Бедовый 10. Ларь

Интерлюдия

В Лес ходило много человеков. Кто-то забредал сюда нарочно: по грибы, травы, ягоды, набить мяса и пушнины. Другие оказывались внезапно — по воле случая и собственному неразумению, блуждая и плача среди высоких деревьев.

Как и зачем во владениях Леса очутились эти трое — было непонятно. С одной стороны чудилось, что они не намеревались здесь оказаться. С другой — уж слишком был спокоен и уверен в своей силе главарь человеков.

Лес осмотрел его глазами зверей и птиц: необъятных размеров двуногий, от каждого движения которого веяло опасностью. Казалось, сама земля подрагивала, когда он наступал на нее. Изуродованное шрамами лицо напоминало грубоватую маску, а нос, кончик которого оказался скошен острой железной палкой, постоянно принюхивался.

Его помощник, невысокий человек с огромной торбой за спиной, будто бы не уступал ему по мощи, но та сила была другой. От гиганта веяло яростью, злостью, в движениях сквозила порывистость и резкость. Шаги же коротышки напоминали робкую поступь опытного оленя. Тот знал, что его рога остры, ноги крепки, но все равно опасался возможного присутствия хищников.

Третий человек оказался и вовсе малышом даже по сравнению с коротышкой. Он брел позади гиганта, бряцая цепями и уронив массивную голову на впалую грудь.

Лес смотрел недолго. Зрение — слишком слабый метод изучения мира. Для птиц троица казалась яркой разноцветной композицией с изогнутыми очертаниями, волки видели двуногих, отдающих пронзительной синевой, белки… Вот разве что на белок и можно было положиться, да только есть ли им дело до того, что творится внизу? Они мечутся по ветвям, роняя припасенные орехи и ругая нерадивых детей.

Другое дело запах. Как только троица ступила на мягкий ковер травы, Лес сразу услышал аромат человеков. И мог рассказать целую историю о каждом.

От гиганта несло свежей кровью, железом, немытым телом и смертью. Это был невероятно опасный, но вместе с тем понятный человек.

От коротышки, точнее его короба, смердело цветами, мочой, травяными маслами, цитрусами, тухлыми яйцами — да много чем. Почему именно смердело? Потому что все запахи были скрыты в этой крохотной коробочке и максимально сконцентрированы. Коротышка не понравился Лесу больше остальных. Лес не любил непредсказуемость.

Лобастый малыш оказался самым интересным среди всех. От него веяло дальними незнакомыми землями, песком, которого нет в этом мире, невероятной чистоты водой и ветром, какой можно найти только на вершине самых высоких гор. И лес узнал это существо. Потому что оно было не человеком.

— Все, дальше не пойдем, — рванул на себя цепь гигант, отчего малыш пробежал несколько шагов и растянулся на траве.

— Я думал, что мы доберемся хотя бы Новгорода. Там у меня все подготовлено.

— А льберт, все, что надо, находится у тебя в коробе. Если мы пойдем дальше, то нас догонят. Мы слишком медленны из-за него. К тому же, мы не успеем оказаться в окрестностях Новгорода до слепой луны.

Рубежник, а теперь Лес окончательно пришел к выводу, что это именно он, кивнул на лобастого малыша.

— Не так я все представлял, Те́ррик.

— Мне плевать, как ты все это представлял. Начнешь перечить, я посажу тебя на эту цепь.

Лес встрепенулся. Он ярко чувствовал, когда вокруг выплескивается сила. Наверное, намного острее, чем сами человеки. Гигант и не понял, что в этот самый моментА́льберт был готов бросить ему вызов.

— Хорошо. Но мне нужно будет помочь. Наруби веток вот такой длины, я сооружу постамент для моей армиллярной сферы.

— Для чего?

— Не бери в голову. Просто сделай.

Самое удивительное, что гигант послушался. К боли Леса, он нарубил несколько одинаковых веток и принес их Альберту. А уже затем сложил крепкий шалаш.

Коротышка тем временем все порхал вокруг своего короба. Стоило разложить его, как оказалось, что внутри почти целый город, с множеством дерева, железа, стекла, но самое главное — запахов. Если бы эту троицу и правда кто преследовал, то в первую очередь мог бы найти, понадеявшись на свой нос.

Альберт не унимался до самого заката, копошась вокруг короба. Тот обрастал новыми деталями, распухал железными ветвями, мелодично звенел стеклянными плодами. Это было самое диковинное дерево, которое только доводилось видеть и чувствовать Лесу.

Коротышка, коего гигант изредка и с невероятным презрением называл Алхимик, закончил лишь к концу второго дня. Он, до хруста, выпрямил спину, и Лес ощутил искреннюю радость, которая исходила от рубежника.

— Все⁈ — спросил Террик. Все это время он нервно ходил неподалеку, нетерпеливо поглядывая на работу алхимика.

— Да. Теперь все.

Больше до самого заката они не проронили ни слова. Лес же тем временем размышлял о странностях человеческой природы. Рысь никогда не будет дружить с сусликом, лисица знаться с зайцем, ястреб мирно соседствовать с жаворонком. Подобные искали себе подобных. Как эти два рубежника оказались вместе? Что ими двигало? Во имя какой цели они заключили данный союз?

Зато когда наступила ночь и слепая луна, как ее называли, налилась кровью, гигант начал действовать. Сноровисто, ловко и уверенно. Он подтянул к себе чура, заломав ему руки за спиной, а затем подвел к коротышке.

— Что нужно?

— Делай надрезы и подсоединяй к нему эти трубки. Когда чур окажется на грани смерти, через них начнет выплескиваться промысел. Тогда моя машина станет перерабатывать его, выделяя эссенцию хиста.

— Черт с ней с эссенцией! Что с артефактом? Все получится?

— Должно. В центре лежит чистейшее лунное серебро. Оно всегда хорошо проводит промысел.

— И не рванет?

— Не должно. Я все проверил. Когда все случится, машина наделит артефакт признаками реципиента.

— Говори по-шведски!

— Артефакт впитает в себя черты чура.

— И я смогу перемещаться между миров без помощи этих лобастых выскочек?

— Мы сможем, — поправил его Альберт. — В любую точку, надо лишь изобразить видимость врат или дверей, как это делают чуры.

— Да, да, мы, — отмахнулся Террик. — Значит, надо только воткнуть эти штуковины?

Получив утвердительный кивок, он достал нож и без всякой жалости принялся резать тело пленника. Тот обессилел до такой степени, что отзывался на мучения лишь слабым стоном, порой даже не поднимая головы. А когда все было закончено, гигант без раздумий ударил чура в самое сердце. Вот теперь несчастный закричал, чувствуя, как жизнь вытекает из него. Стремительно и неотвратимо.

Лес не дрогнул. Он видел много подлости. И, как правило, от человеков. Но в то же время Лес понял, что сейчас произошло нечто страшное. Более страшное, чем простое убийство живого существа.

Террик удерживал трепыхающееся тело, глядя, как трубки заполняются кровью, перемешанной с хистом. Где-то в середине все замирало, а потом юшка, фыркая и пузырясь, падала на землю, тогда как промысел оставался в сооруженном древе-машине.

Гигант держал несчастного даже в самые страшные минуты. Когда последние части промысла, терзающие тело, с трудом покинули чура. И лишь после облегченно положил мертвеца на землю.

— Ну что? — спросил он. — Получилось?

Альберт подошел вплотную к середине древа, коснувшись пышущего силой артефакта. Великой реликвии, возможности которой были поистине безграничны. Он лишь коснулся, но до Леса донесся хинный вкус горькой травы, которую употребляли в пищу черноокие люди, сковывающий морозный ветер Трех Пиков, выше которых не было гор во всех мирах, опаляющий жар Сахары, до которой теперь оказалось подать рукой. Весь мир, все миры были словно на ладони.

— Получилось.

Альберт сказал и тут же отскочил в сторону, что-то пробормотав скороговоркой. А реликвия, которую он только что держал в руках, внезапно рухнула в недра чудо-дерева, оказавшись внутри небольшого ларя. Едва артефакт коснулся дна ящичка, как крышка того защелкнулась.

— Что ты задумал⁈

Гигант не кричал, гремел, подобно громовым раскатам. Правда, в первую очередь он ринулся не к коротышке, а к ларю, пытаясь открыть его, без всякой пользы выплескивая хист. Более того, рубежник даже не мог поднять небольшой ящик.

— Ты же не думал, Террик, что я поверю тебе. Скольких ты убил, чтобы найти меня? Скольких ты убил, чтобы тебе сделали зачарованные кандалы, способные нейтрализовать природную магию того, на ком они надеты? Скольких ты убил, чтобы пленить чура? Разве тебе будет нужен простой алхимик после всего этого?

— Ты не так простодушен, каким кажешься, — осклабился гигант. — Но ты не учитываешь, что я очень не люблю, когда со мной играют.

— Я всего лишь перестраховываюсь. Ларь заперт. В нем два проема. Мы засунем туда руки и принесем совместные клятвы. А в следующую слепую луну откроем.

— Дьявол тебя раздери! — громыхнул громила.

Он часто задышал, вздымая могучую грудь. Однако довольно скоро успокоился. Для порывистого и злого существа гигант был невероятно благоразумен.

— Видимо, другого выбора нет. Ты хитрый лис, А льберт.

— Надо торопиться, луна скоро потеряет цвет. А ты знаешь, что клятвы, данные в это время, имеют особую силу.

— Давай, давай.

Они подошли к чудо-древу, у основания которого, будто бы в дупле, притаился ларь. И каждый засунул в него свою руку.

— Когда закрывается лунная дверь, открывается другая, — торопливо проговорил Альберт на мертвом языке, словно боясь, что его перебьют. — Когда на небосклон восходит слепая луна, откроется ларь.

— Что ж, раз так, — пробурчал Террик в тон ему. — Тогда пусть ларь откроют двое кощеев, равных по силе, но владеть содержимым будет один.

Они не видели, что часть из сказанных ими слов, выплескиваясь с хистом, навсегда остается на ларе. Не обращали внимания. Лишь чувствовали боль — ларь, под действием красной луны, требовал жертвы. Чувствовал ее и Лес. А еще он видел то, чего не понимали человеки. Как внутренне они состарились не на одну сотню лет. Вот только промысел старался скрыть это ото всех.

— Плохо выглядишь, — были первыми словами Террика, когда он вынул руку.

— Ты тоже, — сухим голосом ответил Альберт. — Слепая руна жаждет крови. Подожди.

Он коснулся чего-то близ ларя и Террик восхищенно присвистнул.

— Ты всегда был мастером на иллюзии.

— Ларь будет питать иллюзии, пока наш промысел внутри него не закончится.

— А если вдруг закончится?

— Ларь начнет черпать силы из окружающего пространства. Таким я его сделал.

Террик замолчал, наблюдая за тем, что соорудил алхимик.

— Дерево прям как настоящее.

— Таким его и будут видеть все остальные. До поры…

Лес непонимающе шумел. Для него диковинная конструкция по-прежнему пахла странным, чужеродным. Однако пролетающая сойка подтвердила, внизу раскинулся могучий дуб.

— Значит, до следующей слепой луны⁈ — с некоторой угрозой спросил Террик.

— Да.

— Хорошо. Тогда придавлю чура и уходим.

— Не здесь, — покачал головой Альберт. — Не близ ларя. Давай лучше вон под тем деревом. Вдалеке. Я пока найду подходящий камень.

Громила буркнул что-то невразумительное, однако не стал спорить. Он освободил чура, убрав волшебные оковы на Слово. А затем схватил мертвеца за ногу и без всякого уважения к умершему, поволок его за собой. Тогда как коротышка и правда нашел камни. На одном он выцарапал нечто ножом, а второй просто убрал на Слово. Затем он не без дрожи поранил себе палец, глядя, как медленно капает кровь, и поспешил к рубежнику.

— Даже могилу копать не будем? — спросил коротышка.

— Звери сожрут, — отмахнулся гигант.

Альберт неодобрительно покачал головой, вытягивая свободную руку с созданной формой заклинания. Когда он топнул ногой, то земля под деревом разошлась в стороны, а сам ствол почернел, словно в него ударила молния.

— Переборщил, — пробормотал коротышка.

После он бережно, будто родного, уложил на дно ямы мертвеца, нарочито показательно вытащив камень с руной. Как понял Лес, чтобы это видел Террик. И положил на грудь мертвеца.

Вот только гигант не рассмотрел главного, как в самом конце Альберт подменил камни. Это было довольно легко — убрать на Слово один и вытащить другой. Пустой, без всяких изображений голыш коснулся раны алхимика, напитался его кровью и лег на грудь чура. И Лес замер. Он знал эту магию. Самую сильную из всех.

— Храни ларь ото всех, пока не придет его хозяин, — чуть слышно прошептал рубежник. — Так сказал тебе Альберт.

— Чего ты там возишься⁈ — начал нервничать Террик.

— Все, уже все.

Рубежник выбрался из ямы, вновь что-то наколдовав и засыпав могилу землей. А после они ушли, оставив Лес в глубоких размышлениях. Он был мудр, стар и могуч. Однако никогда прежде не видел ничего подобного.

Первым вернулся Террик. В следующую слепую луну. Был он конечно не один, но в его спутнике лес не узнал того коротышку. Напротив, рубежник скорее походил на младшего брата гиганта. Рослый, плотно сложенный, с глубоко посаженными глазами. И даже пахнул похоже — кровью и смертью.

Террик постоянно оглядывался, будто опасаясь погони. За это время он стал сильнее, но вместе с тем ощутимо постарел. Клятва в прошлую слепую луну съела слишком много сил. И требовала еще больших.

Если бы Лес знал, какой крови требовало существование Террика все это время, он бы ужаснулся. Однако Лес жил вдалеке от человеков и их треволнений. И лишь сейчас с интересом следил за двумя двуногими, которые крались подобно голодным волкам.

Когда наступила ночь и на небо взошла луна, озарившись красными бликами, рубежники приблизились к чудо-древу. За то время, пока оно здесь находилось, Лес даже привык к нему. Потому сейчас ему казалось, что рубежники покусились на его собственность.

Человеки не видели главного. Как только они засунули руки в ларь, как только ток хиста пробежал по их телу, проснулся и некто еще. Тот, кто питался все это время хистом коротышки и своим промыслом, заключенным в запертом ящике. Уже не живой чур проворно вылез из своей могилы и мгновенно приблизился к рубежникам.

В тот самый момент, когда ларь щелкнул крышкой, у чудо-древа раздался тихий, как шелест листьев на слабом ветру, голос:

— Назови свое имя!

Террик вздрогнул. Не просто обернулся, как его сообщник, а длинным кувырком ушел в сторону, обрушивая на мертвеца мощнейшее заклинание. Однако тот выстоял, более того, молниеносно приблизился и ударил в ответ.

Лес видел много схваток за свою жизнь. Ему даже доставляло некое удовольствие наблюдать, как хищник загоняет жертву. В этом было некое изящество и неотвратимость смерти.

Однако нынешнее противостояние двух хищников оказалось не похоже ни на что, виденное Лесом прежде. Невероятно быстро двигались два существа — мертвая нечисть и человек. Один из них слишком сильно хотел жить, а другой с не меньшей силой желал исполнить данный приказ. Тот, который еще держал его на этом свете.

Два могучих вихря сошлись на небольшой опушке, разливая по округе промысел. Но Лес понимал, у человека нет ни малейшего шанса. Он сражался не только с мертвецом, но и со своим собственным промыслом, который вложил в ларь. А тот, в свою очередь, был напрямую связан с чуром.

Потому, когда мертвец вырвал еще теплое сердце из груди гиганта, Лес не удивился. Террик застыл с маской вечной муки на лице, но вроде бы даже умер невероятно быстро. Слишком легко.

Второго рубежника мертвец догнал далеко от места сражения. Но догнал. На полном ходу он развернул его так, что бедняга с украденным артефактом покатился прочь, сломав правую ногу. А когда поднялся, с искаженным от боли лицом, то увидел над собой уже стоявшего чура. С одним единственным требованием.

— Назови свое имя!

— Григориан, — дрожащим голосом пробормотал беглец.

И тут же умер. Сложно оставаться в живых, когда тебе отрывают голову. Мертвец бережно подобрал артефакт, вернулся к открытому ларю и положил реликвию на место. Когда крыша защелкнулась, чур добрался до черного дерева и заполз в свою могилу, успокоившись до следующих гостей.

А они были. Лес мог только догадываться, откуда все новые человеки узнавали о ларе. Может, проговорился Террик или Альберт, однако поток охотников за реликвией не иссякал. Либо их вела сила артефакта, которая впитывала хист жертв, питала нежить и разливалась по лесу.

Однако они приходили. Всегда. Порой приходилось долго ждать, несколько десятков слепых лун, но в конечном итоге всегда на закате во владениях Леса возникали рубежники. А спустя несколько часов умирали, познакомившись с мертвецом-под-деревом, как назвал его Лес.

Лес заботился о погибших. С тех пор, как в его владениях завелся мертвец-под-деревом, Лес после каждой вылазки чура отправлял к чудо-древу лешего, прибраться. Тот придавливал их камнями, а затем, через сорок дней, избавлялся от тел.

Сначала возле Чудо-древа появилась небольшая роща. Затем там выросли другие деревья. Это место стало излюбленным для Леса. Потому что оно казалось непохожим на все остальные.

Лес не знал судьбу того самого хитрого коротышки. Убил ли его гигант или Альберту удалось вырваться и скрыться. Лес знал, что человеки живут в разы меньше его. Даже те, кто отмечены силой. Едва ли тот коротышка еще был жив.

Вот только мертвец-под-деревом до сих пор ждал его. И тревожил пришедших рубежников всего лишь одним требованием: «Назови свое имя!». Ожидая, что когда-нибудь один из них ответит правильно.