Бедовый 10. Ларь

Глава 14

Постепенно я начал приходить к мысли, что если хочешь жить долго, хорошо и беззаботно, то надо завязывать помогать людям без их просьбы. Нет, серьезно. Потому что у тебя будет свое понимание блага, которое на поверку может оказаться совсем не тем, чего от тебя ожидают.

Я вот искренне думал, что плохой мир всегда лучше доброй ссоры. Тем более за целый год может много чего измениться. Наша дружба с Костиком и вовсе началась с драки, потому что я не оценил выпендрежа, а ему не понравилось, что я не восхищаюсь его харизмой. И ничего, в итоге стали лучшими друзьями. Хотя порой у меня и возникало стойкое желание подрихтовать ему физиономию — выпендреж ведь так никуда и не делся.

Однако у добряка-лешего характер оказался более сложный, чем я предполагал. Даже не думал, что он настолько злопамятный. Тот же ежовик затих и старался по большей части молчать, тогда как батюшко распекал меня на чем свет стоит. Как я посмел без его ведома, с чего решил, что мне позволено лезть в дела лешего. И прочее, прочее. С другой стороны, оно и понятно, у колючей нечисти не было никакого варианта — зарок есть зарок, а вот леший — птица вольная.

— Да чего ты так взъелся⁈ — успел я вставить фразу в поток бесконечной ругани, когда батюшко замолчал, набирая воздуха. — По крайней мере целый год никто не будет строить тебе козни. Захочешь, вообще поставишь его каким-нибудь верстовым столбом. Пусть стоит, охраняет твои границы.

Прежде я думал, что материться без слов может только Гриша. Оказалось, что ежовик тоже обладает этим редким талантом. Иглы на его теле возмущенно выдвинулись. Если бы я не помнил, что он дал зарок в том числе не вредить мне, мог вполне забеспокоиться за собственную безопасность.

Леший тем временем задумался. Причем довольно серьезно, словно сейчас решалась судьба мирового масштаба, а не будущее какой-то нечисти. Не удивлюсь, если он теперь действительно придумывает какие-нибудь страшные кары своему новому подчиненному. Замечательно, Матвей, подружил две нечисти. Теперь в итоге ко мне неодобрительно относятся и леший, потому что я втянул его в разборки с «братом» и навязал лесного слугу, и ежовик. Может, курсы организовать: «Путь от любви до ненависти без всяких шагов»?

— Пусть так, — наконец сдался леший. — Но впредь такого больше не делай. Я в твои дела не лезу, и ты не лезь в мои. Я сам решу, кто мне будет прислуживать и как. Хватит того, что теперь в приозерские земли ход заказан.

— Да ладно, чего мы там не видели в этих землях? Все как везде: сосенки, березки, дождливая погода и злые лешие. В смысле, это там лешие злые, у нас-то нормальные.

— Ты меня услышал?

— Услышал, услышал. Мир? — протянул я ему руку.

— Мир, — тяжело вздохнул батюшко, как онколог, который беседовал с неизлечимо больным пациентом.

— И чего, ты даже ругаться не будешь, что я с Живнем поговорил в обход тебя?

— Сначала хотел, — честно признался батюшко. — А потом понял, что в этом и есть твоя суть. Тебя не переделать — либо принять, либо нет.

Я прикусил язык, потому что мне очень хотелось ляпнуть что-то на тему проработанности лешего. Или что у него в психологах ходит сам берендей. Но подумалось, что сейчас лучше лишний раз промолчать, еще вдруг пересолю, и меня батюшко действительно из леса выгонит навсегда. Поэтому я выдал относительно нейтральное:

— Выходит, я в своем праве.

Оказалось, что хватило и этого. На мгновение леший вырос в размерах, глаза его полыхнули чем-то зеленым, опасным. Впрочем, довольно быстро батюшко успокоился и стал прежним.

— Ох, Матвей. Рос бы ты у меня в подчинении, я бы тебя розгами периодически прохаживал. Может, умнее бы стал. Жаль, что поздно уже, теперь тебя не перевоспитаешь.

— Если бы ты меня воспитывал, то я был бы как все, скучный и со всем согласный. И мы бы не подружились.

— Иди уже, скоро мои владения заканчиваются. Ты, колючка на ножках, отведи Матвея к своим. А потом возвращайся.

— Светает… — ежовик сделал длинную паузу, но все же выдавил из себя, — лесной хозяин. А я существо ночное.

При этом весь вид нечисти говорил о том, что он аж кушать не может, до такой степени не хочет разговаривать с лешим. Едва зубами не скрипел. Но что тут сделаешь — зарок. Он почти как геморрой, ты его не видишь, но эта штука жуть как мешает жить. И нет никаких врачей по устранению зарочного недуга, в отличие от чужанских докторов.

— Теперь я стану решать, как и что ты будешь делать, — обрубил леший, сразу давая понять ежовику, кто здесь «папа». — Отведешь его и возвращайся ко мне. А ты Матвей, теперь помощи от меня не жди.

— Я думал, что мы зарыли топор войны. Хочешь, я тебе вкусненького чего-нибудь принесу? Венгерку с творогом или еще чего…

— Это не моя прихоть, а приказ Живня. Отныне, если ты будешь в моих лесах, то теперь сам по себе.

Батюшко кивнул мне и скрылся среди деревьев. Не думал, что он такой альфа-самец. Хотя оно вполне понятно, со мной леший был другим, потому что я не его подчиненный. И в работе батюшко я не видел. Держу пари, тех же чертей он гоняет, как молодых пацанов. Хотя им полезно. Те как «духи» в армии, что только выпустились из учебки: дай им свободное время, обязательно накосорезят.

А вот история по поводу «сам по себе» огорчила. Я примерно понимал, для чего это Живню. Если что-то пойдет не так, то невмешательство позволит не навлечь гнев на лесных обитателей. Это один на один леший может на своей территории справиться с рубежником. А вот если, к примеру, наберется с пяток кощеев? Тут на расстановку сил может повлиять разве что вмешательство Живня. Он же, как я понял, все игрался в нейтральную Швейцарию. Ну не знаю, когда горит вся деревня, может задеть и хату с края. Потом доказывай людям с хорошими лицами и бейджиками «Нежизнь» на груди, что ты баобаб.

Все это я обдумывал, рассеянно шлепая вслед за ежовиком, и даже не сразу заметил, как яркие солнечные лучи пронзили лес практически насквозь. От мокрой травы шел пар, словно ее окутала легкая дымка, а погода всячески намекала, что так и быть, подарит сегодня еще один теплый денек. Эх, если бы не вся эта возня с ларем, купил бы мяса, взял свою нечисть и вывез на природу, шашлычков поесть.

— Вот, — остановился ежовик, ткнув вперед.

Я почему-то сразу определил, где мы находимся. Перед нами плескалась вода, обозначая границы владений лешего, на другом берегу возвышался знакомый маяк. Выходит, это Гвардейский пролив, а за ним уже парк Монрепо. Однако.

— Ты меня куда привел⁈

— Леший сказал «к своим», я отвел. Ближе к замку уже не подойдешь.

Понятно, видимо, «под своими» ежовик имел в виду рубежников. Вообще, конечно, мне казалось, что это просто своего рода месть. Ладно я отдал его в рабство лешему, но еще по ходу дела не очень уважительно отнесся к нему. А этого ежовик простить уже не смог.

Впрочем, меня интересовало еще кое-что. Фактически, в данный момент мы находились у самых границ города. Я же считал, что владения лешего начинаются километрах в пятнадцати отсюда, если по дороге. Именно эти соображения я и высказал нечисти. Что интересно, ежовик поглядел на меня с удивлением. Видимо, он думал, что я начну с ним ссориться из-за его выходки, а не уточнять тонкости передвижения по пересеченной местности.

— Так и есть, — кивнула нечисть. — Владения лешего закончились. Но когда-то хозяин леса имел власть над всеми землями здесь, потому часть его троп осталась.

Кстати, да. У нас тут периодически терялись туристы, которые ходили поглядеть на Пороховой погреб или развалины усадьбы Пиени-Херттуала. Я раньше думал, что это просто обычные ротозеи, у которых отбери телефон, так они с голоду помрут в центре города. Но, видимо, все гораздо сложнее. Тропы лешего почти не используются, однако дело его живет.

— Ладно, ежовик, бывай, — сказал я, махнув рукой. — Ну, и не обижайся. Ты хотел подставить меня, за что и получил. Квиты.

Нечисть не ответила, лишь проводила недобрым взглядом, пока я направлялся к видневшемуся неподалеку железнодорожному мосту. Наверное, ежовик имел свою четкую позицию по данному вопросу, которая немного отличалась от моей. В любом случае, он теперь чужая головная боль.

Я перешел (точнее перебежал) через воду по железнодорожному мосту, благо, электрички мне не встретилось, и оказался на дороге, которая и вела к маяку. Приложение такси загрузилось, но категорически отказывалось забирать меня именно отсюда. Оно и понятно, глухое место, ничего вокруг нет. Пришлось шлепать по гравийке до Верхней Поселковой улицы, где уже била ключом цивилизация в виде частных коттеджей. И приложение наконец смилостивилось надо мной.

Изначально я действительно хотел домой, шутка ли бродить полночи по лесу, да еще схлестнуться со старым лешим. Теперь бы самое лучшее помыться, поесть, может, даже выпить грамм пятьдесят для успокоения нервов, да лечь спать.

Однако вот эта присказка «про своих» крепко засела у меня в голове. Нет ничего хуже, чем полагать, что все идет как надо. Дело даже не в том, что не стоит сообщать богу о своих планах. А во врагах, которые тоже не сидят на заднице ровно.

Я узнал кое-что о личе — это здорово. Но мне казалось, что пока я шарился на задворках этого мира, Трепов не просто пил чай с баранками. Значит, надо выяснить, что именно он задумал. Учитывая, что у меня в кружале свои шпионы, сделать это будет легче легкого. И раннее утро для этого тоже подходило как нельзя лучше — меня никто не увидит. Поэтому усилием воли я отодвинул на несколько часов крепкий восстановительный сон.

Таксист, к слову, тоже был очень недоволен тем, что ему приходится везти непонятно кого непонятно откуда. Именно так он мне и высказал, поскрипывая ногтями по небритому подбородку. Даже стало жалко обычных чужан. Этого я немного придавил хистом, чтобы попросту заткнулся, а людям что остается — строчить гневные отзывы? Кошмар какой.

Зато спустя минут пять-семь, все-таки в путешествии по Выборгу ранним утром были свои плюсы, я уже заходил в Подворье. Оно напоминало какое-то ленивое и сонное существо, медленно ворочающееся и вытягивающее лапы. Неторопливо шли на работу лавочники, махнула мне рукой какая-то белая чудь (я их плохо различал, да еще хрен чего разглядишь с такого расстояния), мерзла на рыночной площади нечисть, о чем-то без энтузиазма переговаривающаяся между собой. Единственный, кто деловито пробежал на свое рабочее место — это жабоподобный вэтте в костюме. Он чуть поклонился, приподняв шляпу, значит, раньше мы с ним общались. Пришлось ответить тем же.

Кружало оказалось закрытым. Я поглядел в окно, совсем как маленький, будто Василь специально от меня прятался, но нет, все правильно — за стойкой никого. Хорошо, что еще работала летняя веранда. Точнее, возле кружала стояло несколько столов, на которых покоились перевернутые табуреты и стулья со спинкам. Я снял один из таких и уселся.

Сказать по правде, я заметно озяб. Побегай тут по мокрой траве, полежи на голой земле, затем несколько раз вспотей, пока сражаешься с лешим, и остынь. Солнце, конечно, светило, но не особо грело. Сейчас бы стаканчик чего-нибудь горячего, но чего нет, того нет.

— Парамон, — негромко позвал я.

Даже не пришлось просить трижды, как в русских народных сказках. Я почти сразу услышал как что-то зашевелилось внутри кружала. Прошло несколько секунд, и вот уже глава фурий привычно заползал под мою куртку.

Что не ускользнуло от моего внимания — так это откормленность нечисти. Когда я доставал «предводителя команчей» из подпола тот напоминал жертву пыток. Его можно было для наглядности брать в государственные органы для перевода ИП на упрощенную систему налогообложения. Чтобы без всякой мороки и дополнительных бумажек. А теперь передо мной предстал вполне отъевшийся человечек. Можно даже сказать, не такой угловатый, как раньше. Значит, пришлась по вкусу ему хистовая диета из рубежников.

— Рассказывай, — негромко приказал я.

Парамон будто только этого и ждал. Он тут же заскрипел, начиная изливать на меня поток всех полученных сведений.

Я раньше думал, что знание — это и правда сила. Но потом выяснилось, что информации бывает чересчур много и порой она мусорная. Парамон сейчас выкладывал мне все, что слышал по хештегами «Бедовый», «Матвей», «воевода» и «реликвия». Полезность подобного метода была примерно такая же, как вычленять инфу по холодному ядерному синтезу в поисковике, вбив слово «водород». Нет, чисто технически когда-нибудь можно было бы и достичь успеха, вот только когда это будет?

С другой стороны, я узнал вполне интересные байки. Так, часть рубежников искренне считала меня внебрачным сыном воеводы, что само по себе было странным, ибо Илия и в брак никакой не вступал. Другие уверяли, что я сплю с Ингой, которая пичкает меня волшебными травами. Ах, если бы. И это я не про спать. Короче, я раньше думал, что это женщины великие сплетницы. Оказалось, что нет.

— Ладно, ладно, понял, один треп, — прервал я поток Парамона. — А теперь скажи, помнишь тех кощеев: красивую женщину и толстенького мужчину?

— Я не большой знаток в красоте человеческих женщин, — скрипуче ответил фурий.

— Парамон, у меня дома целый ансамбль, специализирующийся на игре на нервах. Давай ты не будешь к ним присоединяться.

— Женщину и мужчину помню, — легко согласилась нечисть.

— Они не заходили?

Выяснилось, что не просто заходили, а являлись в кружало чуть ли не каждый вечер. Хотя чего я удивляюсь? Относительно Тугарина они оказались молодыми рубежниками, наверное, с Треповым им было просто душно.

Впрочем, интересно не это, а темы на которые они разговаривали. Выяснилось, что старик не только не думал скрывать от команды свои замыслы, а заставлял их участвовать в них. А где перемывать косточки хрычу-начальнику, как не в местном баре?

Признаться, когда Парамон рассказывал мне все это своим скрипучим баритоном, я не знал, как именно реагировать. Потому испытал массу эмоций — от резкого удивления до почти нескрываемой радости. Нет, если так все пойдет, то мое прозвище надо будет поменять на более подходящее.

— А они говорили, когда это должно произойти? — дрожащим голосом спросил я.

Парамон ответил. Я торопливо достал телефон, хотя ответ знал и так. Наверное, чтобы лишний раз удостовериться, что я не параноик. Так и было, лунное затмение совпадало с мероприятием, которое решили устроить тверские.

— Спасибо, — отпустил я нечисть, чуть ли не вприпрыжку направившись из кружала.

Голова кипела от множества мыслей. Я даже ощутил, как ритмично запульсировала вена у виска. А как еще — речь идет о человеческих жизнях, которые нужно спасти. Что могло быть как-то по-другому, я даже не допускал.

— Матвей, привет, — встретился мне на пути Василь. — Зайдешь? Я еще эссенции наделал.

— Потом, все потом, — отмахнулся я.

И выскочил наружу, едва сдерживаясь, чтобы не побежать во всю прыть своей рубежной скорости. Меня чуть ли не трясло.

Раньше, когда я оказывался прав, в душе рождалось приятное тепло. Теперь бы я был готов отдать все, чтобы ошибиться в своих предположениях. Но куда уж там. Трепов действительно не сидел сложа руки. Он готовил ритуал Одержимости, благодаря которому Царь царей мог перейти в наш мир. Что там в наш мир, Тугарин был готов впустить Первожреца Нежизни в свое собственное тело. И я точно знал — именно этого допустить никак нельзя.

С другой стороны, теперь все это лишь дело техники. Я знаю кто, знаю где, знаю когда. Самое сложное, как сделать так, чтобы успеть взять реликвию и спасти людей. Как? Вопрос не просто хороший, в нем кроется ключ ко всему. Лично у меня не оказалось на него ответа. Поэтому мне был нужен совет. Того, кто бежал от Нежизни и мог знать о ней больше, чем я.