Бедовый 10. Ларь

Глава 13

Когда понимаешь, что тебе сейчас прилетит жестко и неотвратимо, мозг начинает рождать всякие умные мысли. Что-то типа: «Не все в мире можно решить силой», «Зло порождает лишь новое зло», «Акт насилия есть жест слабости» и прочее. Лично я сейчас мог родить вагон таких фраз, потому что как только схлестнулись лешие, все стало вполне очевидно — мы огребем. Жестко и быстро.

Конечно, как прогнозист я был так себе персонаж. Никогда не угадывал счет матчей или изменение курса акций. Но конкретно сейчас был другой случай.

Дело даже не в том, что мой батюшко уступал чужому в размерах. Всем давно известно, чем больше шкаф, тем сильнее пугаются в лесу белки, когда он падает. Не всегда, но часто в жизни бывало, когда маленький и прыткий боксер парой ударов уделывал здорового неповоротливого толстяка. Жаль, что на роль панчера мой батюшко вообще никак не тянул.

Я видел, что вся суть заключается в промысле. Вот если бы сейчас у меня спросили: «В чем сила, брат?», я бы точно ответил: «В хисте. И у кого его больше, тот и сильнее». Очень глупо и на поверхности, но невероятно точно.

Так выходило, что Перекошенный (как я обозначил здоровенного лешего) был сильнее. Значительно сильнее. Когда батюшко побежал на него, широко, даже будто бы по-борцовски раскинув руки, я ожидал какой-то рукопашки. По-сути, леший даже не успел сгрести Перекошенного хоть в какое-то подобие захвата. Тот просто перехватил моего товарища поперек, крутанул над собой, как мешок с ветошью, и выкинул прочь.

И все это было преисполнено таким невероятным выбросом хиста, что деревья застонали, трава легла на землю, птицы взмыли в небо, а животные бросились наутек. Все живое, что умело летать, бегать, прыгать, ползти, постаралось поскорее убраться прочь от разгневанного хозяина. Все, кроме одного очень непредсказуемого существа.

Ежовик со стоном умирающего, помноженным на крики психбольного, перестал дрожать и побежал. Наверное, как бежал бы самый ленивый участник соревнований, которого впихнули туда по блату. Но постепенно движение его худосочных ножек набрало темп, каждый толчок оказывался сильнее предыдущего, пока наконец нечисть не оттолкнулась и не полетела со скоростью выпущенного ядра. И впечаталась прямо в тело Перекошенного.

Орал леший знатно. Почище бабки в МФЦ, которая пропустила свою очередь. Перекошенный, не жалея собственных конечностей, оторвал от себя ежовика и запустил его подальше. Правда, получилось чуть поближе. Нечисть влетела в дерево, да там же насмерть и прилипла. Точнее, пригвоздилась.

Вообще, ежовик сейчас напоминал дартс, где вместо дротиков были шарики на липучках. Мне бабушка такую фиговину в детстве дарила. Правда, липучки достаточно быстро забились и перестали крепиться на мягкую доску. Собственно, то же самое произошло и с ежовиком. Мощный бросок не сбил его с толку и даже не лишил сознания. Более того, нечисть как-то сильно напряглась, напыжилась и неожиданно все иголки стали намного короче, будто вошли в тело. На какую-то долю секунды. Однако нечисти этого хватило, он рухнул в кусты, зашуршал там и затих. Ну ясно, теперь, видимо, придется самому все разгребать. Правда, для начала я попытался воззвать к голосу разума. Точнее, постарался направить Перекошенного в русло переговоров:

— Батюшко, это просто какое-то недопонимание. Мы сейчас уйдем и…

Огромный ствол дерева, которое пару секунд назад вполне себе мирно росло по соседству, подсказал мне, что оппонент не намерен беседовать. Пришлось выплеснуть немало хиста, чтобы соорудить нечто вроде импровизированного щита. Причем, промысла ушло невероятно много, потому что я даже не попытался создать форму заклинания.

Но хотя бы вышло не так плохо, как могло быть. Дерево разлетелось в труху, осыпав меня землей, щепками и прочим мелким мусором. Понятно, беседовать с Перекошенным сейчас — дохлый номер. Проще объяснить обиженной девушке, что она неправа. Хотя, вот тут, кстати, надо еще подумать, что более нереально. Но я все же попробовал!

— Батюшко!

Земля вздыбилась подо мной и множество камней вылетели из-под ног на манер шрапнели. Хорошо, что я успел отпрыгнуть. Конечно, не просто отпрыгнуть, а подпитать это дело хистом. Отчего и оказался на одной из веток ближайшего дерева. Даже пришло в голову, может, человек-паук — это не выдумка американской супергероики, а один из наших? Матвей, чтоб тебя, соберись! Давай думай, как тут выжить, а не кто сильнее — Бэтмен или Супермен.

Пытаться победить лешего здесь, в его владениях, представлялось бесполезной тратой сил и времени. Я видел, как клубится промысел вокруг него. Вроде бы уходит, касается земли, а затем по восходящей возвращается назад. Да, не весь, но большая его часть. Чтобы измотать Перекошенного, придется здесь семь потов пролить. А возможно, еще и пару литров крови. И мой хист закончится намного раньше.

Увести его из его владений? Куда? Ну, к тому же Ладожскому озеру. Оно большое, а у меня в загашнике еще дар русалки. Уплывем, если что. Есть только одно колючее «но». Меня должен кто-то вести лешими тропами. Ежовика не видно, мой батюшко тоже пока очухивается. Значит, не вариант.

Хотя, если уж я задумался о кощеевском даре, то он вполне себе может подойти. Надо лишь против лесного лома выбрать правильный прием.

Все эти мысли мелькали в моей голове, пока я савраской перемещался по пересеченной местности, оставляя за собой следы экоразрушения. Нет, само собой, валил деревья, пучил землю и разрывал в клочья колючие кустарники леший. Но лишь для того, чтобы дотянуться до меня.

Вот что сделать невероятно трудно — так это сконцентрироваться на ходу. Собственно, у меня и не получалось толком. Поэтому я, скрепя сердце, решил прибегнуть к помощи друга:

— Батюшко, выручай!

Мой леший к тому моменту едва оклемался. Его хист, в отличие от коллеги, восстанавливался медленно. Еле тек к нечисти, будто пытаясь найти всяческие оправдания, чтобы этого не делать: огибал камни, кустарники, деревья. Вот она — чужая территория. Да и удар вышел знатным, от такого нокдауна не каждый отойдет. Если бы не мой призыв, едва ли леший вообще поднялся.

Мне почему-то вспомнились слова Живня, что для нечисти самое плохое якшаться с человеком. Что именно из-за «человеков» нечисть и становится уязвимой. Блин, ненавижу, когда кто-то оказывается прав, тем самым демонстрируя мою несостоятельность. Попробуем доказать, что из дружбы рубежника и нечисти может получиться нечто хорошее.

На этот раз батюшко успел выпустить из рук что-то вроде молодых побегов и даже обвить ногу Перекошенного. Но лишь на одно мгновение. Взмах могучих и крепких рук — и вот уже растения лешего оборвались, а сам он полетел прочь. Невысоко, но довольно стремительно.

Правда, перейти в наступление Перекошенный не смог. Опять откуда ни возьмись с инфернальным ревом, в котором слышались мольба о прощении, безысходность и раскаяние, в воздухе появился колючий клубок. И уже через мгновение заорал местный леший. Его тело теряло кровь, хист, а сам он терпение. Впрочем, это был максимальный урон.

Хотя именно этого времени мне и хватило, чтобы обратиться внутрь себя, торопливо перебирая подходящие таланты. Форсварар сразу нет. Я, кстати, вообще не представлял, на что там завязан его хист. Не довелось мне увидеть бывшего правителя Фекоя в деле. Да и тут все было проще, фигурки в моей «рубежной консоли» сами подсказывали, подойдут ли они для очередного применения или нет. Форсварар никак не отреагировал, на мое пристальное внимание.

Безучастна осталась и лихо. Наверное, потому, что природа лешего довольно сильно разнилась с человеческой. И тут вряд ли бы получилось ввести его в уныние. Зато вперед выскочила русалка. Что странно, воды неподалеку же не было. Только запоздало я понял, в чем соль ее дара. Даже вспомнил и по-новому взглянул на нашу первую встречу с представительницей этого народа. И вообразил, как леший, роняя слюни, идет ко мне. Не, ребята, можно не надо, а?

К тому же, имелся еще один дополнительный аргумент за использование другой способности. Ярче всего подсвечивалась кикимора, которая теперь служила у Василича. К слову, здесь она была в первозданном виде — худая, скрюченная, несуразная. Не та полная крови и жизни девица, теперь жившая с моим бывшим соседом. Ну да ладно, попробуем. Хуже-то уже точно не будет.

Стоило мне использовать дар, как мир словно бы уменьшился, потускнел и даже слегка поблек. Но и только. Существенных отличий между кикиморой и человеком не наблюдалось. Интересно, и чем же мне ее дар сейчас может помочь?

Я уклонился от попытки лешего поймать меня своей рукой и вдруг увидел, что тело Перекошенного стало ярче. Словно его кто-то подсвечивал, как в компьютерной игре. Вот все-таки есть свои преимущества в том, чтобы быть маленьким и незаметным. Я перебегал с места на место, сначала неторопливо, глядя, как леший пытается поспеть за мной, а потом неожиданно изменил траекторию движения и устремился под батюшку. И в самый последний момент коснулся пятерней ноги нечисти.

Тогда я и понял, что что-то произошло. Такое откровение порой случается, когда вроде жизнь идет как и прежде, но ты понимаешь, что то событие, после которого жизнь кардинально изменится, только что произошло.

Я это почувствовал. Ощутил всеми фибрами души, правда, не понял, что именно должно произойти. Поэтому отбежал на относительно безопасное расстояние и стал присматриваться к Перекошенному.

Тот неторопливо развернулся, все-таки ловкость была не самой сильной стороной леших, а затем двинулся ко мне. Неожиданно его нога провалилась в одну из многочисленных пустот, из которой еще недавно вылетали камни. Вот правильно говорят: «Не рой другому яму, поплевывая в колодец у себя в квартале». Можно сказать, что леший попался в свою же собственную ловушку.

Он мало того что растянулся на земле, так еще продолжал раслескивать хист, без всякого толка и порядка. Потому очередное поваленное дерево не стало сюрпризом. Неожиданностью явилось только то, что оно упало на лешего. А учитывая, что какого-то офигенного щита у него не оказалось, это стало для нечисти ощутимым ударом. На мгновение выбило из колеи и заставило растеряться.

Меня даже сожаление взяло, вот, значит, в чем дело. Фишка кикиморы заключалась в том, что она делилась собственным невезением. Знал бы, оставил на черный день. С другой стороны, какой вариант еще был? Обращаться к способности русалки и соблазнять Перекошенного не хотелось. Ладно, все, что ни делается, все к лучшему. Был бы рядом Гриша, он бы добавил: «А что делается — к худшему».

Но именно сейчас я не терял времени даром. Мигом подскочил к лешему, на ходу конструируя форму Теневого потока. До меня неожиданно дошло, как именно можно использовать это заклинание. Раньше я его бросал напрямую, аккурат в центр существа. Зловредные частицы какое-то время рассеивали хист, отчего у противника появлялась слабость, но и только. Но ведь можно сделать так, что промысел попросту не будет добираться до нечисти.

Поэтому я определил область вокруг лешего и наслал Поток именно туда. Получилось так, что я не лишил хиста Перекошенного, внутри него по-прежнему клубилось много силы, однако промысел больше не циркулировал. Он продолжал бурлить, напирая вокруг, но пока не мог пробить созданное препятствие. Замечательно, действуем очень быстро. Потому что именно в этот момент глаза лешего налились… чем-то чуть темнее, чем кленовый сок.

Я же торопливо достал со Слова меч и занес его над лешим. Конечно, не чтобы убить, а исключительно для добавления убедительности своим словам. Все же знают, доброе слово вкупе с холодным оружием намного лучше, чем просто доброе слово.

— Даже не дергайся… уважаемый батюшко. Тогда я не дам совершить тебе непоправимого.

— Чего непоправимого⁈ — даже лежа на земле леший пытался качать права. Оно и понятно, его хист постепенно одолевал мое заклинание. Я видел, как трещит по швам форма. Чувствовала это и нечисть.

— Сам подумай, ты же такой древний и умный. Если я с Живнем поговорил и тот отпустил меня, значит, я ему нужен. И что будет, если ты убьешь того, кто нужен Живню?

Видимо, в этом направлении Перекошенный даже не думал. Честно говоря, по поводу умного я соврал. Этот леший головой пользовался в редких случаях.

— И зачем ты нужен Живню? — недоверчиво спросил он.

— Слышал ты что-нибудь про Нежизнь?.. По глазам вижу, что слышал. Скажем так, у этой фиговины в здешних лесах есть свои интересы. И я, с благословения Живня, попробую этому помешать. Теперь понятно?

Хист лешего на мгновение перестал бурлить, а сам он крепко задумался. Ну вот, заскрипели наконец-то шестеренки.

— Живень сказал, что к нему приходил человек. Живень с ним говорил, теперь устал и уходит еще глубже в леса. Это все, что он сказал мне.

— А теперь подумай, почему устал Живень? Хочешь я подскажу? Потому что показал мне, как здесь появилось то, что интересует Нежизнь. И вообще, если бы я хотел тебя убить, то минуту назад это бы сделал. Но мне не хотелось бы ссориться с Живнем.

Я разрушил форму. Хотя, справедливости ради, оставь я ее еще секунд на десять, та разлетелась бы сама.

Хист вновь прилил к лешему, но тот не торопился убить меня. Разве что недовольно произнес.

— Слезай, чего уселся?

А меня второй раз просить и не надо. Я торопливо оказался на земле и тут же убрал на Слово меч. Ну еще отступил на несколько шагов от поднимающегося батюшки. Так, сегодня приду домой и запишу в дневнике Спешницы: «Никогда не ссорьтесь с лешими в лесу». И три восклицательных знака поставлю.

— Уходите, — недовольно пробурчал Перекошенный. — Но в земли мои больше чтобы не совались. В следующий раз не пощажу.

— Спасибо тебе, батюшко.

Что интересно, я произнес все без всякой иронии. И даже поклонился. Потому что, как бы ни неприятно мне было об этом думать, но сейчас нам невероятно повезло. Так сильно, что в будущем мне обязательно это аукнется.

Я торопливо подошел к своему лешему, поднял того и взвалил себе на плечо.

— Ежовик, веди, — крикнул я.

И тут же из кустов выпрыгнул наш колючий колобок, побежав по тропинке. А мы поплелилсь следом.

— Вот надо было тебе с двух ног влететь в диалог, — укоризненно сказал я. — Мы там почти добазарились.

— Так я еще и виноват⁈ — возмутился леший. — Я услышал, как Живень сказал, что к нему пришел человек. Сразу понял, что это может быть только один рубежник. Ну, и бросился на помощь что было мочи. А когда увидел тебя и… брата…

— Ладно, ладно, извини. Моя вина. Ты прав, репутация у меня, как бы сказать, своеобразная.

— Приозерский лешак самый злой и нелюдимый среди нас. Что отпустил — удача небывалая.

— Ну, и страх перед Живнем.

Мы шли еще какое-то время молча. Точнее, хромали. Лешему досталось крепко. Конечно, не так, как после сражения с Врановым. Тогда мой неприятель здорово потрепал батюшку, но и сейчас было ясно, что несколько дней постельного режима кое-кому обеспечено. Ну, или земляного-травяного. Не знаю, как там лешие восстанавливаются.

Судя по всему, прилетело батюшке и по голове. Потому что самый важный вопрос он задал не сразу:

— А этот чего это с нами?

Леший даже остановился, указывая на идущего впереди ежовика. Тот, кстати, молодец, выбрал такой темп движения, чтобы не удаляться далеко, но и не останавливаться, чтобы подождать нас.

— Я решил, что пора вам зарыть топор войны и все такое. Нет, ну правда. Ты знал, что он специально отвел меня к Живню, лишь бы тебе напакостить?

— Я его… — вот теперь глаза моего лешего налились темно-кленового сока.

— Не надо никого в бараний рог скручивать и в порошок стирать. Я решил проблему более изящно. Ежовик больше не будет выеживаться. Смешно я придумал, да?

Батюшко юмор не оценил. Он совсем остановился, отстранившись от меня. И в глазах читалось явное недоверие. Ну, не скажу, что его отношение ко мне было стопроцентно несправедливым. С другой стороны, надо помнить, что все мои действия диктуются желанием сделать все как можно лучше. Хотя не всегда, конечно, получается.

— Как ты решил проблему, Матвей⁈ — с легким нажимом спросил леший.

— Если ты не заметил, ежовик помогал нам в недавнем сражении. Стоило лешаку напасть на тебя, как ежовик сразу вступался.

— Что ты сделал⁈

Каждое слово батюшки звучало, как удар кузнечного молота о наковальню. И вот именно теперь мне показалось, что идея, прежде представившаяся как минимум гениальной, лешему не очень зайдет.

— Ну, в общем, теперь ежовик целый год будет тебе служить. Верой, правдой и все такое.

Леший ничего не ответил. Хотя я воспринял бы намного лучше, если бы батюшко выругался. Но нет, тот посмотрел на меня «так», что теперь стало окончательно ясно — мою замечательную идею он почему-то не оценил.