Курсант. На Берлин – 3

Глава 13 Я начинаю отсчитывать часы и минуты

Холодный ветер свистел в щелях покосившихся стен старой кожевенной мастерской. Сегодня Берлин не радовал погодой, хотя так-то должно быть наоборот. Как-никак май на носу.

Запах дубления, давно въевшийся в дерево и камень, смешивался с сыростью и пылью запустения. Я стоял в тени глубокого проема, где когда-то были ворота, и смотрел на пустынную улицу за пивной «Три Журавля». Час подходил к концу. Каждая секунда тянулась как смола. Сердце колотилось о ребра — не от страха, а от предвкушения шага, который мог все изменить. Или погубить.

Вдруг совсем рядом я заметил движение. Не со стороны улицы, а чуть в стороне, где находится полуразрушенный цех. Тихий скрип, едва слышный шорох. Я не обернулся, лишь напряг все нервы, рука сама потянулась к тяжелому холодку в кармане пальто.

Оружия у меня с собой не было, но кое-что я всё-таки приготовил для нежданных гостей, если таковые появятся.

Мальчишки не должны подвести, однако ситуация слишком серьезная, чтобы пренебрегать собственной безопасностью. Поэтому прежде, чем занять место для ожидания Подкидыша, я нашел среди хлама, лежавшего рядом со старой мастерской, весьма удобную железяку. Небольшая, но тяжелая, с прорезью в самом центре, она напоминала кастет.

Да, чисто теоретически это должен быть Подкидыш, но черт его знает. Тут уже совершенно не понятно, чего ожидать. Отправляясь в Берлин я точно не рассчитывал, к примеру, на фрау Книппер и на британцев, а они взяли, сволочи, и вылезли. Так что, как говорится, бережёного бог бережёт.

К тому же, не стоит забывать о людях Мюллера. Сегодня я уже дважды уходил от их слежки. Первый раз, когда отправился на рынок, второй раз, когда демонстративно помаячил возле парка, расположенного в самом центре, чтоб ребята сильно не расстраивались, а потом снова исчез из-под носа «топтунов», пользуясь большим количеством прохожих, которые в ранние часы снуют по центральным улицам.

— Курсант? — Голос был низким, хрипловатым, знакомым. Голос Ваньки. Фух! Сработало.

Я медленно развернулся. Он стоял в нескольких шагах, у небольшой куски практически сгнивших шкур. Судя по всему, кожевенная мастерская перестала существовать не меньше двух-трех лет назад. Наверное, принадлежала человеку с неправильной фамилией и с недопустимой наследственностью. Теперь же в Германии именно так определяют, кто достоин жить, а кто нет.

И снова это был не тот Подкидыш, которого я знаю. И даже не тот, кого видел вчера в образе едва ли не мафиозного бонзы. Сейчас на нем была поношенная, заплатанная одежда рабочего, лицо искусно запачкано сажей и грязью. В руках — ящик для чистки обуви, потрепанный, но вполне настоящий. Глаза, острые и настороженные, изучали пространство вокруг, выискивая подвох, слежку, любую фальшь.

Мне кажется, сложись наша жизнь иначе, из Подкидыша вышел бы отличный актер, вот что скажу. Удивительное дело, но он просто феерично вживается в образы, которые создаёт.

— Тень, — выдохнул я позывной Ивана, попутно вытаскивая руку из кармана.

Черт его знает, почему мы оба решили использовать именно эти имена. Думаю, Ванька, как и я, опасался подставы. Не от меня, конечно. Вернее, не конкретно от меня. Облегчение было кратким, тут же сменившись осознанием риска.

— Спасибо, что быстро среагировал. Время — штука дорогая.– Кивнул я товарищу.

— Дороже золота, Алёша, особенно здесь и сейчас, — Усмехнулся Подкидыш. Он сделал шаг ближе и поставил ящик на землю. Его взгляд скользнул по улице, продолжая оценивать обстановку.– Твои почтовые голуби чуть крылья не сломали, торопясь. Хитро придумал. Молодец. Я так понимаю, срочность и риск оправданы? Видели же только вчера. Что-то случилось?

— Не совсем… Хотя, наверное, да. Сегодня собираюсь кое-что провернуть. Но… — Я пожал плечами. — Без тебя мой план — самоубийство. С тобой — просто очень высокий риск. Так что, да. Нужна помощь.

Подкидыш ободряюще улыбнулся, не спуская с меня глаз. В его взгляде читалось понимание. Он знал, что я не стал бы так рисковать столь ненадёжным способом связи, если бы это не было критически важно.

— Говори. Что задумал? И почему именно моё участие?

Я оглянулся по сторонам, а затем сделал шаг вглубь развалин, подальше от возможных глаз. Ванька последовал за мной.

— Архив отца. Для, тебя не секрет, что помимо наших стандартных задач, стоит еще эта. Он в банке, как тебе известно. Сегодня я его достану, — начал тихо, но четко, стараясь не рассусоливать. Времени реально нет.– Бумаги не должены попасть ни в чьи руки. Ни Мюллеру, ни нашим, ни немцам, ни британцам. Ни-ко-му. Потому что я понял одну вещь, Ванька. Машина войны заведена. Поверь мне, это именно так. И любая бумажка из этого архива, попав не в те руки, может сбить шестеренки так, что все полетит в тартарары.

В этом месте своей речи я осекся. Просто… Не мог же я сказать Ваньке всю правду. Не мог выдать информацию из будущего. Что война непременно будет, что мы выстоим. А если архив попадёт хоть куда-нибудь — можем проиграть. Потому как после таких слов Ванька примет меня либо за предателя, либо за сумасшедшего. Официально Германия — наши друзья и товарищи. Вот-вот будет подписан пакт Молотова-Риббентропа.

По большому счету и Подкидыш, и Бернес считают нашу службу лишь службой. Речи о предстоящей войне пока не идёт. По крайней мере официально. Британцы — наши главные враги. По крайней мере, так все выглядит на первый взгляд.

Даже Шипко, когда мы с ним изучали дела фашистов и готовились к операции, на сто процентов не был уверен, что фюрера реально стоит бояться как настоящего врага. Вернее, стоит, конечно. Это всем вполне очевидно. Но конкретно сейчас в Союзе бытует устойчивое мнение, что в первую очередь Гитлер обратит свой взор на Европу, оставив коммунистическую угрозу на потом.

Нет, естественно, вариант войны с Германией рассматривается, в том числе там, на верху, но… Черт его знает, в чем это «но». Пока даже объяснить не могу, почему Сталин так категорично отказывается видеть в фашистах большую угрозу, чем в тех же британцах.

— В общем… Это — детали. — Вывернул я разговор в безопасное русло. — Просто поверь, архив сейчас не должен попасть ни к кому. Но при этом держать его и дальше в банке — рискованно. Как видишь, здесь, в этом городе, многое решает… назовём это… силой. Да. Многое решает сила, а она сейчас в руках фашистов. Я точно знаю, они получили информацию об архиве. Как долго Мюллер будет «стесняться»? Уверен, крайне непродолжительно. А потом просто тряхнет банкиров за шиворот и заберёт архив без всяких шифров.

Подкидыш слушал мои пояснения, не перебивая. Его лицо оставалось каменным, но в глазах мелькнуло какое-то непривычное выражение. Это был то ли ужас перед масштабом тех проблем, которые принесет описанная мной ситуация, то ли обычное человеческое переживание конкретно за меня. Ванька, как и Марк — единственные, кто знает достаточно большую часть правды. По крайней мере о Сергее Витцке, о Бекетове, об архиве. Уж они-то, мои товарищи, прекрасно понимают, какой груз отец возложил на плечи Алёши.

Кстати, да. Не так давно я вдруг подумал, а Сергей тоже, конечно, красавчик. Взял и хернул столь важную тайну малолетнего сына. Я все понимаю, служить Родине, заботиться от Отчизне. Но… Почему он о сыне не подумал? Сколько там деду было-то? Семь лет? Зашибись Витцке выбрал носителя информации. Этакая ходячая флешка с ценными сведениями.

Но главное — деда вообще никто не спросил, хочет он быть этой флешкой или нет. Все решили за него. Вот такая вот настоящая родительская любовь.

— В общем, вот такая ситуация… — Закончил я свой короткий рассказ.

— Уничтожишь? — спросил Ванька коротко.

В этом вопросе не было ни осуждения, ни желания высказать свое мнение. Только факт.

— Да. — Ответил я без малейших сомнений. Просто знал, что Подкидыш все поймет верно. Если я так решил, значить так оно и правильно. Вот образ мышления Ваньки. — Но сделать это нужно хитро, чтобы виноватыми оказались все, кроме меня. Чтобы подозрения ушли не в нашу сторону. Чтобы Мюллер, Риекки, чёртовы британцы, Клячин — все эти пауки в банке — перегрызлись между собой из-за того, что у них ускользнуло из-под носа. И чтобы никто не догадался, что архив просто… исчез. Навсегда.

Не затягивая, я выдал Ваньке весь свой план. В деталях. Потому что детали, как раз, были очень важны. Особенно, точность их исполнения.

По напряжённому лицу Подкидыша я видел, как работает его мозг, за считанные секунды, взвешивая безумие и гениальность моего замысла. А замысел именно таким и был. С одной стороны — напрочь отбитым и реально безумным, с другой — гениальным.

— Ну что сказать… — Подкидыш с у мелкой покачал головой. — Наверное, только ты мог жо такого додуматься. Знаешь, я иногда смотрю на тебя и думаю… Ты как-будто особенный. Как-будто не такой как мы. Ну да черт с ним. Суть ясна. Если мы все сделаем четко, вероятность успеха очень велика. Но если допусти промашку хоть по одному пункту… Можем завалить основное задание, связанное с группой.

— Есть такое. — Кивнул я Подкидышу. — Хотя… Мы пока ни связного не знаем, ни само задание. Что на данный момент есть? Скрпичу велено наладить контакт с Геббельс, мне — завербовать еще одного человека. Все. Не думаю, что нас только ради этого отправили. Восстановить связи с прежними агентами — это, да. Но все равно будет нечто более глобальное, уверен. А так… Да, Вань. Я понимаю риск. Особенно для тебя. Но… Иначе нельзя. Нельзя. Архив слишком опасен.

— Да. — Согласился Подкидыш. — Ну что ж… Значит у нас полный набор. Клячин, Гестапо, британцы, Эско Риекки… Слушай, он тоже охотится за этим архивом или у начальника сыскной полиции Финляндии интересы попроще?

— Да черт его знает. Твердит про драгоценности, о бумагах ему не сказал ни слова, — я позволил себе короткую, жесткую улыбку. — Однако вообще не факт, что ему о них все же не известно. И он знает, что я — ключ. Значит, нужно дать ему почувствовать запах золота. Очень близко. Достать приманку. А потом… уронить ее в «топку» на глазах у всех. Но так, чтобы руки наши остались чисты. И еще кое-что…

Я вытащил из внутреннего кармана маленький, аккуратно сложенный листок бумаги и карандаш. Приготовился, когда шел на встречу с Ванькой.

— Сейчас я напишу записку. Ты должен проследить, чтобы она попала прямо в руки Эско Риекки. Он живет в «Адлоне». Люкс на третьем этаже, окна выходят на Унтер-ден-Линден. Знаешь?

— Знаю, — кивнул Подкидыш, его взгляд стал острым, как бритва. — Ты хочешь, чтоб записку передали лично?

— Не нужно лично, — я уже писал, торопливо выводя буквы. — Нужно, чтобы он нашел ее. Без свидетелей. Ты у нас мастер таких дел. Вариантов несколько. В номер горничная заходит, окно может быть приоткрыто, вентиляционная шахта, на крайний случай. Но это конечно, прямо совсем крайний. Думаю, все получится проще и быстрее. Выбери момент. Главное — чтобы он нашел ее до того, как я с Мартой уйду из дома Книппер. Эско должен успеть явиться в банк.

Я закончил писать и протянул листок Подкидышу. Он бегло прочел. На его обычно непроницаемом лице мелькнуло что-то вроде мрачного восхищения.

— Драгоценности… Ячейка… Сегодня… — пробормотал Ванька. — Приманка роскошная. Он клюнет. Обязательно клюнет.

— Надеюсь, Ванька, — ответил я с горькой усмешкой. — Когда все начнется, твоим людям нужно будет появиться в нужный момент в нужном месте. Обознач для них определенное действие, как отправную точку. Как спусковой крючок. Имей в виду, времени очень мало. Я появлюсь в банке через четыре часа. Чтоб ты успел провернуть всю подготовку. А тебе еще как-то надо объяснить людям, что и зачем они делают. Вернее, ради чего они так рискуют.

Подкидыш спрятал записку в потаенный карман под рабочей блузой, взял ящик, затем посмотрел мне прямо в глаза. Его взгляд на какое-то мгновение стал тем взглядом, которым уличный беспризорник смотрел на меня много месяцев назад, когда мы еще не знали, что нас ждёт и только прибыли в секретную школу.

— Не ссы, Курсант. Свое дело знаем. А насчёт людей… Нам предстоит серьёзное мероприятие. Думаю, тут не обойтись без участия кое-кого еще. Ребята из СА. Слышал про них? Вернее, поо то, как им сейчас погано?

— Ты сотрудничаешь с коричневорубашечниками? — Вытаращился я на Подкидыша.

— Не я с ними. — Усмехнулся Ванька. — Они со мной. Много недовольства осталось у парней. Много обиды. Не все, конечно, готовы эту обиду выплеснуть, но многие с удовольствием примут участие в том, что нам предстоит. Естественно, не в открытую. Придется их немного зашифровать. Однако, я знаю, как подать им правильно всю информацию. Даже за короткий срок. Думаю, успею. Четыре часа говоришь…

— Да, Вань. Больше не могу.

— Хорошо. Все понял. — Кивнул Подкидыш. — Держись, Алёша. И не накосячь на старте. План… дерзкий. Если сработает — гениальный. Если нет…

Он не договорил, лишь тяжело вздохнул. Впрочем, я и не нуждался ни в каких пояснениях. Если моя идея не получится, если мы что-то запорем… Я и Подкидыш окажемся в абсолютной жопе. Нас сожрут сразу все. И свои, и чужие. Пожалуй, только Марк останется в стороне. Но… Погорим мы, его чекисты тоже, думаю, оприходуют.

— Увидимся в гуще событий. — Подмигнул мне Иван.

Он растворился в полумраке цеха так же бесшумно, как появился, словно призрак берлинских улиц. Я остался один, ощущая тяжесть предстоящего дня. Первая фишка поставлена. Теперь — вторая. Пожалуй, не менее важная.

Дорога домой показалась короче. Я шел, внутренне репетируя сцену с Мартой. Спокойствие. Уверенность. Ни капли сомнения. Она должна поверить, что я полностью в ее власти, что иду за архивом из-за нашего вчерашнего разговора.

— Фрау Марта! — Я ворвался в прихожую с видом человека, переполненного решимостью. — Где вы? Срочно!

Она вышла из гостиной, брови удивленно поползли вверх. На Марте поверх какой-то кружевной хрени, был накинут домашний халат, в руках — книжка. Внешне все выглядело так, будто после моего ухода она даже совсем не волновалась и не дёргалась из-за сомнений, куда это понесло Алексея Витцке. Но в глубине ее глаз я прекрасно заметил напряжение. Ага… Значит, все же нервничала, боялась, не отправился ли я прокручивать свои делишки за ее спиной.

— Алексей? Что случилось? Ты вернулся с рынка… без покупок? — Марта весьма натурально изобразила недоумение.

— Покупки подождут! — Я сделал паузу для драматизма, глядя ей прямо в глаза. — Пока ходил, все окончательно сложилось в голове. Как различные части одной картинки. Знаете, даже до рынка не добрался. Просто кружил по улице, пытаясь сообразить, что не дает мне покоя. Потом сел в парке, думал, вспоминал. И вспомнил! Я вспомнил третью часть кода. Отец говорил мне ее в детстве. Теперь я знаю, как достать архив. Я знаю все. Весь шифр. Все элементы. Отец… он словно ведет меня. Это благодаря вам. Благодаря тому, что вы мне вчера рассказали.

Я видел, как в глазах фрау Книппер вспыхнул настоящий, неконтролируемый огонек жадности и торжества. Она мгновенно подавила его, натянув маску заботливой тревоги.

— Алексей, милый, ты уверен? Может, не стоит торопиться? После вчерашнего стресса… Мюллер…да и вообще…

— Именно поэтому! — перебил я ее с горячностью, которая была наполовину наиграна, наполовину настоящей. — Потому что Мюллер где-то рядом! Потому что ваши эти британцы не дремлют! Да и господина «Старицкого» вы сами видели. Все эти люди охотятся за тем, что спрятал отец. Я не могу больше ждать, Марта. Сегодня. Только… Знаете, я так сильно разволновался, когда понял, как именно получить доступ к ячейке… Был бы вам очень благодарен за хороший, плотный обед и возможность отдохнуть пару часиков, собраться, так сказать, с силами. Тем более, нам обоим надо подготовиться. Как минимум, морально. Сами знаете, следят и за мной, и за вами.

— Мы? — Марта едва заметно отступила назад.– Извини, мне не показалось? Ты сказал, что в банк пойдем мы? Вместе?

Ее удивление выглядело настолько правдиво, что я мог бы в него даже поверить. Если бы не алчный огонек, то и дело мелькавший в глазах немки. Она уже предвкушала, что скоро архив окажется в ее руках.

Чёрт… Неужели я реально выгляжу настолько идиотом в глазах окружающих? Может, конечно, дело в молодости. Может, они просто считают себя более опытными… Но это, честно говоря, даже как-то обидно.

— Конечно, мы! — Я сделал шаг к фрау Книппер, вкладывая в голос мольбу и доверие. — Вы же помогали отцу. Вы знали его планы. Вы — единственный человек, кому я могу довериться здесь! Вы будете моей защитой, моим крепким плечом. Пожалуйста! Поедем вместе. Помогите мне это сделать. Получить то, что принадлежит мне… и, возможно, раскрыть тайну, ради которой отец все это затеял.

Я видел, как в голове Марты мечутся мысли. Она лихорадочно прикидывала все риски. Да, опасно. Но возможность контролировать ситуацию, быть рядом в момент получения архива, первой узнать его содержимое… Соблазн оказался слишком велик. Она явно опасалась вмешательства Гестапо, но верила в свою хитрость. И в мою наивность.

Марта медленно выдохнула, подошла совсем близко и положила руку мне на плечо.

— Хорошо, Алексей. Если ты так уверен… Я не могу позволить тебе идти одному. Конечно, я пойду с тобой. Но будем осторожны! Очень осторожны. Предлагаю действительно сначала отобедать. Потом немного отдохнуть, собраться с мыслями и силами. Нам придется немного покружить по городу, сам понимаешь. Давай, снимай пальто, будем готовиться к важному делу, которое нам предстоит.

Марта повернулась и быстро пошла к лестнице. Я смотрел ей вслед, ощущая легкое, пока ещё преждевременное торжество. Первая часть плана сработала. Рыбка клюнула. Теперь мы вместе идем к банку. К ячейке. К архиву отца. Надеюсь, остальные рыбки тоже не подведут.

Я машинально поправил часы на запястье. Отсчёт времени пошел.