Кто-то внутри 2

Глава 25

«Брось его, брось его, брось его, брось, брось, брось», — нашептывал голос внутри моей черепной коробки. Похоже, что Сэм достиг какого-то нового уровня самоконтроля, раз позволил себе настолько отвлечься от своего основного занятия.

А может быть, это был мой голос.

Это было тяжело, трудно, и очень-очень медленно. Мы бессчетное число раз поскальзывались и падали в грязь, снова поднимались и продолжали идти. Как говорится, неважно, сколько раз ты падаешь, важно, сколько раз после этого ты снова встаешь на ноги.

Пока счет был равный.

Мы промокли насквозь. Мы покрылись грязью настолько, что нас наверняка было уже не разглядеть ни в какой тепловизор. Два ходячих комка грязи, мы могли упасть на землю и идеально слиться с пейзажем, так что отряд противника мог бы спокойно пройти мимо и ничего не заметить. Пожалуй, это был единственный бонус нашего путешествия, а все остальное можно было списать в недостатки.

«Пять градусов левее», — сказал Сэм.

«Угу», — мысленно буркнул я, корректируя курс. Демон уже несколько раз выступал в роли навигатора, более точно направляя меня к цели.

«Кажется, я разобрался как работает это высасывание», — сообщил он. — «И думаю, что смогу вовремя прикрыть краник. Так что можешь рассчитывать на мою помощь… в ограниченных пределах, разумеется. Всего раз или два».

«Очень любезно с твоей стороны».

«К величайшему моему сожалению, мы все еще в одной лодке», — напомнил он. — «Так что чем позже ты утонешь, тем лучше для меня».

Шаг, еще один шаг, еще.

Филиппу я разговаривать запретил, приказав ему беречь дыхание. Да и все равно, ничего интересного он сказать не мог. Благодарил меня, несколько раз просил оставить его здесь и вернуться позже, прекрасно понимая, что найти его в этом лесу, даже имея запас свободы действий я уже не смогу.

Шаг, шаг…

Разумеется, к основному действию мы опоздали, но пришли вовремя, чтобы увидеть развязку.

Никакой интриги от нее я не ждал. Цинты начинают и выигрывают, элементарная задача для первокурсника императорской военной академии. Имеющая подавляющее численное превосходство империя просто не могла проиграть.

А заруба была знатная.

Сначала мы увидели тела. Мертвые тела в имперской военной форме. Простреленные, взорванные, изломанные на куски. Стволы деревьев были изрешечены пулями, чавкающая под ногами грязь приобрела красный оттенок, и это нельзя было списать на одну только игру воображения. Затем мы наткнулись на первую линию обороны Анклава. Окопы, пулеметные точки, укрепленные деревом блиндажи… Тут тоже было полно трупов, и уже не только имперских.

Они лежали вперемешку там, где их застигла смерть. Судя по всему, тут дело дошло до ближнего боя. Цинтам удалось ворваться в траншеи, и…

Филиппа вырвало, и я опустил его на землю.

Наверное, следовало оставить его здесь. Если поле битвы останется за силами Анклава, то за ним обязательно кто-нибудь придет. Он не ранен, не истекает кровью, и даже если просидит тут до следующего утра, ничего фатального с ним не произойдет. А если победа будет за имперцами, то какая разница, где умирать?

Бой отгремел здесь несколько часов назад. Похоже, что своих раненых цинты подобрали, а чужих — избавили от страданий, поскольку ни единой живой души мы не обнаружили.

Впрочем, не могу сказать, чтобы я особо тщательно искал.

— Готов идти дальше?

— Да.

Подсказки со стороны Сэма мне больше не требовались. Можно было просто идти на звук выстрелов.

Как говорил один из верных последователей Клаузевица (не знаю, существовал ли Клаузевиц в этом мире), ни один военный план не выдерживает первого же столкновения с противником, поэтому никакого плана у меня не было. Мы просто шли сквозь дождь, лес и смерть, пока не добрались до цели.

Червоточина висела над высохшим руслом реки. Скорее всего, его осушили специально, направив поток воды в другом направлении. А может быть, оно и само по себе так сложилось.

Портал в другом мир был огромным, около сотни метров в диаметре, его края колебались в мареве капель дождя. Он открылся прямо над водой, так что теперь, когда ее не было, под ним был построен пандус для облегчения логистики. Рассмотреть что-то по Ту Сторону с того места, где мы находились, я не мог. Для взора был доступен только кусок неба другого мира, и там дождя не было.

Цинты атаковали по высохшему руслу реки, и след их атаки был усеян горящими остовами тяжелой военной техники. Танки, боевые машины пехоты, расстрелянные, взорванные, раскуроченные на части. От некоторых до сих пор валил смешанный с дымом пар.

Сейчас атака цинтов, или, ее очередная волна, выдохлась. Имперцы залегли на землю, прикрываясь изувеченным железом и используя естественные укрытия, и вяло стреляли в сторону последней линии круговой обороны портала. Несколько траншей, пара наспех укрепленных огневых точек, с десяток бронемашин, которые уже отъездили свое, но все еще были способны вести огонь.

Цинты атаковали не только в лоб, они заходили с флангов, и если на противоположном от нас берегу реки еще кипел бой, то с нашей стороны дело уже было сделано, и они медленно охватывали червоточину в полукольцо. Защитников, судя по всему, осталось не очень много, но они не сдавались.

Бравые парни, идущие к славной смерти.

Или, если быть реалистом, обычные парни, зажатые в тиски обстоятельств, из которых не было другого выхода.

Моя проблема состояла в том, что пространство между мной и червоточиной кишело имперцами, и их было слишком много, чтобы я поубивал всех, не опираясь на способности Сэма. Я неплохой стрелок, но Бог, как известно, на стороне больших батальонов, и даже если Филипп попытается прикрыть меня огнем, пробиться к рядом защитников я не смогу.

Мы залегли на берегу, мокрые и грязные, практически незаметные уже с двух метров, и я лихорадочно искал выход.

«А чего тут думать? Тут цинты, с той стороны вообще неизвестно, что, идеальная же ситуация. Я вообще удивлен, почему ты еще не бежишь туда сломя голову».

— Что это такое? — шепотом спросил Филипп.

— Пространственная аномалия, — сказал я, не вдаваясь в подробности. Если он начнет спрашивать, какого черта силы Анклава ее обороняют, не считаясь с потерями, вместо того чтобы просто отступить на заранее подготовленные позиции, скажу ему, что не знаю. Возможно, их подготовленные позиции находятся как раз внутри этой чертовой аномалии.

Кто знает, о чем они там договорились с ребятами Той Стороны.

Но Филипп больше ни о чем не спросил. Мне кажется, в этот момент он переживал какой-то экзистенциальный кризис, и ему было не до того.

Стоило дождю немного стихнуть, как вдалеке раздался грохот пушечного выстрела, и снаряд расцвел взрывом всего в паре десятков метров от линии обороны Анклава. За этим выстрелом последовали еще и еще, среди них были и куда более точные. Похоже, по высохшему руслу реки накатывала очередная волна имперской атаки.

Скорее всего, это уже последняя, потому что я не видел, чем канадцы будут от нее отбиваться.

Берег реки, на котором мы лежали, наполнился хлюпаньем глины, лязганьем железа и шелестом плащей. В то время, как основная сила атаковала в лоб, эти решили занять фланги.

Если главной целью этой операции была червоточина, то Анклав эту битву уже проиграл. Полагаю, раз они удерживали это место годами, вокруг было построено несколько линий эшелонированной обороны, но цинты, наводнившие эту местность, уже прошли их все. Мы с Филиппом каким-то чудом проскочили между их отрядами, и теперь оказались в окружении имперцев, готовящихся к решительному штурму.

Драться Анклаву было нечем, а маневрировать он не мог. Военные части могли отойти, и, возможно, кто-то даже успел это сделать, но червоточину на вездеход не погрузишь и с собой не увезешь, так что в ближайшие часы контроль над проходом между мирами должен был отойти к империи.

Что они будут с ним делать — это другой отдельный вопрос. За каким чертов Ван Хенг меня сюда послал — третий.

Но надо было отдать цинтам должное. Они шли вперед даже там, где не могли использовать дарованные им демонами способности. Они вспоминали, как это — воевать без применения энергии ци, и проминали оборону Свободного Анклава. Может быть, их продвижение было медленным и неуклюжим, может быть, они заваливали врага трупами своих солдат и поливали каждый метр захваченной территории литрами крови, но они шли вперед, и, похоже, что их было не остановить.

Я услышал чавкающие шаги где-то совсем рядом. Несколько цинтов облюбовали нашу с Филиппом наблюдательную позицию и собирались использовать ее для своей огневой точки. Двое шли с автоматами наперевес, еще двое тащили по грязи небольшой миномет и ящик с минами.

Они должны были обнаружить нас уже секунд через десять, и рассчитывать на то, что они пройдут мимо, явно не стоило.

Я вытащил сержантский пистолет, снял его с предохранителя, перевернулся на спину и спокойно, как в тире, пустил пули в головы автоматчикам. Два выстрела — два трупа.

Мой инструктор по стрелковой подготовке наверняка был бы доволен.

Тащивший гранатомет цинт даже не успел понять, что произошло, как моя третья пуля попала ему в лоб, прямо под каску. Последний, наверное, начал о чем-то догадываться, но все, что он успел сделать, это уронить в грязь ящик с минами, после чего присоединился к своим товарищам в заготовленном специально для них филиале ада.

Я лишь надеялся, что на общем звуковом фоне моих выстрелов никто не услышал.

Я тронул Филиппа за плечо и показал, что нам надо убираться отсюда. Мы принялись перебираться в сторону, надеясь отползти подальше, прежде чем трупы минометчиков будут обнаружены, когда в засохшем (условно засохшем, так-то оно было заполнено мокрой грязью) русле реки появились имперские танки.

Они лавировали между своими подбитыми собратьями и стреляли на ходу. Это была классическая, прямо как по учебнику, ошибка, и при таком построении всю их колонну можно было расстрелять, как в тире. Особенно если бы Анклав не потерял фланги. Полагаю, что именно с флангов была подбита та техника, остовами которой было забито русло реки.

Но Анклав потерял фланги, и, похоже было, что снаряды у них тоже подошли к концу, потому что они уже практически не огрызались. Еще немного, и танки подойдут так близко, что смогут бить прямой наводкой.

С низкочастотным гулом из червоточины вылетел продолговатый цилиндр класса «земля-земля» и безошибочно поразил головной танк цинтов. Взметнулось к дождливому небу пламя взрыва, башня, вращая дулом, поднялась на добрый десяток метров в высоту, чтобы потом рухнуть в грязь.

Похоже, кое-какие сюрпризы у Анклава в запасе еще остались.

Из червоточины вылетело еще несколько ракет. Подлетное время было минимально, так что противодействовать этому удару цинты никак не могли, и вскоре единичные взрывы слились в одно сплошное грохотание. Что ж, та линия обороны, которую мы видели, оказалась не последней.

Последняя находилась в другом мире.

Отступили ли туда силы Свободного Анклава, заманивая неприятеля в ловушку, или их союзники и сами оказались неплохо подкованы в техническом плане, мне было неизвестно, но это в любом случае был всего лишь временный выигрыш. Сидя внутри червоточины, они не смогут противодействовать цинтам здесь, и стоит только имперцам зачистить территорию вокруг портала, как они смогут играть в ту же игру.

Ракеты ведь способны летать в обе стороны.

Я не знал, на что рассчитывают защитники червоточины. Может быть, эта ракетная атака вообще была их финальным аккордом, голом престижа, который все равно не мог спасти их от неминуемого поражения.

В воздух взвилась сигнальная ракета, и цинты бросились в самоубийственную атаку без прикрытия бронетехники. Оказалось, что оба берега просто кишели имперцами, и сейчас вся эта масса цвета хаки, крича и стреляя, ринулась на последние траншеи Свободного Альянса. Сначала я подумал, что это еще более глупо, чем попытка танкового прорыва, ведь союзникам ничего не стоило перестрелять их всех из пулеметов, а потом заметил, что передние ряды цинтов были прикрыты едва различимыми во всем этом хаосе золотистыми энергетическими щитами.

Это действительно была атака самоубийц, но не совсем такая, как я о ней подумал.

Пули союзников вязли в щитах, но первые ряды все равно падали, когда червоточина собирала с них свой энергетический налог, и тогда в дело вступали те, кто шли следом. Не думаю, что это были какие-то особо сильные симбы вроде Ван Хенга, такими бы имперцы жертвовать наверняка не стали, но их объединенных сил хватило, чтобы дотащить основную массу пехоты до окружающих портал траншей.

В щитах больше не было необходимости, силы сошлись на предельно близкой дистанции, бойцы империи хлынули в траншеи, и какая-то их часть уже поднималась по пандусу.

Похоже, империя была настроена окончательно решить этот вопрос именно сегодня и перестала считаться с потерями.

Завороженные этим зрелищем, мы с Филиппом застыли на месте и едва не прошляпили нападение на нас самих.

Их было два десятка, и вряд ли они собирались нападать именно на нас, спеша присоединится к веселью, которое творилось чуть ниже, но так уж получилось, что мы оказались у них на пути, и убраться с него уже не успевали. Я открыл огонь первым, делая ставку на фактор внезапности, и успел уложить пять или шесть человек, когда остальные начали стрелять в ответ. Я перекатился в сторону, укрывшись за стволом дерева, бросил взгляд на Филиппа. Тот вцепился руками в свой автомат и замер на месте, словно впал в ступор.

Ясно, помощи от него никакой.

Цинтам мое местонахождение было известно лишь примерно, так что я сместился еще левее, выпустил в их сторону несколько коротких очередей и снова сменил позицию. Кажется, мне удалось уложить еще парочку.

Но их было слишком много, и они пытались взять меня в клещи. Я уловил какое-то движение среди деревьев, переключился в режим одиночного огня и послал туда пулю. Перекат, выстрел, еще перекат, на выходе из которого я увидел цинта, несущегося прямо на меня. Я выстрелил ему в грудь, но пуля лишь царапнула по золотистой броне, полностью покрывающей его тело, и ушла в сторону.

То ли сработали рефлексы цинта, то ли он сознательно был готов принести себя в жертву ради остальных.

Я успел выстрелить в него еще дважды, прежде чем он врезался в меня, и мы покатились по земле. Энергии в его теле оставалось немного, потому что он не пытался поразить меня энергетическим оружием, орудуя кулаками. Я был устал и измотан, и, черт побери, у меня не было никакого желания умирать в партере, поэтому я намеренно пропустил удар, отводя руку для замаха, и контратаковал. За секунду до того, как мой кулак должен был врезаться в его ребра, я отдал команду Сэму, и тот послушно вложил в мои сжатые пальцы кинжал.

Удар был смертельным. Цинт удивленно выпучил на меня глаза, а потом из его рта вытекла струйка крови. Сэм убрал кинжал сразу же после того, как он достал до сердца цинта, пробив защиту, и я столкнул мертвое тело в сторону.

Как раз для того, чтобы увидеть двух имперцев, целящихся в меня из автоматов. Говорят, что в такие моменты вся жизнь проносится перед глазами, но я видел лишь два черных дула, готовых плюнуть в мою сторону смертью, и, наверное, я был к ней готов.

После того, как в моем мире мне удалось свести схватку с ней вничью, в этом мире она все время шла за мной по пятам, жаждая реванша, и вот, наконец, догнала.

Длинная автоматная очередь срезала их обоих.

Я бросил взгляд в ту сторону и увидел Филиппа, переводящего ствол и поливающего округу свинцом, а потом у него кончились патроны, и вместо выстрелов я услышал только щелчки, и сразу три пули вошли ему в грудь и живот, и отбросили назад, возвращая его в грязь.

Что ж, его жертва принесла плоды, он убил несколько человек и спас мне жизнь. Ненадолго, но все-таки.

Я пошарил рукой рядом с собой, нащупывая свое оружие. Двойка последних уцелевших из этого отряда цинтов выскочила из-за деревьев, как чертики из табакерки, и мы выстрелили одновременно.

Я уложил обоих, получив пулю в бедро. Не самый плохой размен. Сэм мгновенно убрал боль, но… рана не затягивалась и кровь продолжала вытекать из меня, смешиваясь с дождевой водой.

«Все, что могу, поручик».

«Спасибо», — искренне сказал я.

Для обычного пулевого ранения крови вытекало уж слишком много, и я предположил, что у меня повреждена бедренная артерия. Боли не было, но на меня накатила слабость, вдобавок, я совершенно не чувствовал левой ноги. Я попытался встать, но она отказалась служить мне даже в качестве обычной подпорки, так что я сразу рухнул обратно в грязь.

Что ж, вот и отпрыску рода Одоевских наконец-то представилась возможность умереть в бою.

Я стоял посреди ослепительно белой пустоты. Здесь не было зеркал, как и других предметов мебели, как и вообще любых других предметов, но я почему-то был уверен, что нахожусь сейчас в своем собственном теле. В теле поручика Одоевского, графа, сына князя.

Прошло мгновение или, может быть, вечность, и рядом со мной возник Андрюша Щербатов, мой верный боевой друг, мой постоянный спутник во всех гулянках последних лет, пироконтроллер, весельчак и балагур. Точнее, это была только его оболочка, и я откуда-то точно знал, что под ней скрывается Сэм.

— Мы умерли? — спросил я.

— Еще нет, поручик, — ответил демон. — Но мы умираем.

— Что ж, — сказал я.

— Что ж.

— Тогда где мы сейчас?

— По-прежнему в твоей голове, — сказал Сэм. — Я организовал эту встречу, чтобы попрощаться.

— Не думал, что ты настолько сентиментален, — сказал я. — Мы и знакомы-то чуть больше года.

— Для меня время течёт по-другому, — сказал он. — И мне кажется, что я знаю тебя целую вечность.

— Что ж, — сказал я.

— Не могу сказать, что с тобой было приятно иметь дело, — заявил он. — Но это было… довольно познавательно.

— Тебя ведь на самом деле здесь нет, — сказал я. — И меня здесь нет. Это всего лишь мой предсмертный бред, не так ли?

— А какая разница? — спросил он.

— Ты прав, никакой, — сказал я.

— Осталось уже недолго.

— Что ж…

Боль была яркой, белой и ослепительной. Такой силы, какой я никогда раньше не испытывал, но вместо того, чтобы свести меня с ума, она почему-то привела меня в чувства. И как только я снова начал осознавать себя лежащим в канадской земле, в голове зазвучал голос Ван Хенга.

«Вставай».

Очистительная боль исходила из метки, которую он поставил мне год назад. А голос в моей голове… Что ж, к голосам мне не привыкать.

«Отстань», — сказал я. — «Я тут вообще-то умираю».

«Нет. Вставай».

«Зачем?»

«Твоя миссия еще не закончена».

Я уже было собрался в совсем недипломатических выражениях объяснить гангстеру, где я видел его вместе с его миссией, и на каком органе я их обоих вертел, но тут метка начала пульсировать огнем, и я почувствовал, как в мое тело вливается сила.

Именно так.

Я.

Почувствовал.

Не Сэм.

Я.

Силы было так много, что даже я смог ее ощутить.

«Ты знаешь, что тебе делать», — сказал Ван Хенг и убрался из моей головы.

Ах, если бы…

Но канал между нами все еще существовал, и я чувствовал, как по нему переливается энергия. Я встал на ноги, не прилагая для того никаких усилий, просто пожелав, и я чувствовал, как на кончиках моих пальцев зарождаются молнии.

Шестеро цинтов оказались в зоне видимости, и я испепелил их движением одной руки.

«Нет, идиот!» — возопил Сэм. — «Только не так!»

Но меня было не остановить.

Не знаю, какими соображениями руководствовался Ван Хенг и чего он от меня хотел, но он подарил мне доступ к моим молниям, дал, быть может, в последний раз прикоснуться к той силе, которой я обладал по праву рождения, и если мне и суждено было умереть в бою, я сделаю это на своих условиях.

«Ты лечи, а я поведу», — сказал я Сэму.

«Нет! Остановись, дурак!»

Но я снова почувствовал ногу.

Я был свеж, бодр, полон сил и желания убивать.

Я чувствовал себя Зевсом-Громовержцем в битве с… нет, цинты совсем не походили на титанов. Они больше были похожи на насекомых, на зловредных термитов, и я начал выжигать их десятками, спускаясь с берега к высохшему руслу реки.

Они стреляли в меня. Они метали в меня золотистые копья и бросались на меня с золотистыми мечами, но сегодня сила была на моей стороне, и я наконец-то понял, как именно им удалось выиграть все войны, в которых они участвовали. Когда на поле боя выходил кто-то вроде Ван Хенга или Бессмертного Императора, все остальные превращались в статистов.

В мишени, в прах, который я попирал своими ботинками.

Я шел по направлению к червоточине, и ноги больше не чавкали по грязи, потому что мои молнии высушили ее, запекли и сделали твердой.

Я шел к своей цели, и муравьи-цинты не могли меня остановить, и даже сама червоточина показалась мне меньше, чем раньше. Теперь я видел, что находится по ту сторону.

Там были военные укрепления, линия, выстроенная из бетона и стали, а за ней, поодаль, на зеленом холме, возвышалось какое-то величественное здание, то ли замок, то ли монастырь.

Мое вмешательство помогло последним защитникам портала с этой стороны. Пока цинты отвлеклись на неожиданную угрозу, возникшую в их тылу, бойцам Анклава удалось сгруппироваться, очистить пандус и теперь они организованно отступали в другой мир, под защиту тех самых укреплений, которые мне довелось увидеть.

Смогут ли эти укрепления выдержать следующий натиск имперской армии — это большой вопрос, но где он, этот следующий натиск?

Поскольку никого, кроме цинтов, между мной и червоточиной уже не было, это развязало мне руки, и я ударил сильнее. Молнии обрушились на ряды противника, испепеляя людей и вплавляя их автоматы в глину.

Внутри черепной коробки бесновался перепуганный Сэм.

Я заметил, что по мере приближения к порталу силы мои иссякают, и стал гадать, что же кончится раньше, молнии или враги, которых этими молниями надо поразить.

Враги кончились первыми.

Может быть, кто-то и остался в живых, но они не пытались мне помешать, и значит, мне не было до них никакого дела. Я подошел к пандусу и начал подъем. Каждый шаг давался тяжело, словно я был Сизифом, катящим в гору свой чертов камень, но я переставлял ноги, одну за другой, пока не добрался до площадки на вершине.

Отсюда портал почему-то показался мне совсем маленьким, он был всего несколько метров в диаметре, и с той стороны к нему была сделана насыпь из плотно утоптанной земли. Я сделал шаг на эту насыпь, но не успел почувствовать тверди иного мира под ногами, как силы окончательно оставили меня, и я потерял сознание.