат на меня был на Слове у Андрея. Так что можно сказать, теперь я свободен. Могу уехать куда угодно. Чувствую себя джинном, который освободился от лампы. Ты встречал джиннов? — неожиданно спросил он.

— Нет, Бог миловал, — ответил я.

— Это верно, миловал, — рассмеялся правдоруб. — Некоторые считают, что они лучше эфритов, но по мне — один хрен. Ну да ладно, о чем я там говорил? А, это во-первых. Во-вторых, не так много людей, которые не врут. Конечно, я не думаю, что ты белый и пушистый, однако подобное поведение в казенном доме внушает уважение. Не испугался, не стал врать напропалую.

— А что со мной? Теперь от меня тоже останут?

— Как раз нет. Не сразу, но со временем появится вопрос, зачем ты приходил в «Стол». Начнут копать, тянуть одно за другое. Если станешь прятаться, то невольно наведешь подозрение на себя. Лучше сегодня же самолично посетить Главное Мытарское Ведомство и сказать как есть. Почти как есть. Что пришел выплатить пошлину и налог к Андрею, как специалисту в определенной области, но тот неожиданно умер.

— Я смотрю, вы тоже поднаторели во лжи.

— С волками жить… — пожал плечами Антон. — К тому же, когда речь идет о спасении хорошего человека, можно немного и слукавить. Ты не поверишь, но желание выгородить другого — самый редкий вид лжи.

— Ага, а говорить правду — легко и приятно, да?

— Нет, для этого нужно определенное мужество — спокойно ответил Антон. — Гоша, дай листок.

Я опять не увидел, как заказанное появилось на столе. Только что здесь стоял бокал пива и лежала шаверма, как тут же возник лист бумаги и ручка. Нет, здесь точно работал не рубежник, я бы сразу почувствовал, однако по поводу какого-то существа с хистом у меня имелись определенные подозрения.

— Главное Мытарское ведомство располагается в доме Ушакова, — сказал Антон, но увидев, что его слова не вызвали должного понимания, добавил. — У чужан известен как дом Петроградского английского собрания.

— Я не местный.

— Эх, молодежь, у вас история под ногами, а вы ходите, в небо смотрите. Ладно, Миллионная, 17, по карте найдешь. Да и трудно там ошибиться. Просто понаблюдай, куда идут все рубежники. Главное, не затягивай с этим. Это вроде лечение зуба, лучше заняться им как только начнет болеть, пока не дошло до удаления.

Антон допил уже третий бокал пива, которые продолжали появляться, словно по мановению волшебной палочки, и поднялся на ноги.

— Все, Матвей, бывай. Еще раз спасибо тебе за все. Поеду я, наверное, в Сибирь. Там людей поменьше, да и в целом сибиряки не особо разговорчивые. Соответственно, врут не так много. Гоша, «Черепаху» в свое пользование забирай! Катайся на здоровье, пока не развалится.

— Хорошо, — ответил кто-то негромко из-за барной стойки.

Мы с Антоном пожали друг другу руки, и впервые за долгое время я не чувствовал здесь какого-то подвоха. Я был уверен, что рубежник не собирается заключать очередной коварный план или ловить меня на чем-нибудь. Удивительно, но я уже перестал верить в то, что среди рубежников встречаются нормальные люди. Поэтому подобное знакомство меня несколько удивило.

Я так и сидел еще несколько минут, пытаясь осознать все произошедшее. Во-первых, счастливый чаек сработал невероятно мощно. Так, что послужил причиной смерти рубежника, что для меня было из ряда вон. С другой стороны, можно только догадываться, какая будет отдача после подобного. Будто подтверждая мои слова, стакан в руке внезапно лопнул.

Почти сразу на столе появилось еще несколько салфеток и бинт. Благо, порез у меня оказался несерьезный, и бинты не понадобились.

— Спасибо, Гоша, — сказал я, поднимаясь.

Музыка, как выяснилось, играла совсем недолго, а откат уже начался. С одной стороны, меня действительно напрягало, чем может обернуться непруха в этом самом Мытарском ведомстве. Однако по этой же логике, если я решу переждать, то все может сложиться гораздо хуже. Короче, куда ни кинь — всюду клин. Поэтому после долгих раздумий я все же решил съездить и отметиться.

— Гоша, сколько с меня? — спросил я, готовый даже к тому, что счет мне назовут в лунном серебре.

— За счет заведения, — ответил невидимый бармен, по-прежнему стараясь сохранять инкогнито.

Я, как честный и щедрый человек вытащил тысячную купюру, оставив ее на сухом островке стола. И уже на выходе услышал:

— Еще приходите.

Мое антивезение продолжало набирать свой ход. И дело не только в том, что у самого метро меня окатила поливомоечная машина, сбивающая пыль с тротуаров. Всю боль своего существования я почувствовал уже преодолев Дворцовую площадь и выбравшись на ту самую Миллионную. Потому что пусть тело у меня и было рубежное, его хоть в раскаленную магму, хоть в жидкий азот, но вот процессы, происходившие внутри, оказались вполне себе обычными, человеческими. А два бокала пива, пусть последний и не удалось допить до конца, оставались двумя бокалами пива.

Вообще, это можно было даже назвать не невезением, а скорее непредусмотрительностью. Нет, ведь все примерно знают, как напряженно обстоят дела в центре Питера с туалетами. Да и приезжают люди в Северную столицу не для того, чтобы заниматься разными непотребствами, а вкушать духовную пищу столовыми ложками. А от духовной пищи по маленькому не хочется.

Вся моя надежда была лишь на Мытарское ведомство, в котором должен (просто обязан!) был существовать туалет. Можно сказать, что никогда еще прежде я так не торопился расстаться с собственными деньгами.

Антон оказался прав, ближе к нужному зданию рубежники стали встречаться все чаще: большей частью ивашки и ведуны, совсем редко кощеи. Всех их объединяла деловитая собранность и какая-то внутренняя решимость. И еще то, что они входили или выходили в один и тот же дом, располагающийся здесь под номером семнадцать. Табличка которого гласила «Главное Мытарское ведомство Новгородского княжества».

Вообще, конечно, для чужан этот дом значился как жилой. Но много ли вы видели людей, которые обитали в самом центре Питера? Вот и я о том же. Это все профанация чистой воды.

Меня еще раньше заботил вопрос, почему рубежники не отожмут все мало-мальски значимые здания? К примеру, прошлый Великий князь ютился в каком-то дворце на Васильевском острове. Нет, не то чтобы там плохо, но когда в самом центр стоят особняки всяких Шереметевых и Юсуповых — как минимум странно.

Только позже я нашел ответ на этот вопрос. Рубежники изначально сторонились людей. Последние являлись для них раздражающим фактором, как мухи, что ли. А так уж повелось, что во многих значимых местах чужанами организовывались музеи, которые только притягивали новых людей.

История про то, почему Мытарское ведомство располагалось в доме Ушакова, наверное, была невероятно интересна. Может даже весела и познавательна. Однако не в данный момент. Сейчас меня интересовали очень простые и житейские вопросы. На которые никто не собирался давать ответ.

Начнем с того, что ведомство напоминало больницу в самом худшем из воплощенных вариантов — куча разных кабинетов с вывесками и километровые очереди к ним: «Налоговый стол от разведения ручной пушной нечисти», «Налоговый стол от продажи магического оружия категории B», «Стол податей на ввоз неразумной нечисти», «Налог на свитки, книги и дневники, в которых содержатся заклинания и рецепты для изготовления зачарованных вещей»…

Только методом проб, ошибок, ругани и мата, я узнал, что мне надо пройти через длинный коридор, потом повернуть налево, подняться наверх и снова пройти через длинный коридор. Что я и проделал со скоростью боевого катера, преследующего нарушителя. Разве что двигался как барышня в узком платье — стараясь не расставлять ноги слишком широко. Во избежание всяких конфузов.

Что интересно, чем дальше я заходил, тем людей становилось меньше. А у нужного мне кабинета и вовсе никого не оказалось. Не успел я обрадоваться, прочитав «Мытарский стол по особым вопросам, включающим торговлю товарами других миров, сотрудничеством с чужанами, иннавационными средствами и прочее». Собственно, то, что слово «инновационные» было написано с ошибкой, наталкивало на мысли о непопулярности данного стола. А когда я увидел приписку снизу… «обращаться в „Мытарский стол по особым вопросам“ по адресу площадь Ленина, 1»… Короче говоря, мне очень советовали ехать общаться с Андреем, который немного умер.

Я подергал ручку — заперто. Нет, оно, конечно, все хорошо. И будь у меня мочевой пузырь чуть больше и менее заполнен, я бы, может, поиграл в игру под названием: «Пройди все уровни государственных пресмыкательств, чтобы оторвать от себя кусок кровно заработанного». Однако сейчас я был на грани… всего. И унижений в том числе.

Поэтому сам не понял, как хист стал расползаться в стороны, пытаясь заглянуть в новые неведомые уголки. Первых сдуло ивашек в длинном коридоре. Они поняли, что кощей, который делится промыслом — едва ли сотрудник благотворительной организации. А когда затрещали двери, посыпалась штукатурка со стен, загудели чугунные батареи наконец встрепенулись и чиновники. Один из них, совсем крохотный рубежник, выскочил из своего кабинета и стал искать причину всех бед. Будто это составляло какую-то сложность…

— Вы что себе позволяете?

Правда, он тут же осекся. Увидел мои глаза. Нет, они оказались залиты не кровью, а скорее другой жидкостью, что тоже едва ли можно было назвать нормой.

— Мне нужен человек, не знаю, как у вас правильно называется — мытарь, делопроизводитель.

— Вам же белым по черному написано, обращаться…

— Не к кому там обращаться. Умер ваш Андрей сегодня. Не работает стол на площади Ленина. Поэтому я здесь.

Известие о смерти коллеги вызвало у коротышки вздох сожаления. И что-то мне подсказывало, что горевал он как раз не по рубежнику. Чиновник куда-то убежал, однако вскоре вернулся ко мне с пузатым коллегой. Надо сказать, я к тому времени уже вспоминал все русские народные танцы, которые мы учили в начальных классах. Меня смерили недовольным взглядом, в котором читалась искренняя неприязнь. На что я ответил взаимностью.

— По какому вопросу? — спросил толстяк, когда мы оказались в кабинете. — Если вы по поводу всяких там инноваций или компьютеров, то прием по четвергам с двух до пяти. Но сейчас у нас нет человека на этой ставке, поэтому придется ждать.

— Сотрудничество с чужанами и торговля товарами из других миров. Простите, у вас тут где-нибудь туалета нет? Надо очень срочно.

— У меня мало времени, — отрезал пузатый. — Еще буду ждать, пока вы по туалетам ходите. Берите бумагу, пишите. Что, как, через кого. Все подробно.

Я еще никогда так быстро не писал. Словно снова сдавал диктант с элементами изложения в выпускных классах. Сначала писал про свой спонтанный бизнес и его развитие через Рыкалову, потом про несчастный случай с Андреем. Когда закончил и передал толстяку, тот стал читать мое эссе торопливо, но притом с явными интересом.

Видимо, сюда редко приходили такие рубежники с подобными вопросами.

— Хорошо, мы отрядим человека, чтобы он оценил размер вашего предприятия, а потом назначил величину необходимого налога.

Видимо, о фиксированной процентной ставке здесь не слышали. С другой стороны, я готов был сейчас на любые условия, даже взять ипотеку под тридцать процентов с минимальным начальным взносом. Лишь бы не сидеть на месте.

— Я оставил телефон чужанки, все вопросы решает она, — поднялся я со стула. — На этом все?

— Все, — ответил толстяк. — Что до туалета, он сломался. Сами в Мраморный дворец ходим.

Ничего другого от судьбы я уже не ожидал. Поэтому пулей вылетел на улицу, устремившись в сторону метро. Я представлял себя покорителем какой-нибудь Арктики, который продирается вперед сквозь ветер, снег и тьму. Мне тоже каждый шаг отдавался уже целой болью в чреве, как сказал бы Гриша. В глазах периодически темнело, а вся спина взмокла.

Чертов Питер. Чертово пиво. Чертово невезение.

В какой-то момент мне показалось, что сознание просто отключилось. Я двигался на автопилоте, направляясь в известное еще со студенчества место — знаменитую сеть бургерных, где было самое главное — бесплатные туалеты.

Пришел я в себя издавая какие-то странные инфернальные звуки (которые попросту не мог удержать внутри) возле писуара под довольный смешок лихо. Понимая самое главное — успел. В данный момент, мне казалось, что я знаю ответ на вопрос: «Что может быть лучше секса, выпивки и наркотиков?». Есть одно нехитрое проведения досуга.

— Хватит ржать. Посмотрел бы я на тебя, если бы тебе приспичило.

Мыла в дозаторе, понятное дело, не оказалось. По пути на Финляндский вокзал я наступил на жвачку и теперь постоянно прилипал к каменной плитке, а по прибытию выяснилось, что «Ласточка» ушла прямо из-под носа. Следующая ожидалась только вечером, поэтому мне предлагалось добраться домой на долгой двухчасовой электричке, набитой самыми настоящими пролетариями.

Но даже сидя у окна, зажатый с одной стороны рыбаком (если судить по поклаже) с куцей бородкой и в пропахшей потом тельняшке и полусумасшедшей старушкой в разноцветной одежде, словно сбежавшей из фильмов Миядзаки, я чувствовал, что все хорошо.

Да, бабулька, когда мы встретились с ней взглядом, стала сразу рассказывать мне про крыс, которых в последние годы расплодилось очень много. Рыбак периодически кашлял и все старался придвинуться ближе, словно сожалея, что я не могу в полной мере насладиться ароматом его тела. Но разве это невезение? Так, жизненные неурядицы.

Как бы грубо ни звучало, но иногда для подлинного озарения стоит почти обоссаться. Тогда все встает на свои места. И ты понимаешь, что «твои неурядицы» всего лишь стечение обстоятельств. Да, часто неприятное. Однако стоит просто жить с мыслью, что дерьмо случается. Не потому, что ты плохой или заслужил, а вот так вот сложилось.

А еще я был доволен, что пусть и весьма нетривиально, но решил вопрос Светланы. Больше того, я загашнике у меня появилась очень важная ведунская способность. И внутреннее чутье мне подсказывало, что долго пылиться она там не будет.