Бедовый 10. Ларь

Глава 4

Мой кощеевский дар оказался самой странной вещью, с которой мне приходилось сталкиваться. Наверное, это можно было сравнить с поговоркой «чтобы понять человека, нужно пройти хотя бы милю в его ботинках». Потому что меня словно изначально столкнули лбом с иным сознанием, а после заперли в чужом доме, где жили пару собак, кот, анаконда и сумасшедшая бабка.

Личность Алангарда была под стать хозяину. Я бы сравнил ее с легкомысленной девушкой, которая хочет всего и сразу. Но все же мне в этой оболочке было намного комфортнее, чем в облике пернатого существа с огромным клювом. Управление понятное, на русском языке, без всяких китайских иероглифов.

А вот скилл Димы походил на фильмоскоп для диафильмов. Меня самого бабушка развлекала таким, когда я был маленьким. Вроде даже фильмоскоп где-то пылился на антресолях там, где теперь жил Васильич. При желании можно даже его найти.

Что любопытно, создалось ощущение, что подобный аппарат сейчас покоился у меня в руках. И стоило коснуться Трепова, как стали появляться слайды.

Хотя да, по поводу фильмоскопа я погорячился. Здесь все двигалось в виде коротких роликов, похожих на рилсы, которые шли секунд десять, а потом повторялись. Блин, ну конечно, Алангард же плоть от плоти дитя своего времени. А хист всегда приспосабливается под тех, кому принадлежит. Ладно, будем изучать.

В этом безусом юнце трудно было угадать Трепова. Слишком сильно изменилось лицо, разве что глаза и надбровные дуги предательски выдавали моего врага. И два рубца, означающие, что юноша пусть и стратиот, но уже акрит. Пришлось запоздало переводить на свой язык — пусть и ивашка, но уже рубежник.

То ли длинная рубаха с открытыми руками, то ли укороченная туника, оказалась подпоясана тонким ремнем. Была она довольно дорогой — с вышивкой на плечах и горловине. Короткие штаны и закрытые сандалии до колен не могли, да и не хотели скрыть стройных ног. В руках у него виднелся лук с заложенной в тетиву стрелой. А взгляд оказался устремлен далеко за пределы биремы, на которой он находился.

Вообще юноша походил на встревоженную в лесу лань, заслышавшую шорох хищника. С той лишь разницей, что этот рубежник сам был хищником. Пусть еще молодым и только пробующим вкус крови.

— Аргус, не томи. Я поставил на тебя три солида, — сказал статный комит с пятью рубцами и обезображенным шрамами лицом.

Сначала Аргусу не нравилось это прозвище. Словно в насмешку данное в честь великого греческого чудовища, которых в Византии, хотя и православной, но помнили. Но постепенно он привык. Пусть называют. Пусть помнят. И боятся.

— Есть вещи, с которыми нельзя торопиться, — усмехнулся Аргус.

Ветер трепал его мягкие кудри, кожа словно была выплавлена из бронзы, а дерзкая белозубая улыбка застыла на лице. Его юношеские, еще только крепчающие руки, на которых после недавнего купания выступили белые полосы соли, замерли в напряжении. Однако лишь на мгновение, чтобы затем молниеносно взметнуться. Подобно чайкам, увидевшим рыбу.

Стрела пронеслась почти вертикально, пробив грудь белого голубя. И тот, отчаянно запрокинув голову, обессиленный рухнул на палубу под оглушительный крик комита…

— Воистину Многоглазый! Я же вам говорил!

Тот тонкий, как молодое дерево, юноша исчез. На смену ему пришел угрюмый и сердитый мужчина с длинными волосами, пробирающийся через густые заросли. Похудевший после долгого пути, но сильный и опасный. Даже не надо было глядеть на обнаженную грудь, где покоилось множество рубцов, чтобы понять — путника лучше обойти стороной.

Таких рубежников в восточных варварских землях, у тех же русов, называли ведунами. Серьезные воины. Непростые противники. Пара ведунов в лесном отряде могли одолеть целое воинство.

Правда, выглядел путник сейчас из рук вон плохо. Лицо исцарапали ветви колючих сосен, ноги стоптаны до кровавых мозолей. Однако ему надо было продолжать идти.

Приближалась зима, которая в здешних краях представала суровее, чем на родине. Плащ он уже потерял, а поддоспешник, который представлял собой плотно набитую одежду, обогревающую тело, остался в лагере. Надо поскорее найти укрытие, иначе будет плохо.

Но он нарочно шел на север. Точнее, бежал из родного дома. Потому что с ним случались то, что случалось с каждым рубежником, который обладал мерзким хистом. Жертв становилось все больше, и если раньше их удавалось скрывать, со временем это стало сложнее. Он сбежал из Византии дальше. Сначала в Панидос, затем в Адрианополь, а после в Варну. И отовсюду приходилось рано или поздно уходить. Везде его хист привлекал к нему ненужное внимание. Злая судьба упорно гнала его на северо-восток — в неизведанные и темные земли.

У него и правда оказался мерзкий хист. Так считал сам Аргус, так говорили и другие рубежники. Хуже был лишь хист у старухи Ламии, которую тоже сравнивали с древнегреческим чудовищем. Несчастной приходилось есть младенцев, чтобы получать новые рубцы. Впрочем, горемычная и закончила не очень хорошо. Аргус первый раз встречался с тем, чтобы люди наняли рубежников для убийства им подобной.

Он остановился, тяжело дыша. Силы были на пределе, от холода кололо в пальцах. Аргус знал, что именно надо сделать, однако оттягивал этот момент до последнего. Он ненавидел то, что давало ему силы.

Когда глаза попадались свежие, только что вытащенные из угасающего человека — глотать их было не так сложно. Просто смежил веки и засунул в рот. Представил, что ешь огромные виноградины.

Однако в нынешнем состоянии глаза казались похожими на мерзкие стухшие сухофрукты. Аргус вытащил небольшой мешочек, высыпал содержимое на ладонь, убрав излишки соли, и судорожно сглотнул подкатывающий ком. Настанет ли день, когда он к этому привыкнет?

Многие называли войну — худшей из придумок человечества. Для рубежника она была истинным спасением. Потому что на поле брани оставалось много убитых, подходящих для его целей. Аргус искренне считал, что нет ничего хуже мира. Это означало, что скоро придется вновь сниматься с места, дабы не навлечь подозрений. Чтобы ослепленные трупы не множились.

Он закинул парочку мерзких, похожих на урюк штуковин в рот, разжевал и проглотил. Пусть и не с первого раза. Давясь и откашливаясь. И уже после, лежа на холодной земле и рыдая от собственной никчемности, почувствовал, как всколыхнулся хист. Как он дал сил, пустил ток жизни в измученное тело. Тогда Аргус поднялся и побежал вновь.

Кощей нахмурился, заслышав приближающийся шум. Здесь был его лес, его вотчина, вот уже несколько веков. Он изначально выбрал самый дремучий угол на Руси, чтобы жить свободно. Насколько это было возможно.

Мелькнули щиты, на которых белой краской оказался криво намалеван огнедышащий змей. Такое же изображение, пусть и более искусное, имел стяг, красующийся возле его жилища. Не одной из пары десятка полуземлянок, а самой настоящей избы. Многие сравнивали рубежника со змеем — хитрым и коварным.

— Тугарин, — обратился к нему Мэргэн, монгол, которого Аргус освободил из плена и уговорил присоединиться к себе. И тот из ивашки со временем стал ведуном. — Смотри кого поймали.

Как к Аргусу прицепилось это прозвище — он и не помнил. Вроде бы после того, как он собрал ватагу и начал грабить окрестные селения, русичи стали звать его Тугом. Что на их языке значило «горе». После из Туга он превратился в Тугарина.

— Неужто багатур?

— По всему выходит, что так, — обнажил рот с двумя выбитыми зубами Мэргэн.

— И ведун, — усмехнулся Аргус, поднимаясь на ноги. — Что там, почти кощей, без двух отметин.

Рубежник был слажен на удивление ладно. Будто огромный бык, которого удалось связать и полонить. Даже шеи не видно. Лицо простое — мясистый нос картошкой, светлые волосы и выступающая челюсть. Русич и русич.

— И как же ты попался, такой большой и сильный? — усмехнулся он.

— Как не попасться, когда другого способа найти тебя нет, Тугарин-змей? — ответил рубежник без всякого страха.

— Значит, ты искал меня?

— Искал, — спокойно ответил русич, поднимаясь на ноги. Толстые веревки стали рваться на нем, как худая рубаха. — Полно тебе мучить людей. Запомни мое имя, я Илья из славного города Мурома…

Рубежник даже протянул руку, чтобы ухватить Тугарина. Однако внезапно оцепенел. И все лишь потому, что встретился взглядом со своим врагом. И теперь мир померк, ибо Аргус применил своей кощеевский дар.

Тугарин спокойно воткнул пальцы в глазницы и неторопливо вытащил глаза, продолжая смотреть на них. И лишь когда отправил те себе в рот, не без труда проглотив, нечаянный убийца закричал от боли и повалился на землю.

— Соловушка! — крикнул Аргус.

От дальней землянки отделился высокий статный мужчина, которого нельзя было не узнать. Пусть он оказался теперь не таким молодым, как при нашей встрече.

— Я тебе игрушку нашел. Настоящий багатур, разве что незрячий.

Ватага оглушительно загоготала, одобряя шутку Тугарина. Хотя тому было совсем не до веселья. Появился этот, пойдут и другие рубежники. Слава о злодее Тугарине расползлась по многим княжествам. Значит, пора уходить. Куда? Да хотя бы на запад. В новгородские или тверские земли.

Вот теперь Трепов был похож на самого себя. Еще не такой старый, но уже пожилой. Пусть и одетый презабавно — в роскошном парике, штанах в облипочку, поверх которых нацепил белые чулки. Хотя чего там, у нас сейчас все девчонки на спорте поверх лосин надевают белые длинные носки. Мода.

Он был не один. Все с тем же рубежником, которого называл Соловушка. Только тот, казалось, выглядел еще старше самого Трепова. Или кого там, Аргуса тире Тугарина? Наверное, если заглянуть поглубже, можно много чего узнать. Однако в то же время я четко понимал, что надо довольствоваться малым. Стоит попробовать управлять способностью, которая не являлась родной, как все полетит к чертям.

Друзья не просто пили кофе. Это состояние можно было сравнить с опохмелом. Только с той лишь разницей, что вчера никто из них не пил. Вчера было кое-что другое. Более страшное, о чем не принято говорить. Пока, наконец, Трепов не разрушил молчание.

— Сколько мы с тобой знаем друг друга?

— Давно, — отозвался старик. Самое смешное, что они оба были немолоды. Однако на фоне Трепова Минин действительно выглядел дряхлым пенсионером подле соцработника.

— Мы увядаем.

Когда-то он мечтал стать кроном. Пока не понял, что не хватит людей, а соответственно и глаз, чтобы осуществить задуманное. И это было величайшей несправедливостью. Кому-то из рубежников доставался мерзкий хист, за которым приходилось ухаживать не одну сотню лет, как за слабо тлеющим костром, чтобы тот не угас. Другие росли будто на дрожжах. Да, потом так же быстро и сгорали, но достигали небывалых высот.

— Странную ты выбрал тему, мой друг, — ответил Соловоей. — Мы пожили свое. В нашей жизни было многое.

— А что, если я скажу, что можно не умирать?

— Пустые разговоры. Сколько их уже было?

— Вчера, когда Он вторгся в наш разум… я услышал его голос…

— Как и все.

— Нет, он обращался именно ко мне. Лично. Словно выбрал меня из тысячи других. Потому что почувствовал, что мне нужно. И предложил служить нежизни.

— Нежизни? — удивился Старик.

— Ей. Если мы все сделаем правильно, то можно будет не умирать. И вечно…

Что там можно будет делать «вечно» мне дослушать так и не удалось. Рилсы они же шортсы, которые надо было смахивать, чтобы посмотреть следующий ролик, закончились. Словно внезапно отрубило интернет. А после я понял, что на своей луне я опять один. И никакого Алангарда в сознании больше нет.

А еще почувствовал много чего. К примеру, что мы лежим вместе с Треповым в весьма неудобной позе. Получилось так, что я налетел на него и свалил на землю. Точнее на брусчатку. Это повезло, что тот головой не ударился или бедро не сломал. Слышал, что у пожилых людей эта часть самая хрупкая. Хотя только я подумал по поводу «повезло», как меня тут же передернуло.

Однако самое неприятное заключалось совершенно в другом. Аргус, он же Тугарин, он же Трепов, он же Гога все понял. Оценил произошедшее за считанные мгновения, о чем свидетельствовал его полный ненависти взгляд.

— Как⁈ — прошипел кощей.

Причем, действительно прошипел. Будь случай более подходящим, я бы пошутил по поводу того, что Трепов умеет говорить на змеином, значит, он точно темный волшебник. Жаль, ситуация к тому не располагала.

Казалось, еще немного, и он посмотрит на меня тем самым коронным взглядом. По крайней мере, внутри стало рождаться нечто похожее на глухое отчаянье. Внезапно я понял, что моя жизнь — глупая ошибка. И лучше было бы вовсе не появляться на свет. А еще…

— Тимофей Валентинович, — тронула Трепова за плечо Агата. Точнее уж моя спасительница.

Первый раз я слышал в коротком обращении по имени сразу столько информации. Будто она могла говорить без помощи слов. По крайней мере мне показалось, что я услышал обрывки фраз: «при свидетелях», «ненужная агрессия», «владения воеводы».

А следом Трепов отвернулся, и вся тоска, сковавшая душу незримыми цепями, внезапно исчезла. Словно ее и не было.

— Извините, я, видимо, зазевался и споткнулся, — тут же принялся оправдываться я. — Надеюсь, что вы не ушиблись.

Конечно, мое представление «Вежливый Матвей Зорин — на арене сегодня и всю неделю» не произвело ни на кого должного впечатления. Наверное, уже поздно было наводить мосты, когда вы судитесь да пытаетесь завладеть одной и той же реликвией.

Более того, тот самый толстяк по фамилии Лантье, как я узнал от Морового, и вовсе довольно грубо схватил меня за плечи и поставил на ноги. Забавно, вроде сам крохотный, ручки пухлые, а силища в них неимоверная. Хотя чего я удивляюсь — рубежник. В гости, что ли, пригласить? Юния точно оценит.

— Многие знания — многие печали, — произнес Трепов, когда поднялся сам. Агата уже с противным подобострастием отряхивала его одежду. — Тебе это точно не поможет. Когда придет время, ты останешься совсем один.

— И вам не кашлять, Тимофей Тугаринович, — усмехнулся я.

Чем заслужил новую порцию ненависти и недоумения. Первой угостил меня Трепов, а вторым Агата. Видимо, она не знала всей подноготной своего начальника.

Троица ушла, оставив меня в глубокой задумчивости. Нет, что Трепов старый тип — это понятно. Однако я и не представлял насколько. Получается, что он даже древнее некоторых кронов. Офигеть просто.

Еще выходит, что он отправил на верную смерть своего единственного друга. Хотя, верную — немного неправильное слово. Скорее, на возможную, что и произошло. Впрочем, сама готовность меня покоробила. Нет, понятно, что когда я стал общаться с рубежниками, то познал все пятьдесят оттенков мерзости. Однако выходило, что число не итоговое.

А что мне не понравилось совершенно, так это последний рилс. Самый невыразительный и вместе с тем самый информативный. Нежизнь, говорите. Нет, я понимал, что у Царя царей могут существовать слуги в разных мирах. В первую очередь те, кто отдал себя во власть Осколков. Но что существуют ребята, которые добровольно хотят пойти под стяг серых, — это сильно. Фу, блин, «стяг», насмотрелся непонятных видосов про дремучее средневековье и весь язык себе засрал.

— Что скажешь, Юния? — спросил я и даже удивился тишине.

И только с запозданием вспомнил, что моя лихо осталась дома и выполняет задание по сокращению ордена «Созвездие». А потом грудь сдавила невыносимая тоска. Я даже заозирался, неужели Трепов откуда-то издалека смотрит на меня? Да нет, ничего такого.

Однако тревога не проходила. Я внезапно вспомнил, что она мне напоминает. Те самые страдания, которые я чувствовал во время нахождения лихо у Созидателя. И по спине пробежала струя горячего липкого пота.

Это напоминало пробуждение за минуту до будильника. Которое вообще вряд ли можно как-то здраво объяснить. Потому что стоило бы стянуть сердце полосой железа — когда я забеспокоился за лихо, сразу пришла боль. Острая, обжигающая, в районе живота. Словно в меня вонзили раскаленную кочергу. И вот это не понравилось еще больше.

Я еле устоял на ногах, пережив первую волну. А после собрался с силами и рванул быстро, насколько это только было возможно, к машине. В голове стучали последние слова Трепова, будто обретая зловещие очертания и неведомую силу: «Когда придет время, ты останешься один».

Вот уж хрен там. Скорее я закопаю всех кощеев, которые встанут на моем пути. Я убеждал себя, не желая принять реальность. Ту, в которой у моей нечисти все пошло не по плану.

От автора: Я лишний раз (хотя он вообще не лишний) хочу поблагодарить вас, мои дорогие читатели. И тех, кто следит за «Бедовым» с первой книги, и тех, кто присоединился недавно. Исключительно благодаря вашей сознательности и честности, я могу вдумчиво и спокойно работать над циклом, не переживая над тем, где бы перехватить сценарий или очередную халтурку. Спасибо вам большое.

p.s. Как всегда, кто купит подписку с наградой на любую сумму, получит в гостевую чибик этого тома. На этот раз там будет красавец-лич, о личности которого нам еще многое предстоит узнать.

Приятного чтения)