Кровная месть

IV

Рем даже не удивился, когда оставшиеся в городке члены магистрата попросились под его руку — от лица всего города Крачки. В этих самых Крачках, правда, теперь проживало процентов сорок населения от того, что было еще буквально утром. Исход продолжался до сих пор — последние беженцы покидали город — уже не сплошной колонной, а редкими группами. Они шли, ехали, волочили свой скарб проклиная по чем свет стоит ортодоксов, скоропостижно скончавшегося по собственной дурости молодого маркиза и неведомых вражин со страшными рожами на знаменах, захвативших замок. И, конечно, они костерили своих соседей, которые решили несмотря ни на что остаться в своих домах.

Но так или иначе, присягнувший на верность город — это было сильно. Аркан чувствовал даже некую гордость. Одно дело — сотня-другая дружинников — в большинстве своем бродяг без роду и племени, которые ухватились за шанс изменить свою жизнь, и совершенное другое — когда своим сеньором его признали зажиточные, состоятельные горожане, которыми есть что терять!

Вассальную присягу от лица всех восьми сотен свободных людей мужского пола приносил глава городского магистрата — тот самый громила-пекарь по имени Паскаль Пейерак.

— Мы, жители вольного города Крачки, клянёмся тебе, баннерет Тиберий Аркан Буревестник, признавать тебя нашим сувереном и правителем, при условии, что ты будешь соблюдать все наши гражданские свободы и Божеские законы. А если нет — то нет! — прогудел Пейерак.

А магистраты согласно выкрикнули:

— Аминь!

— Вашу клятву принимаю и подтверждаю! — как можно более громогласно заявил Аркан. — Вы — мои люди, ваши горести — мои горести, ваши радости — мои радости, храни нас всех Господь!

— Аминь! — возгласили присутствующие повторно.

Только гномы плотной кучкой сгрудились в дальнем углу зала и поглядывали на всё происходящее из-под насупленных бровей. Они-то присягать явно не намеревались. Что-то с ними было не так, с этими невысокими и коренастыми представителями подгорного народа — тангарами, как они сами себя называли. Но обстановка не располагала к анализу, и Рем никак не мог понять, что же именно смущает его в облике хмурых бородачей.

Недалеко от гномов, закинув хромую ногу сразу на два сидения расположился и Диоклетиан Гонзак. Всё это было чертовски любопытно, и, пообещав себе разобраться с этим позже, Аркан снова вернулся к своим новым вассалам. С ними всё обстояло не менее интересно: если дружинники приносили сеньору клятву безусловную, то эти прибрежные почитатели морских птичек произнесли сакральную формулу присяги ортодоксов «а если нет — то нет». И, положа руку на сердце, Аркану это нравилось гораздо больше, чем безоговорочное «я — ваш человек».

— Итак, верные мои вассалы! — повысил голос баннерет. — Первым своим приказом я отменяю подушный денежный налог на жителей города Крачки на ближайшие пять лет… Но!

Отмена налога тут же вызвала бурное ликование, сменившееся задумчивой тишиной после угрожающего «но».

— Но обязую вас выстроить стену вокруг города и обеспечить безопасность дороги от Цитадели Чайки до гавани Крачек, вырубив лес на склоне замкового холма и наняв отряд воинов, достаточный для исполнения этих обязанностей. Лес милостиво разрешаю использовать для постройки стены…

— Хм! — только и сказал Паскаль Пейерак, пытаясь понять, выиграли они или напротив — потеряли от такого размена.

Строительство стены — дело недешевое! А уж слова об отряде воинов и вовсе навевали грусть: как понять, сколько солдат нужно для «обеспечения безопасности»? Дюжина, две дюжины, сотня? Однако, такой приказ не противоречил принесенной клятве и Аркан прекрасно понимал, что исполнять его горожанам придется. И оборотов он сбавлять не собирался:

— Помимо того, в гаване Крачек отныне и до моего особого приказа имеют право беспошлинно швартоваться суда виконта Флоя, а также — великого клана Корхоненов — северных лордов, и — корабли славного града эльфов Доль Наяда, что за Последним морем. Все они — наши желанные гости, друзья и союзники.

— Северяне и эльфы? У нас будут швартоваться северяне и эльфы? — глаза местных купцов алчно заблестели.

Теперь они точно были уверены, что не прогадали. Аркан усмехнулся, осознав, что всё-таки нащупал путь к их душам. Одно дело — присягнуть по необходимости, из-за религиозных и политических разногласий с предыдущими владельцами замка и их союзниками, и другое — служить из соображений личной выгоды!

— А еще — мне нужны рабочие. Много рабочих — строителей, кузнецов, оружейников… — Рем обвел глазами зал и хмыкнул: — Они покинули город? Оптиматские иммигранты, верно? Черт побери…

— Не спешите поминать нечистого, маэстру Аркан! — Гонзак постучал тростью по спинке сиденья. — У меня и моих друзей есть к вам разговор. Правда, дня три назад они хотели прийти с этим предложением к дю Жоанару, но я порекомендовал им повременить некоторое время — и, кажется, не прогадал.

— Почтенное собрание закончено, я полагаю? — гулкий бас Паскаля Пейерака заполнил собой всё пространство. — Нам стоит заняться вопросами бесхозных имуществ…

Почтенное собрание тут же перестало быть почтенным: купцы и мастера, домовладельцы, хозяева целых рыболовецких флотилий и трактирщики — все они ринулись прочь из ратуши дикой толпой, вопя на все лады и выкрикивая какие-то адреса, наименования товаров и цифры. Дело не терпело отлагательств! Нужно было делить брошенное вчерашними соседями добро!

Аркан постоял немного, опасаясь быть ненароком раздавленным буйными горожанами, а потом зашагал через зал к маэстру Гонзаку.

— Они точно ортодоксы? — спросил он. — Больше похожи на популяров…

— Они дельцы, — усмехнулся в ответ Гонзак. — В любой конфессии хватает любителей дармовщинки. Так что, вас заинтересовало мое предложение?

— Как меня могло заинтересовать то, что еще не прозвучало? — Рем посмотрел на насупленных гномов и, наконец, понял, что его смущало в облике подгорников.

Они были лысыми! Ни один уважающий себя тангар не острижет свои жесткие как проволока волосы, не станет избавляться от кос! Если борода сама по себе является гордостью гнома, то косы — это отражение его статуса в обществе! И отсутствие кос могло означать только одно…

— Это изгои? — спросил Аркан.

— Это что-то меняет? — заинтересованно глянул на него Диоклетиан Гонзак.

— Нет, абсолютно ничего не меняет. У меня нет дел ни с одним подгорным царством-государством, а потому — не вижу проблем чтобы пообщаться с маэстру гномами, кем бы они ни были.

— Те люди, с которыми я работаю, были обязаны Ёррину. Они просто не могли проигнорировать его просьбу о помощи… Клятва, Тиберий. Самая серьезная из возможных. Но и услуга, которую Ёррин оказал нам в своё время не была столь серьезной, чтобы из-за нее ввязываться в войну с одним из царств тангаров — не последним, прошу заметить, по совокупной мощи. Потому был выбран компромиссный вариант: мы помогли изгоям с перемещением. О, это была очень интересная операция, можешь как-нибудь расспросить Стросса из Башни магов… Ты ведь знаком со Строссом?

Аркан всем своим нутром чуял, что от этой истории пахло магией и большой политикой, и после упоминания о магистре Строссе уверился в своем подозрении. Да и слова Гонзака о «людях, с которыми он работает» навевали почему-то мысли о голубых беретах Аквила, или, например — алых знаменах Фрагонаров. Или у кого еще там из великих ортодоксальных семейств может хватить денег и амбиций запустить щупальца аж в далёкий Аскерон, оторванный от братской семьи единоверцев оптиматскими Центральными и Западными провинцями?

Так или иначе — пока этот таинственный хромой маэстру приносил сплошную пользу, а значит не верить ему причин у Рема не было.

— Что это за Ёррин такой, о котором вы все время говорите? Какая-то одиозная личность? — поинтересовался Аркан, перепрыгивая через очередную яму в давно не чиненой дороге, мощеной булыжником.

Гномы вели их прочь от города, между холмами и пригорками, поросшими кустарниками и небольшими деревцами. Тут и там попадались отвалы горной породы и терриконы из обломков камней — следы давней работы каменоломни. Ее забросили много лет назад, когда маркизы заканчивали перестраивать замок. Добыча строительного камня оказалась нерентабельной, так что и дорога, и само предприятие остались брошенными. По какой-то непонятное причине именно там, на этой каменоломне и разбили свой лагерь изгнанники.

А поскольку верхом гномы не ездили — никогда и ни за что, то и Рему, и его соратникам пришлось вести лошадей под уздцы эти три или четыре версты, пока не показались первые признаки населенной местности. Свежая вырубка говорила о том, что кто-то заготавливает стройматериалы и дрова, а запах дыма и съестного свидетельствовал о скором достижении цели пути.

— Как-как ты сказал? Одиозная личность? — хромота не мешала Гонзаку двигаться даже быстрее долговязого Аркана. — Пожалуй, да. Он необычный тангар… Потому и стал изгнанником. И вся его семья вместе с ним. Расплата за любопытство и неуважение к тысячелетним устоям. Думаю, вы споётесь.

— Споёмся? — глянул на маэстру Гонзака удивленно Рем. — По твоему я тоже — одиозная личность?

— О, да! — ответил тот. — Определенно.

Территория маркизовых каменоломен была полна кипучей деятельности: десятки, если не сотни работников-гномов, трудились тут не покладая рук, благоустраивая территорию заброшенного предприятия. Визжали пилы, стучали топоры, слышалось басовитое уханье молотобойцев и перезвон кузнечных инструментов, в огромных котлах варилась еда, а лысые и бородатые повара размешивали что-то в этих чанах поварешками, похожими на лопаты.

— Такое чувство, что они решили остаться здесь навсегда! — проговорил за спиной Аркана Патрик Доэрти.

— Нет, маэстру. Это место, эта каменоромня — сосем не подходит нам. Маро места, очень маро. Просто мы такой народ — основатерьный! Есри где-то решири устроиться — надо дерать это на века! Всяко может обернуться! — ответил один из немногословных бородачей — рыжий и конопатый.

Рокочущий тангарский акцент впивался в мозг и заставлял слушать очень внимательно.

Аркан выхватывал взглядом коренастые фигуры занятых делом гномов и не мог надивится: как споро они работали! Тук-тук — стучал топор, и в бревне появлялась выемка нужной формы и размера. Тук-тук! Бородачи подхватывали очищенный от веток и обтесанный ствол дерева и, рявкнув в унисон, переносили к возводимой срубной конструкции. И выемка приходилась точно по мерке, а другая бригада рабочих уже тащила еще одно бревно, и венец будущего дома, башни, амбара — чего угодно, собирался прямо на глазах у Рема!

Рядом так же ловко собирали из идеально отесанных камней фундамент для следующего здания — быстро, слаженно, аккуратно! Нет, ортодоксы тоже умели и любили работать, но то, что вытворяли тангары — это было сродни действиям некого диковинного механизма, где каждый гном являлся его нужной и необходимой частью: шестеренкой, рычагом, пружиной…

— Сколько, говорите, они тут находятся? — по новому взглянул на возводимое прямо на глазах поселение баннерет.

— Пять дней, маэстру, — кивнул Гонзак. — Дайте им достойную оплату и предложите гарантии для их близких, и они построят всё, что угодно.

— Близких? — бровь Аркана снова поползла вверх. — Я вижу тут только взрослых, зрелых мужчин. Это для них-то нужны гарантии?

— Вам требовались работники? Вот они, перед вами. Лучших строителей и ремесленников вы не найдете на три тысячи верст окрест, — взмахнул тростью хромой маэстру. — Дальше вы разберетесь сами, я полагаю!

Гонзак просто развернулся на каблуках и зашагал проч по дороге, туда, откуда они прибыли! И Рем был готов поклясться — если он попробует догнать Диоклетиана Гонзака и расспросить поподробнее, то ни черта у него не получится. Исчезнет таинственный маэстру по своему обыкновению — без следа, только ветер будет листочки по булыжникам гонять.

— Он что — волшебник? — спросил Доэрти.

— Вряд ли… — провел рукой по волосам Рем. — Вроде как ортодокс, а среди наших волшебников не водится. Хотя — черт его знает? Всякое может быть. В любом случае — решение проблемы он нам предложил, теперь мы должны им воспользоваться… Или нет.

— Вам нужен Ёррин, маэстру, — заявил один из гномов-провожатых. — Без этого ублю… То есть, без него ничего не решите.

— Ёррин, Ёррин… Только про него и слышу! — начал закипать Аркан. — Чего тогда мы топчемся тут? Ведите!

Гном сверкнул на него глазами, а потом вдруг сунул два пальца в рот и оглушительно громко свистнул. Эхо отразилось от окружающих поляну с каменоломней деревьев, и унеслось куда-то в небесную вышину. А один из рабочих, которые клали фундамент оторвался от работы и гаркнул:

— Внизу он! Породу долбит! — и снова взялся за мастерок и киянку.

Гномы в замешательстве переглянулись, стали близко-близко друг к другу и принялись перешептываться, яростно жестикулируя. Смысла в этих действиях не было — говорили они явно на своей, тангарской тарабарщине, и мало кто из людей мог похвастаться знанием этого странного наречия. Аркан умел неплохо материться по-гномьи, но сомневался, что этот навык мог ему сейчас пригодиться.

— Вы пойдете с нами, остарьные останутся тут. И вы ни одной живой душе не расскажете, что видери внизу, — безапелляционно заявил тот самый рыжебордый тангар.

Дружинники напряженно загомонили, их ладони легли на рукояти мечей. На их взгляд условия были неприемлемыми. Какие-то подгорники хотят утащить их господина? Не бывать этому! Они сомкнули ряды, защищая сеньора и оглядываясь по сторонам. Но Аркан сделал успокаивающий жест рукой:

— Расслабьтесь, друзья! Если бы они хотели убить нас — устроили бы засаду по дороге. Но сами подумайте — зачем им убивать будущего работодателя?

— Если с вами что-то случиться, маэстру баннерет… — южане переживали, кажется, больше всех.

— Крянусь именем Верикого Мастера! С этим черовеком ничего не сручится! — сказал рыжий. — Мы все покрянемся, есри нужно!

«Сручится», «покрянемся» — дружинникам приходилось прятать улыбки очень старательно. Но Великим Мастером тангары называли Творца, а посему к их словам нужно было отнестись серьезно. Рем скинул с плеча походный плащ на руки южанину Коннору, и спросил:

— Я могу оставить меч?

— Можете, маэстру баннерет. Но внизу вам ничего не угрожает… Наверное.

Это «наверное» убедило Рема в том, что все будет нормально.

Первое, что почувствовал баннерет, когда спустился в штольню — это запах. Даже не запах — а вонь! Так пахло в трюме красного корабля, такие миазмы Аркан вдыхал, когда бродил про трущобам Смарагды — районам Печей и Монеточки. Здесь, в недрах этой каменоломни, ощущалось присутствие огромного количества людей, проживающих в условиях скученности, нищеты, антисанитарии…

Переходы и галереи штольни были наскоро разгорожены ширмами и занавесками, за которыми ютились женщины и дети, в ужасной тесноте, вынужденные буквально прижиматься друг к другу. Аркан пребывал в состоянии шока: он не понимал почему все они оставались тут, внутри, под землей? На верху ведь светило солнце, погода позволяла проводить время под открытым небом! Судя по одежде, обитатели штолен принадлежали к обеспеченным слоям гномьего общества: парча, бархат, золотое шитье и дорогие украшения тут не выбивались из общей манеры одеваться, казались чем-то обыденным. То есть, скорее всего, заточение под землей добровольным! Вряд ли те полные жизни бородачи, которые трудились на поверхности, запретили бы своим женам и чадам подышать свежим воздухом и размяться, если бы была хоть малейшая такая возможность.

Вот что имел в виду один из гномов, когда говорил что штольня не подходит, и места очень мало! Вот почему те тангары сверху работали как проклятые! Им нужно было обеспечить жильем свои семьи. Обет, болезнь, другая напасть? Что привело к такой странной ситуации?

Даже сам факт того, что он видит персонажей почти мифических — женщин и детей гномов, о которых ходило множество досужих домыслов — не произвел на Аркана сильного впечатления. Гномы или не гномы — это были женщины и дети, которые находились в ужасной ситуации, и вся сущность баннерета требовала немедленного действия: он должен был разобраться и помочь им!

— Ёррин работает в забое… — проговорил рыжий. — Доржен работать. Но я не срышу его кирки!

— У него смены по двадцать часов, — хмыкнул еще один тангар, который выполнял роль провожатого в штольне. — Наверное, сейчас перерыв и наш регендарный вождь спит, подрожив камень под свою дурную горову! Пойдем, разбудим придурка, разгарнак!

«Разгарнак» Аркан знал очень хорошо — так ругался учитель по фехтованию из детства, и это было очень, очень неприлично. Да и сама манера, в которой гномы обсуждали «легендарного вождя» кое о чем говорила. Рем мотал всё это на ус — всё-таки ученая жилка в нем была никак не слабее квартирмейстерской, и если даже он пообещал никому ничего не рассказывать из того, что увидит тут, под землей, то ничто не мешало ему использовать полученные знания самостоятельно!

В какой-то момент ему пришлось согнуться в три погибели — своды штольни явно стали ниже. Гномы же пёрли вперед весьма энергично — похоже, что этот участок был выдолблен уже стараниями их сородичей.

— О! — бородачи остановились так резко, что баннерет ткнулся в их спины. — Спит, верикий вождь. С киркой в обнимочку! Ща-а-ас мы его разбудим!

Рядом со спящей в каменной нише фигурой, закутанной с головой в одеяло, стоял медный котелок с остатками какой-то еды внутри и торчащей ложкой. Один из гномов вытряхнул объедки прямо на каменный пол, водрузил посудину туда, где должна была располагаться голова «великого Ёррина» и заколотил по ней ложкой так громко, что металлический звон услышали, кажется, даже наверху.

— Дин-дон, разгарнак! Дин-дон!